тивник, понимаешь,  с  нашими  агентурками  в
верха не  пойдешь,  серьезной  справки  не  составишь.  Наша  клиентура,
известно, ни на какие покушения не способна,  но  стрельбу  между  собой
может начать в самом неподходящем месте. Дали мне  трех  старых  оперов,
которые немногих среди авторитетов в лицо знают. Мы и  прилетели,  будем
Президента сопровождать, в  стороне,  конечно,  в  первом  ряду  встанут
волкодавы из охраны. А мы  так,  среди  любопытных  подсуетимся,  может,
знакомое лицо мелькнет.
   - Значит, правду не скажешь, -  утвердительно,  с  некоторой  печалью
произнес генерал.  -  Вы  с  Орловым  старые  сыщики,  легенду  сочинили
правдоподобную. Но ведь я тоже в розыске пахал. Гуров, Гуров, всегда  ты
считал себя умнее всех. Каждый опытный опер знает, что не дай Бог,  пути
воровских авторитетов и пути властей пересекутся, первые тотчас с дороги
уйдут. Они же не дураки, знают, что в городе,  где  должен  остановиться
Сам, за  двое  суток  на  улице  серьезному  вору  и  появиться  нельзя.
Авторитеты сегодня наш город за сто верст стороной обойдут.  Им  надо  с
крутыми властями сталкиваться?
   - Не надо, - согласился Гуров.
   - И ты это знаешь не хуже, а лучше меня. Лев Иванович. Значит, правду
не скажешь, - генерал отставил бутылку.
   - Дай мне машину с водителем и маршрут движения Президента, когда,  с
кем встречается, - сказал Гуров.
   - А если не дам? Ты мне лепишь горбатого, я тебя за информацией  могу
в ФСБ отослать. Они тебя не знают, даже разговаривать не станут.
   - Скажешь, куда ты денешься? - Гуров закурил.  -  Ты,  Володя,  мужик
разумный и осторожный, потому у тебя на штанах и лампасы. Если,  не  дай
Бог, что случится, пукнет  кто  невзначай,  а  я  рапортом  доложу,  что
начальник областного управления мне в помощи  отказал,  с  твоих  штанов
лампасы сдернут, а самого без выходного пособия...
   - Ладно, Лев Иванович, пошутил неудачно, а ты цепляешься,  -  перебил
генерал. - Все ты, конечно, получишь, и маршруты движения машин, и места
выхода Президента к народу.
 
*** 
 
   Игорь Смирнов чувствовал  себя  прилично,  голова  не  болела.  Семен
Петрович еще перед вылетом дал парню три таблетки, велел принимать через
каждый час. Кроме того, Фокин подарил  парнишке  широкий  тяжелый  пояс,
который рекомендовал надеть под рубашку, объяснил, что в поясе находится
специальное  устройство,  оказывающее  воздействие  на  спинной  мозг  и
способствующее снижению внутричерепного давления.
   Игорь послушно, еще в Москве, надел  пояс,  принял  таблетку,  парень
ощутил  в  пояснице  легкое,  приятное  щекотание,   вскоре   в   голове
прояснилось, боль отступила.  Правда,  пояс  был  тяжеловат,  но  Игорь,
почувствовав облегчение, о некотором неудобстве тотчас забыл  и  впервые
после контузии почувствовал себя почти здоровым.
   - Последнее слово медицины, - пояснил Фокин. - Изготовлено в Америке,
стоит сумасшедшие деньги, мне случайно досталось бесплатно.
   - Не знаю, как благодарить, - растерянно произнес Игорь.
   Разговаривали они на конспиративной квартире Фокина, где переночевали
после побега переодетого в женское платье Игоря из собственного дома.
   - Ты себя прилично чувствуешь, может,  забудешь  о  своей  навязчивой
идее? - спросил Фокин, бросив на Игоря испытующий взгляд.
   Перед глазами парня поплыл туман, появился и пропал экран телевизора,
толстый палец и самодовольная усмешка Президента. Игорь  провел  ладонью
по лицу, взглянул на Фокина и твердо ответил:
   - Жизни своей не пожалею.
   - Жизнь, Игорек, нужно беречь. - Фокин похлопал солдата по  плечу.  -
Если ты от своей идеи не отказываешься, садись за стол, пиши  Президенту
письмо. Через  день-два  тебе  помогут  передать  письмо  лично  в  руки
Верховного Главнокомандующего.
   - И все? - Игорь глянул возмущенно. - За погибших товарищей, за  свою
изувеченную жизнь? Будет он читать, не будет - безразлично, слова, они и
есть слова.
   Фокин положил на стол два листа чистой бумаги, ручку и конверт.
   - Каждый солдат выполняет свой маневр. Твоя задача - передать  письмо
лично в руки Президенту.
   Игорь недовольно скривился, но послушно сел за стол,  подвинул  ближе
бумагу, взял ручку, спросил:
   - И чего писать?
   - Правду, как есть, так и пиши. Как  воевал,  как  вас  накрыли  свои
снаряды, как  под  Грозным  убили  твою  мать,  -  ответил  Фокин.  -  О
госпитале, о  своей  контузии,  о  пенсии,  которую  тебе  назначили  по
инвалидности.
   - Да ему десятки тысяч таких писем пишут. Что толку?
   - Но из рук в руки никто не передает. Пиши, -  сказал  Фокин,  открыл
лежавший на диване чемодан, достал из него  солдатскую  форму  Смирнова.
Игорь начал было писать, но, увидев свою форму, отвлекся, спросил:
   - Хотите, чтобы я снова эту шкуру натянул? Да кто же ее так  отстирал
и заштопал?
   - Солдатские матери. Они тебе помогут добраться  до  Президента.  Ты,
Игорь, пиши, тебе скоро на самолет, там  познакомишься  с  женщинами  из
Комитета солдатских матерей.
   - А вы, Семен Петрович? Вы с нами не полетите?
   - Не могу, Игорь. У меня служба, - легко соврал Фокин.
 
*** 
 
   Генерал не обманул, Гуров получил машину, подробный  план  пребывания
Президента  в  городе.  Время  было  расписано  по  минутам.  Лайнер   с
российским триколором приземлялся сегодня в двадцать,  улетал  завтра  в
четырнадцать. Гурову и оперативникам предоставили в лучшей гостинице два
двухместных номера. Естественно, Гуров поселился с  Крячко,  а  Котов  с
Нестеренко.
   Сыщик  бросил  спортивную  сумку  в  шкаф,  уселся  за  стол,   начал
просматривать полученные от генерала документы, сразу обратил  внимание,
что завтра в  одиннадцать  глава  государства  должен  посетить  крупный
станкостроительный завод. А перед входом  на  завод  Президент  выступит
перед жителями города.
   - Станислав! - позвал Гуров. Крячко хозяйничал в ванной,  раскладывал
бритвенные приборы, тюбики с кремом для бритья и зубной пастой.
   - Иду, командир, -  Станислав  брызнул  в  лицо  одеколоном.  -  Весь
внимание. - Он подошел к столику.
   Гуров пометил ногтем посещение завода, протянул бумагу.
   - Взгляни.
   В этот момент в дверь постучали. Гуров легко поднялся, пересек номер,
остановился у двери, спросил:
   - Кто? Кого надо? - и шагнул в сторону.
   - Из службы  безопасности,  мне  нужен  полковник  Гуров,  -  ответил
мужской голос из коридора.
   - Очень нужен? - спросил сыщик,  повернул  ключ  и  встал  по  другую
сторону двери, у платяного шкафа.
   Дверь  открылась,  в  номер  шагнул  здоровенный  парень  в  штатском
костюме. Крячко уже подошел, держался  настороженно,  вошедший  оказался
между сыщиками, сказал:
   - Здравствуйте. - Глядя на Станислава, спросил:
   - А где полковник?
   - Я тоже полковник, - ответил Крячко, - прошу ваши документы.
   - Торопиться не надо, - сказал Гуров из-за спины вошедшего. Тот хотел
повернуться, но Гуров положил руку ему на плечо. - Вы  сказали,  что  из
службы безопасности, предъявите свое удостоверение.
   Парень скривился, пытаясь изобразить  презрение,  достал  из  кармана
красную книжечку, развернул.
   - Вы будто в тылу врага.
   - Мы люди осторожные. - Станислав взял из  рук  гостя  удостоверение,
внимательно посмотрел, вернул.
   - Слушаем вас, господин капитан.
   - Господин? - капитан убрал удостоверение. - Мы  друг  друга  так  не
называем.
   Гуров подтолкнул его в спину, вошел за ним в номер.
   - Здравствуйте. Я - Гуров, - сыщик кивнул. - Слушаю вас.
   -  Вас  просят  в  триста  двенадцатый  номер,  -   капитан   начинал
раздражаться. - Генерал-лейтенант Коржанов.
   - Это вряд ли. - Гуров с сомнением покачал головой.  -  Полагаю,  что
Илья Сергеевич сейчас еще в Москве, рядом с Президентом.
   - Нет, мы прилетели еще вчера вечером, - ответил капитан.
   - В самом  деле?  -  усмехнулся  Гуров.  -  Вы  что  же,  становитесь
профессионалами?
 
Глава 15 
 
   Всесильный начальник Управления охраны  Президента  генерал-лейтенант
Илья  Сергеевич  Коржанов  сидел,   развалившись   в   кресле,   смотрел
насидевшего за столом полковника милиций из-под опущенных набрякших век.
Видно было, человек постоянно недосыпает.
   - Каким ветром тебя сюда занесло? Гуров  терпеть  не  мог  "тыканья",
никому этого не спускал, сухо ответил:
   - Я по своим делам, уголовным. А ты, Илья Сергеевич, судя  по  всему,
не высыпаешься. Так использовал бы ситуацию, прихватил пару часиков,  не
тратил бы время и силы на дела ментовские.
   Коржанов был полноват, но крепок, русское лицо  грубой  лепки,  русые
волосы он зачесывал так,  чтобы  прикрыть  рано  образовавшуюся  лысину.
Гуров прекрасно знал, внешней простоте  собеседника  верить  нельзя,  он
умен, хитер, быстро ориентируется  при  перемене  обстановки,  иначе  не
достиг бы  положения,  которое  давало  ему  практически  неограниченные
возможности   управления    силовыми    структурами    России.    Звание
генерал-лейтенанта ни о чем не говорило, в его кабинет не могли  попасть
люди званием и повыше. Коржанова не привлекали внешние атрибуты,  такие,
как звезды и прочие украшения мундира, его интересовала только  реальная
власть. Несмотря на относительную молодость, он  был  при  Президенте  в
роли дядьки-советника. Коржанов  отлично  понимал,  что  мент  Гуров  не
просто полковник, каких тысячи, а специалист высочайшего класса, один из
главных сыщиков России.  Появление  такого  человека  в  городе  в  день
прибытия Президента, мягко  выражаясь,  настораживало.  "Дядька"  устал,
смертельно хотел спать, сыщик мгновенно отгадал его состояние. Обращение
мента на "ты" вывело  Коржанова  из  сонливости,  взбесило,  но  он  был
политиком, сдержал себя, сменил тон:
   - Лев Иванович, вы на меня не серчайте, я порой  забываюсь,  кто  без
греха?
   Однако  Гуров  брошенный  медовый  пряник  на  лету  не  схватил,  но
вежливый, доверительный тон поддержал:
   - Уважаемый Илья Сергеевич, я ваше положение понимаю, за все отвечать
тяжело. Давайте беречь нервы и время. Вам, естественно, не нравится  мое
присутствие,  но  не  ищите  в   нем   подвоха.   Обыкновенная   русская
перестраховка, - и Гуров коротко изложил свою легенду.
   Коржанов выслушал внимательно, спросил:
   - А вы сами. Лев Иванович, верите,  что  уголовные  авторитеты  могут
появиться в городе в день прибытия сюда Президента?
   - Я лично не верю. У уголовников  свои  интересы,  в  первую  очередь
забота о сохранности собственной шкуры. Зачем лезть в город в тот  день,
когда он набит ментами и другими спецслужбами? Над авторитетами крыша не
горит, они могут и переждать.
   - Я все знаю, полковник, вы наверняка  высказывали  свои  соображения
руководству. - Коржанов взял стоявшую на столе бутылку  виски,  тряхнул,
поставил на место.
   - Ошибаетесь, Илья  Сергеевич,  в  данном  случае  я  промолчал.  Мой
начальник  -  человек  высокопрофессиональный,  ему  незачем   объяснять
прописные истины, - ответил Гуров, достал из  кармана  сигареты,  но  не
закурил.
   Сыщику   очень   хотелось   сказать   генералу   правду,   но   Гуров
воздерживался.  Для  его   молчания   существовало   множество   причин.
Подполковник Фокин служит  у  Коржанова,  никакими  конкретными  уликами
против подозреваемого сыщик не располагает. Гуров был убежден, что  если
все его догадки - не бред больного воображения,  не  случайное  стечение
обстоятельств и заговор действительно  существует,  то  Фокин  никак  не
может его возглавлять. Значит, существует неизвестная, значительно более
крупная фигура. Теоретически генерал Коржанов никак не  может  оказаться
причастен к заговору. Могущество генерала вплотную связано  с  личностью
Президента. Однако сыщик прекрасно сознавал, что ни черта не  смыслит  в
большой политике, знал - теория  и  практика  в  любом  деле  суть  вещи
разные.
   Сильно настораживало сыщика и то обстоятельство, что за время  работы
на него произошло два покушения, а ребята из службы безопасности даже не
появились, словно вся их контора ушла в отпуск.  А  руководитель  ФСБ  и
генерал Коржанов не только хорошо знакомы, но говорят, что родственники.
Гуров слухами не интересовался и не знал, кто на ком женат.
   Знакомы, незнакомы, но контрразведка и Управление  охраны  Президента
наверняка  тесно  контактируют,  что  естественно  и   правильно.   Одно
непонятно, как могло получиться, что уголовный розыск на Фокина вышел  в
одиночку. И ментовского  полковника  пытаются  уничтожить  так  усердно,
словно на нем вся правоохранительная сила и заканчивается. Гурову и себя
было жалко, и за державу обидно, в которой творилось что-то непонятное.
   Обо всем вышесказанном Гуров подумал  не  в  номере  генерала,  сыщик
ломал  над  этими  вопросами  голову  давно.  Сейчас  мысль   рассказать
Коржанову правду лишь на секунду мелькнула у него в голове и пропала.
   Генерал вновь взял бутылку виски, решая, выпить или воздержаться. Его
регламентировал  не  устав,  а  Коржанов  не  мог  разобраться  в  своем
самочувствии и понять, глоток взбодрит или еще больше потянет в сон.
   - Илья Сергеевич, лучше примите контрастный душ  и  выпейте  крепкого
кофе, - сказал Гуров.
   - Таких следует убивать, слишком много знаете.  -  Коржанов  отставил
бутылку. - Значит, все профессионалы, все понимают, а вас  послали  лишь
на всякий случай?
   - Человек чем больше  понимает,  тем  сильнее  сомневается,  -  Гуров
понял,  что  разрешения  закурить  не  дождется,  и  сигареты  убрал.  -
Уголовная  среда  многолика  и  противоречива.  Одни  авторитеты  газеты
читают, другие газетами лишь подтираются. Одни здраво мыслят, иные  лишь
быстро стреляют. И точно прогнозировать  поведение  уголовников  -  дело
крайне  опасное.  Легко  может  случиться,  что  в  момент   выступления
Президента на соседней улице шарахнут из автомата. Вам,  уважаемый  Илья
Сергеевич, такое ни к чему, и ментам оно лишнее, а пресса раздует. А  на
самом деле выяснится, что просто Валет убрал Короля, но отмываться мы  с
вами будем долго.
   Гуров взглянул на генерала вроде  мельком,  но  понял,  что  аргумент
подействовал.
   - Вы сыщик, Лев Иванович, вам в этом деле виднее. - Коржанов выбрался
из низкого кресла, протянул руку. - Однако предупреждаю,  коли  случится
инцидент, не связанный с профессиональными  уголовниками,  я  лично  вам
голову оторву.
   - Это вряд ли, господин генерал-лейтенант, - пожимая  сановную  руку,
ответил Гуров.
   - Почему вряд ли? - искренне удивился Коржанов.
   - Не успеете, вам голову оторвут раньше. - Гуров поклонился и вышел.
 
*** 
 
   Когда он вернулся в свой номер, то застал там  Котова  и  Нестеренко.
Оперативники понимали, что старшой четкой версии не имеет, помочь  ничем
не могли. Станислав сказал, что Лев Иванович у Коржанова, и, когда Гуров
вернулся, оперативники ничего не  спросили.  Лишь  Станислав  на  правах
друга сказал:
   - Лев Иванович, ты нырнул. И как там, глубоко или не очень?
   - С головкой, Станислав, даже с ручками, - ответил  Гуров.  -  У  нас
чего пожрать имеется, или в буфет пойдем?
   - Зависит от вкуса и аппетита. - Станислав достал из сумки бутерброды
и бутылку кефира. - Твоя пайка, мы уже перекусили.
   - Начальнику пайка положена больше и лучше,  -  недовольно  пробурчал
Гуров, надкусывая уже засохший бутерброд.
   -  Лев  Иванович,  зачем  вас  вызвал  Коржанов?  -  спросил   упрямо
Станислав. - Мы в одной команде, имеем право знать. - Он открыл  бутылку
кефира, наполнил стакан, подвинул Гурову.
   - Право вы имеете, -  Гуров  отложил  несъедобный  бутерброд,  залпом
выпил кефир, вновь наполнил стакан. -  Только  зачем?  -  Он  достал  из
кармана платок, вытер губы. -  Ну,  если  настаиваете.  Генерал  вежливо
сообщил, что если произойдет что-либо... Глупости все это! Угрожал!
   - Извините, Лев Иванович, - тихо произнес Котов.  -  Может,  сообщить
генералу имеющуюся у нас информацию?
   - Григорий, если ты мне скажешь,  что  конкретно  я  должен  сообщить
генералу, я сделаю это немедленно. - Гуров допил кефир, вновь вытер губы
платком, задумчиво оглядел коллег. - Дела у нас хреновые, у  меня  мозги
заклинило, я не могу понять Фокина. А если  я  ошибаюсь,  дую  на  воду?
Возможно, ни Фокина, ни Смирнова в городе нет.
   - Господин полковник, - подал голос Нестеренко,  -  лучше  перебдеть,
чем недобдеть.
   - Валентин, дело не в том, что я боюсь попасть в дурацкое  положение.
- Гуров хотел закурить давно, сейчас с удовольствием чиркнул зажигалкой,
поднес сигарету к трепещущему огоньку, со  вкусом  затянулся.  -  Личные
амбиции тут ни при чем. Взвесив все, я пришел  к  выводу,  что  Коржанов
никак не может быть замешан в деле. - Он усмехнулся. - Если дело  вообще
существует. Вопрос в том, что генерал и его  люди  никак  не  могут  нам
помочь. Отменить визит сейчас никто не может, оснований  никаких.  Да  и
вообще, вы же оперативники!
   Чувствуя свою беспомощность, Гуров начал раздражаться,  даже  повысил
голос:
   - Я должен убедить Коржанова провести инструктаж  его  людей.  Что  я
скажу? Сообщу приметы Игоря Смирнова? Вы представляете, какая поднимется
суматоха, сколько молодых парней будет задержано? Все это  нз  имело  бы
никакого значения, располагай я конкретной, проверенной  информацией.  А
если я все высосал из пальца? Массовая облава в городе, в который прибыл
Президент за голосами избирателей! А  если  будет  задействовала  служба
охраны, соответственно и местные оперативники милиции и ФСБ,  то  облава
примет грандиозные  масштабы.  В  городе  поползут  слухи,  естественно,
материалы попадут в газеты и на телевидение, начнется обсуждение в Думе,
поднимут вой коммунисты. И все произойдет в преддверии выборов. Мы зачем
прилетели?   Мы   собираемся   защищать   демократию,   правопорядок   и
человеческие жизни или хотим  все  закопать  по  самую  маковку  и  дать
зеленый свет коммунистам?
   - Ну, Лев Иванович, ты просто художник, - сказал Станислав.  -  Такую
картину нарисовал. Художник-баталист.
   Котов с Нестеренко взглянули на Крячко недоумевающе,  ожидали,  Гуров
сейчас взорвется. Но Станислав знал своего  друга  и  начальника.  Гуров
лишь усмехнулся, пожал плечами.
   - Я, Станислав, реалист, художественными  способностями  не  обладаю.
Вопрос закрыт. Мы розыскники должны заниматься своим делом. Сейчас  наша
задача разыскать Игоря Смирнова.
   - А ты. Лев Иванович, знаешь  изречение  о  поисках  черной  кошки  в
темной комнате, когда кошки в комнате нет? - спросил Крячко.
   Гуров совершенно неожиданно рассмеялся, сказал:
   - Не старайся, Станислав, от твоих подначек я  умнее  не  стану.  Что
выросло, то выросло.
   Крячко не сдавался, продолжал нападать:
   - Меня всегда смешит, когда решение  сложной  проблемы  сравнивают  с
поисками  иголки  в  стоге  сена.   Считается,   что   подобная   задача
невыполнима. А всех и дедов-то - перебрать стог руками, ждать,  пока  не
уколешься.
   - Согласен, - Гуров кивнул, взглянул на часы. - Вот  и  перебирай,  а
сейчас нам пора в аэропорт.
 
*** 
 
   Встреча в аэропорту прошла согласно протоколу. Подобное можно чуть ли
не ежедневно наблюдать на экране телевизора. Сверкающий лайнер, трап, по
которому спускаются улыбающиеся люди. Главное лицо на два  шага  впереди
сопровождающей свиты. Встречающие тоже улыбаются, среди них тоже имеется
главное лицо, тоже слегка опережает свое окружение. Непременные  девушки
протягивают высокому гостю румяный каравай  хлеба.  Меняются  города,  а
девушки и каравай все те же, создается  впечатление,  что  их  возят  по
России из одного аэропорта в другой.
   На экранах высвечивают  лишь  авансцену,  телекамеры  не  пускают  за
кулисы, где действующих лиц значительно больше, никто не улыбается, лица
у людей напряженные, усталые, злые.
   Встречающая толпа, на первый взгляд, казалось  бы,  неорганизованная,
напоминает  слоеный  пирог.  Первый  ряд,  который  порой   попадает   в
телеобъектив,  состоит  в  основном   из   женщин,