у,  стерва,  кто  где  будет
спать! И за мордобой ответишь!
 
*** 
 
   На следующий день, в пятницу  вечером,  подполковник  Вердин  рвал  и
метал, все свидетели, за исключением агента,  холуя  Терехова,  пропали,
испарились. Вердин не мог понять, почему Гуров до сих пор  не  вышел  на
Терехова, самого скандального для службы человека. Если  Гуров  добьется
успеха, то не хватает лишь последней капли, чтобы прилюдно выяснилось  -
выявленного террориста сдал агент-осведомитель. "Да, господин полковник,
тут у вас накладочка произошла, - рассуждал Вердин. - Посчитали вы, мол,
и четырех свидетелей расколоть сложно, черт с ним, с пятым. А он и  есть
главный, потому как четверо ничего конкретного и не знают".
   После разговора с полковником Терехов испугался до тошноты,  вернулся
домой трезвый, весь в поту, супруга решила, что муж заболел. Он  лег  на
тахту, повернулся лицом к стенке, затих, решал,  куда  теперь  податься,
главное, что сказать жене. С работой обстояло проще, отпуск  можно  было
оформить быстро.
   Он лежал на любимой тахте и походил на Антея,  которому  возвращались
силы от прикосновения с Землей. Полковник, возможно, и  прав,  лучше  на
время смотаться от греха. Но страх нагонять не дело, не при Берии живем,
плюнули, человека утопили.
   Он повернулся на спину, руки за голову, потянулся.
   - Ужинать будешь? - спросила жена, глядя на  него  с  подозрением.  -
Пришел рано и трезвый, просто чудеса.
   - Катишь ты на меня, мать. - Он сел, слегка встряхнулся. - А я все  в
дом да в дом, не как некоторые. Мне завтра отъехать  на  несколько  дней
требуется, выгодное дельце подвернулось. Может, и новую шубу справим.
   - Деревня, - жена смотрела мягче, но недоверие  во  взгляде  все  еще
присутствовало. - Справляют праздники, а шубу покупают.
   - Ты у меня образованная, тебе виднее, - миролюбиво согласился  Семен
Сидорович, чем вновь насторожил супругу.
   - А едешь далеко, в командировку?
   - В банке я отпуск возьму, им лишнее знать не следует, - он  старался
говорить беззаботно, но жена тут же уловила фальшь.
   - Значит, не в командировку, и на службе ты берешь отпуск, еще  какую
лапшу  ты  мне  на  уши  собираешься  повесить?  Я  вот  завтра   твоему
Никифоровичу позвоню, узнаю, что это за поездочки за свой счет? И с кем?
Уж не на пару ли вы собрались? Так я и его половине позвоню, скажу...
   - Заткнись, милая! - От страха у него свело горло  и  получился  рык,
переходящий в визг. - Шефу я скажу, что к твоей матери  в  Свердловск..,
тьфу, в Екатеринбург лечу. А отпускные я тебе  все  до  копеечки  отдам,
чтобы в бабьей голове шальные мысли не шастали.
   На следующий день он оформил отпуск, начальство не возражало,  однако
и быстро не получилось. Пришлось ждать, то одной подписи не хватало,  то
другой.
   А  к  вечеру  сотрудники  потребовали  свою  законную  бутылку.   Ну,
отпускную выпивку в России никто не мерил, потому вышел Терехов на улицу
лишь в девятом часу.  Тут  повезло,  он  только  руку  поднял,  какой-то
"левак" тормозить  начал,  затем  неожиданно  поддал  газу,  вылетел  на
тротуар и размазал Терехова по стене дома.
 
*** 
 
   Вердин  воспринял   доклад   об   успешном   выполнении   задания   с
удовлетворением,  однако  задумался.  Почему  мент  четверых  свидетелей
спрятал, а самого для себя  важного  оставил  без  прикрытия?  Наверняка
сыщик с Тереховым толковал,  конечно,  расколол,  мог  исповедь  паскуды
записать на пленку. Очень возможно. Терехов - покойник, идентифицировать
голос невозможно, но любое сомнение толкуется в пользу обвиняемого. Если
адвокат, старый пень, добьется рассмотрения дела в  кассационной  палате
Верховного суда, то, сколько дегтем мента  ни  мажь,  смертный  приговор
чеченцу отменят и все полетит к черту.
   Виктор Олегович Вердин, несмотря на  свою  молодость,  был  человеком
спокойным, последовательным и упрямым. У него имелся против Гурова очень
сильный ход, но один патрон - последний патрон, и стрелять следует  лишь
в  безвыходном  положении.  Пока  займемся  свидетелями,  решил  Вердин.
Человека спрятать трудно, подготовить  место  лежки  у  Гурова  не  было
времени,   он   находился   в   цейтноте,   следовательно,   использован
нетрадиционный ход. Если трюк придумал человек, значит,  другой  человек
способен трюк разгадать.
   С Коноваловым ситуация понятна, судя по всему, патовая.  Оперативники
Вердина давно искали людей из преступного  мира,  годных  для  вербовки.
Примерно   пять   месяцев   назад   натолкнулись   на   внешне    вполне
добропорядочного  гражданина  Василия  Гавриловича  Коновалова.  Человек
только разменял пятый  десяток,  живет  пристойно,  женат,  двое  детей,
служил в  Афгане.  Но,  когда  гэбэшники  примерного  семьянина  копнули
поглубже, быстро выяснили, что примерный семьянин в Афгане не служил,  а
сидел в зоне, дети не его, а  женщина,  у  которой  Коновалов  живет,  с
которой не расписан, московской прописки не имеет.
   Вердин начал готовить человека на вербовку, тут закрутилась история с
чеченским  "террористом",  решили,  что   Коновалов   вполне   подходит,
подсунули в качестве свидетеля. Однако  вчерашние  ловцы  интеллигентных
пособников всех разведок мира и других инакомыслящих плохо разбирались в
психологии уголовника, начали работать с ним с позиции  силы,  озлобили,
после чего он и брякнул сгоряча: все дело липовое и сплошная туфта.
   Василий Коновалов  ушел  с  "концами",  но  Вердин  не  сомневался  -
уголовник скрылся, не станет работать ни на кого, и на ментовку в первую
очередь. А искать его следует в какой-нибудь преступной  группировке,  а
скорее всего на Кавказе, среди наемников. В общем, он отрезанный ломоть,
о нем следует забыть.
   С  Тереховым  благополучно  покончили,  остаются  трое.  Приближается
осень, людям нужна крыша, они городские, избалованные, в деревне  делать
им нечего, да и желателен телефон. Охранник на даче нуворишей? Похоже.
   Какие связи у Гурова среди подобной публики?  Да  и  "новые  русские"
себе  охранников  сами  найдут.  Скорее  какое-нибудь  обжитое  семейное
гнездо,  типа  Переделкина.  Мало  денег,   много   традиций.   Человек,
рекомендованный полковником милиции, просто мечта. Какая связь у цента с
подобными людьми?
   Если бы Вердин был эмоциональнее, хлопнул бы себя по лбу. Актриса, на
которой сыщик никак  не  женится!  Театр!  Кино!  Но  главное,  конечно,
актриса. Ох, напрасно ты, мент, ввязался в драку,  имея  в  руках  такую
хрупкую штучку. Можно ведь и разбить ненароком.
 
*** 
 
   МУР уперся, своих секретов не выдавал, так было установлено  издавна.
Министерство  может  требовать  папки  с  разработками,  проводить  свои
бесконечные проверки,  но  агентура  -  дело  святое.  Если  оперативник
уперся, у него и министр ничего не  узнает.  Конечно,  Станислав  Крячко
вроде бы свой, но розыскники, которые его хорошо знали,  из  МУРа  почти
исчезли.  Одни  устали,  ушли  на  пенсию,  иных   соблазнили   деньгами
коммерсанты, а несколько человек просто померли.
   Как опер-важняк, полковник главка, Станислав в данном деле шансов  на
успех не имел. Нужен был человек,  не  просто  слышавший  о  Крячко,  не
раскланивающийся с ним в  коридоре,  а  приятель,  перед  которым  можно
открыться. Сложность заключалась еще в том, что агент, разрабатывавший в
свое время  Тимура  Яндиева  и  шепнувший  чеченскому  парню  имена  его
родственников, безусловно, состоит на связи не у рядового розыскника,  а
у одного из начальников. И человек этот  коррумпирован,  а  если  забыть
иностранные слова, так просто куплен с потрохами или запуган гэбэшниками
до смерти.
   Начальника МУРа Станислав лично не знал, он  был  для  генерала  лишь
паркетным шаркуном из  министерства,  который  болтается  по  кабинетам,
мешает людям работать. Гуров друга торопил, очень рассчитывал, что через
выявленного предателя выйдет на интересную оперативную информацию,  хотя
почти не сомневался, что упрется в человека уровня Вердина, а выше их не
пустят.
   - Лев Иванович, сдаюсь, я мелко плаваю, идем на по клон к генералу.
   - Ты в отпуске, не отрывай друга от дела, - ответил Гуров.
   - Сегодня воскресенье, Петр, возможно, дома, звони приглашай на обед,
скажи, я заеду.
   - Полагаешь, это честно? - Гуров сопротивлялся из упрямства,  отлично
понимая: если Станислав запросил помощи, значит, она необходима.
   Совершенно неожиданно Петр Николаевич приехал на  квартиру  Гурова  в
отличном настроении. Оказалось что супруга генерала уехала на целый день
к приболевшей подруге и он изнывал от безделья.
   - Ну, господа разбойнички, - потирая широкопалые  ладони,  ухмыляясь,
говорил Орлов, прохаживаясь по квартире, - рад вас видеть, доволен,  что
вы заперлись в сортире и не знаете, как из него выбраться.
   - Возлюби ближнего! - брякнул Станислав и покраснел.
   Генерал хохотнул, оглядел накрытый стол, взял  запотевшую  бутылку  с
иностранной этикеткой, поставил на место.
   - Обожаю получать взятки, жаль только, что, кроме  вас  двоих,  никто
мне ни шиша не дает. Лева, надеюсь, ты еще не выжил из ума,  не  станешь
городить чушь, сразу расколешься, какой  жареный  петух  клюнул  тебя  в
ягодицу?
   - Петр Николаевич, клюнули не Гурова, а меня, - сказал Станислав.
   - У тебя звездная болезнь, дорогой. -  Орлов  взял  со  стола  другую
бутылку, тоже не сумел прочитать этикетку. - Жареный петух ваши  ягодицы
не различает. Ладно уж, давайте выпьем  по  стопке,  и  я  согласен  вас
выслушать.
   Генерал слушал, как  всегда,  закрыв  глаза,  когда  Гуров  замолчал,
сказал:
   - Думаю, все это пустые хлопоты.  Этого  парня,  начальника  МУРа,  я
знаю, но он человек для меня чужой, и с вашей просьбой  я  обратиться  к
нему не могу. Если перевести ее на русский язык,  она  звучит  следующим
образом:
   "Мы располагаем данными, что некто  из  вашего  окружения  завербован
ФСК,  назовите  фамилию".  "Щас,  разбегались!  -  подумает  он.  -   За
информацию спасибо, но в своем доме  мы  сами  разберемся".  -  Так  что
делать? - спросил Станислав. - Я бы своего парня  никому  и  никогда  не
назвал. - А мне? -  Орлов  хитро  прищурился.  -  Ну,  скажете  тоже,  -
смешался Станислав. - Вот именно, -  Орлов  сел  в  гостиной  на  диван,
подвинул телефонный  аппарат.  -  Необходимо  среди  моих  коллег  найти
начальника или преподавателя нынешнего начальника МУРа.  Если  он  будет
уверен, что информация не уйдет, он  поможет.  Честь  флага  высока,  но
никто не хочет работать рядом с иудой. Вы,  мальчики,  отправляйтесь  на
кухню, закройте дверь плотно. Вам не следует слышать, с кем и как я буду
разговаривать.
   Друзья закрылись на  кухне,  слушали,  как  позвякивает  параллельный
аппарат, замолкает, затем снова позвякивает. Переговоры генерала  Орлова
продолжались около двух часов.
   - Выпьем, Лев Иванович, сегодня я все равно  не  работник,  -  сказал
Станислав.
   - Пей, - Гуров пожал плечами. - У тебя короткое  дыхание,  Станислав.
Крячко отвернулся, неожиданно сказал:
   - Тогда дай закурить.
   - В твоем возрасте начинать курить вредно.
   - Ты сам раз десять бросал и начинал.
   - Я человек слабый, мне можно, - ответил Гуров, и в это  время  дверь
открылась и в кухню вошел Орлов.
   Он взглянул не на сыщиков, а на стол, оценил  уровень  содержимого  в
бутылках, довольно хмыкнул:
   - А вы, парни, ничего, с вами работать можно.
   - А если бы я выпил бутылку, так со мной и работать было бы нельзя? -
вспылил Станислав:
   - Ну должен был я как-то начать? Я  же  тоже  живой.  Лева,  ты  меня
угощать собираешься?
   Сели за стол,  выпили  по  рюмке  не  чокаясь,  начали  без  аппетита
закусывать. Орлов отложил вилку, раздраженно сказал:
   - Черт побери! Если бы подобную операцию провел Лева,  то  глянул  бы
безразлично,  пожал  плечами,   обмолвился,   что   все   это   пустяки,
пользуйтесь, мне не жалко. Но человек, получивший подобный "подарок"  от
Гурова, всю жизнь чувствовал бы себя его должником и мечтал бы отдать за
него жизнь.  Станислав  бы  скромно  потупился,  заявил,  что  совершать
подвиги Геракла его, затурканного оперативника, любимое занятие. Один  я
не способен подать себя надлежащим образом.
   - За что мы тебя и любим, генерал. -  Гуров  подмигнул  Станиславу  и
склонил голову.
   - Завтра в десять утра,  Лев  Иванович,  тебя  ждет  начальник  МУРа.
Генерал в курсе твоей проблемы, согласен оказать посильную помощь.
   Друзья больше о работе не говорили, спорт и политику они не обсуждали
никогда, а Станислав враз забыл все анекдоты и любимые прибауточки. Пить
и есть друзья не хотели, сидели молча, каждый думал о своем, а возможно,
все трое думали об одном и том же.
 
Глава седьмая 
 
   Кабинет начальника МУРа  сохранился  полностью,  словно  за  четверть
века, которые прошли  с  того  дня,  как  Гуров  перешагнул  этот  порог
впервые, в жизни ничего не изменилось, а в кабинете лишь протирали пыль.
Только на стене вместо портрета Дзержинского висела  картина  в  тяжелой
раме, копия Айвазовского.
   Молодой генерал вышел из-за  стола,  пожал  Гурову  руку,  указал  на
гостевое кресло, сам занял такое же кресло напротив, чем  выразил  гостю
максимальное уважение.
   - Меня зовут Юрий Иванович, и я от вашего визита, Лев  Иванович,  как
понимаете, не в восторге.
   - Спасибо, что в кабинет пустили, - ответил Гуров.
   - До чего хреновая жизнь, каждый день думаешь, мол,  хуже  некуда.  А
она тебя молоточком по темечку, по темечку. Давай на "ты", что ли?  -  В
голосе генерала звучала тоска.
   - Давай, только легче нам с тобой от этого не будет.
   - Ты при ком тут начинал?
   - В  основном  я  служил  при  генерале  Турилине.  -  Я  Константина
Константиновича знал плохо, хотя он у нас  в  академии  преподавал.  Лев
Иванович, скажи по-честному, ты бы мне своего зама отдал?
   - Никогда! - вырвалось у Гурова, он тяжело сглотнул и добавил:
   - Лишь по просьбе одного человека.
   - Ну, довольно, мы оперативники. Я прокачал твой вопрос, и нужен тебе
один из моих замов, полковник Соболь, оперативник опытный,  претензий  к
нему не имею.
   - Виктора Сергеевича я знаю. -  Гуров  интуитивно  почувствовал,  что
генерал от своего заместителя не в восторге.  -  Одно  время  мы  с  ним
работали на параллельных должностях.
   - Будешь его разрабатывать? - Хозяин приподнялся в  кресле,  подвинул
пепельницу. -  Сказать  все  можно.  -  Гуров  закурил.  -  Как  к  нему
подступиться? К тому же он не любит меня. Хотя это и неважно,  в  личный
контакт я  с  ним  вступать  не  собираюсь.  Ну  извини.  -  Гуров  смял
недокуренную  сигарету  и  встал.  -  Если  у  меня  появится   что-либо
конкретное либо я решу предпринимать против  Соболя  какие-нибудь  шаги,
обещаю, ты узнаешь об этом первым.
   - Раньше Орлова и Крячко? - Генерал проводил гостя до дверей.
   - Они могут получить информацию раньше меня. - Гуров  пожал  генералу
руку и вышел из кабинета.
 
*** 
 
   Когда он вернулся домой, Мария спала. У нее  было  неважно  со  сном,
если после утренней репетиции вечером предстоял спектакль. Она  пыталась
днем хоть часочек вздремнуть.
   Гуров  знал,  как  бы  тихо  он  ни  вел  себя,   Мария   обязательно
просыпалась. Он разулся, прошел на кухню в  носках,  схватил  телефонную
трубку  в  момент,  когда  звонок  еще   не   раздался,   аппарат   лишь
предупреждающе вздрогнул, закрыл ногой дверь и сказал:
   - Слушаю.
   - Это я тебя должен слушать, - сказал Станислав.  -  Но  мои  новости
хуже, потому слушай ты. Третьего дня при выходе из банка убили Терехова.
   - Да он в пятницу и в банке уже быть не должен. - Гуров передохнул. -
Третьего дня, говоришь, а мы узнаем сегодня, подходящие оперативники.
   - Меня Петр выдернул из дома около восьми, думал, убьет.
   - Ты в отпуске.
   -  Да,  потому  сводку  за  субботу  и  воскресенье  мы  вовремя   не
посмотрели.
   - Не понимаю, что этого мудака могло задержать в  Москве?  Я  же  ему
русским  языком  объяснил.  Кретин!  Это  я  кретин!  Я!  Обязаны   были
проследить выезд.  Покойник  был  дерьмо,  я,  чистоплюй,  пачкаться  не
пожелал!
   - В принципе ты почти дословно изложил мнение генерала Орлова о твоей
особе. Извини.
   - Петр абсолютно прав, я тебя так просто бы убил! - рявкнул  Гуров  и
увидел, как открылась дверь и в кухню вошла Мария.  Он  погладил  ее  по
плечу и спросил:
   - Как произошло?
   - Машиной. Влетела на тротуар. Машина была  угнана,  так  что  хватай
ртом воздух.
   - И никто ничего?
   -  Как  обычно...  Среднего  роста,  возраста  и  телосложения,  ушел
проходными дворами.
   Мария не понимала, что именно произошло, но по лицу и  голосу  Гурова
догадывалась, кого-то убили. У нее тоже было кое-что для Гурова. Сегодня
утром в театре появился какой-то  мужчина,  принес  хорошую  французскую
косметику по очень низким ценам. Актрисы, естественно, его  обступили  и
мигом все раскупили. Мужчина Марии не понравился, он слишком внимательно
смотрел на нее,  хотя  более  молодых  и  хорошеньких  вокруг  крутилось
предостаточно. Девчонки флиртовали, даже  спросили  телефончик,  обещали
звонить, интересовались, когда может появиться новая партия.
   Марии коммерсант не понравился.  Мария  знала,  мужчина  приходит  за
кулисы по двум причинам: интересуется конкретной женщиной или  девочками
вообще, имея о театральных нравах  дремучее  представление,  либо  хочет
продать девчонкам турецко-вьетнамское барахло с парижскими ярлыками.
   Незнакомец держался с  девушками  уважительно  и  торговал  настоящей
французской  косметикой,  уж  в  чем  другом,  а   в   косметике   Мария
разбиралась. Она и сама с удовольствием бы купила флакон  своих  любимых
духов, но не сделала этого из принципа. Возможно,  это  было  следствием
влияния Гурова, но, лишь взглянув на торговца, Мария подумала, а что ему
здесь нужно? Ее раздражал пристальный взгляд мужчины, хотя к назойливому
вниманию Мария давно привыкла, даже перестала обращать  внимание.  Мария
от "коробейника" отошла, когда услышала кем-то оброненное слово  "дача".
Тогда  Мария  взглянула  на  фарцовщика  внимательнее,   запоминая   его
внешность, и решила для себя, что обязательно расскажет о нем Гурову.
   Но сейчас Мария поняла, что у полковника  серьезные  неприятности,  и
решила отложить разговор на вечер.
 
*** 
 
   Подполковник Вердин успокоился, единственного опасного  свидетеля  не
стало, остальные ничем конкретным не располагают. Шансов,  что  приговор
отменят и дело пошлют на  доследование,  практически  никаких.  Конечно,
местонахождение  свидетелей  следует  установить,  но   лучше   добиться
скорейшего исполнения приговора, тогда можно развернуться  вовсю,  взять
миллионера за горло, вытряхнуть из него солидную сумму и  вновь  поджечь
угасающую войну.
   Для выполнения задуманного Вердину требовался верный, сообразительный
и  смелый   человек.   Существовало   несколько   кандидатур,   но   они
подполковника по различным причинам не устраивали. Обязательным условием
для кандидата было одно - он должен быть по маковку в крови и заочно уже
иметь высшую меру наказания. Таких  имелось  два,  один  отпадал  сразу,
являясь  чеченцем,  нужен  обязательно  русский.  Такой  уголовник  тоже
наличествовал - два побега,  убийство  двух  солдат  охраны  и  сержанта
милиции. Но уж больно кандидат был внешне страшен и  косноязычен.  Такие
лица встречались на  рисунках,  изображавших  людей  далекого  прошлого,
которые  с  копьями  и  дубинами  бросались  на  мамонтов.  А  уж  когда
рецидивист открывал рот и начинал говорить, становилось плохо даже людям
бывалым. К тому же он был патологически туп, его  знал  весь  преступный
мир, однако на сходки не приглашали. Он годился разве что  для  разового
использования,  какого-нибудь   простейшего   убийства   с   последующей
немедленной ликвидацией.
   Нужен  был  совершенно  иной  человек,   не   уголовник,   желательно
воин-интернационалист,  совершивший  кровавое  пр