дал он коллег, - ни делу, ни вам лично никакого профита, а  мне
неприятно". "Оставь свой черный юмор, -  отвечали  друзья,  -  ты  самый
умный и осторожный, еще немножко потерпи". И Кац  терпел,  так  как  был
человеком слова.
   И наконец прозвучала команда: "Можно  ехать,  ждут".  Кац  реализовал
свое имущество, все накопленное годами превратил  в  бриллианты.  Община
знала об отъезде,  передала  Кацу  свои  сбережения,  которые  следовало
передать доверенным лицам. Несколько пет назад  Кацу  подарили  замшевый
пиджак, изготовленный  для  своих  нужд  итальянскими  контрабандистами.
Бриллианты стоимостью свыше миллиона долларов Кац зашил в этот пиджак  и
ждал выездной визы. Но чем ближе был срок отъезда, тем  хуже  становился
сон "Все вывозят тюки и ящики, - рассуждал Кац, -  а  я,  такой  хитрый,
предстану в таможне с  семьей  и  двумя  чемоданами.  Меня  разберут  на
винтики, рентгеном  просветят,  все  отберут,  -  шептал  он  бессонными
ночами. Мне бриллианты  не  вывезти,  нужны  другие  пути".  И  Анатолий
Самойлович после долгих колебаний остановил свой выбор на Юдине, который
по делам совместных предприятий постоянно выезжал за рубеж.
   Кац надел  невидный  пиджачишко,  созвонился  с  патриархом  Губским,
которого никто тронуть не посмеет, и прибыл в загородную резиденцию, где
собирался договориться  с  Юдиным.  Все  проходило  по  плану,  Анатолий
Самойлович  рядом  с  Мельником  и  Губским  впервые  за  последние  дни
чувствовал себя спокойно. Но Кац не знал, что его ближайший помощник уже
захвачен ворами и умирает под пытками, и сил у него больше нет, ведь  он
только человек. И Кац, вместо того, чтобы бежать,  немедленно  скрыться,
всполошился из-за известия, что рядом, буквально  за  стеной,  проживает
товарищ из компетентных органов.
   Эдуард Федорович  Губский  чувствовал  себя  превосходно.  Он  пил  и
закусывал, из-под лохматых бровей поглядывал на молодых,  снисходительно
и без всякого труда изображал неумного, дряхлого, уже никуда не  годного
патриарха. Он тоже не верил, что они способны о чем-то  договориться,  и
приехал лишь развлечься и получить  от  молодых  "подогрев".  А  хочется
ребятишкам над стариком посмеяться, так Бог им судья, а  от  старика  не
убудет. Два дня назад Губскому шепнули: мол, в  столице  собрана  партия
камней, адресат пока неизвестен, но мальчики расстараются. Но раз камни,
то, возможно, они следуют к еврейчику, рассудил  старый  авторитет.  Так
побудем рядом, приглядимся, может, чего и высветится. Да и покалякать  с
Мельником не мешает, унять его мальчишек.
   Дело в том, что воры сильны, когда с ножом и  на  плечах  безоружного
повисли,  напали  внезапно.  При  разборках  и   столкновениях   боевики
оказывались и физически крепче, и лучше вооружены. Воры такие  бои,  как
правило, проигрывали, теряли людей, главное, воровской авторитет.  Среди
сегодняшних воров были свои авторитеты, которым Губский  не  мог  ничего
приказать. Да старику было и наплевать на дерзких  мальчишек,  пусть  их
стреляют, как зайцев. Но неподалеку от  Москвы  еще  остались  несколько
человек если не ровесников Эдуарда Федоровича, то принадлежавших  к  его
поколению, и Губский обязан им помочь не только как старым товарищам, но
и как людям, поддерживающим и популяризирующим идею патриарха.
   Губского не обманула небрежность, с  какой  Гоги  сообщил  о  наличии
рядом полицейского чина. Патриарх знал, у сыскарей просто так ничего  не
бывает: раз прибыл, значит, по чью-то душу, чего-то разведали  товарищи;
и один тут, а сколько их за деревьями, в машинах, у  телефонов?  Сегодня
Эдуард Федорович встречи с властью не боялся, за ним нет ничего, но жить
под одной крышей с сыскарем без радости. Губский твердо решил, что жизнь
закончит на воле. Человек в преклонном возрасте, словно юноша,  верит  в
осуществление своих планов, хотя жизнь неоднократно ему доказывала,  что
благими намерениями устлана дорога в Ад.
   Итак,  Гоги  Мельник  занял  свое  место  за  столом  и   как   можно
безразличнее произнес:
   - Суета.
   Юдин решил, что пора  переходить  к  делу,  согласно  кивнул  и  тихо
сказал:
   - Ясное дело, девица сообщила тебе, что беременна. Мы, Гоги, родились
не сегодня, а вчера. Что произошло?
   - Пустяки, Борис, не бери в голову, -  Гоги  взял  бутылку,  наполнил
всем рюмки. - Мент поганый съехать отказался, хочет со мной потолковать.
   - Обед был прекрасный, - Кац поднялся, аккуратно сложил салфетку. - Я
буду у себя в номере, - кивнул Юдину и неторопливо вышел.
   - Гоги, ты вели это... -  Губский  пошевелил  пальцами  над  накрытым
столом. - А я по-стариковски вздремну часок.
   - Может, тебе девочку прислать? - хохотнул Гоги. - Расслабься.
   Патриарх шевельнул бровью неодобрительно, Юдин тоже поднялся,  дернул
Мельника за рукав.
   - Пошли, юморист. Выясняй свои дела с властями, а мне надо  в  машину
заглянуть, зажигание опаздывает.
   Когда они вышли, в номере зазвонил телефон. Губский не любил говорить
по телефону, вечно казалось, что кто-то подслушивает. Аппарат  прозвонил
трижды, умолк, затем зазвонил вновь, патриарх недовольно вздохнул и снял
трубку.
 
*** 
 
   Прохаживаясь по аллеям парка. Мельник рядом с Гуровым чувствовал себя
неуютно, даже пришибленно. И шатающиеся неподалеку фигуры охранников  не
успокаивали. Гоги почему-то казалось, что мент сейчас ударит, а парни не
успеют, а может, побоятся вмешиваться.
   - Да не зыркайте по сторонам, не трону я вас, не мальчишка, -  сказал
Гуров раздражительно, подтолкнул Мельника к  массивной,  вырубленной  из
цельного соснового ствола скамье. - Присядем.
   Гуров сел и достал сигареты, а Мельник остался на ногах, сунул руки в
карманы и, оказавшись выше противника, обрел некоторую уверенность.
   - Как вы это хозяйство захватили? Я ни в одном ХОЗу концов не  нашел,
- сказал Гуров, прикуривая. - Хорошо, светские беседы на потом,  давайте
о деле.
   - Лев Иванович, у нас общих дел нет, - ответил Мельник,  -  отдыхаем,
разве что в картишки можно переброситься.
   - Перестаньте, не валяйте дурака, Мельник. Вы  человек  деловой  а  я
сюда тоже приехал не чай пить. Я помогу вам утрясти отношения с Юдиным и
подскажу двух, возможно, трех человек Губского, через которых вы сможете
если не прекратить, то притушить резню в Рязани.
   Мельник присвистнул и длинно сплюнул,  изображая  блатного  простака,
произнес нараспев:
   - Ты что же меня  за  фрайера  держишь,  начальник?  На  такой  туфте
вербануть желаешь?
   Гуров стряхнул пепел, взглянул  на  сигарету  с  любопытством,  пожал
плечами и молча отвернулся, словно Мельник и  не  говорил  ничего.  Гоги
понял, что с опытным сыщиком разговаривает не  так,  как  нужно,  быстро
преобразился, подтянул животик, уселся рядом.
   - Ну, извини. Ты в розыске пушку получил, когда я еще в школу  ходил.
Вон как моих парней ловко скрутил, уважаю.
   Мельник выдержал паузу,  стрельнув  хитрым  взглядом,  Гуров  молчал,
смотрел безразлично, давая  понять,  что,  мол,  пора  кончать  театр  и
переходить к делу.
   - Ну хорошо, - Гоги вздохнул. - Верно о  вас  говорят:  Лев  Иванович
Гуров человек гордый, умный, держится на дистанции...
   "На дистанции", тут же отметил Гуров. Не его слова.  Откуда?  Неужели
он уже на меня справку с компьютера  снял?  Значит,  есть  у  них  такой
компьютер, точно есть. Значит, приехал я не зря.
   - Вы, полковник, не честно сдаете, - Мельник решил уязвить Гурова.  -
Уже пять человек знают, что мы сейчас тут лялякаем, мне теперь всю жизнь
не отмыться. Какой же вы опер, спрашивается?
   - Я хочу встретиться со всеми, это во-первых. На  ваш  авторитет  мне
наплевать, это во-вторых, - Гуров аккуратно загасил сигарету,  бросил  в
гипсовую урну. - Как здоровье Ирочки?
   Мельник официально женат не был,  но  семью  имел,  двухлетняя  дочка
Ирочка действительно температурила.
   - Это к чему? Осведомленность показываете? - Мельник сглотнул горькую
слюну. - Угрожаете?
   - Дурак, - равнодушно обронил Гуров. - Мне показывать тебе нечего,  я
и так много знаю. А здоровьем ребенка пугать? -  Он  неожиданно  схватил
Мельника за плечо, придавил. - А  ну,  скажи  своему  дебилу,  чтобы  не
топтался у меня за спиной! Живо!
   Мельник неловко оглянулся, увидел Толика, который действительно стоял
за деревом, метрах в пятнадцати, махнул рукой и крикнул:
   - Ты что? Выйди на аллею и гуляй на виду!
   Гуров оттолкнул Гоги, поднялся.
   Мы заинтересованы, чтобы ваши драки  поутихли.  Людям  без  вас  жить
тяжело. Скажи своим содельникам, что полковник Гуров хочет  встретиться,
имеет конкретное предложение. О дочке  твоей  сказал,  потому  что  тебя
обкладывают.  Ну  это  отдельный  разговор,  и  тебе  за  него  отдельно
заплатить придется.
   Вставая со скамейки, Гуров оперся на плечо Мельника,  удерживая  того
на месте, и направился было к главному корпусу, но Гош сорвался,  догнал
и преградил дорогу.
   - Как это обкладывают? Кто?
   Гуров сосредоточенно, словно делая что-то важное,  поправил  Мельнику
галстук.
   -  Я  хочу  встретиться  с  твоей  компанией.  Ты  меня  представишь,
побеседуем, а позже мы с тобой встретимся тет-а-тет.
   - Берете за горло?
   - А как же?
   - Представляется, на пустой номер берете?
   - А ты ныряй, здесь не глубоко.
   Мельник держал  полковника  за  рукав,  не  давал  уйти,  смотрел  на
телохранителей, которые топтались чуть в  стороне,  и  думал.  Верно,  в
последние дни за ним кто-то поглядывает, и телефон  в  квартире  ему  не
нравится. Сыскарь прав, да  и  просит  немного,  пусть  придет  в  номер
Губского, поговорим. Что он здесь, это все знают, и Мельник за него не в
ответе.
   Гуров  терпеливо  ждал,  наблюдал,  как  мечется   взгляд   Мельника,
подрагивает отвисшая губа, и не сомневался, что Гоги согласится.
   - Нет, - Мельник взглянул твердо, губы подобрал в линию.  -  Кого-ток
увяз, всей птичке пропасть. - Он отпустил рукав Гурова, даже  разгладил.
- Может, ты и прав, меня решили заменить. Так не впервой  решили,  и  на
сделку с вами я не пойду.
   - Какая сделка? - удивился Гуров. - Я и не прошу ничего. - Он  понял,
что промахнулся, теперь пытался отступить с наименьшими  потерями.  -  Я
хотел пообедать в вашей компании, и только.
   - Мы уже отобедали. А на такие приемчики я сам ловлю, так что со мной
не проходит...
   - Вольному - воля, - Гуров зашагал по аллее, ощущая на себе  недобрый
взгляд.
   Полковник,  оказывается,  руки  у  тебя  сильнее  головы,  с  охраной
совладал, а с хозяином умылся. Казалось бы, и крючок упрятал надежно,  и
наживку насадил нужную, а не клюнул Мельник. Учтя ошибки, зайди с другой
стороны.  Но  Гуров  прекрасно  отдавал  себе  отчет,   что   занимается
самообманом. Мельник - единственный из авторитетов, с кем  был  возможен
контакт. Теоретически можно было бы законтачить  с  Юдиным,  но  теперь,
после неудачи с Гоги, встречаться с Юдиным бессмысленно.
   Мельник проводил  взглядом  высокую  фигуру  полковника  и,  подзывая
охранников, махнул рукой. Степан и Толик подбежали немедленно.
   - Мент рассказал мне все, -  Мельник  оглядел  охранников  с  ног  до
головы и сплюнул. - Теперь излагай ты, - он ткнул  Степана  в  грудь.  -
Хочу сравнить. Мать вашу, а еще считаете себя крутыми парнями.
   Мельник  еще  после  сообщения  Степана  о  том,  что  гость  выехать
отказался, понял, что сыщик скрутил парней,  на  чем-то  он  их  поймал.
Прием, который сейчас  использовал  Гоги,  каждому  знаком  со  школьной
скамьи,  когда  учительница,  развивая  в  нас  синдром  доносительства,
заявляла: стервец, я знаю, кто разбил  окно,  просто  я  хочу  выяснить,
насколько ты искренен и предан школе.
   Увидев, как Степан с Толиком переглядываются, Мельник  превратился  в
классного руководителя.
   - Ну, будет, парни, ну, вмазались, давайте,  как  на  духу,  а  потом
вместе решим, как из этого дерьма выбираться.
   Кто из нас не попадался на сочувствие и это "вместе решим"? Кто затем
не кусал локти и не давал  клятв,  что  попался  в  последний  раз?  Кто
выполнял потом данные клятвы? А если учесть, что крутым  парням  грозило
наказание несколько более страшное, чем вызов родителей на педсовет,  то
нечего удивляться, что они  поначалу  робко,  но  с  каждой  фразой  все
охотнее, даже с облегчением выложили все. Признавшись, они  с  гордостью
продемонстрировали запасные пистолеты и поклялись,  что  выполнят  любое
задание мудрого и горячо любимого руководителя.
   Покойнички, решил Мельник и пожалел себя глубоко и  искренне.  Теперь
новых надо подбирать. А может, все и к лучшему?  С  полковником  следует
разобраться жестко, до самого конца, таких исполнителей найти не просто,
а "покойнички" теперь пойдут на все.
   - Вас бы надо было... Да! - рявкнул Мельник, выдержал паузу. - Раз уж
по-честному, то прощаю, - и уже совсем по-отечески продолжал:
   - С каждым случается, не ошибается тот, кто ничего  не  делает.  Ваши
пушки следует отобрать, иначе сами понимаете...
   - Георгий Акимович, пистоли уплыли, как же их вернуть? -  пробормотал
Степан.
   - Закрой рот,  муха  залетит,  -  Мельник  оглянулся.  -  Здесь  они,
туточки.
   - Такая мысль была... - сказал Степан. - Не найти, а он не скажет,  -
встрял Толик. - Может, его поймать и бить крепко? Но я  таких  знаю,  не
скажет.
   - Если бить, не скажет, - согласился  Мельник.  Но  если  ему,  менту
поганому, так больно будет, что умереть побыстрее захочется, то  скажет.
Все говорят.
   - Пытать? - Толик враз покрылся потом.
   Мельник не ответил, поддернул спадающие с округлого животика брюки  и
направился в номер - выпить  захотелось.  "Что  Бог  ни  делает,  все  к
лучшему, - рассуждал он, тщательно вытирая у  двери  замшевые  туфли.  -
Сыщик прав, кто-то  на  меня  начал  охоту.  А  я  жиром  покрылся,  рот
раззявил. Эти жмурики сыщика в исповедальню доставят,  и  я  узнаю,  кто
идет по моему следу". В нескольких километрах от Москвы  у  Гоги  имелся
мыловаренный цех, в котельной которого работал глухой сифилитик-идиот.
   Мельник использовал подвал дважды и  вспоминать  об  этом  не  любил.
Когда последний раз, оглохший от звериных  воплей,  он,  тяжело  пьяный,
выбрался по  осклизлым  ступенькам  котельной  в  нормальную  жизнь,  то
поклялся больше туда не спускаться. Но сегодня, ощутив на  себе  твердый
взгляд голубых глаз сыщика, Гоги  понял,  мента  следует  уничтожить,  а
перед смертью узнать у него все, выскрести до донышка. А до  него  можно
добраться только там, в стонущем и рычащем подвале, среди белого от огня
железа и безумных от боли глаз.
   Людмила Заслонова долго лежала в ванной,  оглаживая  любимое  тело  и
строя планы, как отомстить вонючему хорьку Мельнику. Девица была опытная
и понимала, что никогда не отомстит, но человеку нравится мечтать,  даже
если он и не верит в возможность осуществления своих грез.
   Выбравшись из ванной, девушка закуталась в огромное полотенце,  взяла
бутылку и стакан и уселась в гостиной. После нескольких  глотков  решила
подговорить знакомых парней и хорька кастрировать. Она решала, чем лучше
воспользоваться, ножом  или  бритвой,  когда  зазвонил  телефон.  Авария
отпила из стакана, сняла трубку и, придав лицу  мечтательное  выражение,
сказала:
   - Хэлло-о.
   - Детка, попроси Георгия Акимовича. Скажи, срочно.
   - Ты со своей девкой так разговаривай, - ответила Авария, поняла, что
зарывается, и добавила:
   - Нету их... Что передать?
   - Передать?.. Подожди...
   Она слышала невнятные голоса,  отчетливо  прозвучало  лишь  несколько
матерных слов.
   - Алло! Здравствуйте, - произнес уже другой голос. - Я звоню по очень
серьезному делу. Когда вернется Георгий Акимович?
   - Может, сейчас, а может, ночью.
   - Понятно. Тогда постарайтесь его найти и передать так,  чтобы  никто
не слышал.
   - Понимаю, - Авария сообразила, что разговор серьезный,  и  почему-то
закуталась в полотенце плотнее. - Говорите.
   - У еврея в кармане больше золотого "лимона". Повторите.
   - У еврея в кармане больше золотого "лимона",  -  повторила  девушка,
положила трубку и быстро начала одеваться.
   Она уже  собиралась  выйти  из  номера,  когда  вспомнила,  что  надо
поправить косметику, и вернулась в ванную.
 
*** 
 
   Александр Сергеевич Романов, расхаживая по своей  комнате  в  гараже,
старался успокоиться, решал, как жить дальше.
   Гуров не понравился ему сразу, еще  утром,  когда  появился  здесь  с
коньяком. Романов вспомнил, что первое впечатление о незваном госте было
как о плейбое, родственнике высокопоставленного лица. Конечно, это  была
ошибка. "К черту!  -  прервал  себя  Романов.  -  Какое  имеют  значение
тогдашние  размышления?  Сейчас  ясно,  что  рядом  оперативник,  причем
оперативник  высокого  класса.  Он  может  мной  заинтересоваться,  даже
наверняка заинтересуется, потому что я совершенно не  вписываюсь  в  эту
среду. И одно дело воровские авторитеты, коммерсанты и  воры,  и  совсем
другое -  профессионал-розыскник.  Я  хотел  сыграть  на  контрасте,  от
противного перекрашиваться поздно. С Гуровым надо решать  срочно,  иначе
время будет  упущено".  Романов  вышел  из  подсобки,  открыл  у  своего
"мерседеса" багажник и услышал, как  скрипнула  дверь.  -  Здравствуйте,
уважаемый  Александр  Сергеевич.  Очень  рад  с  вами  познакомиться,  -
произнес пароль Юдин, переступая порог гаража.
   - Это я звонил и сгоряча слова забыл.
   Романов оглядел ладную фигуру, непроизвольно отметил, что все вещи на
госте действительно фирменные,  не  подделка.  Главное  же,  пароль  был
назван правильно, да и внешность гостя совпадала с имеющимися у Романова
приметами.
   - Здравствуйте, Борис Андреевич, - Романов подошел, пожал  протянутую
руку. - Все эти пароли - чушь собачья, но что делать, если  мы  живем  в
сумасшедшем мире.
   - Родителей и время, в котором жить, не  выбирают,  -  ответил  Юдин,
присаживаясь на станину подъемника так, чтобы видеть открытые  двери.  -
Среди нас оказался лишний человек...
   - Да, я в курсе. Ваши парни опростоволосились...
   - Не мои, - перебил Юдин. - Гоги вечно торопится, не люблю работать с
людьми, имеющими комплекс неполноценности.
   - У каждого свой комплекс, у кого-то просто он сильнее.
   - Так кто он и зачем приехал? - спросил Юдин. - Как вы думаете?
   - Я лишь технарь.
   - Не скромничайте, Александр Сергеевич. Я  знаю  о  вас  немного,  но
достаточно, чтобы понять: вы человек многоопытный. А мне  нужен  дельный
совет.
   - Гуров Лев Иванович, сыщик, среди  своих  в  большом  авторитете.  А
подробности вы можете узнать.
   Юдин никак не реагировал, однако спросил:
   - Мельник никуда не звонил, не наводил справки?
   - Из номера и от администратора не звонил.  В  холле  есть  еще  один
аппарат, я его не слышу, не хватает техники. Но думаю, что не звонил.
   - Вечно у нас чего-то не хватает, - Юдин недовольно поморщился. - Так
ваше мнение: зачем прибыл этот сыщик? Судя по всему, он фигура настолько
крупная, что и не пытается скрывать свою личность. Он нагло вломился,  и
в анкете, которую никто не проверяет, написал, что из конторы. Зачем?
   - Возможно, никакой опасности и нет, - неуверенно произнес Романов. -
Кризис. На окраинах Империи непрерывно стреляют, власти хотят мира, даже
с вами.
   - А с вами? - вспылил Юдин.
   - Не ловите на слове, Борис Андреевич. У вас  тоже  комплексы.  Гуров
наверняка хочет встретиться  с  вами,  я  имею  в  виду  всех  четверых.
Пригласите его к себе и выслушайте. Правду в полном объеме он не скажет,
но часть правды вы узнаете. И не вздумайте его  трогать,  не  сходите  с
ума.
   - Эти вопросы решаю не я, - Юдин соскочил с рамы подъемника, отряхнул
брюки, неторопливо направился к дверям. Романов  догнал  его,  преградил
дорогу.
   - Если вы тронете сыщика, я сворачиваю технику и уезжаю. Ваш  Мельник
дебил...
   - Глупости, - перебил Юдин. - Гоги  руководит  нашей  контрразведкой,
хитрости и осторожности ему не занимать.
   - Я тоже считаю Гуров