дителей
и друзей. Мальчишки в те годы рвались в МАИ, МЭИ, а отчаянные - в МГИМО.
   В комсомоле он, как все, состоял, но  от  любого  поручения  как  мог
отбивался, находя тому десятки уважительных причин. Родители его  любили
по-сроему, в дела сына особо не вникали,  привыкли  считать,  что  Витун
мальчик самостоятельный,  у  него  своя  жизнь.  Содержанием  его  жизни
являлась коммерция.
   Даже  при  социализме  одинаковые  вещи  стоили  в  различных  местах
по-разному. Деньги у Витуна водились. Он прекрасно знал, что и где можно
купить задешево, а продать подороже, с наваром.
   Опять же всегда существовал дефицит. Тут уж не зевай. И Витусу будучи
малым шустрым и оборотистым, не зевал. На  том  и  делал  свой  скромный
гешефт.
   Окончив  институт,  он  взял  свободное  распределение  и   устроился
экономистом на задрипанную фабричку, выпускающую нитки и прочую  лабуду.
Как и любимый литературный  герой  Остап  Бендер,  начинающий  бизнесмен
уважал и свято чтил Уголовный кодекс. В двадцать пять  лет  от  роду  он
случайно  столкнулся  с  марихуаной,  которую  привозили  с  Кавказа   и
добавляли в обычный табак. Витуна потрясла стоимость  одной  "закрутки".
Сам он не курил и не  пил.  То  же,  что  почитывал  о  наркобизнесе,  о
связанных с  ним  баснословных  барышах,  убийствах,  погонях  и  прочих
приклюяениях,   воспринималось   как   невероятная,    умопомрачительная
фантазия. Такое не могло быть правдой! Если  же  и  было,  то  "там",  у
"них". Вспоминая свою тогдашнюю наивность, Витун усмехался. В  том,  что
зарубежные  детективы  живописали  подлинную  реальность,  очень   скоро
пришлось убедиться, столкнувшись с отечественными наркоманами  (конечно,
весьма косвенно): за пакетик порошка они готовы были убить родную  мать,
заплатить любые деньги. А что реальнее денег? "Наконец-то,  -  радовался
Витун, мысленно потирая руки, - и  у  нас  восходит  заря  демократии  и
свободы! Это русский Клондайк, а я первый  старатель!"  решил  он,  став
Виктором  Борисовичем  Белевичем,  и  перво-наперво  занялся   изучением
специальной  литературы:   какие   виды   наркотиков   существуют,   где
произрастают, из чего изготовляются, какой имеют объем и цену?
   Правда, очень скоро  выяснил,  что  он  далеко  не  первопроходец,  а
зеленый новичок на поприще сколы заманчивой, столь и рискованной наживы,
но это его не смутило и тем более  не  остановило.  Напротив.  Опасность
будоражила кровь.
   Жизнь обретала новый смысл  и  вкус.  Страх,  порой  прожигающий  все
существо, - плата за остроту ощущений. "Ах, Витун, Витун,  отчаянный  ты
все же малый!"  -  случалось,  говорил  он  себе,  знобко  поеживаясь  и
похохатывая. Попадаются только дураки. Значит,  это  не  он.  Существует
Кавказ, в подбрюшье страны раскинулся богатейший Восток, он  же,  Виктор
Борисович Белевич, - сын одной шестой части суши. Этим сказано  если  не
все, то многое.
   Как экономист, он знал, что наличие рынка сбыта  -  одна  из  главных
составляющих успеха любого бизнеса. Значит, рынок нужно было завоевать.
   В Москве собирались проводить  Олимпийские  игры.  Шел  восьмидесятый
год.
 
*** 
 
   - Не умею себе отказывать ни в еде, ни в мужчинах! - нарочито  громко
проговорила одна из двух дам, выгружая свой  поднос  на  стол  рядом  со
столом, за которым завтракали Мария и Гуров.
   - К сожалению, милочка, мужчин здесь раз в сто меньше, чем еды! -  не
менее громко и столь же нарочито вызывающе поддержала ее вторая, в то же
время одаривая Гурова многозначительным взглядом.
   Мария сидела к ним спиной, однако состроила Гурову гримасу.
   - Поздравляю!
   - Только по приговору суда присяжных, сударыня!  -  вежливо  наклонил
голову Гуров и тотчас увидел  вчерашнего  худощавого  немца,  одного  из
двоих участников инцидента, случившегося на волнорезе. Но и это было  не
все.
   Немец прогуливался с Еланчуком.
   Они оживленно о чем-то беседовали.
   Столика через три от Гурова и Марии рассаживалась компания  загорелых
молодых "качков". Со стороны казалось, они увлечены своим  разговором  и
на окружающих не обращают внимания. Но  опытный  сыщик  боковым  зрением
перехватил взгляд одного из них, брошенный, по всей видимости, на немца.
Так, - еще не зная, что бы это могло значить, отметил  он  про  себя.  -
Ясно, вчерашнее ночное происшествие не прошло-таки  вовсе  незамеченным.
Но откуда оно стало  известно  им,  если  на  набережной  их  не  было?"
Кажется, ситуация становилась все более интересной.
   - Разве мы не решили, что отдыхаем и для тебя свет -  только  в  моих
очах?
   Гуров очнулся, вздрогнул, услышав нежно-грозное шипение Марии, и  тут
же увидел злые сверкающие змейки в ее взгляде, устремленном  на  него  в
упор.
   -  Простите  великодушно,  сиятельная  пани!  Рефлексы,  -  попытался
перевести назревающую бурю в безмятежный штиль  сконфуженный  Гуров.  Не
тут-то было.
   - Выбрось подобную дурь из головы, друг любезный! - Если уж завелась,
Марию было не остановить.
   Вконец растерявшийся Гуров со  смутным  недоумением  уставился  на...
Теперь он и сам не понимал на кого. Что с ней случилось?
   И вовсе  было  загадкой,  почему  она  вдруг  окрестила  его  "другом
любезным"?
   - Машенька, прошу, успокойся, - нежно сжал он ее руку,  заметив,  что
на них с любопытством начали поглядывать со всех сторон.
   Неизвестно, чем бы кончилась внезапно возникшая  сцена,  если  бы  не
другой скандальчик, едва не завершившийся  весьма  заурядным  мордобоем.
Случилось же вот что.
   Долговязый, неуклюжий немец, пробирающийся между столиками  со  своей
морковкой и традиционным бокалом пива, проходя  мимо  молодых  "качков",
споткнулся, запотевший бокал выскользнул на стриженую макушку одного  из
них. Парень невозмутимо зыркнул на  посмевшего  его  потревожить  жлоба,
лениво развернулся, решив, видимо, нокаутировать подобную козявку сидя.
   Мощный кулак уже был в пути.
   Гуров понял: немец не успеет ни отскочить, ни увернуться, и тут сосед
принявшего пивной душ перехватил руку, что-то громко сказал, и  сидевшие
за столом "качки" заржали.
   Благодарный немец что-то быстро залопотал, видать, извинялся.
   Инцидент был исчерпан. Осколки бокала мгновенно убрали. Под  пальмами
вновь воцарился мир.
   "Ну и слава Богу". Лишь  сексуально  озабоченная  дамочка,  лишившись
бесплатного зрелища, обещавшего  быть  крайне  пикантным,  разочарованно
проурчала с набитым ртом:
   - Спортсмены, все как один, - импотенты. Любой замухрышка в сравнении
с чемпионом - Геракл.
   - Какая мерзость! - брезгливо скривилась Мария, увлекая Гурова прочь.
Пошлости она не выносила.
 
*** 
 
   - Кофе? - Главный менеджер отеля плавным жестом указал гостю,  в  ком
явно угадывался полицейский в штатском, на кресло.
   - Жарко, уважаемый. - Полноватый с агатовыми  глазами  и  воинственно
вздернутыми  усиками  блюститель  порядка  вытащил  огромный   клетчатый
платок, промокнул мокрый от пота лоб. - Вы  уверены,  что  ночью  у  вас
ничего не случилось?
   - У нас исключительно солидная клиентура, и, смею вас заверить, любые
происшествия исключены. - Заметно  нервничая,  хозяин  кабинета  взял  с
подноса, который принесла девушка, два бокала пурпурного вина.
   - Верю, верю, - полицейский попробовал вино, брезгливо  поморщился  и
отставил. - Однако около часа ночи на пляже ваших соседей из моря  вышел
человек. -  Он  выставил  перед  собой  ладонь,  требуя,  чтобы  его  не
перебивали. - Это был, должен вам заметить, не поздний купальщик.
   Конечно, если вы не станете утверждать, что бывают такие сумасшедшие,
кто находит высшее наслаждение в том, чтобы купаться по ночам в  одежде.
Надеюсь, среди ваших  досточтимых  клиентов  таких  нет?  -  Полицейский
получал в эту минуту истинное удовольствие  от  того,  что  мог  уязвить
этого надутого, самодовольного индюка - главного, видите ли,  менеджера,
возомнившего о себе Бог знает что. - Затем человек, с  которого  ручьями
текла вода, прошел мимо отеля и  скрылся  на  шоссе.  Так  что  же  это,
уважаемый, может быть?
   - Я не уполномочен обсуждать подобные вопросы, лейтенант, -  менеджер
попытался  улыбнуться,  заерзав  в  кресле.  Узнай  босс,  какие  чудеса
творятся в его отеле, крупных неприятностей ему не избежать. Запсихуешь!
- На моем пляже все тихо и спокойно.
   - Тогда объясните, почему именно  со  стороны  вашего  пляжа  приплыл
человек в одежде? Это не мог быть кто-то из ваших гостей?
   - Исключено!
   - Значит, это был посторонний человек. Тогда не знаете случайно,  как
он мог попасть в ваш заповедник?
   - Господин лейтенант, боссу очень не  понравится,  что  его  чудесный
парк называют "заповедником", - окрысился было менеджер, желая,  похоже,
припугнуть собеседника.
   Тот не обратил внимания на угрозу, просквозившую в  голосе  "надутого
индюка".
   - А господину Назих-бею понравится, если в аллее его чудесного  парка
обнаружат труп с ножом в груди? -  Полицейский  с  нескрываемой  иронией
поднял бокал вина и, посмотрев его на  свет,  вздохнул.  -  Таким  вином
угощают на кухне.
   Хозяин кабинета метнулся к стене, нажал кнопку,  раскрылся  роскошный
бар, и на столике перед полицейским  появилась  бутылка  преотличнейшего
виски, соответствующие стаканы и вазочка со льдом.
   - Уважение  всегда  приятно.  Жаль,  отблагодарить  нечем.  -  Бравый
лейтенант выпил изрядную порцию  виски,  покрутил  ус.  -  Если  человек
чужой, это полбеды.
   Беда, если это ваш человек! - И на прощание сообщил:
   - На чужом пляже обнаружили пятна крови. Взгляни, не ранен ли кто  из
твоих парней? Выясни, может, кто со вчерашнего дня заболел и не вышел на
работу? - "Тыкал" не без  умысла.  Пусть  попробует  обидеться!  Ему  бы
теперь  избежать  неприятностей.  А  неприятности  могут   быть   весьма
серьезные! Серьезнее и не бывает.
 
*** 
 
   - Почему ты не спросишь, с чего вдруг за завтраком я начала орать?  -
сверкнув озорным взглядом, вдруг спросила Мария.
   - А я знаю, - Гуров перевернулся на спину, заложил  мускулистые  руки
за голову. - Так что,  пожалуйста,  пропусти  пролог.  Начинай  с  главы
первой.
   - И ничего ты не знаешь! - Мария спрыгнула  с  лежака,  встала  перед
Гуровым  подбоченясь.  -  Ах  ты,  хвастун  несчастный!  Знаешь,   тогда
рассказывай!
   Гуров сел на лежак, спустил ноги.
   - Прекрасно! Мы остановились на  том,  что  за  завтраком  ты  читала
монолог из  какой-то  пьесы.  Слишком  громко,  но  хорошо  поставленным
голосом. Играла не на партнера, а на публику, убеждая зрителей, мол,  мы
с тобой поссорились. Ты  заметила,  что  я  поглядываю  на  Юру,  немца,
"качков", и пришла к выводу, что не работать в подобной  ситуации  я  не
могу - Ты решила со мной поссориться, пустить меня на  свободную  охоту,
пока сама станешь коллекционировать мужиков. Милый мой,  любимый  сыщик,
пока ты составляла  свои  коварные  и  каверзные  планы,  ты  пропустила
главное. То есть, конечно,  не  пропустила,  но  не  пожелала  правильно
оценить.
   - Интересно-о, - подозрительно и в то же время  насмешливо  взглянула
на Гурова Мария. Не  разыгрывает  ли  он  ее?  -  Что  ж,  по-твоему,  я
действительно пропустила главное?
   - Жарко, лучше искупаемся, - он встал, протянул Марии руку.
   - Знаешь, Гуров, в тебе говорит садист. - Она вырвала руку,  улеглась
поудобнее на  лежаке.  -  Сначала  ты  заинтриговываешь  женщину,  потом
оставляешь ее в неведении. И наслаждаешься.
   Говори, иначе хуже будет.
   - Милая, человек опрокидывает на собрата бокал ледяного пива,  готова
вспыхнуть потасовка, и вдруг все кончается миром. Это тебе ни о  чем  не
говорит?
   - Ну и что? - пожала плечами Мария.
   - А ты подумай, прекрасное создание, зачем  было  опрокидывать  пиво,
когда там и споткнуться-то было невозможно? Почему, неожиданно принявший
душ "качок" даже не попытался врезать растяпе по шее?
   - А вот и попытался! -  торжествующе  воскликнула  Мария.  -  Но  его
остановил товарищ.
   - Заметила, уже лучше. Но остановить и  мгновенно  погасить  инцидент
может только человек, обладающий властью.
   - Они спортсмены, и среди них был тренер.
   - Ребята, моя принцесса, не спортсмены, и среди них был не тренер,  а
старшой.
   - Все это твои фантазии, вилами на воде писано! -  горячилась  Мария.
Почему они не спортсмены?
   - Они не штангисты и не борцы, поверь моему опыту.  Они  обыкновенные
"качки". Ты же и сама видела, как "ловко" они стоят на плавающей доске.
   - Так кто же они?
   - Следует спросить у Еланчука. Возможно, он знает. Если не знает, это
плохо.
 
*** 
 
   В тридцать лет,  к  началу  перестройки  и  развалу  коммунистической
империи, Виктор Борисович Белевич стал если не солидным наркодельцом, то
хорошо   известным   человеком   в   криминальном   мире.   Естественно,
профессионалы о нем слышали. Слухи  не  могут  не  дойти  до  спецслужб.
Белевич это мгновенно усек и от активных дел отошел. Многие его  коллеги
по бизнесу покинули Россию и - наивные дураки - скоро оказались  в  поле
зрения Интерпола.
   Виктор же стал соучредителе небольшого коммерческого  банка,  женился
на дочери видного в  России  человека,  обустроился.  То  есть  приобрел
квартирку, дачку, машину. Он был  похож  на  десятки  ушлых,  удачливых,
беспринципных молодых  людей.  Однако  не  во  всем.  Ничто,  касающееся
Виктора Борисовича, абсолютно не бросалось в  глаза.  Квартирка,  дачка,
машина  были  среднего,  даже  чуть  ниже  среднего,  уровня.  Жена   не
красавица, не томная дамочка полусвета,  зато  свободно  объяснялась  на
трех языках, не изменяла мужу  и  не  только  любила,  но  и  очень  его
уважала. Белевича знали многие. Но столь же поверхностно,  насколько  мы
знаем соседей по дому. С ним здоровались, знали ли, что он  работает  на
ниве бизнеса, не беден и не богат.
   Его считали неглупым малым, но, как говорится, человеком без  полета.
Никто не подумал бы заподозрить его  в  тщеславии  или,  упаси  Боже,  в
коварных интригах.
   Одно слово - тюфяк, всем довольный, ни к чему не стремящийся.
   Знала, точнее догадывалась, кто есть на самом  деле  Виктор  Белевич,
только его благоверная,  серенькая,  но  обаятельная  мышка  -  Симочка.
Однажды, как бы между прочим, она спросила:
   - Витенька, ты уверен, что, когда придешь к цели, она  нас  порадует?
Спросила без задней мысли, без подковырки. Ехидства и вовсе, не было.
   - Сорок лет - не возраст, - ответил он, попивая чай.
   - Бабий век короче.
   -  Не  печалься,  Симочка-лапочка.  Думаю,  через  год-другой  начнут
поступать настоящие денежки.
   ...Виктор медленно вползал в сферу  наркобизнеса.  Изучив  этот  мир,
убедился: новичков не принимают. Либо оттирают, либо уничтожают. Ну, это
тех, кто слишком настырен. Чтобы занять достойное место у кормушки, мало
быть  сильным,  богатым  и  хитромудрым.  Необходимо  быть  для  соседей
полезным. Главное же - надо иметь Имя, которое бы знали, уважали,  перед
которым бы трепетали. И... не иметь физического тела. Его, то бишь тело,
можно прострелить, взорвать, наконец сдать полиции или Интерполу.
   Твой путь не должен пересекаться с давно налаженным караванным путем.
   Подобрав себе четверых помощников, весьма искушенных в  наркобизнесе,
Виктор Борисович представился кому надо как посредник  босса,  желающего
вложить в дело несколько миллионов долларов. Сумма  невелика,  но  "нал"
всегда  в  цене.  Помощники  обзавелись,  в  свою  очередь,  "валетами",
"десятками" и ниже. Колода толстая. Никто не знает,  может,  и  "тройка"
пригодится.
   Изначально товар шел мелкими  партиями  и  давно  хоженными  тропами.
Белевич не был настырен, но действительно головаст, вскоре начал  тянуть
новые тропочки и  тропиночки.  Порой  они  рвались,  людишки  гибли  или
садились.  Но  о  таких  досадных  мелочах  Виктору  Борисовичу   и   не
докладывали. Естественные издержки!
   Еще с младых ногтей, когда, если помните, нынешний  Виктор  Борисович
был Витуном, усвоили он золотое  правило,  коему  следовал  с  той  поры
неукоснительно, - не высовываться, не стремиться быть первым.  В  банке,
который практически принадлежал ему, занимал должность третьего зама.
   Открыл филиал в Цюрихе.  Так,  крохотный  филиальчик,  не  доходы,  а
убытки и слезы. Но зато прилетал в  Цюрих  совершенно  официально,  имел
открытую визу. Не гнушался мелкими делами. И вскоре его уже знали и там.
Не воротила,  но,  в  отличие  от  соплеменников,  точный,  обязательный
бизнесмен и не рвется ворочать дутыми миллионами.
   Никто не догадывался, что филиал ему был не нужен, золотые  опилки  -
тем более. Что же нужно? "Крыша"! Таковой и являлась -  штаб-квартира  в
Цюрихе, откуда российский  господин  Белевич  руководил  своим  истинным
делом.
   В Мюнхене, в одном из солиднейших, но опять же не  первом,  банков  у
Виктора Борисовича лежали настоящие деньги.
   ...Порой крупные  акулы  догадывались,  что  какая-то  юркая  рыбешка
проскакивает мимо с жирным куском добычи. Но ни у кого конкретно Белевич
ничего не вырвал; наркобароны его не искали.
   Только ему самому становилось тесно в чужом море. Тогда-то и пришла в
голову  гениальная  идея  ввозить  наркотик  в  Россию  через  туристов,
отдыхающих в фешенебельных отелях, куда не залетают известные аферисты и
"бриллиантовые" дивы. Главное, чтобы опий  прибыл  в  Москву,  а  отсюда
тысяча нехоженых путей и тропинок.
 
*** 
 
   Скверные мысли, одна печальнее другой,  одолевали  в  этот  час  Юрия
Петровича Еланчука, уныло расположившегося на лежаке в  тени  пальмы.  И
среди них самой может быть, печальной была  та,  что  зря  он,  выходит,
рассчитывал на помощь Гурова и вообще на будто бы святое братство  среди
сыщиков. Увы, увы!.. Каждому своя рубашка ближе к  телу.  Думалось  и  о
самом деле. Теперь оно представлялось ему полной безнадегой.  Нафталином
попахивало от него, словно из бабушкиного сундука. Стоило ли в  принципе
лезть на рожон со своей рискованной, как оказалось, инициативой?  В  эту
минуту он и сам не был уверен.
   Винил и собственное начальство.
   Не согласись оно с его затеей, не дай  в  конце  концов  "добро",  не
пребывал бы он сейчас в угрюмом отчаянии, не  искал  "козла  отпущения".
Положение его и в самом деле было дурацкое. И, конечно, во всем  виноват
он  сам.  И  никто  другой.  Он  долбил   руководство   бюро   Интерпола
непрестанно, методично, талдыча одну и ту же фразу: "Скажите мне, откуда
в Москву поступает опий, и я  отстану,  поеду  добывать  алмазы".  Да  и
фраза, честно сказать, идиотская.
   Сам бы не смог объяснить ее смысл. Услышанная  когда-то,  привязалась
как банный лист. Чушь какая-то!  Несусветная  ахинея  и  ничего  больше.
Еланчук тяжело вздохнул.
   "Что я вдруг раскис?" - строго  приструнил  себя  Еланчук.  Разве  не
сопутствовала ему всякий раз удача, когда он, добиваясь своего и получая
разрешение на свободный поиск, неизменно возвращался "на коне".
   Достал начальство Еланчук и  на  сей  раз.  Достал  на  свою  голову,
Непосредственный шеф  вызвал  ретивого  сотрудника  на  конфиденциальную
беседу.
   - Я допускаю, что опий доставляют в Москву сами русские и  именно  из
Турции, - начал он. - Но в Россию ежедневно прибывают мелкие торговцы...
Как их? - шеф щелкнул пальцами.
   - Челноки, - подсказал Еланчук.
   - Вот именно. Так  уж  скорее  они  привозят  товар,  чем  постояльцы
фешенебельных отелей. Проверить тысячную армию  таких  людей  невозможно
и...
   - ...и бессмысленно, - вставил подчиненный.  -  Челнок  есть  челнок,
человек бедный, с трудом сводящий концы с  концами.  Никто  ему  дорогой
груз не доверит. И украсть способен, да и от несчастного случая никто не
застрахован.
   - А что, если на всякий случай внедрить агента  в  среду  этих  самых
челноков?
   - Безнадежно.
   - Почему?
   - Можно  с  золотоискателями  или  охотниками-промысловиками  послать
постороннего человека? Он у первого костра и сгорит. Совместная жизнь  -
целая наука: не тот сорт сигаре