в по кличке Сильвер. У него  под
рукой  был  телефон,  убийца  не  преминул  бы  разделаться  с   опасным
противником руками местных властей. Второе, у убийцы с Иксом  постоянная
связь, почти наверняка телефон, опытный человек воздержится  от  встреч,
предпочтет держаться в стороне.  Где  он  укрылся?  В  гостиницу  он  не
пойдет, снимать квартиру тоже не годится, так как придется разговаривать
с хозяином,  оставлять  свидетеля.  Загородная  резиденция  с  городским
телефоном? Как он на резиденцию  вышел?  Имеет  приятеля  среди  местных
авторитетов либо опять же в верхнем эшелоне милиции. Эх, Семен Петрович,
был бы ты жив..."
   Сыщик взглянул на часы, хозяин отсутствовал около часа, многовато.  В
цирке  сейчас  делать  нечего,  репетировать  Классик  не  в  состоянии,
опохмелился,  сейчас  в  состоянии  эйфории,  может  сболтнуть  лишнего,
проговориться.
   В своем кабинете Колесников распивал чай со своей командой,  обсуждал
замену номера в вечерней программе - травмировался один из акробатов,  и
говорили, что пора менять программу. Зритель  еще  терпел,  но  земляков
следует уважать, многие побывали два-три раза,  надо  и  совесть  иметь,
ведь цену на билеты, как ни держи, а приходится поднимать.
   Капитан, сидя за столом,  помалкивал.  Разрезав  стоявший  перед  ним
торт,  ножом  передвигал  куски,  симметрично  заполняя   образовавшиеся
пустоты. Теперь круглый торт походил на рулевое колесо.
   Присутствовали лишь руководители. Главный администратор, как всегда в
элегантном костюме. Если бы он не был  тщательно  отутюжен,  можно  было
подумать, что Александр Валентинович Жуков даже спит  в  костюме,  белой
рубашке и галстуке. За его плечом примостилась Матильда: хотя женщины  в
кабинете отсутствовали, но могли и заглянуть, и необходимо быть начеку.
   Сильвер, сверкая золотыми зубами, крутил коротко стриженной  курчавой
головой, сидел на стуле верхом, засунув под него кривую ногу,  изо  всех
сил старался не ухмыляться. Хитрый косящий взгляд и  постоянная  ухмылка
были для Сильвера естественны,  как  штаны,  но  сейчас  атмосфера  была
совсем не подходящая, и он по мере сил пытался соответствовать.
   Классик сидел в обычной позе, откинувшись, вытянув худые ноги,  якобы
закрыв глаза, наблюдал за всеми  внимательно  и  блаженствовал.  Что  ни
говори, патриотизм - это хорошо, но французский коньяк - не  портвейн  и
даже не столичная.
   Рыжий конюх Вася, ему катило под полтинник, но иначе как  Вася  и  на
"ты" его  в  цирке  никто  не  звал,  из  уважения  к  Капитану  прикрыл
татуировки рваной ковбойкой, но заправить ее в  штаны  сил  не  хватило.
Вася знал, что лучше его конюха в городе нет, и  кстати,  был  абсолютно
прав, без лошадей цирку не обойтись, так что, мол,  терпите  мой  вид  и
навозный дух.
   Присутствовали еще жонглер, руководитель группы акробатов  и  хозяйка
кошек-виртуозов.  Заглянула  на  минуту   разобиженная   амазонка,   она
располнела, и Капитан отлучил ее от чаепития, пригрозил, что,  если  она
не приведет в порядок свою задницу, снимем номер с программы.
   С делами уже покончили, все  знали,  Капитан  слушает  присутствующих
внимательно, решение примет, позже объявит. Наступил момент, когда можно
говорить не по делу, а чего захочется, но сегодня больше поглядывали  на
дверь.  О  чем  трепаться,  если  зарезали  Ванюшку?  Вчера   прикончили
постороннего, так все одно - покойник в доме.
   - Николай Иванович, ты вечером в манеже  или  мне  замену  искать?  -
спросил Капитан.
   Классик прекрасно знал, что обращение к  нему  по  имени  и  отчеству
означает высшую степень недовольства, широко  открыл  глаза  и  обиженно
забормотал:
   - Незаслуженно, Алексей, абсолютно беспричинно подозреваете артистов.
   - Товарищ начальник, вопрос не по делу! - сорвался  Сильвер,  молчать
было уже невмоготу. - Вы что, не видите, они  опохмелившись,  им  сейчас
море по колено, а вечер далеко.
   - Самые высоконравственные люди - это раскаявшиеся бляди и завязавшие
алкоголики, - изрек администратор и сник, так как супруга вцепилась  ему
в плечо и зашептала так, что можно было услышать за дверью.
   - Молчи! В твоей компетенции  по  вопросу  о  проститутках  никто  не
сомневается.
   А Сильвер ничуть не обиделся, подцепив стул ногой-клюшкой, выдвинулся
к центру.
   - Вопрос, где они раздобыли горючее?  Надеюсь,  подозревать  артиста,
что они оставили хоть каплю про запас, никто не  посмеет?  Я  их  поутру
ждал, даже приготовил стопарь, они не соизволили даже заглянуть.
   Сильвер встретился взглядом с Капитаном, вспомнил о ночном звонке,  о
том, как утром друг-сосед забрал телефон, вспомнил, что о  ночном  госте
приказано молчать, театрально хлопнул себя по лбу  и  фальшивым  голосом
произнес:
   - Прошу пардону, Классик! С больной головы да на здоровую! Я  же  сам
ночью к вам заглянул, вижу дремлете, думаю, они проснутся, тяжко  будет,
я на комоде и оставил маленькую.
   Если кто и не  вникал  ранее  в  треп  Сильвера,  то  сейчас  обратил
внимание, как человек азартно врет.
   Убийца же слушал  внимательно  с  самого  начала  и  сейчас,  скрывая
радость открытия, на всякий случай отвернулся.
   В дежурной  части  УВД  менялась  смена.  Седоголовый  капитан,  явно
пенсионного возраста, с красными, как  у  кролика  глазами,  сменялся  с
суточного   дежурства.   Принимавший   дежурство   лейтенант   облизывал
пересохшие с перепоя  губы,  с  отвращением  листая  журнал  регистрации
происшествий, спросил:
   - Нападение на капитана Стаднюка и его шайку не регистрировали?
   - Не было никакого нападения, а если и было, так то военная тайна,  -
ответил капитан, засовывая в сумку пустые пакеты, ложки, кружку, которые
приносил из дома на дежурство.
   - Весь город говорит, а у нас тайна, -  усмехнулся  криво  лейтенант,
жестами объясняя лохматому сержанту, что срочно требуется опохмелиться.
   - Деревня ты, вчера от сохи, -  добродушно  сказал  капитан,  впереди
маячили трое суток отдыха, хотелось быть великодушным, и он пояснил:
   - Стратегия! Генерал розыск москвича объявил, а о сраме  Стаднюка  не
сказал, и так все знают. Стрелять не разрешил, но и  дураку  ясно:  коли
человек цельный наряд обесточил, то человек вне  закона,  и,  защищаясь,
делай, что хошь.
   - Слыхал, что кто задержит басурмана, тому квартира  вне  очереди,  -
лейтенант отбросил журнал регистрации, заглянул в грязный  бокал,  вновь
глянул на длинноволосого  сержанта,  который  стоял  по  другую  сторону
барьера, как истукан. - У Митрофановны, что на углу, вчера пиво давали.
   - Держи карман, - хохотнул капитан, подхватил свою сумку, но выйти за
барьер не успел, зазвонил телефон, и капитан автоматически снял трубку:
   - Дежурный.
   - Ты, ментяра, отряхни пыль с ушей, подтяни штаны и двигай  к  цирку.
Человек, которого вы ищите, в желтой одноэтажке,  в  комнате  клоуна,  -
произнес низкий мужской голос и скрылся за частыми гудками.
   - Какой человек? - не понял сразу капитан, он уже сидел дома, хлопнул
стакан самогончика, хлебал горячие щи,  решал,  добавить  стаканчик  или
завалиться в койку, а стакан оставить на пробуждение.
   - Какой человек? - дернул ушами лейтенант. - Чего передали?
   Капитан  вернулся  в  суровый  мир  реальности,  прикинул,  что   все
оперативники в разгоне. Взять  сержанта,  снять  постового  у  дверей  и
срочно бежать... Мне завтра на пенсию,  квартиры  не  видать  как  своих
ушей, а тут шанс. Если сразу стрелять, то никакой опасности, ведь на мне
милицейский мундир, и москвич первым  стрелять  не  посмеет.  А  если  я
промахнусь и схвачу пулю, то мне ни пенсия, ни квартира не понадобятся.
   Дверь распахнулась, и в дежурку тяжело вошел капитан Стаднюк, за  ним
ввалились оперы.
   - Я у себя, - бросил на ходу Стаднюк и, хотя лишь мазнул взглядом  по
лицу сменившегося капитана,  сначала  приостановился,  затем  подошел  к
барьеру, навалился и спросил:
   - Что? Где? Говори, паскуда!
   - На Ленина, в желтой одноэтажке...
   В кровь ударил адреналин  -  ни  сонливости,  ни  усталости,  Стаднюк
буквально катапультировал  из  дежурки,  молодые  оперы  еле  поспевали.
Опергруппа влетела в опоясанные галстуком "Жигули" и исчезла.
   - И слава Богу! - сменившийся с дежурства  капитан,  хотя  и  не  был
верующим, широко перекрестился.
 
*** 
 
   Константин Васильевич Роговой, обжора и  жизнелюб,  налитый  жиром  и
силой, некогда походил на Гаргантюа, как уже  говорилось,  сильно  сдал,
даже похудел. На недавно лоснящемся,  крепкой  лепки  лице  кожа  начала
подвисать, проложили дорогу морщины. В операцию  он  вложил  практически
всю наличность, и хотя  кризис  и  инфляция  личной  жизни  Рогового  не
коснулись, кушал уже без прежнего  аппетита.  Последнее  время  Рогового
назойливо преследовала одна и та же фраза:  "Рассчитали  на  бумаге,  да
забыли про овраги, а по ним ходить..." С  головной  болью  и  бьющими  в
голову  идиотскими  словами  он  вечером  ложился,   а   поутру,   плохо
отдохнувший, поднимался, бреясь, бормотал: "Рассчитали на бумаге..."
   И хотя возвращение многомиллионного груза Роговой связывал не  только
с деятельностью Кирилла  Трунина,  но,  чтобы  последний  не  заподозрил
подвоха,  Патрон  решил  ему  позвонить.  Роговой   не   любил   тратить
собственные деньги, но использовать служебный телефон посчитал опасным и
начал звонить из дома, вернее, загородной  дачи  -  избы-бунгало,  можно
было это массивное сложенное из толстенных бревен  жилище  называть  как
угодно.
   Но одно дело попросить секретаршу соединить с номером и совсем другое
- дозваниваться лично. Частые гудки врывались  в  трубку  после  первой,
второй и любой другой цифры,  порой  гудков  удавалось  избежать,  тогда
трубка, видимо, оскорблялась и хранила гордое молчание.
 
*** 
 
   Кирилл Трунин, как известно, тоже жил за  городом,  тоже  пребывал  в
скверном расположении духа и понятия  не  имел,  что  к  нему  на  связь
прорывается Патрон. Честно сказать, молодой хищник уже и  забыл  старого
руководителя. Оно по-житейски и понятно. Трунин выяснил, где можно взять
драгоценный груз, делить добычу не собирался, даже  ребенок  знает,  что
целое яблоко больше половины, и любому грамотному человеку известно, что
"Боливар не вынесет двоих". А если еще проще, то на хрена козе баян?
   Трунин ждал, в бытность оперативником он этому искусству научиться не
успел, и сейчас переживал, нервничал. Ну зачем этот маньяк убрал  мента,
уложил труп рядом с миллионами долларов. Теперь там людей, как на базаре
в воскресный день, придется выждать. Правда,  есть  и  хорошая  новость,
самоуверенный гений сыска Гуров  сцепился  с  местными  ментами,  и  это
прекрасно. Тутошние пинкертоны звезд  с  неба  не  хватают,  на  стороне
официальной власти закон, к тому же ментов много, а Гуров  один.  Теперь
ему не до "медведей", своих забот хватает.  Судя  по  тому,  что  Трунин
слышал о генерале, он мужик своенравный, за  власть  и  место  у  корыта
глотку перервет. Содельник  сообщил  Трунину:  весь  город  поставлен  в
ружье, Гуров пропал, найти не могут. Может, он попросту  сбежал,  понял,
что попал не в масть, и уехал до начала охоты. Трунин, как  известно,  с
Гуровым знаком не был, но по разговорам на Петровке понял, что полковник
упрям, как танк, и вряд ли отступил перед провинциальным  генералом.  Да
черт с ними обоими, самое лучшее, если они лбами столкнулись и  в  одной
могиле устроились.
   Трунин от ожидания устал, пить себе запретил, от кофе совсем  ошалел,
расхаживал  по  барским  хоромам,  пинал  мебель,  радовался,  если   на
полированных ножках оставались следы. Надо что-то придумать,  отказаться
от первоначального плана и найти другое решение. Ну, если  не  выкрасть,
как предполагалось,  то  остается  грабеж  и  разбой.  Ограбить,  такого
здоровенного  детину  невозможно,  его   не   повязать.   Зарезать   или
подстрелить? Так это убийство и разбой, и такой шум,  что  сбежится  вся
округа. И что делать с медведем? Если его убить, так потом из клетки  не
вытащить.  Казалось  бы,  чего  проще:  отравить  медведя,  хозяин   его
захоронит и уедет, ведь  пустую  клетку  с  собой  не  поволочет,  здесь
оставит. Сорвалось. Решили подстрелить Рогожина во время  прогулки,  без
охраны зоркого хозяина отравить медведя - дело пустяковое.  Так  стрелок
первый раз в жизни промахнулся. Как говорится, не везет  так  не  везет.
Повторно  стрелять  Трунин  запретил,  так  как   прогуливаться   артист
перестал, а вскоре прибыл чертов сыщик. Господь не мог другого  выбрать,
мало лохов в розыске толкутся, так нет, выбрал Гурова.
   Ожил телефон, дважды прозвонил и умолк. Трунин  подошел  к  аппарату,
когда он снова тренькнул, Трунин снял трубку.
   - Слушаю.
   - База? - спросил знакомый голос.
   - Ты мне так и  не  объяснил,  какого  черта  ты  зарезал  мента?  Ты
все-таки ненормальный.
   - Естественно, - радостно согласился убийца. - Ваши нормы мне  чужды,
потому ты сидишь в тепле и безопасности, а я бегаю по горячим углям.
   - Извини, такова жизнь, - миролюбиво  произнес  Трунин,  испугавшись,
что убийца с его неуравновешенной психикой  выйдет  из-под  контроля.  -
Извини, Леня, - он назвал убийцу именем, какое ему дали  мама  с  папой,
которое человек сменил и  давно  забыл.  -  Каждый  делает,  что  умеет.
Надеюсь, ты понимаешь, что если мы это дело закончим удачно,  то  сможем
ловить рыбу на Кубе, где ее ловил Эрнест Хемингуэй, либо в любом  другом
месте земного шарика.
   - Красиво, Кирилл, ты умеешь говорить. И убедительно. Только меня  не
надо уговаривать, я устал, хочу на покой. Я никогда никого не боялся, но
этот сыщик напугал меня, и я только что сдал его ментам.
   - Как? - обрадовался Трунин. - Гуров задержан?
   - Надеюсь, что его пришили. Не станут его задерживать, твой  приятель
местному начальству все любимые мозоли отдавил.
   - Молодец, и ты очень большая умница, извини,  не  ожидал.  Как  тебе
удалось?
   - Все-то тебе расскажи, объясню при встрече. Я  придумал,  как  можно
забрать товар. Но хочу договориться,  что  получаю  не  жалкую  долю,  а
половину.
   - Ты слышал байку о шкуре неубитого медведя? - спросил Трунин, понял,
что получился прекрасный каламбур, искренне рассмеялся. - Если мы  шкуру
получим, как ни дели, до конца жизни хватит. Хочу предупредить...
   - Не люблю предупреждений, но тебе можно, валяй.
   - Без меня тебе товар не реализовать.
   - Знаю. Выпей за удачу, вечером позвоню.
   Трунин услышал гудки, положил трубку, вытер вспотевший лоб и довольно
улыбнулся. Вот тебе и  Гуров,  гордость  и  слава  МУРа,  самовлюбленный
супермен, его убили свои. Ну, может, и не убили, остуди  свои  восторги,
Трунин, лишь задержали, пусть прокурор санкции на арест не даст, так все
равно инспекция затаскает. Кадры, как им и положено, примут  меры,  и  в
любом случае знаменитому сыщику кранты. Трунин  достал  из  холодильника
бутылку "Посольской", такое событие грех  не  отметить.  Он  уже  налил,
начал  готовить  закуску,  как  вновь  проснулся  телефон,  звонок   был
настойчивый, явно междугородный.  Старый  боров,  больше  некому,  решил
Трунин и снял трубку.
   - Слушаю.
   - Здравствуй, как здоровье? - спросил Патрон.
   - Здравствуй, Константин Васильевич, спасибо за  заботу,  -  радостно
откликнулся Трунин. - Как вы, давление не беспокоит?
   - И тебе спасибо, слышу, у тебя отличное настроение. Неужто победил?
   - Еще нет, но, как выражаются спортсмены, выиграл промежуточный этап.
   - Поясни.
   - Сошел с дистанции наш общий друг.
   Роговой так обрадовался, что даже затаил дыхание.
   - Убежден, проверил?
   - Как я могу проверить? Съездить в морг?
   - Значит,  слухи,  -  разочарованно  произнес  Роговой.  -  Тогда  не
радуйся, нашего друга видели и в реанимации, и я на венок деньги  давал.
Ну раз он тебя за горло не держит, уже радуйся. А что еще нового?
   -  Пусть  страсти  поутихнут,  я  пока  взял  тайм-аут.   Можете   не
волноваться, как только будут новости, сразу сообщу.
   Трунин, хотя и списал Патрона в глубокий запас, отнюдь не хотел с ним
раньше времени ссориться. Кто знает, какие  скрытые  резервы  имеются  у
старого авторитета? Если заподозрит неладное, может прислать сюда крутых
ребят, только разборки сейчас и не хватает.
 
*** 
 
   Роговой слушал  молодого  содельника  и  грустно  улыбался:  мысли  и
намерения пащенка видны отчетливо,  до  мельчайших  деталей,  словно  на
экране фирменного телевизора. Пошло  повторять  избитые  истины,  однако
никуда не денешься, человек сложен и противоречив. Роговой сам обманывал
партнера. Когда же  убедился,  что  Трунин  также  ведет  двойную  игру,
расстроился, искренне загрустил. Как жить, если никому нельзя верить?
   - Патрон, вы  подготовили  запасные  каналы  транспортировки?  -  пел
Трунин. - Если мы получим груз,  в  чем  я  не  сомневаюсь,  это  только
полдела.
   - Я вложил миллионы,  связи,  мозги,  каков  твой  вклад?  -  спросил
Роговой. Следовало  разговаривать  серьезно,  чтобы  пащенок  ничего  не
заподозрил. - За десять процентов прибыли я мог бы нанять  подразделение
ОМОНа, которое разнесло бы на атомы поганый цирк за несколько минут...
   - И забрало бы все, а финансиста и организатора прикончило, - перебил
Трунин и  почему-то  довольно  хохотнул.  После  длинной  паузы  Роговой
сказал:
   - Хороший у нас разговор, доверительный.  Звони,  желаю  тебе  удачи,
сынок.
   Обжаривая в камине нанизанные на шампур колбаски, глядя  на  капающий
шипящий  жир,  Роговой  задумался.  Обезвредили  Гурова,  или  это  лишь
сопливые  измышления  мальчишки?  Если  сыщика  ликвидировали,   то,   в
принципе, это прекрасно, но на сегодня может и  лишнее.  Живой  Гуров  -
значит, мертвый либо арестованный Кирилл Трунин. Даже если последний  на
допросах заговорит, что маловероятно,  но  пусть  и  заговорит,  никаких
вещественных улик против  Рогового  ни  Гуров,  ни  кто-либо  другой  не
получит.
   Зазвонил телефон. Все постоянно  звонят  друг  другу,  прямо  болезнь
какая-то,  вроде  эпидемии.  А  если  еще  изобретут,  конечно   японцы,
видеотелефон, то жизнь замрет, движение остановится, все  закостенеют  в
креслах, а некоторые женщины начнут пользоваться  раздвижными  креслами,
ведь от неподвижного сидения бедра начнут раздаваться.
   В хижине Рогового пока телефонного экрана не  было,  но  на  аппарате
зажигался номер абонента, который выходит на связь. Патрон  взглянул  на
табло, звонили из Города, с которым Роговой только что разговаривал,  но
не Трунин. Патрон снял трубку, почти прикрыл ладонью, глухо сказал:
   Дежурный администратор.
   - Константин Васильевич? - спросил напряженный женский голос.
   - Ну? - ответил он с сомнением.
   - Константин Васильевич,  это  я,  -  женщина  перестала  кричать,  и
Роговой узнал своего агента.
   - Слышу, ты откуда говоришь? Я же тебе запретил...
   - Я звоню с чужого телефона, нужен ваш совет. У меня неприятности!
   - Слышу. Говори, - обреченно ответил Роговой и терпеливо слушал  хотя
и сбивчивый, но толковый доклад агента.
 
Глава десятая 
ОХОТА 
 
   Капитан Стаднюк решил машину в стороне не оставлять, подкатить  прямо
к дому, полковник наверняка услышит,  выскочит  через  окно  во  двор  и
начнет уходить дворами, тут его и  кончат.  И  пристрелит  москвича  он,
капитан Стаднюк, чтобы все прошло наверняка, без  накладок.  Он  оглядел
команду, двое ребят верные, уже по уши в крови и деньги получают  давно:
один дом строит, второй  только  машину  купил,  в  долги  влез,  у  них
обратной дороги нет. А вот лейтенант Щукин - парень гнилой, напрасно его
вчера с собой взяли, теперь  он  в  курсе  дела,  если  припечет,  может
поплыть и расколоться.  Только  Москва  узнает,  что  Гуров  убит,  сюда
понаедут, начнут мотать, Щукин окажется крайним.
   - Стой! - скомандовал  капитан  перед  въездом  на  улицу  Ленина.  -
Проверить оружие, снять с предохранителя, патрон дослать, я здесь выйду,
через десять минут