?
   Видно, мужик был неслабый,  к  такому  тону  не  привык,  больше  сам
командовал, но, почувствовав хватку незнакомца, услышав уверенный голос,
возникать не стал, спросил:
   - У вас какой номер?
   - Не знаю. - Гуров тронул небритую щеку могильщика. -  На  бритье  не
хватает? Подождать, пока люди с родными попрощаются, сил нет?
   - А где ты видел  нашего  брата  трезвым?  -  Мужик  хотел  взглянуть
вызывающе, но, столкнувшись с парой голубых,  жестких,  словно  ледышки,
глаз, умолк. - Кого хороните?
   - Алену Васильеву, двадцать лет, -  ответил  Гуров.  -  Провожают  ее
пять-шесть женщин.
   - И все нищие, - хмыкнул могильщик. - Это Витьке  повезло.  Вон  туда
ступайте! - Он махнул рукой в неопределенном направлении.
   - Проводишь и Витьке поможешь, - сказал Гуров и подтолкнул  мужика  в
боковую аллею, незаметно для Марии ткнув двумя  пальцами  под  ребра.  -
Деньги будут.
   Мужик икнул, схватился за бок и потрусил вперед.
   - Ты здесь-то можешь человеком, а не ментом быть? - зашептала Мария.
   - Не могу! - Гуров ответил  так,  что  Мария  замолчала.  Вскоре  они
подошли к группке женщин, которые стояли, сбившись в кучку,  а  мужик  в
робе лениво ковырял лопатой сухую землю.
   - Я же заплатила, могилку обещали  заранее  приготовить,  -  говорила
худая женщина, прижимавшая к груди урну с прахом.
   Гуров подтолкнул Марию и напомнил:
   - Елена Петровна. Мария сказала:
   - Здравствуйте, извините. - Обняла мать Алены за плечи и зашептала:
   - Дай  бог  вам  сил,  Елена  Петровна.  Не  волнуйтесь,  сейчас  все
образуется. Муж распорядится, - и отвела женщину в сторону.
   Гуров подошел к мужикам, сунул каждому в карман по  несколько  купюр,
сказал:
   - Даю пять минут! И не дай бог  задержаться.  Захоронить  урну  -  не
могилу вырыть!
   Могильщики перебросились парой слов и  вонзили  лопаты  в  землю,  но
Гуров остался недоволен, у одного лопату отобрал, сказал:
   - Веди сюда бригадира. Бегом!
   Мужик что было сил затрусил к входу, а Гуров смачно плюнул на  ладонь
и начал копать. Оставшийся с ним рядом глянул испуганно и тоже  принялся
за дело.
   Минут через пять шепнул:
   - Для урны хватит.
   - Копай, падла, зашибу, - спокойно ответил Гуров. Вернулся  гонец  и,
видимо, бригадир, притащили  цементный  квадрат  в  виде  оконной  рамы,
уложили на яму.
   Мария подвела к могиле  мать  покойной,  женщины  встали  на  колени,
опустили урну, руками засыпали землей. Гуров помог  женщинам  подняться,
затем взял мать и бригадира под руки, заговорил:
   - Заборчик невысокий, скамеечку, я скоро  мраморную  доску  поставлю.
Елена Петровна скажет, что написать. Ты,  -  он  ткнул  жестким  пальцем
бригадира в грудь, - проследишь.
   -  Конечно-конечно.  Мы  с  радостью,  по-христиански,   -   бормотал
бригадир. - Надо в контору идти, все оформить.
   - У тебя плохо со слухом?  Ограду  и  скамейку  поставить  к  вечеру.
Завтра приеду, взгляну, бумаги  подпишу.  А  ты  старайся,  на  кладбище
тесно, но для тебя место найдется.  -  Гуров  отсчитал  в  кармане  пять
бумажек,  протянул  бригадиру  пятьсот  долларов.  -   Все   понял   или
повторить?
   - В лучшем виде, в лучшем виде, - бормотал бригадир, пряча деньги.  -
Все по-христиански.
   Гуров кивнул Марии, и она повела мать к центральной  аллее,  бригадир
проводил женщин взглядом и уже нормальным голосом сказал:
   - Мамаша дала триста рублей, сказала, у нее больше нету.
   - У нее и нету, я сегодня прилетел, - ответил Гуров.
   - А вы кто покойнице будете?  Гуров  взял  его  за  отвороты  куртки,
приподнял так, что мужичок еле касался земли носками ботинок:
   - Я - прохожий! Под кем сегодня кладбище?
   - Мне неизвестно, я человек маленький. Братки  заходят,  так  они  со
мной дела не имеют.
   - Передай браткам, приезжала "контора". Запомнишь? "Контора"! Если  у
них имеются вопросы, я буду у могилы послезавтра в девятнадцать. Усек?
   - Сделаем!
   - Значит, ограда, скамейка. Мраморную доску привезут. - Гуров кивнул,
пустился  догонять  женщин.  "Пежо"  -  машина  с  виду  небольшая,   но
вместительная. Мать с Марией, обнявшись, сели спереди, рядом с  Гуровым,
остальные поместились сзади.
   Минут через сорок они уже были в одном из  переулков  старой  Москвы.
Глядя на сервировку стола, Гуров вспомнил рассказы мамы  о  празднествах
военного времени.
   - Маша, узнай, сколько всего будет человек? - сказал Гуров.
   - Уже узнала. Двенадцать. Возьми с собой женщину, докупи  чего  надо,
не вздумай покупать дорогую рыбу и шампанское, - наставляла Мария  мужа,
заметив, что хозяйка за  ними  наблюдает,  перекрестила,  подтолкнула  к
дверям.
   С сыщиком в магазин отправилась девчонка лет пятнадцати, дочь соседей
Васильевых. Девочка поглядывала на Гурова с любопытством, потом сказала:
   - А я вас раньше в доме не видела. Вы давно покойную знали?
   - Я, дочка, не знал Алену. Она дружила с тобой?
   - Она была взрослая и со школы дружила с Антоном, - ответила девочка.
- Меня Светкой зовут, а вас?
   - Лев Иванович. - Гуров улыбнулся. - Ты придумала,  что  мы  с  тобой
будем покупать?
   - Картошки купим, помидоры, огурцы, лук. Я  салат  сделаю.  А  у  вас
много денег? - Она взглянула хитро. - Из нашего супермаркета без  штанов
можно уйти.
   - А спиртное? - спросил  Гуров.  -  Елена  Петровна  вино  любит  или
водку?
   - Она вообще-то... - Света запнулась. - Нет, это ужасно дорого.  Тетя
Лена раньше, когда муж был, коньяк пила. А как он сбежал...
   - Не надо об  этом.  Сегодня  такой  день...  -  Гуров  открыл  дверь
магазина, вручил девочке корзинку, другую взял себе, пошел между рядов и
перестал слушать свою спутницу.
   Первое время она дергала его за рукав; когда он бросил в корзинку две
банки икры, тихо сказала:
   - Положите на место, дядька уже смотрит за нами.
   - Тебе показалось, детка, мы не шикарные покупатели. Шикарные сюда не
ходят.
   - Но он знает меня, что я обычно покупаю,  тоже  знает,  -  испуганно
шептала Света.
   Гуров согласно кивнул, добавил упаковку с салатом и перешел к  стойке
со спиртным.  Здесь  он  взял  две  бутылки  импортного  портвейна,  два
коньяка, а для себя и Марии бутылку "Абсолюта". Затем  попросил  уложить
ему коробку  пирожных,  взял  из  морозильной  камеры  торт-мороженое  и
направился в кассу. Он не очень разбирался  в  том,  что  полагается  на
поминальном столе. Девочка прижалась к его боку, сыщик  ее  отстранил  и
строго сказал:
   - Тебя послали мне помогать? Вот и рассовывай провизию по  сумкам.  -
Взглянул на охранника в форме, который стоял по другую сторону кассирши,
громко спросил:
   - Служивый, вы словно покупателя никогда не  видели,  -  и  вынул  из
кармана две пачки сотенных в банковской упаковке. Гуров заранее  поменял
половину долларов на рубли. Взял  сдачу,  подхватил  четыре  сумки,  две
взяла Света,  и  они  вышли  на  улицу.  Охранник  курил  на  ступеньке,
придержал дверь и извиняющимся тоном сказал:
   - Вы меня простите, но у нас всякое случается.
   - Я знаю. - Гуров взглянул охраннику в глаза,  и  менты  узнали  друг
друга.
   - Заходите, - сказал охранник.
   - Это вряд ли, - ответил сыщик.
   - Все точно как в кино, - заявила Света. - Я даже есть расхотела.
   На кухне, когда раскладывали покупки, сначала ахали,  затем  умолкли.
Елена Петровна потянула Гурова за рукав, толкнула одну из дверей, и  они
вошли в комнату соседки.
   - Вы кто такой? - Глаза у  Елены  Петровны  были  сухие,  лихорадочно
блестели. - Служите у сатаны? Угощаете на сатанинские деньги?
   - Елена Петровна, прошу вас, присядьте. Разрешите закурить?
   Она села на край тахты и не сводила с  Гурова  напряженного  взгляда,
спросила:
   - Сатана откупиться хочет? Я в рот куска не возьму.
   Дверь приоткрылась, в комнату вошла Мария.
   - Елена Петровна, я жена, знаю, он неверующий, но значительно ближе к
Христу, чем к Сатане. Верьте мне, Елена Петровна. -  Неожиданно  губы  у
Марии задрожали, она отвернулась.
   Елена Петровна плакала беззвучно. Мария тихо вышла. Гуров злился,  не
знал, с чего начать. Он собирался разговаривать с  матерью  Алены  после
застолья, когда напряжение и слезы уже пройдут.
   - Извините меня, Елена Петровна, подождите минуточку, - сказал  Гуров
и вышел из комнаты.
   Елена Петровна встала,  подошла  к  висевшей  в  углу  иконе,  начала
молиться, опустилась на колени.
   Сыщик вернулся быстро,  принес  тарелку  с  куском  черного  хлеба  с
колбасой и два стакана, в одном был  коньяк,  в  другом  -  водка,  тихо
поставил на стол, ждал, когда женщина закончит молитву. Неожиданно легко
мать поднялась на ноги, села  за  стол  напротив  Гурова,  взглянула  на
стаканы, улыбнулась, и сыщик  увидел,  что  женщина  совсем  не  старая,
примерно его ровесница.
   - Елена Петровна, давайте помянем, затем несколько слов скажу я, а вы
ответите, если пожелаете, на мои вопросы.
   Она молча кивнула, понюхала стакан и сказала:
   - Меня с ног сшибет, я не ела трое суток.
   - Сделайте глоток, бог простит. - Гуров разломил  бутерброд  пополам,
взял стакан водки, взглянул на икону, выпил одним глотком.
   Женщина перекрестилась, отпила из своего стакана.
   - Я полковник милиции, нам не нравится, как погибают дети.  Я  говорю
кощунственно, когда погибают Дети - это не может нравиться.  Я  не  могу
найти криминал, а я раб  закона.  Нет  криминала,  нет  преступления,  а
значит, нет и наказания.
   - Сатана слышит вас и хохочет, - сказала Елена Петровна и выпила  еще
глоток, она не опустила стакане на стол, держала перед собой.
   - Верно. Сатана хохочет, но мой век короток, я только человек.  Я  не
хочу ждать высшего суда, хочу увидеть на земле, как он корчится, молит о
пощаде. Утром я был у одного из его слуг, видел ужас в  его  глазах,  но
мне этого мало. Теперь вопрос. Почему вы упомянули Сатану?
   - Почему? - Женщина всхлипнула. - За  просто  так  люди  g  крыши  не
падают. Последний месяц Алена с лица совсем  плохая  стала,  одни  глаза
остались. И парень  ее  сильно  сдал,  раньше  хороший  был,  добрый,  я
смотрела, все радовалась. Я стала дочку  пытать,  она  и  поведала,  что
Сатана ему знак свой прислал. Живую кошку к  двери  ножом  прибил.  Я  с
подругами поделилась, они говорят, мол, знамо дело, жди  смерти.  Может,
вы и есть? - Несчастная мать отстранилась.
   Гуров широко перекрестился и сказал:
   - Грешен я,  неверующий.  Но  господом  богом  клянусь,  с  ворами  и
убийцами дело имел, а с нечистой силой если и встретился, то впервые!
   - Значит, вот откуда деньги! - шепнула женщина и хотела  вылить  свой
стакан на пол.
   - Стоп! - Гуров поднял руку. - Возможно. Но я отнял, не взял, а отнял
у него деньги. - Сыщик  поднялся,  достал  из  карманов  пачки,  пересек
комнату, положил деньги за икону. - Я держал их в руках, носил у сердца,
это уже мои деньги.  Теперь  они  у  Пресвятой  Девы.  Пусть  этот  день
пройдет, мы поедем с вами к могиле Алены и там поговорим.

***

   Станислав сидел за своим столом и пытался разрешить  задачу,  которую
два дня назад  загадал  ему  Гуров.  Крячко  выписал  на  листе  фамилии
действующих  лиц,  соединил  их  стрелками,  пытаясь  получить  какую-то
логическую связь и в их поступках. На традиционный вопрос: "Кому выгодна
смерть Антона Сергеева?" - сыщик имел лишь один малоубедительный  ответ:
"Вере Сергеевой,  мачехе".  Наследство  мужа.  Но  для  этого  следовало
ликвидировать и мужа. К тому же у женщины не просматривалось возможности
организовать несчастный случай. И сам несчастный случай был под  большим
вопросом. Станислав лазил на крышу дома, плоскую ровную площадку, упасть
с которой,  да  еще  вдвоем,  было  крайне  затруднительно,  практически
невозможно. Если только самим  прыгнуть,  но  такой  поступок  никак  не
умещался в голове сыщика. Сидеть, слушать музыку,  миловаться,  а  затем
прыгнуть в бездну?
   Стасу очень мешал сосредоточиться Гуров, который с  отрешенным  видом
за своим столом рисовал на бумаге геометрические  фигуры  либо  бездумно
смотрел в  окно.  Он  явно  ждал  телефонного  звонка.  Стоило  аппарату
тренькнуть, как шеф быстро снимал трубку.
   Вдобавок он поглядывал на часы.
   - Ты когда уйдешь. Лев Иванович? - не выдержав, спросил Станислав.
   - Скоро. - Гуров вновь улыбнулся. -  Полагаешь,  я  уйду,  и  у  тебя
прибудет фантазии? В твоих списках не хватает "X". Без икса уравнение не
сложить. Только икс необходимо поставить в нужном месте.
   - Ты имеешь дополнительную информацию, которую  получил  от  Вики?  -
сердито сказал Станислав.
   -  Верно,  -  согласился  Гуров.  -  Только  я  сначала  понял,   что
неизвестный существует, а потом встретился с Викой. Никто тебе не  мешал
поступить так же.
   - У Сергеевых был ты, разговаривал с мачехой тоже  ты,  -  огрызнулся
Станислав.
   - Снова верно, но о прошлом Сергеевой и ее знакомстве с Викой я  тебе
сразу сообщил, а ты даже не шевельнулся в кресле. Тебе следовало  бежать
на встречу с девушкой со всех ног, - ответил Гуров.
   - Ты начальник, и ты попросил меня устроить тебе встречу с  Викой!  -
возмутился Стас.
   - Следовало упереться и настоять на том, что с твоим доверенным лицом
мы встречаемся вместе. Тебе было удобнее, чтобы с Викой поговорил я.  Ты
хочешь жить бесконфликтно, признаешь себя вторым номером и сердишься  на
меня за это. Я работаю как работаю, ал ты  работаешь,  чтобы  не  задеть
локтем друга.
   Зазвонил телефон, Гуров быстро снял трубку и представился.
   - Здравствуй,  Вика.  Рад  тебя  слышать,  признаться,  я  уже  начал
нервничать. Что-то твои мальчики очень медлительны.
   - Здравствуйте, Лев Иванович, - ответила Вика. - Нонка дома не живет,
ребята искали девку.
   - Нашли? - чуть испугавшись, спросил Гуров.
   - Как вы скажете, "обязательно". У нее новая подруга,  записывайте...
Нонна Сергеевна Семенова, семьдесят  седьмого  года  рождения.  Подружку
зовут Тимошей. Больше узнать не удалось.
   - Минутку. - Гуров записал адрес, жестом  показал  Станиславу,  чтобы
тот взял параллельную трубку. Стас презрительно фыркнул, но трубку взял.
   - Милая, - продолжал  Гуров,  -  скажи,  почему  ты  при  встрече  со
Станиславом не рассказала ему о нашем с тобой разговоре?
   - Почему? - Вика замялась. -  Ну,  я  решила,  раз  вы  ему  сами  не
рассказали, то и мне лезть нечего.
   - В принципе верно, но у меня от Станислава секретов нет.  На  пустом
месте он на меня  бросается,  аки  лютый  зверь.  Он  сегодня  проверит,
возможно, завтра тебе придется  встретиться  с  Нонной.  Станислав  тебе
позвонит, вы решите. Пока. - Гуров положил трубку.
   - Показательный урок? - Стас тоже положил трубку.
   - Надоело твое молчание. -  Гуров  перебросил  через  стол  листок  с
записями. - Девица из казино видела Веру Сергееву  с  мужчиной,  который
называл себя Тихоном. Ему около тридцати, высокий худой брюнет,  "мажет"
под монаха. Тщательно проверь по картотеке  МУРа  клички  Сатана,  Черт,
Дьявол. Нет ли среди них  Тихона!  Вызови  Котова  и  Нестеренко,  пусть
проверят адрес, где сейчас осела Нонна. Вечером девчонку  и  ее  хозяйку
взять под наружное наблюдение.
   - Понял. - Стас повеселел, захлопнул ненавистную папку.
   - Да, скажи ребятам, чтобы они  запаслись  едой,  возможно,  придется
работать до утра. Расскажи им о  Тихоне,  если  они  его  увидят,  пусть
разделятся, Котов топает за ним, Валентин проводит девчонок до  дома.  Я
уехал на Головинское кладбище, попытаюсь разговорить Елену Петровну.

***

   Август, и листва на деревьях еще едва начала желтеть, но  по  дорожке
кладбища ветер гонял сбитые листья,  было  прохладно  и  одиноко.  Гуров
радовался, что надел плащ и не забыл положить в карман  фляжку  коньяка.
Могилку Алены сыщик  нашел  сразу,  на  скамеечке  за  скромной  оградой
сидела, ссутулившись, женская фигура. Шагов за  десять  Гуров  умышленно
сильно закашлялся, боясь напугать молящуюся  женщину,  которая,  услышав
кашель, выпрямилась и. перестала креститься.
   - Здравствуйте, Елена Петровна, - сказал Гуров, присаживаясь рядом. -
Рад вас видеть, хорошо, что вы пришли.
   - Здравствуйте, - ответила женщина, не повернувшись к Гурову. - Что я
пришла, так бог велел, а вот что вы явились, удивлена.  Как  я  понимаю,
для вас смерть - рядовой случай.
   - К великому сожалению, - ответил Гуров. - Но смерть Алены  и  Антона
для меня - смерть особая, можно сказать, дело личное.
   Женщина не ответила, они долго сидели молча, наконец Гуров спросил:
   - Извините, вы веруете с детства или пришли к богу позже?
   - А вам-то что? Муж нас с дочкой оставил, я в храм пришла.  Задавайте
свои вопросы, хватит подлаживаться, - в голосе Елены Петровны  слышалось
раздражение. - Мертвых не воскресить.
   - Но виновные должны быть наказаны, -  уверенно  сказал  Гуров.  -  А
конкретных вопросов я не имею. В несчастный случай не верю,  чужую  злую
волю не вижу. А просто так молодые здоровые люди с крыши не бросаются.
   - Аленка в какую-то секту ходила, вот ее Сатана и попутал. Она сильно
изменилась за  последние  месяцы.  Я  Антона  не  виню,  мальчик  сам  в
последнее время чернее тучи стал. Да и несчастье с  ним  случилось...  -
Она замолчала.
   - Елена Петровна, греха не будет, если мы с вами по глотку коньяка за
их упокой выпьем? - спросил Гуров.
   - На могилах пьют, - безлично ответила она. Гуров достал  из  кармана
фляжку и бумажный стаканчик, налил, протянул женщине.
   Она все так же, не глядя на Гурова, взяла стаканчик, перекрестилась и
выпила. Он допил из фляжки, убрал все в карман и закурил.
   - Вы деликатный, не  спрашиваете,  а  о  несчастье  знать  хотите,  -
сказала она.
   - Верно, - ответил Гуров.
   - Недели две назад они к нам в дом ночью явились.  Раньше  такого  не
было. Я вышла к ним на кухню,  смотрю,  они  странные  какие-то,  но  не
пьяные. Да Аленка и не пила совсем. Он порой выпивал, она -  никогда.  А
тут стоят, как остолбенели, молча, покачиваются. Я в лица их  заглянула,
лица у них белые, а глаза закрыты. А Антон весь в крови, пиджак,  брюки,
на лице кровавые полосы. Позже я поняла,  он  руками  лицо  испачкал.  Я
хотела "Скорую" вызывать. А он рассмеялся так нехорошо и  говорит:  "Мне
врачи не помогут". Он все снял с себя, вымылся в душе, я  его  в  трусах
видела, у него на теле и царапины не было. Я спросила, чья кровь на нем,
он не ответил. Кое-как вещи застирал, так в мокром и ушел, больше я  его
не видела. Сколько допытывалась у  дочки,  она  слова  не  ответила,  мы
совсем чужие стали.
   Гуров смотрел на бледный сухой профиль женщины и думал,  чему  ж  бог
человека учит, если он так легко от своего ребенка отказался,  сейчас  у
его могилы сидит, Сатану проклинает, а себя самого виновным не считает.
   - Дочь замуж за него собиралась, я сказала,  прокляну,  на  порог  не
пущу. А что я еще могла?
   - Действительно, - проговорил Гуров и ушел, не прощаясь.  Всю  дорогу
думал, что в нем самом злобы больше, чем доброты, и правильно, что он  в
церковь не ходит. Таким, как он, в божьем храме делать нечего.

***

   Раньше, когда Стас Крячко  приходил  в  картотеку  на  Петровке,  его
появление даже у строгой заведующей вызывало улыбку, молодые  девушки  с
ним перешучивались, некоторые даже обижались, что сам выдвигал  ящики  и
быстро   перебирал   карточки:   молодой   опер   предпочитал   работать
самостоятельно, не пользовался их услугами.
   Сегодня в картотеку полковника вообще не пустили, заставили заполнять
новые формы, сказали, ответ он получит завтра. Но и  когда  он  зашел  к
начальнику МУРа, объяснил, что это просьба Льва Ивановича Гурова,  то  и
тогда получил ответ, прождав около часа: в картотеке МУРа под названными
кличками и с именем Тихон никто не проходит.
   Окончательно обидел полковника Крячко постовой, который вместо  того,
чтобы лихо козырнуть, взял в руки  служебное  удостоверение  полковника,
стал внимательно разглядывать, сверял фотографию с оригиналом  и  вернул
как-то неохотно, как бы говоря: