отхлынул, в  душе  его  все  успокаивалось  и  холодело,  появилось
непонятное ему чувство. Впервые в жизни он понял, что  такое  ненависть.
Она затопила Гурова, приобрела твердые, конкретные формы.
   В  подвал  спустились   санитары,   пронесли   боком   носилки.   Все
разговаривали тихо. И раздавшийся сверху крик, вопль, в котором  уже  не
было человеческого, ударил присутствующих, пригнул к земле.
   - Не пускайте! - крикнул Гуров,  вырвал  у  Светлова  фонарь.  -  Иди
скажи, девочка играла, споткнулась, упала... Ври что хочешь. Иди!  -  он
вытер ладонью лицо, повернулся к врачу, спросил:
   - Сколько времени прошло?
   - Часа два, не больше, - ответил врач. - Пойдем, я тебе продиктую.
   Санитары  накрыли  тело  простыней,  однако  не  двигались,  смотрели
наверх. Женщина кричала. Гуров ссутулился и начал  медленно  подниматься
по щербатым ступеням. Крик, словно сильный ветер, давил Гурова книзу. Он
шел навстречу, это была его работа.
   Через час они с майором Светловым шли по бульвару.
   Город жил как обычно: воспитательница вела свой  детсадовский  отряд;
ребятишки, взявшись попарно  за  руки,  лопотали.  На  бульваре  щелкали
костяшки  домино,  склонились  задумчивые  головы  шахматистов,   лениво
шевелились вязальные спицы.
   Двое мужчин  в  костюмах  и  при  галстуках  выглядели  в  этом  мире
заблудившимися, совершенно инородными.
   - Что ты отвечаешь в компании,  когда  просят  рассказать  что-нибудь
интересное? - спросил Гуров.
   - Вру, - Светлов достал сигареты, закурил, после паузы спросил:
   - Ты сколько лет в розыске?
   - Вроде всю жизнь, -  Гуров  нахмурился,  сосредоточиваясь.  -  Сразу
после юрфака, значит, тринадцатый год.
   Светлов тронул Гурова за рукав, кивнул на пустую скамейку.
   Они  сели,  и  Светлое,  смущаясь,  вытащил  из  кармана  пробирочку,
вытряхнул таблетку, сунул под язык, потирая ладонью грудь, спросил:
   - Дело поведешь сам?
   - Розыскное дело заведет Боря.
   - Рано ему, - возразил Светлов.
   - В самый раз, - сухо сказал Гуров. -  Работать  будем,  естественно,
все.
   - Я тебя убью! - раздался за спинами мужчин высокий женский голос.
   Гуров и Светлов  повернулись  неторопливо,  они  знали,  как  кричат,
убивая.
   Молодая женщина держала парнишку  лет  восьми  за  воротник,  трясла,
кривила намазанные помадой губы.
   Мать воспитывает сына, понял Лева, глянул мельком, а увидел их  обоих
объемно, выпукло, словно знал давно. И возможно, придумал сыщик  все  от
начала до конца, но история получилась яркая,  с  деталями  и  нехорошим
концом.
   Женщина себялюбива, из породы самочек, а не матерей.  Развелась  либо
собирается разводиться, парнишка ей в обузу, вроде как нарочно  на  свет
появился, чтобы жизнь  ее  красивую  испортить.  Все  это  воспитание  -
сплошной театр одного актера, точнее актрисы.
   Парень мать не уважает и не боится, может вырваться и убежать, терпит
не из робости, а от равнодушия, знает, сейчас  все  и  так  кончится.  И
очень возможно, что лет через несколько Гуров  с  парнишкой  встретится,
конечно, не узнает, разговор у них произойдет недобрый.
   Может, все и придумал сыщик, но развязку ситуации угадал точно.
   Женщина  сына  отпустила,  взглянула  озабоченно  "а  маникюр,   руку
вытянула, значит, была дальнозорка.
   - Паршивец,  -  она  лизнула  палец,  видно,  хватать  плотную  ткань
школьной формы так грубо не следовало. - Весь в отца!
   Гуров взглянул на Светлова, но майор, похоже, дремал. "Устал Василий,
- в который ухе раз подумал Лева. - Не сегодня устал и не вчера, накопил
груз, уже не отдыхает, не восстанавливается. Я  молодой  жеребец  против
него, а философствую: зачем, ради чего, сколько можно?"
   Вспомнился подвал, лицо  врача,  такие  Лева  видел  лишь  в  военной
хронике - голодное, злое, неумолимое, и, чего в нем больше, неизвестно.
   И крик матери, который обвалился сверху. Леве стало зябко, он подумал
о себе как о человеке стороннем.
   Заткнулся бы ты, Гуров, и работал лучше, а ради чего и что после тебя
останется, люди решат. Если у них на тебя найдется время.
 
*** 
 
   Когда он доложил полковнику и вернулся к  себе  в  кабинет,  там  уже
находилась  следователь  прокуратуры  Сашенька  Добронравова.  Если  она
сегодня  и  пользовалась  косметикой,  то  Гуров   этого   не   заметил.
Официальную форму прокуратуры она заменила на строгий серый  костюм.  По
протоколу Гуров сам должен был приехать в прокуратуру. Сашенька,  бросив
взгляд на сидевшего за своим столом Вакурова, сказала:
   - Сообщение застало меня  не  в  кабинете,  а  здесь,  неподалеку,  я
выезжала...
   - Очень любезно с вашей стороны,  Александра  Петровна,  -  остановил
Гуров Сашеньку, уже начавшую путаться в своих сочинениях.
   - Я полагаю, чем быстрее мы встретимся, тем лучше. Не  возражаете?  -
Сашенька указала на стул и стол Гурова.
   - Конечно, конечно, - он подошел к Боре, тот  соскользнул  со  своего
места и устроился на диване. - Я только позвоню,  писать  будешь  ты,  а
пока зови ребят.
   Гуров взглянул на часы,  было  только  четыре,  а  казалось,  что  он
спустился в подвал вчера. Он позвонил Рите.
   -  Жена,  -  сказал  он,  чтобы  Сашеньке  было  ясно,   с   кем   он
разговаривает. - Сегодняшние гости отменяются. Приглашаю тебя в кино.
   - Почему? Не понимаю. Лев Иванович, если вы заняты, тогда понятно.  А
так? Почему в кино, а не в гости?
   - По техническим причинам, - Гуров старался говорить как можно мягче,
но чувствовал, что у него не получается.
   Сашенька, насупившись,  что-то  писала,  делая  вид,  что  ничего  не
слышит.
   - Сашенька, ты молодец, что пришла. Спасибо, - сказал Гуров.
   - Я действительно оказалась рядом...
   - Не сомневаюсь.
   - Как? - Сашенька даже отложила ручку. Она, бросив все дела,  отметив
назначенный  допрос,  нахамила  начальнику  и  примчалась.   А   он   не
сомневается?
   - Тебе очень идет такая прическа и элегантный костюм, - сказал  Гуров
и получил отпущение грехов.
   Когда  вся  опергруппа  была   в   сборе,   Гуров   коротко   изложил
обстоятельства дела, усадил Борю за стол.
   - Лейтенант, вы заводите розыскное дело. Набросаем план  мероприятий,
потом вы выслушаете  следователя,  учтите  его  указания,  оформите  все
надлежащим образом и доложите руководству, - сказал Гуров.
   Боря  втянул  голову  в  плечи,  выровнял   стопку   бумаги,   словно
стенографистка,  выложил  перед  собой  три   шариковые   ручки.   Гуров
прислонился к стене.
   - Вот так, Слава, просьба моя отменяется, - он взглянул на Крячко.  -
Я не могу из тебя сделать двух оперативников, а здесь ты необходим весь,
неразменивающийся. И гори Ветрин голубым огнем, уж как вывезет.
   - Его вывезет на улицу через сорок восемь часов, -  не  удержался  от
реплики Крячко.
   Никто их разговора не понял,  Гуров  пожал  плечами,  чуть  выждал  и
продолжал:
   - В отделении милиции сейчас ищут свидетелей и устанавливают  приметы
мужчины, который увел девочку от школы. Думаю, что  эту  работу  удастся
завершить лишь завтра, часов  в  одиннадцать-двенадцать  дня.  Установив
свидетелей и приметы,  попытаться  составить  фоторобот.  У  школ  всего
района  патрулировать  участковым  и  оперсоставу   отделений   милиций.
Ответственные за исполнение  -  майор  Светлое  и  капитан  Крячко.  Вы,
коллеги, разделите работу между  собой.  И  скажите  Вакурову,  кто  что
выполняет конкретно.  Скорее  всего,  это  не  даст  результатов,  но  в
отделение милиции выезжайте немедленно. Если понадобится, пусть один там
заночует.  Машину  возьмите  у  дежурного,  сошлитесь  на   распоряжение
генерала Турилина.
   Светлов и Крячко молча встали, прощаясь, лишь кивнули и вышли.
   - Психдиспансеры, больницы, - сказала Сашенька, - запишите за мной.
   - Александра Петровна,  каждый  свою  работу  делает  сам.  Уголовный
розыск для того...
   - Не стоит пререкаться, Лев Иванович, - перебила Гурова  следователь.
- Запишите, - она кивнула Боре.
   Тот взглянул на Гурова, который согласно наклонил голову.
   -  Вы,  лейтенант,  возглавляете   розыск,   принимаете   поступающую
информацию,  обобщаете,  ежедневно  докладываете  руководству.  -  Гуров
увидел, как Вакуров насупился, и добавил:
   - За вами картотека, раскопать все, что мы имеем  хотя  бы  отдаленно
похожего. Кроме того, - он начал привычно  расхаживать  по  кабинету.  -
Четыре  года  назад  мы  имели  аналогичное  преступление.  Достать  все
материалы, насильник тогда получил вышку,  но  заменили  на  пятнадцать.
Установить, где он в настоящее время,  не  бежал  ли,  поднять  все  его
прошлое, связи.
   Естественно,  обобщать,  анализировать  и  направлять  розыск   Гуров
собирался сам, лично. Формально он взвалил всю ношу  на  Борю  Вакурова,
считая, что период юношества и ученичества у него затянулся.
   - Я оформлю план вечером, а  сейчас  смотаюсь  в  картотеку,  -  Боря
рвался в бой. - Можно?
   - Ты делом руководишь, тебе решать, что сначала,  что  потом.  Доложи
полковнику, согласуй, в каком часу он примет себя с документами.
   Когда Боря вышел, Гуров повернулся к следователю, которая делала свои
записи.
   -  В  отношении  больниц  ты,  Сашенька,  умница.  Только  заниматься
психушниками буду я.
   - Это почему? Ты мне не доверяешь? Я молода, неопытна?
   Сашенька ткнула пальчиком в истину. Гуров не доверял ей, считал,  что
разговаривать ей с врачами нельзя. Сказать об  этом  тоже  было  нельзя.
Гуров вытащил на свет старую поговорку и, смеясь, изрек:
   - Сашенька, молодость, к  сожалению,  недостаток,  который  с  годами
проходит.
   Девушка шутливого тона не приняла, смотрела  на  него  требовательно.
Гуров сосредоточился и серьезные аргументы нашел.
   - Твоя работа по этой версии окажется нерентабельной.  Надо  объехать
несколько клиник, которые расположены в  разных  концах  Москвы.  Машину
тебе на целый день не дадут, отвезут в один конец, и ты застрянешь. А  я
на колесах. Второе, скорее главное. Кто будет  направлять  розыск?  Этот
мальчик, что при удобном случае сбежал в картотеку? Психушники я беру на
себя, но я не двужильный, мне нужна помощь. Так что извини, - он  развел
руками. - Тебе придется  выполнять  функции  следователя  прокуратуры  и
руководить  розыском,  допрашивать  свидетелей,   которых   тебе   будут
доставлять.
   Саше ничего не оставалось, как согласиться.
   - Еще один день прошел, - она вышла из-за стола. -  Почему  ты  такой
спокойный?
   - Я не спокойный, а тренированный, - ответил  Гуров,  открывая  перед
девушкой дверь.
   Известно,  что  для  нормального  человека  одно  из  самых  тяжелых,
изнурительных дел - ожидание. Гурову надо  было  дожить  до  завтрашнего
дня, утром  он  мог  включиться  в  работу,  поехать  на  Кропоткинскую,
проконсультироваться в  Институте  судебной  медицины  имени  Сербского,
побывать в районных поликлиниках, а после полудня от Светлова  и  Крячко
может поступить дополнительная информация. Завтра необходимо  находиться
в хорошей форме, отдохнуть, разрядиться.
   Рита надулась, но билеты в кино взяла, и они  посмотрели  на  подвиги
знаменитого Бельмондо.
   Теперь немножко погуляем, и мне надо выспаться,  сказал  Лева,  когда
они выходили из кинотеатра.
   Рядом с Гуровым шла совсем молодая пара. Высокий, нескладный юноша  в
очках смотрел на свою смазливую спутницу и возмущенно говорил:
   - Бельмондо, Бельмондо! Ладно скроенный парень, а актер - никакой!
   - Ой! Да замолчи ты, ради бога! - девушка махнула на него рукой.
   - И росточка он... вот! - парень показал себе по плечо.
   - Он мужчина! - по слогам произнесла девушка.  -  А  обаяние!  -  она
закатила глаза. - Слушай, а ты по утрам бреешься?
   - Ежедневно, - парень расправил плечи.
   - Так посмотри в зеркало внимательнее, - отрезала девушка.
   Рита сжала мужу локоть и фыркнула. Парень не успел ответить, как  его
сильно толкнули, он подхватил очки, повернулся.
   - Извините, в чем собственно...
   - В чем собственно? - на блатной нотке пропела  бесполое  существо  в
униформе: джинсы, кроссовки, взгляд на жизнь сквозь челку. - Исчезни!
   Девушка рассмеялась, ее спутник расправил плечи, его  ударили  сзади,
он беспомощно завертелся.
   Рита взяла мужа под руку, потянула в сторону:
   - На работе не хватает?
   Гуров отстранил руку жены, улыбнулся, подмигнул,  мол,  глупости  все
это, не обращай внимания, подошел к ссорившимся, спросил:
   -  Какие  проблемы,  ребята?   -   Гуров   изображал   равнодушие   и
беззаботность, но был предельно внимателен.
   В уличном столкновении шпана  порой  значительно  опаснее  серьезного
преступника.  Последний  знает  вкус  тюремной  пищи,  норму  выработки,
мягкость и уютность нар. И он запросто так не подымет с асфальта  статью
УК и не  сунет  себе  за  пазуху.  А  эти  уличные  супермены  могут  из
бахвальства ткнуть человека острым, металлическим.
   Гуров добродушно улыбался и  настороженно  наблюдал,  как  сомкнулось
вокруг  кольцо  из  пяти-шести  аборигенов,   которые   считали   данную
территорию своей вотчиной. Он без труда определил  среди  них  главного,
которого надо сразу вывести из строя в случае столкновения.
   - Мальчик, твоего имени не называли, шагай, - сказал прыщавый сопляк,
медленно опустил руку в карман и заглянул в лицо главарю.
   Обидное, клеймящее  слово  "прохожий".  Люди  не  вдумываются  в  его
значение. А ведь страшно превратиться в  прохожего.  Гуров  взглянул  на
людей,  которые  приостанавливались,  смотрели  и   со   страхом   и   с
любопытством. "Прохожие", определил Гуров и вернулся к главарю, так  как
без его команды активных действий не произойдет.
   -  Товарищи!  Товарищи!  -  очкарик  уже  пытался  выступать  в  роли
миротворца. - Давайте мирно...
   - Какие же они  нам  товарищи?  -  удивился  Гуров,  фиксируя  каждое
движение и взгляд главаря.
   Главарь медлил, ему явно не нравился слишком спокойный молодой мужик,
который не сводил с  него  взгляда.  Гурову  надоело,  он  увидел  среди
любопытных офицера.
   - Лейтенант! - в  голосе  Гурова  громыхнул  командирский  металл.  -
Подойдите сюда!
   Молоденький лейтенант, стоявший с девушкой, вздрогнул и вошел в круг.
   - И вы подойдите! - Гуров кивнул празднично одетому парню. - Это что,
не ваш город?
   Еще трое мужчин, уже без  приглашения,  подошли  к  Гурову.  Ситуация
изменилась, прохожие исчезли, превратились в граждан, жителей столицы.
   - Правильно!
   - Всыпьте шпане!
   - В милицию их!
   - Да бросьте, мужики! - Гуров рассмеялся. -  Кого  в  милицию?  -  он
оглянулся.
   Аборигены растаяли, растворились в толпе, одного  было  вытолкнули  в
круг, но он, по-заячьи пискнув,  отпихнул  женщину  и  исчез.  Пропал  и
парень в очках. А девушка его  стояла,  смотрела  на  Гурова  и  кивала,
словно отвечая на какие-то свои мысли.
   Гуров хлопнул одного из стоявших рядом по плечу, подмигнул лейтенанту
и громко сказал:
   - Звоните, мужики! - и направился к Рите, которая покорно  ожидала  в
стороне, грустная и одинокая.
   Люди расходились, весело переговариваясь,  будто  одержали  серьезную
победу.
   - И так всегда!
   - Я лет двадцать не дрался!
   - А надо было бы!
   Рита взяла мужа под руку, сказала:
   - Ты пользуешься успехом у женщин. У тебя неприятности
   - Работа, - ответил Гуров.
   - Считай, что мы уже погуляли, идем домой, тебе завтра  надо  быть  в
форме, - Рита вздохнула. - Я все хочу с тобой  серьезно  поговорить.  Не
сегодня...
   Гуров благодарно улыбнулся и кивнул, глядя на  тонкий  профиль  жены,
почему-то вспомнил полковника Орлова. К чему  бы  такая  ассоциация?  Он
начал анализировать и понял.
   Орлов, став начальником, заняв подобающее ему место, сбросил наносные
защитные приспособления. И Рита, выйдя замуж, очень изменилась,  колючка
порой выскакивала наружу, но в большинстве случаев лишь шутливо  щекоча,
не раня. И в который раз Гуров подумал, как важно, чтобы каждый  человек
чувствовал себя на своем месте. Это важно не только для него самого,  но
и для всех окружающих.
 
*** 
 
   Утром Гуров  встретился  с  судебно-психиатрическим  экспертом.  Врач
внимательно, почему-то настороженно выслушал его, долго молчал.
   - И что же, вы будете проверять всех  людей,  состоящих  на  учете  в
районных диспансерах? Вы понимаете, что это люди больные?
   Теперь уже молчал Гуров, взял, так сказать, тайм-аут. Почему часто  и
совершенно безосновательно  нас  подозревают  в  бездушии?  Он  вспомнил
заслуженного  мастера  спорта  Павла  Астахова,  который  изначально  не
поверил   Гурову,   задержал    розыск    убийцы,    пытался    запутать
профессионалов-розыскников и чуть было сам не угодил в тюрьму.
   Врач не выдержал паузы и раздраженно спросил:
   - Что вы, собственно, от меня хотите?
   - Я предельно четко сформулировал вопрос, - спокойно ответил Гуров  и
подумал, что он - молодец, не разрешил приехать сюда  Сашеньке.  -  Если
допустить, что убийца,  -  он  вновь  замолчал,  выждал,  пока  значение
последнего слова не дойдет до сознания врача, -  состоит  на  учете,  то
какой у него характер заболевания?
   - Неоднозначно! - врач экзальтированно взмахнул руками. -  Мой  ответ
не может звучать  однозначно.  И  потом,  вы  же  ничего  не  понимаете!
Допустим, я скажу, - он пожевал губами, - травматическая энцефалопатия с
психоатизацией личности. И что?
   - Ничего, доктор, - Гуров записал диагноз. - Абсолютно ничего.  Я  по
своей наивности,  учитывая  специфику  вашей  работы,  полагал,  что  мы
посильно должны помогать друг другу. Я вечером должен  допрашивать  мать
девочки. Не хотите присутствовать?
   - С какой стати?
   - Правильно. У вас здоровые инстинкты.
   По дороге на Петровку за  рулем  своего  бывалого  "жигуленка"  Гуров
рассуждал. Может, частично обоснованы анекдоты о  том,  что  психические
заболевания заразны, а врачи лишь люди и ни от чего не застрахованы? Или
милиция обидела кого-то из друзей или близких врача? Такое случается.
   Защитник прав человека. А какие у него основания подозревать,  что  я
покушаюсь на эти права? Никаких.  И  как  он  себе  представляет  работу
уголовного  розыска?  Мы  узнаем  предполагаемый  диагноз   и   начинаем
допрашивать больных людей? А ведь он сейчас  наверняка  гордится  собой,
одернул, поставил  на  место  полицейского,  защитил  своих  подопечных.
Возможно, и предполагаемый диагноз дал умышленно не правильный.
   А что я себя накручиваю? - подумал Гуров. - Основа моей  профессии  -
умение разговаривать с людьми, быстро установить  контакт.  Люди  должны
взяться за руки, создать неразрывную цепь  взаимопомощи.  Как  просты  и
азбучны истины на словах, и как сложно их воплощение. Недоверие,  каждый
человек считает себя гуманным, умным и правым.  Все  зло  и  не  правота
происходят от соседа. На нем рвется цепь. Вот я  же  абсолютно  убежден,
что прав, а врач - нет. А ведь с работой не справился я, мне нужна  была
помощь, я  не  сумел  ее  получить  в  полном  объеме.  Оправдывая  свой
непрофессионализм, напридумывал бог знает что: врач  либо  заразился  от
больных, либо обозлен на милицию. А на самом  деле  майор  Гуров  просто
сработал скверно, контакта не установил, цепь разорвана.
   Светлов и Крячко, злые и молчаливые, сидя друг против  друга,  писали
рапорта о проделанной работе. Гурову стало  неловко  за  свою  свежесть,
белоснежную рубашку, французский одеколон, которым обрызгивала его Рита.
Он  подумал,  что  похож  на  отутюженного  штабиста,   приехавшего   на
передовую, где пот, грязь и кровь.
   Гуров поздоровался, оперативники что-то ответили. Он не  стал  ничего
спрашивать, взял рапорта участковых и быстро просмотрел.
   - Запиши, Лев Иванович, - Светлов протянул ему свой рапорт.  -  Этого
участкового  надо  отметить.  Запиши,  забудешь.  Он  чуть  ли  не  всех
школьников на своем участке знает, с ума сойти можно. Мы  с  ним  обошли
пятьдесят восемь квартир. Сначала ходили до двенадцати, а потом с  шести
утра