узнал, что ему знать не полагалось...
   - Ты хоть и умен, а говоришь  глупости,  -  перебил  Гурова  Юдин.  -
Следуя  твоим  рассуждениям,   ты   не   можешь   расследовать   никаких
преступлений,  кроме  бытовых.   Убьют   архитектора...   биомеханика...
Существуют тысячи профессий, в которых ты ни черта не смыслишь. Я тебя и
слушать не желаю!
   - Я не знаю, с  какой  стороны  и  подступиться,  -  Гуров  вздохнул,
безвольно опустил руки, решая, не переигрывает ли в своей растерянности.
Он прекрасно помнил, как однажды ему сказали, что актер он бездарный.
   Но Юдин смотрел сочувствующе, даже вздохнул в унисон.  Он  не  ведал,
что Гуров никогда не бросает начатого дела,  тем  более  если  произошло
убийство, к тому же он хотя и косвенно, но виноват. Да Гурова сейчас  от
данного  расследования  не  то  что  плетью  -  обухом  было  невозможно
отшибить. С каждым часом он все больше наливался злостью и упрямством. В
подобных случаях его товарищи и подчиненные начинали  жаться  по  углам,
даже генерал Орлов, друг и начальник,  старался  с  Гуровым  встречаться
пореже, ожидая, пока "Левушка не определится во времени и пространстве".
   - Ты мое предложение принял и  приступил,  должен  слово  держать,  -
сказал Юдин, поглядывая с опаской на расхаживающего по кабинету Гурова.
   - Купля... продажа... контракты... поставки! - повысил голос Гуров. -
Я в этом не смыслю ни... совсем! Я не знаю полномочий бухгалтера.  Может
бухгалтер передернуть без твоего ведома?
   - Бухгалтер многое может, но он был занудный,  въедливый,  честнейший
человек, и его документация в полном порядке.
   - Убийство не случайное, а заказное. Это я тебе говорю! Так за что же
его убили?
   - Ты сыщик - узнай.
   - Не буду! Я хозяйственными делами в жизни не занимался!
   - Будешь!
   - Так дай же мне хоть  что-нибудь!  -  Гуров  протянул  руку,  сложив
ладонь горсточкой, словно нищий.
   Гуров не верил, что генеральный директор ничего о  причинах  убийства
не знает. Человек часто скрывает какой-то факт, считая, что последний не
имеет к существу дела никакого отношения. Случается,  человек  не  может
выделить главное событие из общего потока повседневных  дел  и  в  своем
умолчании бывает вполне искренен. И наконец, самое скверное, Юдин  может
быть  замешан  в  криминале,  который  совершался  с   его   молчаливого
"неведения".
   - Мне нечего тебе дать, - ответил шеф, и Гуров почувствовал,  что  он
лжет. - Как все нынешние бизнесмены, мы  ходим  по  грани  дозволенного,
порой переступаем черту, но в российских законах сегодня ни один юрист в
мире не разберется. Но наша жизнь типична для сегодняшнего дня, иначе  и
шага не сделаешь, я уж не говорю о прибыли. Тебя это не касается. Я тебе
сказал, у нас уходит информация, мы терпим финансовый ущерб...
   - А я тебе говорю, что ты  лжешь!  -  перебил  Гуров.  -  Знаю,  ваши
трали-вали  касаются  налогов.  Но  налоговое  управление  не   нанимает
автоматчиков.
   - А это твоя головная боль.
   - Согласен. Мы с тобой однажды бились об заклад. Помнишь?
   - Насчет  бриллиантов,  которые  находились  в  "мерседесе"?  -  Юдин
непроизвольно улыбнулся.
   - Верно. Говорю, как тогда: я пойду к тебе работать шофером,  если  в
ближайшее время тут кого-нибудь снова не прихлопнут... или того хуже...
   - Хуже не бывает...
   - Ты же знаешь, что бывает. И главное! - Гуров ткнул  Юдина  в  грудь
так больно, что шеф охнул  и  упал  в  кресло.  -  Когда  я  это  дерьмо
разгребу, ты вспомнишь сегодняшний  день  и  признаешься,  что  мог  мне
помочь и не помог.
   В  дверь  стукнули,  на  пороге  появился  Крячко,  мгновенно  оценив
ситуацию, попятился, пробормотав:
   - Ничего срочного...
   - Станислав, заходи, мы тут играли в детскую игру "веришь не веришь".
Выяснили, что не верим другу другу абсолютно, потому решили  дружить  до
гробовой доски. - Гуров махнул рукой в сторону кофеварки. - Рабочий день
не кончился, потому не предлагаю крепкого.
   - Игра интересная, и решение вы приняли верное, - Крячко прошел  мимо
Гурова,  глянул  мельком,  отметил,  что  голубые  глаза  шефа  как   бы
прихвачены ледком, и искренне  улыбнулся  Юдину,  так  как  генеральному
директору в этот момент не завидовал. - Пить я ничего не  могу,  кофе  и
чай у меня в горле булькают.
   На  пульте  управления  раздался  щелчок,  затем  уверенный,  с  чуть
заметной хрипотцой, голос секретарши:
   - Лев Иванович, шеф у вас? Скажите ему, что приехали из прокуратуры.
   Гуров нагнулся к микрофону и ответил:
   - Спасибо, Борис Андреевич сейчас будет.
   - Началось, - Юдин встал, поправил галстук и уныло произнес:
   - Теперь, известно, житья не дадут, затаскают.
   - Нормальный ход! -  Крячко  шлепнул  себя  по  ляжкам.  -  У  твоего
приятеля подчиненного убили, а они...
   - Станислав, - Гуров болезненно поморщился, - не первый год  замужем,
отлично знаешь, Борис нормальный мужик: зуб болит, а  к  врачу  идти  не
хочется. Выкладывай, что раздобыл?
   Крячко пробормотал что-то о христианстве и всепрощенчестве, достал из
кармана бумагу, но разворачивать не стал.
   - Если бухгалтер схватил  смертельную  информацию,  то,  полагаю,  за
последние  трое  суток.  Скорее,  это  произошло  вчера,  иначе  его  бы
ликвидировали  раньше.  Я  попытался  составить  график,   по   которому
передвигался убитый, за два дня, так как третьего дня  он  из  офиса  не
выходил, обедал за рабочим столом. Позавчера бухгалтер пришел на  работу
лишь к обеду, утром на Белорусском вокзале встречал  свою  приятельницу,
которая  была  в  отпуске,  отдыхала  у  родственников.  Я  с   женщиной
разговаривал. Покойный действительно  ее  встречал,  на  вокзале  ничего
необычного не произошло, взяли носильщика, так  как  было  много  вещей:
родственники насовали банок с соленьями, - Крячко  сделал  паузу,  затем
продолжал:
   - Вчера бухгалтер работал до обеда, потом поехал на склад, но  пробыл
там всего ничего, минут сорок, сказался больным и уехал домой.
   Крячко замолчал, смотрел вопросительно. Вопрос напрашивался, и  Гуров
произнес его вслух:
   - Вчера приболел, сегодня убили. Случайное совпадение или  причина  и
следствие?
   -  Можно  предположить,  что   бухгалтер   обнаружил   на   складе...
неположенное. Человек  он  был  мягкий,  нерешительный  и  растерялся  -
доложить страшно и не докладывать совестно.
   - Прост же ты, Станислав, как штыкован лопата, за что и  люблю  тебя.
Бухгалтер занимается бумажками, а  не  проверкой  груза.  А  в  бумажках
криминала, который бы нес смерть, быть не может. Не банковские  счета  -
накладные, у бухгалтера экземпляр, на складе копии, или не так?
   - Ты со своей критикой  в  Думу  отправляйся.  Критиковать  и  ломать
каждый может. Лучше предложи что-нибудь конкретное,  а  я  послушаю.  Да
будет тебе известно, гений, что накладная  все  стерпит,  а  фактическое
наличие груза может написанному не соответствовать.
   - Мысль интересная, главное, свежая. - Гуров  подмигнул  приятелю  и,
передразнивая, надул щеки. - Теперь выдохнем дружно и продолжим.
   Но продолжить им не удалось, в дверь  постучали  и  в  кабинет  вошли
коммерческий директор Крупин и юрисконсульт Байков.
   - Не помешали? - спросил Крупин и, не ожидая ответа, шагнул к Гурову,
хотел взглянуть грозно. - В офисе шурует прокуратура, менты  в  штатском
расселись  по  кабинетам,  а  служба  безопасности,   которая   получает
заработанные нами деньги, попивает кофеек и в ус не дует. - Он наступал,
теснил сыщика.
   Крупин, щуплый  и  небольшого  роста,  с  торчащими  ушами,  рядом  с
широкоплечим Гуровым смотрелся  несерьезно,  словно  беспородный  щенок,
атакующий волкодава. Крячко прыснул в кулак и  уселся  в  самое  дальнее
кресло, прикидывая,  даст  шеф  мальчишке  "раза"  или  поступит  иначе.
Станислав знал Гурова очень давно, но не всегда угадывал реакцию друга в
острых ситуациях.
   -  Ну,  извини,  Егор,  -  Гуров  мягко  отстранил  Крупина,  обогнул
стол-крепость, вроде отступил и спрятался. - Ты должен  меня  понять:  я
бывший, а они при исполнении...
   - Егор! - юрисконсульт Байков, фигурой покрупнее,  запоздало  схватил
приятеля за локти. - Ты же интеллигентный человек, стыдно, ей-богу!
   - А за что мы им  деньги  платим?  -  защищенный  от  Гурова  столом,
чувствуя, что его держат, Крупин начал еще больше распаляться, даже пнул
стоявший рядом стул.
   -  А  черт  его  знает!  -  воскликнул  Гуров,  усаживаясь   в   свое
начальственное  кресло   и   с   любопытством   наблюдая   за   молодыми
начальниками.
   - Вы знаете, сколько банкиров и служащих коммерческих структур  убили
за последнее время? - спросил Крупин и по-детски хлюпнул носом.
   Гуров пожал плечами, взглянул на Байкова.
   -  Григорий,  сварите  себе  кофе,  на  нижней  полке  есть   коньяк.
Станислав, узнай, кто приехал из прокуратуры, и каковы намерения?
   - В отношении последнего могу сказать  сейчас,  -  буркнул  Крячко  и
вышел.
   Юрист ловко сварил кофе, налил Егору  Крупину  рюмку  коньяка,  когда
оказался между ним и Гуровым, положил на стол сложенный вчетверо  листок
бумаги, подтолкнул Гурову. Сыщик взял листок, убрал в карман и спросил:
   - Я слышал, но не вникал в подробности, что вы готовите к отправке  в
Германию большую партию товара. Интересно, чем мы  можем  заинтересовать
столь отсталую страну?
   - Плетеной мебелью, - ответил  Крупин.  -  Мы  закупаем  во  Вьетнаме
тростник и бамбук, специальные лаки и делаем мебель, которая  пользуется
в Европе спросом.
   - Так прямо и делаем, и пользуется спросом, -  с  сомнением  произнес
Гуров.
   - Егор, объясни по-человечески, - сказал Байков.
   - Ну, плетет тростник, создает эскизы и цветовую гамму Вьетнам, а нам
присылает полуфабрикат, мы собираем и освежаем лаком.
   - А на кой вы Вьетнаму  нужны,  торговали  бы  напрямую?  -  удивился
Гуров.
   - В собранном  виде  мебель  очень  громоздка,  отправлять  ее  морем
дорого, - сухо  ответил  Крупин.  -  Складированная  плетенка  и  бамбук
занимают места в десять раз меньше и идут  по  железной  дороге,  а  это
четыре пятых пути.
   - У вас большие мастерские? - спросил Гуров.
   - Нет, они расположены при складах, - ответил Крупин.
   Гуров неожиданно для себя сложил простейшую конструкцию преступления,
к которому, не ведая, что творит, мог прикоснуться главбух. Сыщик  давно
уяснил,  что  если  конструкция  по-детски  проста,  то  это  отнюдь  не
означает, что предположение ложно. Он неумышленно поднял глаза на юриста
Байкова и увидел в лице его не только тревогу, просто панику. Но  взгляд
Гурова юрист выдержал и чуть заметно кивнул.
 
Глава третья 
СЛЕД ОБРЫВАЕТСЯ 
 
   Рабочий  день  закончился,  служащие  разошлись  по  домам,  в  офисе
остались охранник, Гуров  и  Крячко,  который  вертел  в  руках  записку
Байкова, разглаживал ее, чуть ли не нюхал, даже смотрел на свет.
   "Сегодня   после   девятнадцати   позвони   мне   домой.   Необходимо
встретиться. Очень важно". Подписи не было,  что  естественно,  так  как
записку передали из рук в руки.
   Шел девятый час вечера. Гуров набирал  номер  Байкова  каждые  десять
минут, но к телефону не подходили.
   - Ну и как вы полагаете, господин  полковник,  мы  получим  еще  один
труп? - равнодушно произнес Крячко.
   - Где твой криминалист? - спросил Гуров.
   - Парень из НТО, наш человек, сказал: "Освобожусь, приеду".
   Тут же позвонили с вахты, дежурный охранник сообщил,  что  два  парня
назвались сотрудниками милиции, хотят войти.
   Крячко вышел и тут  же  вернулся  в  сопровождении  двух  сотрудников
научно-технического отдела с традиционными чемоданчиками в руках.
   - Здравия желаю, Лев Иванович, -  сказал  один  из  них,  широколицый
блондин лет пятидесяти. - Сколько лет, -  он  пожал  Гурову  руку,  даже
поклонился. - Что беспокоит господ сыщиков?  Вопрос  риторический.  Всех
беспокоит одно и то же. Прослушивается ли данный кабинет? Не приступая к
осмотру, могу с уверенностью ответить: безусловно.
   - Коллега, - вздохнул Гуров, - кабинет  только  построили  и  тут  же
проверили.
   - Даже не смешно, - ответил эксперт, кивнул  напарнику,  они  открыли
свои чемоданчики, достали аппаратуру.
   Гуров безуспешно пытался дозвониться до Байкова.  Эксперты  осмотрели
все кабинеты офиса, сложили изъятые "жучки" в сумку.
   - Не сравню вашу экипировку с  американским  посольством,  не  бывал,
знаю по слухам, но думаю, вы могли бы и посоперничать.
   -  Каков  технический  уровень  людей,  устанавливающих  все  это?  -
поинтересовался Гуров.
   - Нормальный, современный, но рука русского мужика чувствуется:  мол,
нечего хитрить, и так сойдет. Ставили профессионалы, но не из "конторы".
Те работают почище.
   - Спасибо, коллега,  -  Гуров  протянул  сто  долларов.  -  С  какого
расстояния нас слушают?
   - Из дома напротив, из машины, припаркованной в радиусе  примерно  до
двухсот метров.  Техника  старенькая,  далеко  не  люкс,  -  криминалист
отпихивал руку Гурова. Тогда полковник шлепнул  его  по  затылку,  сунул
доллары в карман.
   - Сколько времени нас не будут слушать?
   - Ну, господин сыщик, и вопросы у тебя! - хмыкнул эксперт.  -  Нас  и
сейчас могут  запросто  слушать,  а  "жучки"  вернуть  может  первый  же
посетитель. Не в полном объеме, так ведь курочка по зернышку, известно.
   - Спасибо, приходи через неделю, повторим санитарный час.
 
*** 
 
   Гуров  на  "семерке",  Крячко  на  "мерседесе"  поехали  на  квартиру
Байкова. После девяти вечера пробок на улицах уже не было, держались они
друг от друга на расстоянии метров триста, наблюдали,  нет  ли  за  ними
хвоста, переговаривались по телефону.
   Добротный, из светлого  кирпича  девятиэтажный  дом,  в  котором  жил
Байков, располагался в начале  Ленинского  проспекта.  Сыщики  поставили
машины поодаль друг от друга. В подъезд войти  не  удалось:  дверь  была
заперта на цифровой замок, а на звонки никто не отзывался. Но вскоре  из
дома вышла супружеская пара, и Гуров с Крячко вошли в подъезд, поднялись
на седьмой этаж, остановились у стальной двери, позвонили.
   - Что  дальше?  -  пользуясь  правом  подчиненного,  Крячко,  задавая
вопросы, смотрел ехидно. - Будем ждать, когда они изволят вернуться?
   - Станешь продолжать в том же духе, я тебя оставлю до утра  здесь,  а
сам отправлюсь спать, - ответил Гуров и вновь позвонил.
   В ответ брякнула цепочка соседней двери,  и  густой  уверенный  голос
произнес:
   - Если вы к Григорию, то он в больнице.
   В узком дверном проеме, который пересекала солидная цепочка, мелькнул
генеральский погон. Гуров встал так, чтобы  хозяин  мог  его  видеть,  и
мягко сказал:
   - Добрый вечер,  товарищ  генерал-лейтенант,  -  и  протянул  в  щель
удостоверение, полученное от Орлова. - Давно увезли Байкова, куда и  что
с ним случилось?
   Генерал долго не отвечал, сопел, видимо, изучал удостоверение,  затем
документ вернул и неохотно ответил:
   - Опоздал ты, полковник, этого прохвоста давно надо было сажать.
   За дверью раздались легкие шаги, шепот, затем дверь прикрыли и тут же
распахнули. Генерал сверкал золотыми погонами в глубине квартиры,  а  на
пороге стояла пожилая, очень стройная, со вкусом одетая женщина.
   -  Здравствуйте,  господа,  и  проходите.  Сыщики  оценили   качество
паркета, сняли ботинки, надели лежавшие у вешалки тапочки.
   - Меня зовут необычно -  Мария  Ивановна.  На  моего  генералиссимуса
внимания не обращайте. Случай  тяжелый  и  безнадежный,  -  она  махнула
тонкой рукой.
   - Маша! - подал голос хозяин, но в прихожую не вышел.
   - Миша, по коням и поставь чайник. Мы будем  в  гостиной.  И  дом,  и
планировка квартиры, и мебель были  пятидесятых  годов  -  все  солидно,
крепко, основательно, очень чисто. Хозяйка улыбнулась Крячко,  разрешила
Гурову поцеловать ей руку,  пригласила  в  столовую,  в  центре  которой
располагался овальный стол, охраняемый полудюжиной  стульев  с  высокими
резными спинками.
   -  В  этом  году  справляли   золотую   свадьбу.   Я   терплю   этого
бандита-большевика всю  жизнь,  -  голос  женщины  звучал  тепло.  -  Он
приличный, а по сегодняшним меркам - порядочный человек.
   Коллеги переглянулись, понимая, что женщина  одинока,  ей  необходимо
выговориться, если хочется что-то узнать, необходимо терпеть.
   Мария Ивановна выставила  на  стол  сервиз  из  прекрасного  фарфора,
прокомментировав:
   - Михаил в Германии украл.
   Генерал сменил китель на домашнюю куртку и беззлобно ответил:
   - Каждую чашку кровью обмыл, Машенька, причем своей  лично,  народной
не прикрываюсь.
   - Молчи, старый, - супруги пикировались,  поглядывая  друг  на  друга
ласково.
   Хозяйка  разлила  жидковатый  чай,  указала  на  вазочку  с  сушками,
неожиданно звонко рассмеялась.
   - Конечно, мы в жизни за разными столами сиживали, но такой натюрморт
наблюдали частенько. Так вас,  молодые  люди,  интересует  наш  сосед  -
Григорий Байков?
   - Мария Ивановна,  простите  ради  бога,  это  крайне  неприлично,  я
понимаю, но вы женщина благородная, - с этими словами  Гуров  извлек  из
кейса бутылку виски и коробку шоколадных конфет.
   Хозяйка свела красиво очерченные брови, пожала плечами, вздохнула:
   - Что ж, люди, как люди, - слабые, - и поставила на стол  хрустальные
рюмки.
   Крячко молча разлил виски,  распечатал  конфеты,  а  Гуров,  глядя  в
основном на женщину, сказал:
   - Мы с вашим соседом в одной фирме  служим.  Утром  у  нас  несчастье
произошло, мы договорились после семи вечера созвониться и  встретиться.
Звоним, а он трубку не берет, вот и подъехали узнать. Так что же  с  ним
случилось? Часов в пять он был у меня в кабинете и вполне здоровенький.
   Генерал смотрел из-под кустистых бровей насмешливо, явно не  веря  ни
одному слову. Хозяйка  тонкими  пальцами  поправила  прическу,  ответила
нерешительно:
   - Точно не могу сказать. Григорий, когда его санитары выносили, не то
чтобы без сознания,  но  вялый  был.  Мне  объяснили,  что  ему  сделали
обезболивающий укол. Якобы Гриша на нашей лестнице  оступился,  какой-то
нерв в спине повредил, до квартиры еле дополз и вызвал "скорую".
   - А вам не позвонил?
   - Я тоже удивляюсь. Чуть что - он  ко  мне:  "Мария  Ивановна,  Мария
Ивановна". То с дочкой посидеть, то еще что.
   Генерал выпил. Тряхнул седой шевелюрой.
   - Что, дети малые, взяли Григория, факт - взяли! У вас извечно, -  он
глянул на Гурова, - не то что руки, пальцы  друг  с  дружкой  во  вражде
живут. Вон рядом, в Первую градскую его повезли,  отделение  неврологии,
пойдите, разыщите. - Генерал вновь налил и  быстро  выпил,  боялся,  что
жена остановит. - Что я, не видел, как "скорая" берет?  Григорий  только
дверью стукнул, а они уже здесь. Известно, вкололи, уложили, к  носилкам
привязали, чтобы не выпал.
   - Простите, дочке его вроде пять лет, - сказал Гуров. - Где она?
   - Даша? Около шести она из сада сама вернулась, это у нас  во  дворе,
заглянула к нам, сказала, что идет к бабушке. Тут совсем рядом.
   - Девочка часто ходит к бабушке? - спросил молчавший до этого Крячко.
   - Нет, та как выскочила замуж, так, пожалуй, здесь раз всего и  была,
а Даша сама к ней не ходила.
   На улице Гуров закурил, хотел что-то спросить, но сказал иное:
   - Давай здесь, какие имеются, концы подберем. Ты - к матери  Байкова.
Ничему не верь, пока не увидишь девочку своими глазами. Пять лет, с  ней
и поговорить можно. А я в больницу, попробую отыскать героя.  Хотя  там,
конечно, в такое время сам черт ногу сломит, врачей нет,  справочная  не
работает...
   - Не пыхти, - перебил  Крячко.  -  Если  его  взяла  "скорая",  то  в
приемном отделении тебе все сообщат.
   - Ты как всегда прав, - ответил  Гуров,  отпирая  "жигули".  -  Адрес
матери знаешь?
   - Учи меня, учи, - Крячко  сел  в  "мерседес".  -  Встречаемся  через
тридцать минут на той стороне.
   - Нет, встречаемся у меня  на  квартире.  Кто  первый  прибудет,  тот
готовит ужин, - Гуров сел в "жигули" и