ентам,
а может, и не ментам.
   - Ну так кто прятаться должен? -  поинтересовался  Гуров,  прикрепляя
скрепками мокрые снимки к натянутой в ванной леске.
   - Я тебе скажу, шпионская работа  не  такая  уж  сложная,  -  ответил
Станислав. - Но рюмку я заслужил.
   - И ты там ни грамма не выпил?
   - Нормальные люди шампанское не пьют.
   А жил Сергей Бестаев просто и спокойно. И  жизнь  его  в  свое  время
подробно описал Гуров.
   Малаховка и Кратово, такие дачные поселки друг от друга не  отличишь.
Дачка двухэтажная, вполне приличная, но по сегодняшним меркам на нее без
слез не взглянешь. Хозяева люди солидные, некогда богатые и  знаменитые.
Богатство отняли власти, знаменитость съело время. В дачном  поселке  их
отлично знали, и стоило именитым супругам ступить  на  перрон,  как  они
терялись среди стариков и старух. А ведь всего полвека назад их портреты
не знал только слепой, а песни, которые они пели, распевала вся  страна,
чуть не из каждого  открытого  окна  доносились  их  задорные  уверенные
голоса, казалось, что песня не кончится и солнце не зайдет.
   К своей даче супруги  относились  более  трепетно,  чем  к  городской
квартире. Но туалет  во  дворе,  воду  принеси,  дрова  заготовь,  печку
протопи - все требовало сил, которые с годами не прибывали.  Стены  дома
были увешаны старинными вещами, которые имели ценность лишь для народных
артистов, продать их было невозможно, а потому  и  украсть  желающих  не
находилось. Однако супруги не сомневались: стоит им  ступить  за  порог,
как афиши тридцатых годов исчезнут со стен, икона, приобретенная в конце
двадцатых ко  дню  их  бракосочетания,  бесследно  пропадет,  и  вообще,
оставить дом на зиму пустым - кощунственно. Но и жить в доме  зимой  они
не  могли,  соседи  по  дружбе  сосватали  им  разбитного  паренька  лет
двадцати, от которого стойко пахло самогоном.  Паренек  осмотрел  святое
жилище, ткнул пальцем в афишу кинозвезды, сказал, мол, где-то девушку  с
ямочками видел, охранять этот склад забытых вещей от котов  и  замерзших
собак он возьмется, деньги возьмет смешные, и назвал  какие-то  "баксы".
Любимица публики и народная артистка так была шокирована, что  удалилась
в свою горницу принять валерьянки, а герой гражданской  войны  держался,
как и подобает мужчине. Хрустнув ревматизмом, расправил плечи и сообщил,
что дачу они не сдают, ошибка вышла.
   - Где-то я вас видел, уважаемый, - сказал паренек. - Запомнилось,  вы
саблей сильно махали, - и ушел.
   И тут, как по мановению волшебной палочки, явился сказочный принц,  а
согласно паспорту - Бестаев  Сергей  Николаевич,  одетый  не  модно,  но
вполне достойно, с благородной синевой под глазами и  культурной  речью.
Он назвал хозяев по имени-отчеству, сказал, что фильмы,  в  которых  они
снимались, оказали на его формирование как гражданина огромное  влияние.
А когда Серега увидел ветхие афиши, то замер. Он не мог  уразуметь,  как
подобная ветхость сохранилась, старался не смотреть на стариков, дабы не
сравнивать их с афишами 50 - 60-летней давности.
   Серега был актер от Бога, иначе бы не нравился так  женщинам.  Ошибся
старый профессор из театрального.
   - Да вы шутите, - сказал он с придыханием. - Среди  такого  богатства
жить страшно, зарежут ненароком.
   - Не преувеличивайте, молодой человек, - сказала  актриса.  -  Сейчас
это уже никого не интересует.
   Позже пили чай из бабушкиного сервиза, который, в отличие от людей, с
годами неизмеримо подорожал.
   Сергей коротко рассказал о  своей  несложившейся  жизни.  С  супругой
пришлось расстаться, так как он материально  не  соответствовал.  Весной
закончат строительство его дома, точнее, квартиры, а до того времени ему
необходимо жилье.
   - У нас только пенсия, - голосом комбрига произнес хозяин.
   - Я за счастье почту, какие деньги. В конце концов  народные  артисты
уехали. Серега достал из рюкзака маленький  телевизор,  не  подыхать  же
здесь со скуки, напилил и наколол дров, вынул припасенную бутылку и стал
думать, как жить дальше.
   Об авторитетах и ворье он ничего не знал, а  ментам  с  их  штатом  и
"усердием" не разыскать его, Бестаева, до конца жизни. Но ведь и это  не
жизнь, подождем, пока пена осядет, а там посмотрим,  решил  он  и  начал
трудовую жизнь.  Она  на  даче  была  действительно  трудовой:  то  вода
закончится, то дрова.
   Однажды он сунул руку в карман, где  по  его  подсчетам  должно  было
лежать около миллиона, и выяснил, что там пара полтинников, еще  мелочь,
не годящаяся даже на семечки.
   Он решил, что деньги оставил в  другом  пиджаке,  но  ехать  домой  и
проверять нельзя. Слава Богу, сберегательная книжка, на которую он сразу
перевел десять тысяч  баксов,  и  паспорт  были  при  нем.  И  сберкасса
находилась не около дома, а в самом конце Суворовского, можно поехать  и
взять. При мыслях о Москве на душе  стало  муторно,  не  только  ментов,
вообще черт знает кого можно встретить. С одной стороны, одних  приезжих
в городе не считано, с другой  -  как  ни  повернись,  ненужный  человек
стоит.
   Сам Бестаев  в  розыске  служил,  знает,  такие  дурацкие  задержания
случаются, кому расскажешь - не поверят. Он открыл шкаф и достал  боевую
шинель "комбрига". Хороша вещичка, да не по сезону.  Одежонку  он  решил
оставить свою - джинсы, кроссовки, рубашка и ветровка. А  вот  с  мордой
надо чего-то придумать, заметный сильно. И тут на глаза Бестаеву попался
старинный трельяж с почерневшим зеркалом. У актрисы разных красок должно
быть -  не  счесть.  Но  и  тут  его  ждало  разочарование  -  несколько
окаменевших  от  времени  тюбиков.  Он  от  безысходности  выбрал  самое
правильное решение. Два дня не брился, испачкал руки,  затем  потер  ими
лицо.
   Глянув в зеркало, он довольно присвистнул:  от  щеголеватого  Сережки
Бестаева  остался  какой-то  подозрительный  тип,  даже  глаза   куда-то
девались. Так можно в ментяру угодить, и на  паспорт  не  посмотрят.  На
него могли объявить розыск, правда, за  всю  службу  в  ментовке  он  не
помнил, чтобы по ориентировке кого-либо  задержали.  Если  при  человеке
случайно ствол, в крайнем случае, нож окажется, сержант паспорт  глянет,
и гуляй. Сколько их в розыске, только компьютер знает.
   Бестаев сосредоточился, вспомнил, на что обращает  внимание  милиция.
Человек должен идти по какому-то делу, такое сразу  чувствуется,  потому
не оглядываться, встретился с ментом взглядом - плохо,  но  если  быстро
отвернулся, да еще шарахнулся, так значительно хуже.
   В общем, глупости, на электричке до Москвы, метро до Арбатской, там и
сберкасса. Хорошо, все деньги не в одно лукошко положил, а то бы увидели
двести миллионов, при такой внешности, обязательно звоночек нажали бы.
   Он налил себе  остатки  коньяка,  получилось  солидно,  выпил,  запер
гнездо "народных" и уверенно зашагал на платформу.
   Удивительно,  но,  оказавшись  среди  людей,  он  почувствовал   себя
уверенно, даже весело. Найти человека в этом муравейнике невозможно.
   Наметанным глазом он засек в метро щипача, нефирму,  мелкого,  но  на
всякий случай встал подальше.
   Арбатская площадь встретила его как  родного,  а  когда  в  Сбербанке
крашеная операторша спросила:
   - Картошку убираете?
   - Куркульные замашки тещи,  -  ответил  Бестаев,  -  чтобы  эта  дача
сгорела.
   Он забрал свой расходный ордер, переписал сумму с пятидесяти  на  сто
тысяч:
   - Я не мальчик, копай да за деньгами бегай.
   - Верно, и проценты плевые, кому это нужно? - согласилась  блондинка,
передавая его бумажки в кассу. Через пять минут он уже выходил на  улицу
с деньгами, небольшими по сегодняшним дням,  но  в  переводе  на  коньяк
значительными.
   И тут его кто-то дернул за рукав и тихо сказал:
   - Сергей, а тебя и не узнать.  Он  глянул,  не  признал  в  роскошной
девчонке знакомую и облегченно вздохнул.
   - Обознались, девушка.
   Но незнакомка крепко вцепилась в тонкую ткань ветровки.
   - Ты, парень, умом съехал - по Москве разгуливаешь. Я такой собаки не
знаю, что бы тебя не разыскивала. - Она затащила Сергея в подъезд. - Как
ты ухитрился всем ноги отдавить? Ладно менты, у них  служба,  им  ведено
искать,  они  ищут.  Все  авторитеты  против  тебя  поднялись,   награду
объявили. Шпане твои карточке выдали,  а  ты  разгуливаешь.  Я,  честно,
решила, что тебя и в городе давно нет, -  быстро  говорила  она.  Только
сейчас Сергей узнал Катю.
   - Врешь все, - у  него  похолодело  внутри,  но  он  понял  -  правду
говорила. Не по словам судил, а по красным пятнам, которые расползлись у
нее на щеках. - Откуда ты-то знаешь?
   - Я с одним ментом сплю, который и вашим и нашим,  мразь  такая.  Все
собираюсь кинуть его, да на улицу не хочется идти, а больше некуда.
   Он осмотрел ее с ног до головы, прищурился, сказал:
   - По виду не скажешь.
   - Все свое ношу с собой, ну, еще сумочка небольшая,  да  сто  баксов.
Меня Гуров в фирму Тура устроил, да попросили вчера.
   Катя говорила правду, и он ту правду чувствовал.
   - Гуров - волкодав, чего он к тебе проникся?
   - Ты обо мне меньше думай, Черт, - он вздрогнул, как  от  оплеухи.  -
Обними, не стой, словно колода.
   - Мне уехать надо, - прошептал Сергей.
   - Через всю Москву и вокзал?
   - Я же сюда добрался, значит, можно и выбраться.
   - Еще опером служил, -  презрительно  сказала  Катя.  -  Когда  поезд
приходит, с него двигает толпа, а  садятся  все  поодиночке.  И  смотрят
отъезжающих, а не приезжающих.
   - Куда же мне деваться. Катюша? Не век же в этом подъезде стоять?
   - Катюшей стала? - она скривила  накрашенные  губы.  -  Ты  хоть  при
деньгах?
   - Куда же они делись? - Сергей решил врать до конца, пусть она  верит
в миллионы.
   - Эта хреновина, которую они ищут, она в надежном месте?
   - Не сомневайся.
   - Да я ни одному твоему слову не  верю,  -  ответила  Катя  и  обняла
Сергея, так как у подъезда остановился милицейский патруль.
   - В центре его искать - дохлое дело, -  сказал  сержант.  -  Вокзалы,
рынки.
   - Нам участок выделили, - ответил рядовой.
   - Скажем, заметили подозрительного, потянулись за  ним  к  Киевскому.
Там возьмем любого рослого москвича и в комнату милиции для проверки,  -
патруль ушел.
   - Покажи деньги, - потребовала Катя.
   Сергей вынул пачку стосотенных, полученных в сберкассе. Катя  глянула
презрительно:
   - Это деньги?
   - У меня в этой кассе осталось пол-лимона  и  в  банке,  что  на  той
стороне проспекта, в начале Гоголевского, полтора, - ответил Сергей.
   - Надо забрать все и здесь и там. Молись Богу, Черт, меня встретил, я
твое прикрытие. Ищут одиночку, я тебя обниму, словно  поддатая.  В  этой
кассе тебя видели, привыкли, а там я сцену разыграю, они на  тебя  и  не
взглянут.
 
*** 
 
   Встреча Екатерины с Бестаевым не  была  случайной.  Накануне,  поздно
вечером, оперативники держали совет.
   - Только не молчать, несите любую  чушь,  -  сказал  Гуров.  -  Порой
именно в дерьме зарыта истина.
   -  Дачи  отпадают,  я  взглянул  на  карту,  дохлое  дело,  -  сказал
Станислав. - Мы его можем взять только в городе. Он выходит в  город  за
хлебом...
   - Не магистраль, не большой универсам, - сказал Нестеренко.
   - За продуктами, водкой идти рано, - возразил Котов. - Уж этим-то  он
запасся.
   - Деньги, - Станислав  взглянул  вызывающе.  -  У  него  должны  быть
деньги. Он получил с бизнесмена аванс в долларах, часть  спрятал,  часть
поменял. Пока он не понял, что  засветился,  гулял,  потратился.  Носить
крупную сумму с собой опасно.
   - ОМОН и отберет, палкой по голове, ногой  по  почкам,  обдерут,  как
перезрелый банан, - флегматично заметил Котов.
   - Денег должно быть с собой ни много ни мало около миллиона, - сказал
Нестеренко. - Остальные я бы  положил  в  Сбербанк,  но  не  в  один,  в
несколько.
   - Глупости, сейчас деньгами никого не удивишь, - категорически заявил
Станислав. - Но положить в банк может. Он же не думает,  что  его  хотят
убить. Уверен, если поймают, отлупят, деньги отнимут наверняка.
   - Деньги, продукты, о чем только не говорят, но с первого  дня  никто
слова не сказал о пистолете, - сказал Гуров. - Где пистолет?
   - Ну,  Лев  Иванович,  -  Станислав  развел  руками.  -  Это  таблица
умножения, пистолет выбросил.
   - Возможно. Где? Когда?  Человек  бежит  по  парку,  в  руке  у  него
пистолет. Бросить в кусты? Собака найдет. Стереть  пальцевые  отпечатки?
Пистолет номерной и зарегистрирован.
   - Почему ты уверен? - спросил Станислав.
   - Здесь не Чечня, где сотни пистолетов передают из рук в руки.  Здесь
один пистолет, и он зарегистрирован. Байки об  утере,  устном  заявлении
покойному участковому - для дебилов. Пистолет не брошка, ах, потерял, не
знаю где.
   - Значит, пистолет взял кто-то из мужчин.
   - Или женщин, - как бы между прочим заметил Гуров. - Семейка та  еще,
но ненавидели они все только  старшего.  Он  знал  да  посмеивался.  Все
банковские счета были открыты только на него, хочу - дам деньги, хочу  -
не дам, собственник, а куда денешься. Считаешь, нормальный человек такое
терпеть станет?
   - По  вашему  рассуждать,  так  убить  должны  были  старшего,  а  не
младшего, - заметил Нестеренко.
   - Я спрашиваю, где пистолет? - повторил Гуров. - И его не  выбросили,
так как желают, чтобы он выстрелил вторично. А в какую сберкассу,  тьфу,
банк, в первую очередь понесет деньги Сергей?
   - Знаешь, Лев Иванович, мы не дети, ты не  ведущий  игры  "Что?  Где?
Когда?" - рассердился Нестеренко.
   - Ты думай, Валентин, а не заводись. Окраины города для  Бестаева  не
годятся, Тверская тоже. Так куда пойдет человек, коли ему все  равно?  Я
высказываю только догадку, человек интуитивно пойдет в Сбербанк, который
увидел в  первый  раз  в  жизни.  А  родился  Бестаев  в  роддоме  имени
Грауэрмана. Сегодня он во  что-то  переоборудован.  И  первые  пять  лет
Сергей жил на Арбатской площади.
   - И что, прикажешь дежурить по твоему наитию? - спросил Станислав.
   - Дежурить не надо, пошли туда  Катерину,  пусть  погуляет  днем,  не
утром, не вечером, именно днем.
 
*** 
 
   Сергей снял деньги  с  обоих  счетов,  закрыл  их,  удивляясь,  какую
уверенность придает ему  Катерина.  Она  держалась  свободно,  шутила  с
девушками, придумала байку, мол, отговорила друга детства покупать дом в
деревне, а приобретут они на эти деньги тачку, поедут к ее родне,  несла
еще какую-то  чепуху.  Они  прошли  Гоголевским  бульваром,  свернули  в
арбатские переулки. Сколько раз Бестаев здесь бывал, все равно путался.
   Катя шмыгнула в подъезд трехэтажного дома, прижалась к стенке. Страх,
который было отпустил Сергея, вновь появился, кожа стала "гусиной", ноги
пьяными.
   - Проверим, не притащили  мы  с  тобой  кого.  -  Катерина  старалась
говорить спокойно, но, когда закуривала, руки у девушки заметно дрожали.
Сергей собрался  выглянуть  из  подъезда,  оглядеть  переулок,  но  Катя
дернула его за ветровку, зашипела, словно змея:
   - Стой, придурок!
   Затем она повела его внутрь парадного, они перелезли  через  какие-то
бочки с краской и оказались в другом переулке, прошли два дома, вошли  в
другой подъезд. Этот дом был  покрепче,  на  каменной  лестнице  кое-где
сохранились медные прутья с шариками по краям, в незапамятные времена на
лестнице лежал ковер. На дверях виднелся черный облезлый лак,  а  номера
квартир были медные, с виньеточками.
   Катя остановилась на втором этаже,  достала  ключи,  вошла  в  темную
квартиру и крикнула:
   - Тетя Нина! Ты жива еще?
   Дверь одной из комнат открылась, в квадрате света  появилась  женщина
неопределенного возраста и неожиданно низким голосом ответила:
   - Мне-то еще жить и жить, а вот что ты, девонька, еще по  белу  свету
шастаешь, то чудо великое.  Никак  с  мужиком?  В  первый  раз  я  тебя,
беспутница, с мужиком вижу.
   - Сережка не мужик, тетя Нина, школьный дружочек.
   Неожиданно для себя Сергей поклонился:
   - Сергей Бестаев, рад познакомиться.
   - Ну, это мы еще поглядим. Я Катерине в этот дом не  только  мужиков,
девок водить не разрешаю. Предупреждаю,  сегодня  же  участковому  Мишке
позвоню.
   - Непременно, тетя Нина,  порядок  должен  быть  непременно,  -  Катя
отперла дверь второй комнаты, кивнула Сергею, он быстро прошел в большую
светлую комнату с  лепными  высоченными  потолками.  И  окна  были  тоже
огромные, вверху полукруглые.
   - Так тетка-то в ментовку настучит, - зашептал Сергей.
   - Непременно, только против этого средство  верное  имеется,  -  Катя
провела Бестаева на кухню, указала на ведра и тряпки. - Я в  магазин,  а
ты пол вымой да пыль протри, с теткой в разговоры не вступай,  она  сама
болтлива, твоего молчания и не заметит.
   - А комната чья? - спросил Сергей.
   - Моя, от покойной матери осталась. Я живу у отца, он плохой  совсем,
уход нужен.
   - Так и крутишься? А клиенты?
   - Устраиваюсь. Заткнись. Деньги давай.  Сергей  протянул  Кате  пачку
стотысячных, не считая, - она взяла, криво  усмехнулась,  хотела  что-то
сказать, лишь тряхнула кудрями и пошла к соседке, спросила:
   - Я в магазин, надо чего?
   - Всего. В холодильнике  дохлая  мышь  валяется,  с  голоду  померла.
Видно, тебя Бог послал, я второй день не евши,  и  продать  уже  нечего.
Мужик-то денежный?
   - Перебьемся, тетя Нина. Он тут убираться будет, может, прольет чего,
ты его не обижай. Он из Чечни,  всех  дружков  там  оставил,  молчаливый
стал, я его встретила, еле признала.
   -  Иди-иди,  бутылочку  красненького  мне  не  забудь,  -  тетя  Нина
перекрестила Катю, подтолкнула к дверям.
   Через час с небольшим они сидели за столом, еды было вдоволь, но  без
лишнего, ни икры, ни рыбы, простая закуска, бутылка красного  и  бутылка
водки.
   - Вот за что я тебя  люблю,  бесовку.  Вот  стол  накрыла  -  истинно
русский стол. Ни шампанского,  ни  коньяка,  ни  этих  заморских  раков.
Хорошая русская ты баба, Катерина. И все при тебе, а мужика нет.
   Катя соглашалась, сама думала, надо звонить Стасу или Гурову.  Сереге
не спастись,  если  ментовка  возьмет,  так  следствие,  суд,  адвокаты,
присяжные, а если ворье накопает,  так  в  лучшем  случае  сразу  голову
отрежут, а то еще  пытать  вздумают,  где  эти  миллионы  долларов.  Она
понимала, у Сережки миллионов нет, и авторитетам до  них  не  добраться.
Может, Туру позвонить? Так он, сучий потрох, ее как  грязную  тряпку  за
порог вышвырнул, слова сказать не  захотел,  а  она  ему  такие  подарки
делать будет? Заткнется. Стас с Гуровым люди, если  что  можно  сделать,
сделают. А чего они могут? За решетку посадить. А там уже другая власть.
   Тетя Нина выпила еще рюмку, перекрестилась.
   - Благодарствую, Катюша, проводи, ноги совсем не держат.
   Катя взяла ее под руку, забрала со стола бутылку, прошла  к  соседке.
Та лукавила, спать, конечно, хотелось, но ноги держали.
   Усевшись на тахту, тетя Нина спросила:
   - Чего мы с твоим будем делать?
   - А чего с ним делать? - удивилась Катя. - Поживет два дня и уедет.
   - А может, он беглый? Или похуже чего? Ты сама говоришь,  десять  лет
его не видела. А с другой стороны, вызову я Мишу, парня твоего  заберут,
а у него деньги имеются, мы могли бы и пожить чуток. Как полагаешь?
   - Утро вечера мудренее, так и полагаю.
 
*** 
 
   Старый мастер по железу - ключи, замки и прочая мелочевка - хромой, с
вислыми седыми волосами, был здоров ростом и отнюдь  не  стар.  Так  как
морщинистое  его  лицо  постоянно  закрывали  спадающие  волосы,  да   и
крутились вокруг мастерской несовершеннолетние  пацаны,  Митрич  в  свой
полтинник с небольшим считался стариком.  Жизнь  Митьке  давно  обрыдла,
запросы у него были минимальные, до гробовой доски он с лихвой заработал
и, часами точая железо, начал думать о смысле жизни. Нет, не то,  что  в
Библии говорится, Митька ее в руках ни разу не держал, а о смысле, зачем
человек живет-существует, и какой человек плохой, а какой хороший.
   Вот у него самого четыре ходки в казенный дом был