вышел в цвет.
   Одному вести наблюдение в Москве за машиной крайне сложно.
   Приблизиться нельзя - засветишься,  и  отпускать  нельзя  -  уйдет  у
светофора.
   Крячко позвонил Гурову, сказал два слова о своих сложностях. Друг его
сразу понял и ответил:
   - Я сейчас дам команду ГАИ,  его  остановят  у  первого  же  поста  и
проверят документы. Так и было сделано.
   Крячко бросил преследование и вернулся в контору, где  и  узнал,  что
выявленный  им  человек  -  Дзарданов  Юрий  Лазаревич,  привлекался  за
мошенничество в  шестьдесят  шестом  году,  но  за  недоказанностью  был
отпущен. Таким образом, "кукольник" был установлен. Оставался "пустяк" -
установить или хотя бы понять, каким образом фальшивые доллары попали  к
"кукольнику".
   Гуров понимал, что  Интерпол  рассчитывает  не  только  на  него,  но
наверняка связан  с  одним  из  отделов  контрразведки.  Сыщик  позвонил
Еланчуку, продиктовал данные Сергея Сергеевича, который, как выяснилось,
оказался Юрием Лазаревичем, и сказал:
   - Полковник, мы тут кое-что раскопали, пусть твои люди  поработают  и
установят  за  фигурантом  круглосуточное  наблюдение.   У   меня   есть
подозрение, что он связан с Якушевым. Если наблюдение это подтвердит, то
практически вы будете знать, где находятся ваши доллары.
   Два дня назад, когда Аким расстался с Гуровым, он твердо решил уехать
из Москвы, причем соблюдая все те меры предосторожности, о  которых  его
предупреждал опытный сыщик. Но Ленчику казалось нечестным  смотаться  из
Москвы, не попрощавшись со своими ребятами. И  около  девяти  вечера  он
зашел в кабачок, где висели сети, якорь и обычно собирались ребята.  Как
всегда легкий в разговоре и улыбчивый, он сказал, что уезжает в  деревню
к матери на несколько дней, и предупредил, чтобы в его отсутствие ничего
не предпринималось. Когда он выпил последнюю стопку водки и направился к
выходу, то столкнулся с Галеем. Аким был так поражен,  что,  не  отдавая
себе отчета в происходящем, пожал  киллеру  руку  и,  кивнув  на  дверь,
сказал:
   - Я еду домой.
   - Ну, так я тебя провожу, - легко ответил Галей.
   Но Аким уже пришел в себя, взял Галея за воротник, толкнул  вперед  и
сказал:
   - Провожает только конвой, а ты пойдешь впереди.
   Когда они вышли на темную промозглую улицу, Аким сказал:
   - Подними руки.
   Галей привычно оскалился, но команду выполнил.  Аким  ощупал  его  и,
выяснив, что тот без пистолета, уже спокойнее сказал:
   - Ну, а теперь ответь, какого черта ты здесь делаешь?
   - Тебя ищу, - спокойно ответил Галей. - Мы вроде как были партнерами.
   - Ты о партнерстве молчи, я парень спокойный, но  морду  сейчас  могу
набить так, что ты неделю на улицу не покажешься.
   - Давай не будем  стоять  под  дождем.  Сядем  в  машину  и  спокойно
потолкуем.
   Они сели в "БМВ" Акима, он включил отопление и сказал:
   - Ну, если у тебя есть слова, говори, я тебя слушаю.
   Галей с усмешкой взглянул на своего бывшего  партнера  и  неторопливо
заговорил:
   - Ты, Ленчик, парень сообразительный, но неопытный. И  мозги  у  тебя
устроены так, что ты не склонен анализировать, и если видишь белый цвет,
то считаешь, что  он  действительно  белый,  а  черный  -  действительно
черный. А в жизни все значительно сложнее. Я знаю, что у тебя взорвалась
машина и ты жив остался по случаю. И все указывает на то,  что  сотворил
это Борис Галей. Ты сразу пришел к такому выводу и уже не  сомневаешься,
что я хотел тебя использовать и спустить в канализацию. Но  если  бы  ты
был способен снять верхний слой  с  этой  истории  и  заглянуть  чуточку
глубже, то ты  бы  понял,  что  Борис  Галей  был  последним  человеком,
которому выгодна твоя смерть. Начнем  с  того,  что,  взрывая  машину  и
уничтожая тебя, я уничтожал и доллары, которые ты мог получить с  Яшина,
а это сумма нешуточная. Одного  этого  было  достаточно,  чтобы  понять:
машину заминировал не я. Во-вторых, мне очень нужны твои парни,  которые
прекрасно ведут наружное наблюдение и способны выполнить то, что  одному
человеку не под силу.
   Аким откинулся на сиденье, расправил  мощные  плечи  и  подумал,  что
киллер говорит правду. А Гуров посоветовал ему, Акиму-Лёнчику,  убраться
из Москвы лишь для того, чтоб Галей остался один и с ним было  бы  легче
расправиться. Так уезжать или остаться? Аким взглянул в жесткое и  в  то
же время как бы сонное лицо соседа, но решения не нашел. И  тогда  Галей
пошел с последнего козыря:
   - В Москве сейчас ребята из Интерпола ищут  утерянные  ими  несколько
сот тысяч долларов. Если ты не будешь полным мудаком, настропалишь своих
ребят, а мы с тобой напряжем мозги, то, возможно,  опередим  их.  Потому
что иностранцы в нашей жизни ни хрена не понимают, а  контрразведка,  на
которую  они  опираются,  привыкла  разбирать  доносы  в   антисоветской
деятельности и годами ловить несуществующих шпионов.
   - А Гуров? - спросил Аким. - Он-то во всем разбирается!
   - А  сыскаря  надо  просто  убить.  Незабвенный  Иосиф  Виссарионович
говорил: "Есть человек - есть проблема, нет человека - нет проблемы".
   На мгновение у Акима защемило сердце. Он вспомнил  Гурова  и  не  мог
представить его мертвым. Но,  в  конце  концов,  полковник  обыкновенный
мент, и подвернись ему возможность, он посадит Акима-Лёнчика и бровью не
поведет. И почему-то  вспомнилась  его  фраза:  "Береги  себя,  Ленчик!"
Ладно! Уж он-то себя побережет.
 
*** 
 
   Гуров  вернулся   домой   радостный   и   возбужденный.   Обнаружение
"кукольника" обнадеживало, а уж что-что,  а  вести  наружное  наблюдение
контрразведка умела лучше, чем  кто-либо  другой.  И  если  связь  между
Сергеем Сергеевичем и Якушевым существует, то они  это  выявят.  И  дело
покатится к финалу.
   Войдя в пустую квартиру, Гуров огорчился, что нет Татьяны, - хотелось
поговорить и по возможности поделиться успехом. Поставив на плиту бульон
с пельменями, он быстренько принял душ, надел свежую рубашку,  перекусил
и начал расхаживать по квартире, потому что думалось  ему  лучше  всего,
когда он ходил.
   Зазвонил телефон. Он снял трубку и уже хотел было сказать:  "Танюша",
когда услышал голос Михаила Захарченко:
   - Лев Иванович, здравствуйте, это я, Мишка.  Есть  новости.  Два  дня
назад Аким-Лёнчик собрал своих ребят и сказал, что уезжает в  деревню  к
матери. При выходе из кабака встретил Бориса Галея, они  вместе  куда-то
ушли, - а позавчера Аким снова появился в кабаке, сказал, что никуда  не
уезжает и предстоит серьезная работа. Что за работа  -  я  не  знаю,  но
четверо из ребят перестали приходить в кабак, и все удивляются, куда они
подевались. И прошел слух, будто в Москве ищут целую кучу  долларов.  Уж
не знаю сколько, одни говорят, что сотни миллионов, другие  называют  аж
миллиард, но знаю точно, что у ребят Акима  появились  деньги,  конечно,
доллары.
   - Спасибо, парень, - спокойно сказал Гуров. - Ты большой молодец!
   Гуров положил  трубку,  откинулся  в  кресле.  Он  понял,  что  Галей
переиграл его и сумел вербануть Акима. "Здоровый мужик, а в голове ветер
гуляет!" - со злостью подумал Гуров об Акиме-Лёнчике.
   Гуров взял с журнального  столика  пачку  сигарет,  хотел  вытряхнуть
одну, но сигареты рассыпались  и  несколько  штук  упало  на  пол.  Тихо
матерясь за свою неловкость, Гуров начал собирать сигареты и  неожиданно
увидел глубокий след от ножки кресла, оставшийся на мягком паласе. Тогда
Гуров встал на  колени,  приподнял  кресло  и  понял,  что  его  недавно
переставили. Кресло было массивное и тяжелое, Татьяна вряд ли  могла  бы
справиться  одна.  Значит,  в  его,  Гурова,  отсутствие  здесь  побывал
мужчина.
   Полковник достал из ящика  стола  прибор  для  обнаружения  всяческих
устройств  подслушивания  и  начал  расхаживать  по  комнате  в  поисках
"жучка". Этого можно было и не делать: достаточно было, сидя  в  кресле,
протянуть руку и провести ладонью по крышке журнального  столика  снизу,
как "жучок" очутился бы в его ладони. Гуров внимательно осмотрел "жучка"
и, хотя  не  был  специалистом  в  электронике,  понял,  что  устройство
достаточно слабое и способно передавать лишь разговоры, которые  ведутся
в гостиной и по телефону. Причем по телефону только в том  случае,  если
говорить из гостиной. Значит,  звонок  Захарченко  хотя  и  засекли,  но
слушали только то, что говорил Гуров. А он, слава Богу,  ничего  лишнего
не сказал. Он прилепил "жучка"  на  место,  закурил  и  понял,  что  ему
предстоит принять нелегкое решение: Татьяну использовали втемную или она
участник этой игры? Интуитивно он верил,  что  Татьяна  не  способна  на
двойную игру. Но, кроме интуиции, было  и  еще  одно  доказательство  ее
порядочности.
   Если бы женщина была из чужого лагеря, то на кой  черт  устанавливать
этот "жучок" и рисковать, если всю необходимую информацию можно получать
непосредственно от нее самой?
   Хлопнула входная дверь, и в комнату  влетела  Татьяна.  Она  привычно
швырнула сумку на диван, начала стаскивать мокрый плащ. Гуров поднялся и
помог ей,  после  чего  обнял  ее  так  крепко,  что  женщина  пискнула,
взглянула на улыбающегося Гурова удивленно и сразу спросила:
   - Что произошло?
   - Ничего, Танюша, ничего,  -  ответил  Гуров,  пытаясь  придать  лицу
серьезное выражение.
   - Врешь, поэтому иди на кухню и приготовь мне яичницу.
   Татьяна поужинала, даже выпила рюмку водки.  Гуров  помялся:  он  дал
себе зарок воздержания. Но сейчас не выдержал и  тоже  выпил,  уж  очень
удачен был день. Потом он поднялся,  плотно  закрыл  дверь  из  кухни  в
гостиную, сел напротив Татьяны и негромко сказал:
   - А теперь, дитя мое, расскажи, каких мужиков ты  принимаешь  в  этой
квартире в мое отсутствие?
   - Не мужиков, а одного мужика, и не принимаю, а пустила на минуточку.
А теперь удовлетвори женское любопытство и ответь: как ты об этом узнал?
   - Как я узнал - неинтересно. Мне интересно знать, как ты могла, зная,
где и кем я работаю, пустить в квартиру постороннего мужчину?
   Татьяна  смутилась,  порозовела   и,   слегка   запинаясь,   подробно
рассказала  о  встрече  на  бульваре,  сказала,  что  училась  вместе  с
Михаилом, что пятнадцать лет назад у  них  был  роман-экспресс,  который
начался в понедельник и закончился в четверг.
   - Теперь расскажи, как его зовут, как его фамилия, где  он  работает,
чем занимается?
   - Что он делает сейчас - я не знаю, он что-то говорил  про  Внешторг,
но в молодости он хотел стать Зорге, учился в специальной школе, уж и не
знаю, почему он оттуда шел. То  ли  романтика  улетучилась,  то  ли  его
поперли за что-то, но знаю точно, что училище он не закончил.
   - Значит, это Галей, а не Якушев, - вслух казал  Гуров.  И  повторил:
Галей, а не Якушев... Когда вы находились в квартире и он ид ел в кресле
в гостиной, ты оставляла его одного?
   - Буквально на две минуты, я зашла в ванну.
   - Две минуты, дорогая, это уйма времени, и теперь  в  нашей  гостиной
имеется подслушивающее устройство. Так что при разговорах учитывай,  что
ты  говоришь  не  только  со  мной.  Но  и  не  перегибай  палку,   будь
естественной, говори свойственные тебе глупости. Можешь даже про  любовь
что-нибудь сказать. Слушающий нас человек не должен ничего заподозрить.
   Татьяна открыто смотрела в лицо Гурову и неожиданно спросила:
   - А почему ты, старый сыскной волк, не подозреваешь меня в сговоре?
   - Во-первых, потому что я - старый сыскной волк,  а  во-вторых,  если
начинаешь подозревать своих, то надо  менять  профессию.  Ну,  а  теперь
пойдем в гостиную и побеседуем с нашим непрошеным гостем.
   Когда они уселись в креслах в гостиной, Гуров сказал:
   - А ты становишься пьяницей,  дорогая  моя!  И  невольно  соблазняешь
меня, а мне сегодня при моем пиковом положении пить нельзя.
   После чего снял трубку и набрал номер Крячко.  Услышав  голос  друга,
весело спросил:
   - Надеюсь, ты успел поужинать?
   - Такая забота настораживает, - ответил Крячко. -  Мне  одеваться  на
выход?
   - Браво, Станислав! Что значит муровская школа! Но ты мне не ответил:
ты поужинал или нет? Потому что я тебя приглашаю  к  себе,  а  мне  тебя
кормить совершенно нечем.
   - Выезжаю, выезжаю, сытый и довольный, что ты обо мне так заботишься.
   Гуров встретил Крячко  на  лестничной  площадке  у  лифта  и  коротко
изложил ему ситуацию.
   - У нас  сегодня  счастливый  день,  шеф!  Теперь  мы  можем  с  ними
разыгрывать хочешь - королевский гамбит, хочешь - сицилианскую защиту...
   - Я и не знал, что ты такой дока в шахматах!
   Они вошли в квартиру, где Гуров сразу бросился в атаку.
   - Я не понимаю тебя, Станислав!  Ты  розыскник,  что  называется,  от
Бога, у тебя есть телефонный номер для связи и ты  не  смог  за  двое  с
половиной суток установить, для кого передаются разговоры?
   - Может быть, я нарочно? Чтоб у тебя не возникало такой самодовольной
улыбки! И вообще, так как  я  у  тебя  в  гостях  и  ты  сейчас  мне  не
начальник, должен тебе  при  свидетелях  сказать,  что  ты  мне  изрядно
надоел. Все тебе сделай, причем не сегодня и не завтра, а вчера. И,  как
говаривал незабвенный Остап Бендер, принести тебе на блюдечке с  голубой
каемочкой...
   - В квартире, через которую передается для  "кукольника"  информация,
необходимо установить прослушивание. Я уверен, что он просто  звонит  по
телефону и узнает, есть для него что-нибудь или нет.  И  если  он  будет
звонить не из автомата, то мы зацепим его телефон. Другого способа я  не
вижу.
   - Ну и что? Ты вызвал меня специально для того, чтобы сообщить, что я
плохо работаю?
   - Ну, извини. - Гуров развел руками. - Чтоб  тебе  лучше  спалось,  я
хочу с тобой обсудить план наших ближайших действий.
   - А завтра в конторе было бы поздно?
   - Скажу  тебе  слова,  которых  ты  никогда  не  слышал.  Никогда  не
откладывай на завтра то, что можно сделать сегодня.
   - Удивительно свежая мысль! Ну,  давай,  выкладывай,  что  нового  ты
придумал.
   - Ты же знаешь, Станислав, ничего нового в сыске не  придумаешь,  все
новое - это давно забытое старое. Пока мы можем  только  констатировать,
что никакими материалами против Галея мы не располагаем.
   - А против Якушева? - спросил Крячко.
   - Якушева, мне кажется, мы к делу притягиваем за уши.
   Говоря это, Гуров подвинул к себе  блокнот,  записал  все  данные  на
любителя устанавливать жучки и двигать кресла, написал слово "срочно"  и
поставил восклицательный знак, вырвал листок и положил перед Крячко.
   - Да, - продолжал он. - Мы как в том году начали грешить на Якушева в
отношении заказных убийств, так сами и уверовали в это. А ведь на  самом
деле мы не располагаем никакими фактами ни о том, что  Якушев  заказывал
убийства, ни о том, что исполнителем являлся Галей. И  последние  дни  у
меня создается впечатление, что я как паровоз качусь  по  рельсам  и  не
могу сделать ни шагу в сторону, а рельсы проложил произвольно.
   - В хорошем ты настроении, шеф. Однако весь этот разговор можно  было
провести завтра, а не тащить человека от семьи.
   Гуров повысил волос:
   - Я тебе  что,  робот  механический?  Мне  когда-нибудь  выговориться
можно?
   - У тебя есть Татьяна, перед ней и исповедуйся.
   - Станислав, тебе уже сорок лет, а ты не знаешь, что женщина  слушает
исповедь только тогда,  когда  исповедуются  в  любви  к  ней.  Во  всех
остальных случаях она ждет, когда ты перестанешь говорить.
   - Хорошего ты мнения о женщинах!
   - Тут, как говорится, что выросло - то выросло.
 
Глава четырнадцатая 
 
   Вероника расхаживала по квартире, беспрерывно курила, решая,  что  ей
предпринять. Она была женщина сообразительная и прекрасно понимала,  что
попала между двух огней. С одной стороны - сыщики уголовного розыска,  с
другой стороны  -  исполнитель  "кукол",  за  которым  безусловно  стоит
уголовный мир. На чью бы сторону она ни стала, она  тут  же  становилась
противником   другой   стороны.   Она   вспомнила   Сергея   Сергеевича,
интеллигентного мужчину лет шестидесяти, с вкрадчивыми манерами и  тихим
голосом, но случайно услышала, что кличка у этого интеллигента - Эсэс  и
поняла, что это не первые буквы  его  имени-отчества,  а  истинная  суть
данного  человека.  Эсэс,  передавая  ей  кейс  и  провожая  к   дверям,
извиняющимся тоном сказал ей:
   - Вы уж, дорогая, не обессудьте,  но  у  меня  привычка  такая,  я  с
клиентом встречаюсь единожды. Если  произойдет  какое-нибудь  ЧП  и  вам
будет необходимо со мною встретиться, запомните телефончик, позвоните  и
передайте, что хотите меня видеть, я  вас  найду  Не  хочу  вас,  мадам,
пугать, но если выяснится, что вы находитесь под наблюдением  утро,  то,
независимо от моей судьбы, арестуют меня или убьют, вашей  судьбе  я  не
завидую.
   После чего Эсэс поцеловал ей ручку, открыл дверь и раскланялся.
   Выступать против такого человека было, конечно, очень страшно.  Но  с
другой стороны стоял полковник Гуров, а он был еще страшнее, потому  что
Эсэс то ли выполнит свою угрозу, то ли нет,  а  Гуров  Веронику  посадит
наверняка.
   Вероника расплющила сигарету  в  пепельнице  с  такой  силой,  словно
именно эта сигарета была виновата в ее сложностях. После чего подошла  к
бару, плеснула в стакан виски, сделала глоток и сняла телефонную трубку.
Мелькнула мысль, что телефон может прослушиваться,  но  она  тут  же  ее
отбросила, уверенная, что квартира помощника  Президента  находится  под
надежной защитой.
   Гуров сидел в своем кабинете, задумчиво смотрел на сидящего  напротив
Станислава и разговаривал как бы сам с собой.
   - Как же это получается, что существует "кукольник" экстра-класса,  а
мы с ним даже не знакомы? И ни на каких учетах он не состоит.
   Сыщик не знал, что Сергея Сергеевича задерживали  за  всю  его  жизнь
лишь однажды.
   Было это больше тридцати лет назад, доказать  ничего  не  удалось,  и
мошенника отпустили с миром, заполнили на него карточку, но  то  ли  эта
карточка не попала в картотеку, то ли картотеку за тридцать лет  столько
раз перетряхивали, что карточку выбросили за ненадобностью, и знаменитый
"кукольник" жил спокойно и припеваючи, поддерживая связь с  очень  узким
кругом надежных людей.
   - Ну что, Станислав? Перестанем слова говорить, начнем работать?
   - Раз работать, значит, и Станислав понадобится! Мне, конечно,  будет
приказано искать Михаила, который в молодости волочился за Татьяной.
   - Такой сообразительный, и все опером бегаешь, - улыбнулся  Гуров.  -
Пусть ты и старший опер и по особо важным делам, но опер есть опер, мент
обыкновенный. Ладно, хватит шутки шутить, разыщи этого ловеласа.
   - Под землей найду, - ответил Крячко, встал и щелкнул каблуками.
   - Ну, тогда с Богом!
   Оперативники надели плащи, заперли кабинет и вышли к своим машинам.
   Маленький ресторанчик, в котором Гуров надеялся найти  Акима-Лёнчика,
был оформлен а-ля  рыбацкая  таверна.  На  стенах  висели  сети,  люстра
походила на якорь, мебель исполнена из грубого, массивного дерева. Здесь
были столы и на восемь-десять человек, и на двоих, и народу  набилось  в
зале предостаточно. Прежде чем войти, Гуров попытался изобразить на лице
беспечную улыбку, а когда вошел, то не оглядывался и направился прямо  к
бару. И хотя он не смотрел по сторонам,  боковым  зрением  заметил,  что
посетители делятся на две категории:  люди  случайные,  зашедшие  выпить
кружку пива и стопку водки, и молодые ребята, явно аборигены. Пока Гуров
пересекал зал, он чувствовал на себе их  внимательные  взгляды.  Заказав
"Кровавую Мэри", то есть водку с томатным соком,  Гуров  облокотился  на
стойку бара и беспечно сказал:
   - А у вас здесь уютно! Только что за окном вода не  плещет...  А  так
обстановка из романа Грина.
   Бармен, явно кавказец, подал ему стакан и с сильным акцентом сказал:
   - Какой Грин, дарагой! Ашот хозяин! Настоящий парень! А  ты,  значит,
залетел случайно?
   - Да! - ответил Гуров. -  Шел  мимо,  вижу  -  якорь  и  сети,  решил
заглянуть.
   И к