загораживали Крячко, Нестеренко  и
Карцев. Гуров выскочил из машины, рванул за плечо  ближайшего  санитара,
буквально рявкнул:
   - Ваши документы! Кто среди вас врач?
   - А в чем, собственно, дело? - спросил старший по возрасту.
   - Полковник милиции Гуров. - Он предъявил свое  удостоверение.  -  Мы
получили очень нехороший сигнал, прошу предъявить ваши документы.
   Один из санитаров неторопливо прислонил носилки к  стене  и  полез  в
задний карман брюк, в котором  обычно  документов  не  носят.  Станислав
перехватил его руку, взял на излом, спросил:
   - Ты уверен, что документы у тебя именно в этом кармане?
   - Да что же это делается, товарищ? Нас  вызывают  по  случаю  острого
отравления,  мы  срываемся,  летим  как  сумасшедшие,  а  нас   хватают,
обращаются, как  с  преступниками.  Помощь  не  нужна,  так  ради  Бога,
подыхайте самостоятельно.
   Гуров внимательно следил  за  лицом  говорившего,  явно  среди  троих
старшего.
   В Гурове  появились  сомнения,  а  вдруг  Юлии  действительно  плохо,
родители вызвали "неотложку" и эти люди -  врачи.  Нет,  уж  больно  они
подтянуты и спортивны. Старший явно нервничает, парень, которого  держит
Станислав, опустил левую руку в карман, а третий якобы хочет закурить, а
сам шагнул за спину Карцева.
   - Илья, у тебя за спиной стоит человек, негоже. - Гуров улыбнулся.  -
Доктор, в чем дело, дом охраняемый?  Вам  трудно  предъявить  документы?
Только не надо торопиться, я не люблю, когда документы  достают  слишком
быстро.
   Неожиданно у тротуара притормозила машина, из нее чуть ли не на  ходу
выскочил Котов. Длинный и нескладный, он обладал недюжинной силой, обнял
доктора, чуть не кричал:
   - Сергей Витальевич, какими судьбами? Я  всегда  утверждал,  что  Бог
есть!
   - На всех надеть  наручники!  -  скомандовал  Гуров.  В  этот  момент
"медицинский" "рафик" тихо фыркнул и покатился.
   Пистолет в  руке  Гурова  появился  быстрее,  чем  у  кого-либо,  два
выстрела практически слились в один, машина с пробитыми скатами осела.
   - Вы ответите! - попытался возникнуть доктор и опустился на  асфальт:
рука у Крячко была тяжелая.
   - Сопротивление сотруднику милиции, который находится при исполнении.
- Станислав хотел перешагнуть через доктора, получилось не очень удачно,
и он врезал Батулину в живот с такой силой,  что  из  преступника  вышел
воздух. - А если бы Генка Веткин умер, я бы сейчас тебя  пристрелил,  до
Бога высоко, а до прокуратуры далеко.
   - Все,  господа  офицеры,  представление  окончено,  отправляйтесь  в
дежурную часть на Петровку. -  Гуров  отозвал  Крячко  в  сторону.  -  О
Горстковых  ни  слова,  выслеживали  бандита,  который  вашего  приятеля
подстрелил. Ба! А они тут как тут, и все в белом. Ясно?
   - Ясно, - усмехнулся Станислав. - Да сказать все можно,  кто  же  мне
поверит?
   - А это не  твое  дело.  Батулин  нашего  Веткина  ранил.  Что  нашли
пистолет, пока молчи, никаких фамилий, всех посылай к  генералу  Орлову,
мы выполняем его задание.
   - Ну как успели, как успели, вот это фарт! - Станислав качал головой.
- Минутой могли разминуться. Ну, Бог не фраер, знает, кому подает.
   - Ладно, забирай свою команду, отправляйся, уверен,  завтра  они  все
будут на свободе.
   - И Батулин?
   - А чего против него имеется? Григорий  не  видел,  как  он  стрелял,
оружия нет, да и было бы, так неизвестно, кому принадлежит. Пустышка.
   - Ты кому-нибудь другому рассказывай. Лады?
   - Жизнь покажет. - Гуров повернулся к своей машине, в которой  сидела
Мария.
   - Я знаю, что жизнь покажет, чтоб мне  с  этого  места  не  сойти,  -
пробормотал Крячко.
   Мария зашла в квартиру Юлии, Гуров - в квартиру родителей.
   - Лев Иванович, какими судьбами? - всполошилась хозяйка.  -  Чай  или
желаете перекусить? Вы знаете, у нас сейчас перед окнами стреляли.
   - Здравствуйте, дорогая Нина Дмитриевна, шел мимо, думаю, загляну  на
огонек, а стрелял я по воробьям, надоели окаянные.
   - Быстро стреляете. Лев Иванович. - Горстков стоял  в  дверях  своего
кабинета.
   - Так у каждого своя работа,  Юрий  Карлович,  один  быстро  считает,
другой быстро стреляет.
   - Ну, проходи. - Горстков шире открыл дверь и  посторонился.  -  Я  в
случайные визиты не верю, двенадцатилетний сосед-пацан заскочил, значит,
ему гвоздь нужен либо иное чего.
   Гуров неожиданно вспомнил, что у него  в  кармане  упакованный  ужин,
который они из ресторана взяли, и начал вынимать.
   - Ты что же, в гости со своими харчами ходишь? - удивился Горстков.
   - Так вышло, я в ресторане заказал, а тут отъехать  потребовалось,  -
невозмутимо ответил Гуров.
   - Мать! - повысил голос хозяин. - Гляди, до чего дожили, к нам уже со
своим провиантом приходят, скоро ложки и ножи станут приносить.
   - Извините, Нина Дмитриевна, я не подумал, заверните домой, я ребятам
отнесу, может, им всю ночь работать.
   - Конечно, конечно. - Хозяйка взяла сверток и вышла.
   - Вы присядьте,  Юрий  Карлович,  -  сказал  Гуров,  прохаживаясь  по
кабинету, - давайте расставим все точки над "I". Сегодня вы хозяин, а  я
- человек, пришедший к вам по делу, и денег с сегодняшнего дня я  у  вас
не получаю.  Вы,  Юрий  Карлович,  богатый  бизнесмен,  а  я  -  старший
оперуполномоченный  по  особо  важным  делам  полковник  милиции  Гуров.
Договорились. - Он не ставил вопросы, влепил жирную точку,  как  о  деле
решенном.
   - Хорошо, Лев Иванович, - добродушно ответил Горстков. - Отчего такая
ледяная волна?
   -  Оттого,  уважаемый,  что  вы  мне,  мягко   говоря,   многого   не
рассказываете,  проще  выражаясь,  врете.  Вы  знаете,  что  ваша   дочь
наркоманка?
   - Как? - впервые Горстков смешался.  -  Ну,  баловалась  в  юности..,
давно прошло.
   - А вам известно, что происходит, когда дети балуются с огнем?
   - Черт побери!  -  Горстков  закрыл  лицо  ладонями,  жест  получился
театральным и одновременно трагическим. - Так она снова?
   - Не сама, ей помогли.
   - Так что же теперь делать?
   - Говорить правду. Вы не хотите мне рассказать, что произошло при  ее
рождении? - Сыщик задал вопрос чисто интуитивно.  Он  собирался  сначала
навести справки в роддоме, но сейчас решил не откладывать, задать вопрос
в лоб.
   - Вы и это знаете? - Горстков сгорбился,  казалось,  стал  меньше.  -
Мать ничего не знает, и Юлия тоже, главное, им не говорите.
   - Я никогда не выдаю информации.
   - Все очень сложно, никто не виноват. Нина родила мертвого ребенка, а
она так мечтала... В это же время одна девица родила здоровую девочку...
Я хорошо заплатил, и новорожденных поменяли. Девица не  хотела  ребенка,
даже обрадовалась.
   - Если подобное случилось в романе, получилось бы занимательно...
   - Меня заверили, что подобных случаев тысячи.
   - Возможно, возможно, не специалист,  -  сказал  Гуров  задумчиво.  -
Хорошо, я погорячился и остаюсь у вас на зарплате, мне  ребятам  платить
необходимо, они люди порядочные, потому нищие.
   Пришла Мария, бледная, указала Гурову глазами  на  дверь.  Когда  они
вышли из кабинета, актриса сказала:
   - Девочке плохо, необходим врач и, как я понимаю, не на час или день,
нужен стационар и профессиональное медицинское обслуживание надолго.
   Сыщик вернулся к банкиру, спросил:
   - Юрий Карлович, у вас есть врач, которому вы доверяете как себе?
   - Конечно. Юлии так плохо?
   - Ей не очень хорошо,  -  ответил  Гуров.  -  Необходимо  положить  в
отдельную палату, я дам охрану. Хотя  убежден,  в  ближайшие  сутки-трое
неприятелю будет не до нее,  мы  зверя  серьезно  подранили,  ему  нужно
время, чтобы зализать собственные раны.
   - И что бы я без вас делал? - Горстков снял телефонную трубку.
   - Через пару дней мы отправим  Юлию  из  Москвы.  -  Гуров  о  чем-то
напряженно думал, слегка улыбался.
   - Но вы же сами сказали, что против спецслужбы не попрешь, они узнают
об этом мгновенно и проводят ее до места.
   - У меня имеются некоторые соображения, - ответил Гуров. - Столб лбом
не перешибешь, но обойти столб можно.
 
Глава 7 
 
   Собрались, как обычно, в кабинете Гурова и Крячко. Хозяева сидели  за
своими столами, оперативники разместились за свободным столом.  Валентин
Нестеренко,  Борис  Гаврилов,  Илья  Карцев  и   Григорий   Котов   тихо
переговаривались  между  собой,  ждали,  когда  Гуров  закончит   писать
какую-то справку и начнет совещание. Веткин еще находился в госпитале.
   Наконец Гуров расписался, поставил дату, положил документ в  папку  и
облегченно вздохнул.
   -  Не  люблю  писать,   ужас   просто,   -   сказал   он,   оглядывая
присутствующих. - Что приуныли, коллеги, работа не нравится?
   -  Лев  Иванович,  работа  даже  лошади  не  нравится,  а   мы   люди
обыкновенные,  -  как  старший  из  присутствующих   ответил   отставной
полковник Нестеренко.
   - Что с девчонкой? - спросил Котов, склонив голову набок.
   - Мучается, лежит в отдельной палате под охраной, - ответил Гуров.  -
Говорят, что наркотическая ломка - штука страшная.  Врачи  помогают,  но
они не боги, девочке тяжело.
   - На кой черт и кому это надо? - Гаврилов сверкнул золотым зубом.
   - Борис, точно ответить не могу, имею  лишь  предположения.  -  Гуров
взглянул на сидевшего напротив Крячко, словно спрашивая совета.
   - Чего смотришь, старшой? - Станислав пожал плечами. -  Предположения
- они и есть предположения, но от имени коллег рискну сказать,  что  нас
больше устраивают приказы. Ты держишь все в голове, видишь  шире,  ты  -
голова, мы - исполнители.
   - Твоя позиция, Станислав, не нова, - усмехнулся Гуров. -  Не  бойся,
никто ответственность на тебя взваливать не собирается.  Значит,  свежий
для русского человека вопрос: что делать? Я оцениваю ситуацию  следующим
образом. Хотя воюют против нас не криминальные авторитеты, а спецслужбы,
мы имеем дело с довольно обычным уголовным  делом  -  попыткой  шантажа,
только в очень крупных размерах. Известно, Горстков миллиардер. Никакого
отношения к избирательной кампании желание отнять  у  Горсткова  деньги,
много денег, не имеет.
   Случайное,  совладение  по  срокам:  когда  шантаж  замысливался,   о
предстоящих президентских  выборах  преступники  не  думали.  И  нам  не
следует себя накручивать на высокую политику, обычная уголовщина.
   Гуров коротко рассказал о рождении Юлии, о  том,  что  она  в  юности
баловалась наркотиками.
   - Какой-то грязный человечек из органов узнал об истории с  рождением
дочери миллиардера, решил,  что  Горсткова  можно  на  этом  прихватить,
сорвать солидный куш. А чтобы папаша  особенно  не  дергался,  не  играл
мускулами,  дочку  решили  вернуть  к  наркотикам.  Такова  предыстория.
Возможно, некто желает использовать Горсткова и в  предвыборной  суетне,
но это факт сопутствующий, основное - деньги. Значит, мы должны Юлию  из
игры исключить.
   - Если акцию осуществляет спецслужба, то я не  представляю,  как  это
можно сделать, - сказал Котов,  глядя  из-под  лохматых  бровей,  и  еще
больше ссутулился. -  Существует  пограничный  контроль,  стоит  девушке
шагнуть через границу, как к ней приставят сопровождающего, и ни в одном
уголке мира мы ее не спрячем.
   - Факт, - согласился Станислав. - Ни в одной стране не спрячем,  а  в
родной Сибири посадим под ближайшей сосной, и никакие службы  девушку  в
жизни не найдут. Там танковый корпус потерять можно, никакое спутниковое
слежение не поможет.
   - Идея люкс, - кивнул Нестеренко, -  только  в  Сибири,  под  сосной,
быстро с голода ноги протянешь. Надо, чтобы тебя кормили, поили, липшего
не болтали, а такой девице,  как  Юлия,  еще  хорошая  туалетная  бумага
требуется.
   - Напугал, - Станислав усмехнулся. - А Гуров на что? В  России  такой
дыры не найдешь, где  бы  у  Льва  Ивановича  не  было  дружка-приятеля,
должника, на худой конец - агента.
   Оперативники взглянули на молчавшего  Гурова,  который  неопределенно
пожал плечами и сказал:
   - Станислав склонен к преувеличениям, но в некотором смысле он прав.
   - Преувеличение? - возмутился по-мальчишески Крячко. - Да я, не сходя
с места, назову три-четыре города, куда тебе стоит только позвонить, как
твою  протеже  мгновенно  примут  на  полный  пансион,  обеспечат   всем
необходимым, мыслимым и  немыслимым,  лучше,  чем  в  Москве  и  Париже.
Начинать? - Он растопырил пальцы, готовясь загибать.
   - Кончай цирк, - Гуров махнул на друга рукой.
   - Именно цирк. Звони Буничу, он сейчас то ли губернатор, то ли  глава
администрации, в любом случае, хозяин области.
   - Бунич, Бунич... Знавал я такого, - бормотал Гуров, листая  записную
книжку.
   - Он знавал, - усмехнулся Крячко, подмигивая приятелям.  -  Пару  лет
назад  Лев  Иванович,  разматывая  одно  убийство  в  областном  центре,
столкнулся с этим Буничем. Тот никаким краем  к  убийству  отношения  не
имел, но город был полностью коррумпирован,  а  этот  Бунич  не  привык,
чтобы на его земле командовали приезжие. Они чуть было не сшиблись,  оба
умные, поняли, их интересы не пересекаются,  и  разошлись  мирно.  Бунич
помог Гурову расправиться с продажным генералом, а Лев Иванович  вовремя
отвернулся и "не заметил" некоторых грехов  хозяина,  которые  не  имели
непосредственного отношения к нашей конторе.
   Гуров накручивал диск телефона, соединился,  поднял  палец,  призывая
Станислава помолчать.
   - Добрый день, можно попросить Льва Ильича,  скажите,  что  тезка  из
Москвы беспокоит.
   - Здравствуйте Лев Иванович, - ответил  уверенный  мужской  голос.  -
Шефа сейчас разыщем, а вы, случаем, к нам в гости не собираетесь?
   - Надеюсь, обойдется, -  ответил  Гуров.  -  А  это  кто,  левый  или
правый?
   У Бунича было  два  первоклассных  телохранителя,  близнецы,  которых
никто различить не мог, их звали "левый" и "правый", так как они  всегда
ходили вместе, один ходил слева, другой - справа.
   - Помните, господин полковник? - хохотнул телохранитель. - Как это вы
тогда удержались и не бросились на нас, чутье у вас, как у зверя. Я тот,
что стоял на дорожке, а брательник стоял на крыльце.
   - Чутье имеется, - согласился Гуров, улыбаясь. - Но это скорее  опыт,
больно ты расслабленно стоял и рассеянно улыбался. Я не люблю,  когда  в
критический момент человек рассеян и улыбчив.
   Охранник рассмеялся, сказал:
   - Учту на будущее, вот и шеф подошел, соединяю.
   - Лев Иванович? - раздался мягкий, интеллигентный голос.  -  Надеюсь,
здоровы и все в порядке.
   - Здравствуйте, тезка. На здоровье не жалуюсь,  а  насчет  порядка  в
Москве вам известно.
   - Да уж, вам не позавидуешь, меня Бог уберег,  я  квартиру  в  Москве
купил, не перебрался, живу в глухомани, сплю спокойно. Не женился?
   - Не говори, трусоват я для такого дела.
   - А я женился, наследника родил. Ты к нам  в  гости  собираешься  или
иное дело?
   - Я хочу тебе гостью  прислать.  Девушкой  сильные  мира  сего  шибко
интересуются, мне ее уберечь следует. Она больна.  Наркотики,  но  самое
начало. Ее папа мне поручил делом заняться. Горстков...
   - Юрий  Карлович?  -  удивился  Бунич.  -  У  вас  даже  таких  людей
беспокоят? Беспредел.
   - Тезка, Москва бьет с мыска, у нас все можно.
   - Лев Иванович, я для тебя все  сделаю,  а  раз  дело  касается  Юрия
Карловича, так вдвойне. Врачи у меня высший класс, тайга,  воздух,  вмиг
на ноги поставим. Ты сумеешь девочку ко  мне  транспортировать  или  мне
людей прислать?
   - Обижаешь, доставим.
   - Считай, решили, как она ступит на нашу землю, девочка моя. Здесь ее
никакие службы не достанут, медведям скормим к чертовой матери.
   - Я не сомневаюсь, тезка, с меня причитается.
   - Пустяки, я тебе еще кое-что должен.
   - Забудем. Дату вылета и номер рейса сообщу.  Желаю  удачи.  -  Гуров
положил трубку.
   Оперативники переглянулись. Отставной полковник Нестеренко на  правах
старшего сказал:
   - Лев Иванович, девчонку проводим и группа распускается?
   - Не понял. - Гуров смотрел недоумевающе. - Когда они сообразят,  что
Юлия ускользнула, они отца в покое не оставят. Второе. Геннадия  Веткина
не убили случайно, ранили тяжело. С  каких  пор  сыщики  утро  позволяют
безнаказанно стрелять в своих людей?
   - А что мы против стрелка имеем? Батулин перед законом чист, пистолет
у нас, но мы его к бывшему хозяину привязать не можем, в прокуратуру нам
нести нечего, а на самосуд мы не пойдем, не бандиты-беспредельщики.
   - Верно, Батулин сам по себе, пистолет сам по себе, однако  соединить
их можно, - ответил Гуров.
 
*** 
 
   "Санитаров", захваченных Гуровым у дома Горстковых,  в  тот  же  день
забрала  к  себе  контрразведка,  милиция  ничего  не   могла   сделать.
Фактически никакого преступления,  даже  правонарушения,  "санитары"  не
совершили. Спецслужба сказала, что  ведет  свою  разработку.  "Санитары"
выполняли  задание  руководства,  если  менты   имеют   вопросы,   пусть
обращаются к всемогущему генералу Коржанову. Заткнулся даже Гуров,  хотя
был лично знаком с Коржановым, ничего не боялся, однако понимал, что для
обращения на таком уровне оснований недостаточно.
   Подполковник Фокин  и  майор  Батулин  сидели  в  скромном  служебном
кабинете Фокина.
   - Все разговоры, что деньги  нужны  на  избирательную  кампанию,  для
дураков, - резко сказал Батулин. - Пользуются случаем, хотят набить свой
карман.
   Фокин,  который  дал  Батулину   "добро"   на   операцию   с   Юлией,
действительно  хотел  набить  карман,   естественно,   от   комментариев
воздержался.
   - Победят коммунисты или нет, вот в чем вопрос. Семен, ты меня умнее,
многоопытнее, скажи, на кого ставить? - спросил Батулин.
   - Только на себя, можно на меня, больше не на кого. Ельцин нас как не
знает, так и знать  не  захочет,  а  у  его  трона,  коли  Борис  станет
Президентом, образуется Ходынка, затопчут. Победит Зюганов, для нас хрен
редьки не слаще. Ты мне лучше скажи, как получилось, что девчонка  снова
исчезла? Я признаю, что ориентация на Юлию изначально была  ошибочной  и
конкретных результатов принести не могла, но  я  не  терплю,  когда  мне
кто-то поперек дороги становится.
   - Семен, ты знаешь, что Горстков обратился за помощью к  ментам,  ему
определили Гурова, а он настоящий профессионал, на него мы все  время  и
натыкаемся, - ответил Батулин. - Увез он девчонку, но не за кордон,  как
мы рассчитывали, а в Россию.  Найти  Юлию  теперь  трудно,  если  вообще
возможно.
   - Да, Гуров, очень он мне не нравится, - задумчиво произнес Фокин.  -
Пытался я на него материал найти, пустое дело. Я раньше  не  верил,  что
такие чистюли существуют. Давай мы о  девочке  забудем,  а  Гуров  пусть
своих бандитов ловит, на его век хватит. Будем думать  о  нас  с  тобой.
Если Президентом станет один из этих двоих,  гнить  нам  в  кладовке  до
глубокой старости.
   - А никто, кроме них, шансов не имеет, - сказал Батулин. -  Перестань
летать, ходи по земле, как  все  люди.  Надо  взять  солидно,  несколько
миллионов зеленых, и мотать отсюда.
   - Куда? На Брайтон-Бич,  затеряться  среди  воров  и  евреев,  вкусно
жрать, сладко пить и ждать гробовщика? Купить виллу на Канарах,  отирать
пыль с пальмы, греться на солнышке? Серега, ты пойми, я  молодой  мужик,
без дела жить не могу, сопьюсь. Торговать я  не  умею,  ну  нет  у  меня
таланта. Мы там никому не нужны, на наши миллионы там плевать хотели. За
нашими спинами будут ухмыляться, пальцами на нас  показывать,  мол,  вот
русские наворовали, теперь гуляют. Не знаю, как ты, мое место в  России,
не от того, что большой патриот. Но рыба, может, и хотела бы летать,  да
родилась в воде, там ее дом, там ей и умереть.
   - Что ты предлагаешь? - спросил Батулин.
   - Необходимо пристроиться в верхах, только не бедным родственником, а
радом с Монархом. Нынешние нас не подпустят, значит, надо  сделать  так,
чтобы на троне оказался человек, нам обязанный.
   -  Извини,  Семен  Петрович,   признаю,   что   ты   человек   умный,
многоопытный, но здесь ты херню несешь. Мы повлиять на выборы не  можем.
- Батулин махнул