о, не много, но и не
мало, семьи никогда не имел, вору не положено, одежду хорошую не  носил,
на чистом не ел, не спал. Но он, Митька Судин, в законе, и  людишки  его
боятся, а кто не боится, тот либо Митьку не знает, либо просто дурак.
   К пятидесяти годам Митька понял, что  воровской  закон,  по  которому
фраера живут, сплошной обман. Старые  молодым  голову  дурят,  заповедей
своих не соблюдают, каждый гребет к себе, сколько  может,  и  о  ближнем
никогда не думает. Митька в мыслях своих совсем  до  края  дошел,  начал
милостыню подавать. А когда один вор увидел и спросил, ты, мол, вор  или
монах, Митька его костылем огрел.
   А когда на толковище вопрос подняли, Митька  прямо  сказал:  "Человек
должен жить, как выглядит. У тебя, - он ткнул в Хазара, -  совсем  дикая
харя. Ты бандит и живешь, как бандит, вся округа и ментовка о том знают.
Митька -  тихий  мастеровой,  должен  соответствовать  и  может  пятерку
старухе дать, иначе шустрые оперы его посетителями  заинтересуются.  Ты,
недоумок, хочешь ко мне спуститься, а подняться уже с  "хвостом"?"  Люди
одобрили Митькины слова и больше о том не говорили.
   Сегодня у него была  работа  пустяшная:  сделать  копию  с  серийного
ключа,  в  сущности,  делать  нечего,  таких  ключей  в  ящике  дополна,
подобрать да зачистить, чтобы новым смотрелся.
   Митька поднялся  на  асфальт,  встал  в  проеме  двери,  опираясь  на
костыль, оглядел базар.  Подползла  старая  мухоморка,  хотя  сигаретами
торговала, окурочек у ноги Митьки подняла. Он  знал,  за  ларек  зайдет,
выбросит, но надобно засветиться  перед  барином,  может,  и  перепадет.
Бабке  повезло,  он  сунул  ей  полтинник,   старушенция   была   сродни
иллюзионисту: купюра у нее в руках мгновенно пропала.
   Подлетел пацан по кличке Блоха, больно мал был,  непрестанно  прыгал,
уши больше головы и красные.
   - Командир, дело, - прошептал он.
   - У каждого дело, излагай, - Митька начал  заряжать  папиросу  смесью
табака и анаши.
   Чуть в стороне стоял Станислав, решал, заходить  к  "пахану"  или  не
стоит.
   - Слушаю, - Митька зажег самопал, затянулся, мальчонка  извернулся  и
проскочил в мастерскую.
   Митька знал, такое Блоха мог себе позволить только в  случае  пожара,
пыхнув сигаретой, мастер тяжело вздохнул и спустился.
   - Коли зря, так убью, - спокойно обронил он. Блоха быстро выпалил:
   - Серегу Черта видел.
   - Врешь, убью точно, - но ленивая гримаса исчезла с  лица  Митьки.  -
Где? Когда? Блоха повалился на колени.
   - С полчаса, на Калининском, он прошел  переходом,  по  Гоголевскому,
тащил пьяную девку.
   - Не ошибся?
   - Я Серегу не знаю? Одет необычно, будто из помойки выбрался.
   - Куда же он с Гоголевского девался?
   - В дом вошел, на второй или третий этаж.
 
*** 
 
   Станислав нарушил все  существующие  законы  и  подошел  к  стоявшему
палаткой Нестеренко.
   - Мы прослушали разговор в подвале. Мальчишки нашли  Бестаева.  Видел
пацана, что в подвал спустился?  Появится,  как  хочешь,  отнеси  его  в
отделение. И никаких контактов с посторонними.
   Нестеренко кивнул.
   Крячко пробежал квартал, снял телефонную трубку, услышал голос  Кати,
сказал:
   - Ты чего выделываешь? Красивый парень, так вас убьют обоих.  Неужели
ты думаешь, его убьют, тебя оставят?
   Катерина всхлипнула.
   -  Тут  не  только  твоя  и  его  жизни,  здесь  много  чего.  Слушай
внимательно, уходите немедленно, вещей минимум, двигаете к  Пироговке  и
по ней до Садового, думаю, я вас там перехвачу. Двигай.
   Он тут же набрал номер машины Гурова, услышал ответ, сразу спросил:
   - Ты где находишься?
   - На Пресне.
   - Значит, ты ближе. По Пироговке идут Бестаев и Катерина,  думаю,  их
уже преследуют, собирай людей.
 
*** 
 
   Но Екатерина была женщина, рассуждала иначе. Конечно, попасть в  руки
ментов значительно лучше, чем оказаться в лапах  воров.  Стас  умный,  а
дурак, им с Сергеем не пройти Гоголевский,  тем  более  не  свернуть  на
Пироговку, в лучшем случае пристрелят, а то и захватят. Дура она,  дура,
чего тянула, на что рассчитывала?
   - Я пытаюсь тебя спасти. Не  знаю  почему,  и  не  спрашивай,  -  она
положила в сумку хлеб, закуску и водку,  опрокинула  стул,  сдернула  со
стола скатерть. - Если ты мне веришь, идем со мной. Иначе одна уйду, мне
ваши дела неинтересны.
   После небольшой паузы Сергей спросил:
   - Чем здесь плохо? Куда пойдем?
   - Идешь? - Катерина открыла дверь.
   - Сдать ты меня могла давно, - рассудил Сергей и вышел за Катериной.
   Она не пошла на улицу, начала подниматься по лестнице.  На  следующем
этаже ключом открыла дверь, пропустила  Сергея,  вошла  следом,  сказала
громко:
   - Олег Иванович, это Катя, поесть принесла.
   Квартира была двухкомнатная, точно такой же планировки, как и та,  из
которой они ушли.
   С кухни раздался шум, что-то упало, раздался мужской голос,  но  слов
было не разобрать.  Катя  пробежала  коридорчик,  в  кухне  лежал  седой
мужчина в военной, блеклой от стирки  форме,  при  орденах  и  костылях,
мертво смотрел на вошедших.
   - Серега, а ну, разом, перенесем его в комнату, на диван.
   Сергей подхватил мужчину под мышки, Катя под коленки, напряглись,  но
тело почти ничего не весило, как  у  ребенка.  Они  уложили  хозяина  на
диван, Сергей нашел шейную вену, человек был еще живой.
   - Что же ты забыла, - шепотом сказал хозяин, - один пятнадцать один.
   - А тетя Нина? - оправдываясь, произнесла Катя.
   - Она спуститься может в гастроном, а назад -  уже  дух  вышел.  Тюрю
сделай, коли есть сахар... - пробормотал хозяин, закрыл глаза.
   Подогрели воду, растолкли хлеб и сахар, начали бурую массу вливать  с
ложки старику в рот.
   А в Москве в этот  момент  многие  пацаны  и  подростки  словно  враз
договорились играть в непонятную войну. И первое, что они  сделали,  это
приобрели хладнокровный,  безразличный  вид.  Парни  постарше  смазывали
"стволы", вели себя тихо, бесшумно исчезали из дома и с  работы.  Настал
самый  подходящий  момент  пересчитать,   сколько   сегодня   в   Москве
вооруженных преступников.
   Поняв, что раньше Гурова на Пироговку не успеть,  Станислав  позвонил
дежурному, сказал, что, по  агентурным  данным,  на  Гоголевском  сейчас
начнется бандитская разборка.
   - Я уважаю тебя, Станислав, но в центре дня, в таком узком месте, где
полно людей... Сам подумай.
   - Подумал, что знал, сообщил, твой аппарат мое сообщение записал...
 
*** 
 
   Снял трубку и  бизнесмен  Илья  Туров,  абонент,  не  представившись,
сказал:
   - Интересующий вас человек находится на Гоголевском бульваре, по моим
сведениям, о данном факте знает половина Москвы.
   - Так данного человека убьют.
   - Может быть. Так как делом занимается полковник Гуров, я ни в чем не
уверен.
   Тур положил трубку и не в первый раз подумал, что совершенно напрасно
поссорился с сыщиком.
 
*** 
 
   Поездка на  машине  по  центру  Москвы  в  дневное  время  -  занятие
утомительное и рискованное. И  хотя  дорога  у  Гурова  была  простой  и
короткой, а машина быстрой и маневренной, сыщик пробивался к  Пироговке,
как заядлый фанат на футбольный матч, но не сегодня, а в 50 - 60-е годы.
Вместо того, чтобы думать о деле, к примеру, поинтересоваться, не  ведет
ли кто его, он решал совершенно никчемную задачу. Каким  образом  Сергей
соединился с Катериной и каким образом  они  оказались  в  самом  центре
Москвы?
 
*** 
 
   Хозяин ожил, пергаментная кожа двинулась, даже сложилась в улыбку.
   - Опоздала кривая, не так просто меня взять,  -  такая  длинная  речь
опрокинула его на подушку.
   Катя напряженно прислушивалась, решая, кто явится раньше  и  как  это
определить.
 
*** 
 
   К дому  подлетели  два  джипа,  в  которых  сидели,  как  мы  сегодня
выражаемся, лица кавказской  национальности,  они  громко  разговаривали
между  собой,  не  осознавая  ясно,  какой  им  дом  нужен.  Беглецы  же
находились в доме на параллельной улице, ведь Блоха их засек при входе в
проходное парадное. Вид  у  кавказцев  был  воинственный  и  растерянный
одновременно. Они не знали, что остановились не у того дома, не знали, в
какую квартиру идти.
   В  переулок  вкатился  милицейский   "УАЗ"   с   двумя   молоденькими
сержантами. Увидев джипы, милиционеры замерли метрах в двадцати. Картина
получалась довольно комичная, открывались и мгновенно закрывались  окна,
словно стекло и занавески могут прикрыть от пуль.
   Сержанты совещались между собой.
   - Чего теперь делать? - спросил один.
   - Сказано, проверить документы, доставить в отделение, - ответил  его
товарищ.
   - Кто будет проверять? - спросил сержант,  на  груди  которого  висел
"Калашников". - Ты проверь, а я тебя прикрою.
   - Со спины? Я же буду стоять между вами. Ты меня прямо между  лопаток
прикроешь. - Водитель включил рацию:
   -  "Второй",  я  "Седьмой",  прибыли  на  место.  Два  джипа,  восемь
черножопых, оружие не торчит, но вооружены точно.
   - Раскорячились, мать вашу так, окружить следовало...
   - Совсем уже, капитан... - сержант выругался. - Живы будем,  научишь,
как вдвоем восьмерых окружают.
   - Ты как со старшим по званию базаришь, салага?
   Вся история глупостью бы и кончилась, нервы у одного из кавказцев  не
выдержали, и он выпустил длинную очередь в воздух.
   Сержанты мигом выпрыгнули из машины и начали стрелять  по  джипам  из
"Калашникова" и  "Макарова".  Бандиты  ответили  несколькими  очередями.
Машины стояли плотно, кто-то из милиционеров попал,  со  стороны  джипов
раздался истошный крик. Известно, движение  по  бульвару  одностороннее,
достаточно узкое.  Идущая  со  стороны  проспекта  машина  остановилась,
следом стала другая.
   Крячко ехал навстречу движению, это ему помогло, может быть,  спасло,
его "Мерседес" оказался позади милицейского "уазика".
   - Сержанты, говорит полковник, слушать команду! - рявкнул он не своим
голосом. - Вы молодцы, прекрасную пробку  устроили.  Плохо,  что  айзики
будут пробиваться сквозь нас, так как с обратной стороны их закупорили к
едрене-фене.
   Действительно, со стороны проспекта  подошли  одновременно  грузовик,
автобус, несколько легковушек, нельзя было пробиться даже на танке.
   - Заяц медведя поймал и держит, - расхохотался Станислав.
   - Чего ты ржешь? - спросил подъехавший Гуров.
   - Водители! Кто без оружия и не имеет к бандитам отношения, - крикнул
Гуров, - вооружайтесь железом и двигайтесь между машинами в мою сторону,
головы держите ниже!
   Из джипа полоснула автоматная очередь, закричали на незнакомом языке.
Затем уверенный голос отдал какие-то команды, моторы  заработали,  джипы
начали разворачиваться в сторону храма Христа Спасителя.
   - Лева, они нас сомкнут, - Крячко сказал таким тоном, словно речь шла
о ком-то постороннем. - Главное,  бандиты  поцарапают  мою  ласточку.  Я
этого позволить не могу.
   Он прыгнул на капот "уазика", неторопливо прицелился, выстрелил и тут
же спрыгнул на землю.
   -  Замедленная  реакция,  -   прокомментировал   Крячко   раздавшиеся
выстрелы. - Теперь им понадобится оттаскивать тела, - он повернулся,  но
Гурова рядом не было.
   Он пробирался между машин к джипам. Один из нацменов скручивал жгутом
тряпку, засовывал ее в открытую канистру.  Гуров  вытер  ладони  о  борт
грузовика, прицелился  и  выстрелил,  гранатометчик  упал  на  канистру,
опрокинул ее.
   Конечно, если бы нападавшие знали Москву, то бросились бы в ближайший
подъезд, он оказался бы проходным, либо имелось  окно  во  двор.  Мы  не
умели воевать в Грозном, они не умеют драться в Москве. Сиди дома и  пей
чай.
   - Хватит! - крикнул Гуров. - Отвоевались. Оружие на  землю,  руки  за
голову, по одному ко  мне.  Вам  не  выбраться  из  этого  железа,  всех
перестреляем, живых  под  суд.  А  так,  может,  дорожным  происшествием
отделаетесь.
   Гуров говорил глупости, но протяни человеку ниточку надежды,  он  сам
совьет из нее веревку веры.
 
Глава двенадцатая 
 
   - Снова война?  -  спросил  старик,  который  уже  лизнул  водочки  и
расправил костлявые плечи.
   - А тебя вновь на подвиги потянуло? - спросил Сергей.
   - Ты чего лыбишься, арестант? Я мужик здоровенный был, пока немец мне
костыли не укоротил. - У хозяина одна нога была ампутирована  по  бедро,
другая без ступни. - Мне бы специальный  ботинок,  я  бы  еще  за  бабой
бегал.
   Выстрелы  доносились  из-за  дома,  который  отделял  их  особняк  от
бульвара.
   - Это не тебя, случаем, ищут? - прищурился хозяин.
   - Ага, танковую бригаду двинули.
   - Умолкни, - старик окреп и преобразился. - А чего ты, дочка, ко  мне
залетела, когда, у тебя комната этажом ниже? -  глаза  у  хозяина  стали
недобрыми. |
   - Поешь, - Катя сунула ему миску с кашей. -  Человека  спасли,  а  он
допросы устраивает.
   Хозяин послушно съел две ложки каши, подвинул Сергею стакан.
   - Налей, сынок, - голос у него был недобрый.
   В нижнюю квартиру стали звонить, затем застучали.
   - Екатерина! - раздался голос Крячко
   - Опять нажрался! - Катя дернула плечом. - Вот от него  и  сбегла,  -
взглянула на хозяина. - Будешь голосить, куска хлеба не принесу.
   - Напугала, - злоба в хозяине прибывала. Сергей не  мог  понять,  как
только что умирающий от голода старик мгновенно окреп  и  налился  таким
ядом.
   Внизу продолжали стучать, затем раздались шаги, и в дверь  позвонили.
Катя кинулась к старику,  пытаясь  заткнуть  ему  рот  подушкой,  но  не
успела.
   - Здесь они! Здесь!
   - Откройте! Милиция!
   Катя знала голос Станислава. Сергей бросился к окну, третий этаж  его
не смущал, но на тротуаре стояли милиционеры.
   - Прыгай, поймаем! - сказал один.
   - А может, и не получится! - осклабился второй.
   В комнату вошли Гуров и Крячко, последний деловито достал наручники.
   - Успеем, - сказал Гуров, спросил:
   - Бестаев, ты что это на месте не сидишь, все по  Москве  бегаешь?  Я
что тебе, мальчик? - полковник повернулся к хозяину, нахмурился. - Змей?
А ты как сюда попал?
   - Проживаю на собственной площади согласно прописке, - ответил старик
голосом актера Филиппова.
   - Я даже не знал, что у тебя нора есть, - удивился Гуров. -  А  людям
рассказываешь, что у тебя ноги фашистской миной оторвало. А не прыгал ли
ты с чужим кошельком в зубах на  станции  Сходня?  Тесен  мир,  -  Гуров
хохотнул.
   - Еще посмотрим, чей смешок, сыскарь, будет  последним!  -  вызывающе
произнес Змей.
   - Посмотрим, посмотрим, - повторял Гуров, направляясь  к  милицейским
машинам.
   И что-то сыщику не понравилось в сержанте, обеспокоило, он сделал шаг
в сторону, хотел обратиться к Станиславу, выиграть две  секунды,  но  не
обернулся и ничего не решил. Ночь прилипла к глазам, а ноги подкосились,
он увидел смешные завитушки на затылке лежавшего на асфальте Станислава,
рванулся, но сумел только упасть на друга.
   - Вот бьются, до последнего, - сказала женщина, закрывая собой  сумку
с молочными бутылками.
   - Ты взгляни, как одет мужик, а внешность? Бельмондо!
   - А его железом по затылку! Ужас какой-то!  Моего  бы  кто  шарахнул.
Узнай, поменять нельзя? Я бы этого даже в нетоварном виде взяла.
   Ряженые менты так внимательно следили за погрузкой в машину Гурова  и
Крячко, что напрочь забыли о Сергее. Когда они опомнились, ни парня,  ни
девки рядом не было.
 
*** 
 
   Начальник разведки Турова в операции не  участвовал.  Когда  поступил
сигнал, что Бестаева засекли, то майора  Дубова  (так  звали  начальника
разведки, он продолжал служить в органах. Туров считал это выгодным), не
было на месте, а приехал он к шапочному разбору.  Сержанты  работали  на
преступников уже давно и, как  часто  случается,  своего  начальника  не
любили. Сейчас они тихо ликовали, что захватили полковников в отсутствие
майора. А что те ушли, так никуда они не денутся, а  битву  вели  вдвоем
против восьми кавказцев и двух старших офицеров.
   Майор Дубов прибыл во двор офиса одновременно с  машиной,  в  которой
находились Гуров и Крячко. Они еще не  пришли  в  сознание.  Узнав,  что
Бестаева среди задержанных нет, майор чуть не упал в обморок. Решил было
"задержаться", чтобы результаты операции доложили хозяину без  него.  Но
он был опытный мент и понял: концы можно убрать только одним способом, и
сделать это может только он сам. Майор загнал машину в гараж,  забрал  у
сержанта автомат, прикрыл дверцы гаражного блока  и  расстрелял  в  упор
обоих сержантов и водителя, запер гараж и побежал к Туру.
   Тот выслушал доклад спокойно, чем удивил майора.
   - Раненых офицеров отвезите в Склифосовского,  я  туда  позвоню,  вас
примут по высшему разряду. Чего  хочешь  делай,  майор,  но  милицейскую
машину необходимо отогнать за  город,  взорвать  и  сжечь.  Она  никакой
экспертизы не выдержит. - И совершенно неожиданно успокоил майора:
   - Да ничего страшного не случилось, имели трех врагов, теперь остался
один.
   - Но полковник Гуров... - забормотал майор.
   - Он не наш человек, ему полезно отдохнуть, не лезть в пекло.
 
*** 
 
   Когда результаты боя в самом центре города доложили генералу  Орлову,
он ответил категорично:
   - Живы, черепушки не пробиты? Значит,  выживут!  А  все  остальное  -
собачий бред! Такого не могло случиться никогда. Два лучших офицера дали
подойти к себе сзади и оглушить себя, как кухарок! Нет!  Вы  мне  можете
выставить тысячу свидетелей, а я  утверждаю,  что  такого  произойти  не
могло!
   Генерал вызвал к себе Нестеренко и Котова, сухо пересказал содержание
рапортов.
   Котов почему-то улыбнулся, а Нестеренко сказал:
   - Такого произойти не могло.
   - Как выражается Лев Иванович, это вряд ли.
   - Я говорю, исключено, а не вряд ли, - набычился Нестеренко.
   - Ты меня не учи, сопляк. Я знаю все, что там  произошло.  Я  на  это
отделение давно гнилой зуб  имею.  Сотрудников  отделения  к  работе  не
привлекать. Я сам скажу начальнику отделения, почему он полковник и  кем
станет в ближайшее время. У вас имеются два  оперка...  Тиша...  Миша...
Установить круглосуточное дежурство в палате. И  передайте  Константину,
это начальник или главврач, черт их там  разберет,  что  с  него  должок
двадцатилетний имеется... Не стесняйтесь, так  и  передайте...  Если  он
парней на ноги быстренько поставит, я его прощу.
 
*** 
 
   Заместитель  министра  генерал-полковник  Владимир  Сергеевич  Ушаков
пригласил  к  себе  Орлова.  За  огромным  полированным  столом   хозяин
отодвинул для гостя стул,  сел  рядом,  бросил  на  стол  золотую  папку
неподшитых бумаг.
   - Быстро накопилось, - сказал Орлов, тыкая толстым коротким пальцем в
неровно лежащие листы. - Думаю,  если  собрать  все  наградные  листы  и
благодарности, которые  ребятам  объявляли,  но  напечатать  поленились,
получится больше.
   Генерал-полковник  служил  в  различных  родах  войск  и  на   разных
должностях. Он не знал Орлова, слышал о нем и,  суммируя  все,  особенно
высказывания  людей,  которые  ругали  или  хвалили  старого   генерала,
отчетливо понимал: протечет время, придут новые, блестяще образованные и
умные, но таких, как  Орлов,  новая  генерация  родит  не  скоро.  Таких
мастеров можно сравнивать с актерами. Звезд много, но  они  не  теряются
среди других, светят не ярче, размером не крупнее, они просто иные.
   Ушаков стеснялся  начинать  неприятный  разговор,  суетился  с  чаем,
переставлял чашки.
   - Тебе минул полтинник? - хозяин кабинета был старше и по званию и по
должности, но обращение Орлова к заму на "ты" было закономерным.
   Орлов, как говорят менты, был человеком с земли, и даже не  это  дало
право начальнику главка обратиться к замминистра на равных.
   Орлов почувствовал: новый зам - свой человек.
   - Вчера... - начал хозяин и открыл бар.
   - Не ко времени, - Орлов махнул рукой. - Ты  понимаешь,  Володя,  нас
мало, мы обязаны беречь друг друга. Я тебя  третий  раз  в  жизни  вижу,
однако верю. Почему?
   - Вы сыщик, Петр Николаевич.
   - Ну и что же, интересно, пишут? - Орлов, ст