ь  метров  двадцать,  оптимальное  расстояние  для
пистолетного выстрела. Крячко поймал себя на подлой мысли.  Если  Гурова
ранят, когда он, Крячко, был страхующим, то ему  хватит  позора  на  всю
оставшуюся жизнь.
   До черного дверного проема оставалось шагов десять, когда висевшая на
одной петле дверь качнулась. Гуров прыгнул  в  сторону,  упал  в  грязь.
Станислав выстрелил навскидку, в хате, словно ребенок, закричала кошка.
   Они вошли в хату, включили фонари, убедились, людей здесь давно  нет,
а кошка сидела на верхней полке, сверкала зеленью глаз.
   - Человек  от  страха  падает  в  лужу,  кошка  от  страха  кричит  и
забирается повыше. Стреляешь, Станислав, ты здорово, теперь все живые на
этом кладбище знают, мы приехали. - Гуров вымыл руки в  бочке  с  водой,
кое-как отряхнулся.
   - К следующей хате я иду впереди,  ты  страхуешь,  палишь  по  кошке,
заявил решительно Крячко.
   - Хорошо, - мягко ответил Гуров.
   Они двинулись вдоль забора на соседский огород, точнее, участок плохо
огороженной, давно уже не обрабатыванной земли.
   -  Заметил  женщину  в  четвертой  хате  по  правую  руку,  -  сказал
запыхавшийся от тяжелой ходьбы Нестеренко. - Я иду  с  вами,  вы,  кроме
Арбата и Тверской, ничего не понимаете.  Городские!  -  Он  презрительно
сплюнул.
   - Хорошо, -  вновь  согласился  Гуров.  Станислав  взглянул  на  него
подозрительно.
   Гуров сошел с огородов, двинулся по единственной улице, отер ладони о
куртку,  закурил.  Крячко  и  Нестеренко  переглянулись,   вопросов   не
задавали, двинулись за полковником.  У  забора,  за  которым  лаял  пес,
хрипел, рвал цепь, Гуров  остановился,  кивнул  Станиславу  на  калитку,
безразлично сказал:
   - Зайди, переговори.  -  Гуров  повернулся  к  Нестеренко,  вздохнул:
Лопухнулись мы, Валентин. Я хоть в деревне и не жил, но глаза  видят  не
только Арбат. Лопухнулись, следовало вчера приезжать.  Своему  чутью  не
доверяю, видно, стар становлюсь, ленив.
   Пес наконец умолк. Крячко и коренастый рыжебородый мужик  быстро  шли
через двор.
   - Зацепин я, - сказал рыжебородый, обращаясь к Гурову.  -  В  пятницу
прибыли двое парней, я сразу понял, деловые и прячутся. Нынче тут делать
нечего, а водку трескать можно и в Москве.
   Парни остановились у Егоровны, вроде как сродственники.  Два  дня  не
выходили, потом заглянули к соседке-молодухе.
   Она у нас одна, а мужик ейный, тракторист, не просыхает. Ну,  чего  у
них там было, я не ведаю,  мне  не  наливали.  А  вчера,  еще  засветло,
подкатила машина, похожа  на  вашу,  вот  я  номер  записал,  -  мужичок
протянул обрывок бумаги.  -  Приехало  трое,  может,  четверо.  Из  хаты
доносился шум, видно, пили сильно,  темень  сгустилась,  машина  уехала,
фарами брызнула, цепями лязгнула, гостей увезла.
   - Всех? - с надеждой спросил Гуров.
   - Нет, только тех, что приехали, двое остались.
   - Так уже темно было, как же вы разглядели?
   Мужичок кривился, теребил бороду.
   - Не обижайтесь, говорите, я слушаю. -  Гуров  бросил  окурок,  зажег
новую сигарету, угостил мужичка, услужливо дал  прикурить,  чем  снискал
уважение.
   - Я, начальник, сам по молодости не без греха, почуял  неладное.  Ну,
отвязал  своего  Мишутку,  двинул  к  Егоровне.  В  хате  топор   вешай,
надымлено, водярой воняет, дух не перевести. Два парня  и  Егоровна  еще
теплые, но уже. - Он перекрестился. - То ли водка дурная, то ли что еще.
Пойдемте, покажу.
   Смотреть на трупы было неинтересно. Гуров приказал собрать  со  стола
посуду, упаковать, забрать трупы молодых, дал двести тысяч рыжебородому,
попросил схоронить Егоровну.
   Возвращались на скорости, трупы  еще  не  пахли,  но  действовали  на
оперативников гнетуще. Плохие люди  придумали,  мол,  человек  к  смерти
привыкает.
   Ни черта похожего,  оперативники  смерть  за  время  службы  повидали
разную. Честно сказать, убитых не  жалели,  но  смерть  ощущали,  каждый
по-своему винил себя, что везут не живых, а мертвых.
   "Не отомстил, прошляпил,  -  думал  Котов.  -  Как  супруге  в  глаза
смотреть буду?"
   "Ночью, когда Гуров распорядился начать,  с  города,  обрадовался,  -
корил себя Нестеренко. - Уж больно не хотелось в деревню ехать".
   "Ты второй номер, Станислав, - злился Крячко. - И  нечего  с  глупыми
советами лезть. "На столе посмотри,  затем  только  под  столом".  Чуял,
лодырь, что Гуров хочет сразу в деревню махнуть".
   "Виноват всегда старший,  таков  закон,  -  рассуждал  Гуров.  -  Все
правильно. Ты, сыщик,  чуял,  следует  ехать,  тянул,  вдруг  обойдется,
убийцы проявятся в Москве.  А  "вдруг"  ничего  хорошего  не  случается.
Напрасно  свидетелей  устанавливали,  убийц  выявляли...  С  начальством
переругался,  Горсткову  кланялся,  все  зазря.  А  начальнику  МУРа   я
припомню. Оперов хороших не дал, а я ему подарок на блюдечке преподнес.
   Он теперь проведет  опознание  покойников,  которых  мы  разыскали  и
привезли. Опознавать станут свидетели,  которых  опять  же  раскопали  и
охраняли. Они, белоручки, бумажную работу проведут и уголовное  дело  по
факту убийства  трех  человек  закроют.  А  возможно,  еще  и  схимичат,
припишут к раскрытым. Всякое случается".
 
Глава 5 
 
   Толик Агеев не замечал перемен, которые происходили с ним в последнее
время. Всегда подтянутый и хорошо одетый, с гордо поднятой  головой,  он
стал еще спокойнее, приобрел в движениях некую медлительность, стал  еще
молчаливее, говорил лишь по делу, делая паузы. Он чувствовал,  отношение
к  нему  окружающих  изменилось.  Данный  факт  его   радовал   и   злил
одновременно. Его, как и многих, пригласили на опознание трупов  Алексея
и Виктора, привезенных ментами из деревни.
   Менты утверждали, что парни отравились водкой-самопалом, такая версия
Толика вполне устраивала. Но если отравление, которое порой случалось  и
никого не удивляло, то  почему  в  морге  присутствовал  пожилой  майор,
начальник розыска отделения милиции? Почему он подчеркнуто не смотрел на
Толика, различные вопросы задавал многим, только не Агееву? А  в  глазах
рядовых  из  группировки  появился  страх,  отношение  парней  к  Толику
неуловимо изменилось.  Если  раньше  они  хотя  и  разговаривали  с  ним
почтительно, но как с равным, только более умным, то теперь они его явно
боялись и незаметно сторонились.
   Толик  гордился  своим  мастерством,  неугодных  и  опасных   удалось
ликвидировать  руками  троих  отморозков,  которые  в   группировке   не
состояли, но очень хотели встать в  ее  ряды.  И  он  устроил  им  нечто
приемного "экзамена". Все прошло без сучка и задоринки. Менты напали  на
след убийц необыкновенно быстро, шерстили их московские связи.
   Толик чувствовал, вот-вот сыскари появятся в дальней деревне,  ареста
исполнителей допустить было нельзя. И он, Толик  Агеев,  опередил  людей
знаменитого  полковника.  Толик  победил,  и  сознание   своей   победы,
значимости согревало. Он не имел опыта рецидивиста, не прошел тюремной и
лагерной школы, однако чувствовал, праздновать полную победу  еще  рано.
Слишком быстро менты оказались в деревне,  привезли  и  опознали  трупы.
Никто не говорит  об  убийствах,  тогда  почему  такая  оперативность  и
слаженность в действиях  ментов?  Ну,  отравились  парни  водкой,  таких
случаев навалом, менты  к  подобным  отравлениям  относятся  равнодушно.
Почему трупы не захоронили в той же деревне, привезли в Москву?
   Зачем проводили опознания, словно имеют  доказательства,  что  именно
Шестерка и Червь  совершили  убийства  на  Солянке?  Какое  отношение  к
убийству и отравлению водкой в деревне  имеет  он,  Толик  Агеев?  Никто
ничего не  говорил,  но  он  чувствовал,  в  группировке  убеждены,  все
убийства  организованы  Агеевым.  Признание   его   авторитета   щекочет
самолюбие, но больше злит и беспокоит. Если рядовые бойцы знают, значит,
знает и уголовка. Он не наивен, понимает,  если  на  него  и  не  стучат
напрямую,  то  болтают  лишнее  непременно.  А  для  уголовки   болтовни
недостаточно для ареста, но вполне хватает, чтобы поставить человека  на
оперативный учет, начать им заниматься. Да и сам факт появления в районе
людей Гурова  доказывает,  что  известный  сыщик  заметил  Толика,  пока
приглядывается, его следует отвлечь, а потребуется,  так  и  остановить.
Сказки стариков о неуязвимости, заговоренности Гурова хороши для дебилов
и суеверных. Он лишь человек, кости, мясо, мозги и прочие  составляющие,
значит, смертен.
   Толик с усмешкой вспоминал, как всего лишь  неделю  назад  оскорбился
пренебрежительным отношением  к  своей  персоне  со  стороны  афганца  и
Хромого. Он решил потешить самолюбие, купил  бутылку  виски,  корзиночку
клубники и спустился в подвал мастерового.
   Встретил Толика Сергей Бестаев, усмехнулся, спросил:
   - Чего отмечаешь, или плохая погода на нервы действует?
   - Сергей, не издевайся  над  молодым,  -  миролюбиво  ответил  Толик.
Тоска, пить один не умею, а с корешами слова сказать не о чем. Разговоры
лишь, сколько вчера выпил да кого трахнул.
   В глубине подвала Хромой скрежетал железом.
   - Дмитрий! - крикнул Сергей. - К нам гость пожаловал, выйди на  свет,
прими рюмашку.
   -  Сами?  Лично?  Большая  честь!  -   Хромой   вышел   к   верстаку,
приветствовал он Толика вроде бы и серьезно, но слышались в  его  голосе
нотки то ли насмешки, возможно, жалости. - От хорошей водки отказываться
грех. - Он вытер лоб тыльной стороной ладони, пригладил седой чуб,  взял
предложенный стакан. - Твое здоровье, парень.
   Чую, оно тебе вскоре очень даже понадобится.
   Хромой выпил, присел на табурет,  оглядел  Толика,  словно  давно  не
видел.
   - С виду обыкновенный парнишка, ну, чистенький, глаза смышленые, - зг
Хромой стер ладонью усмешку, - так 5 этого недостаточно, чтобы  с  самим
Гуровым бодаться.
   - Не пойму вас, Дмитрий Степаневич, - Толик лишь пригубил, - днями вы
тут говорили, сыскарь Главка в мою сторону  плюнуть  поленится.  Сегодня
чуть не на одну доску нас ставите.
   - Я же не знал, что ты такой шустрый. -  Хромой  указал  Бестаеву  на
свой стакан. - Когда ты освободишься, меня, может, и не будет,  тогда  и
вспомнишь, что старый хрен говорил. Тебя  уже  упреждать  поздно,  поезд
тронулся, сыщик в тебя уперся, значит, непременно посадит.
   - Чего вы каркаете? Откуда вам известно? За  мной  и  нет  ничего!  -
Толик допил из своего стакана.
   - Я не каркаю, упреждаю. - Хромой поблагодарил кивком Сергея, который
наполнил пустой стакан. - Известно от людей. Раз знаю  я,  Гуров  ведает
больше. А что за тобой есть,  а  чего  нет,  так  разговор  не  ко  мне.
Прокурору и суду, может, интересно, мне не очень.
   Способный ты парень, однако сожрет тебя Лев Иванович, даже костей  не
выплюнет.
   - Сегодня невинных не трогают, так что, палите вы не  по  тем  окнам.
Толик поклонился. - Желаю здравствовать! -  Он  толкнул  тяжелую  дверь,
поднялся по крутой лестнице, подумал, в одном Хромой, безусловно,  прав.
Если старый авторитет чего знает, опытный сыщик знает то безусловно.
   Толик купил три белые розы и отправился на квартиру к Анне,  хотелось
увидеть  афганца.  Его  сила  и  уверенность  всегда  поднимали   Толику
настроение.
   Открыла дверь Анна, дней десять назад она не смела и мечтать, что сам
Толик Агеев подарит ей розы. Сегодня трезвая, без ссадин  и  синяков  на
лице девица спокойно поздоровалась, взяла у гостя цветы,  помогла  снять
куртку, сказала:
   - Здравствуй. Спасибо. Проходи. Георгий смотрит "Новости".
   - Привет. - Толик тщательно вытер ноги. - Ты случаем замуж не вышла?
   Вечерами тебя не видно, ребята скучают, хотели зайти, проведать.
   - Интересно взглянуть! - Анна зло S прищурилась.
   -  Сегодня  тебе  интересно,  завтра   афганец   уйдет,   ты   просто
обхохочешься.
   Девушка неожиданно схватила  Толика  за  лацканы  пиджака,  прижалась
плотно, зашептала в лицо:
   - Запомни, никогда твои парни больше не тронут меня. Теперь я человек
свободный, убью, пойду в тюрьму, но вы меня не получите.
   Толик не испугался, лишь удивился, миролюбиво ответил:
   - Хорошо, хорошо, сумасшедшая. Тебя вроде никогда не насиловали, сама
хотела. Понимаю, сегодня расхотела. Я сам человек настроения.
   Увидев Толика, Георгий выключил телевизор, шутливо поклонился.
   - Какие люди! И без конвоя!
   - Здравствуйте, Георгий, рад видеть,  извините,  что  без  звонка.  -
Толик опустился в кресло, закинул ногу на ногу. - Посетил салон Хромого,
он мне тюрьму обещает.
   - Ясное дело, - Тулин улыбнулся. - Самые святые люди -  это  вышедшие
замуж бляди и завязавшие алкоголики.
   Дмитрий был в законе, он и сейчас в большом авторитете.  Он  тюремной
баланды наглотался, тебе симпатизирует, желает уберечь.
   - Что-то я его симпатии не почувствовал.
   - Ты же не  баба,  тебя  гладить  не  обязательно.  -  Тулин  почесал
затылок. - Чувствую, ты моим советам не внял и с полковником Гуровым  не
встречался.
   - Не сложилось, он в командировке, - ответил Толик.
   Подталкивая молодого бандита на встречу  с  сыщиком,  Тулин  выполнял
просьбу  последнего.  Главное,  встреча   необходима   самому   афганцу,
ликвидировать Гурова безопаснее и легче в завязавшейся перестрелке. Если
бы не навязчивая идея убить знаменитого сыщика, афганец бы здесь не  жил
и  никаких  разговоров  не  вел.  Дело  ментов  -  ловить,  бандитов   -
скрываться, дело Тулина  теперь  -  отойти  в  сторону.  Он  свою  войну
закончил, но не желал выходить из последней схватки битым,  чуть  ли  не
завербованным. Необходимо  парня  подтолкнуть,  но  мягко,  чтобы  Толик
толчка не почувствовал.
   - Командировка? - Он презрительно хмыкнул. - Даже соврать не захотели
правдоподобно. Сказали бы, в госпитале на обследовании, на такого  бойца
врачу всегда не лишне посмотреть.
   Командировка! Когда старший  оперважняк  ведет  разработку  убийства,
человека не посылают в командировку.
   - Значит, он не желает со мной встречаться, - сказал Толик.
   - Ты разговаривал с дежурным и назвался?
   - Вы не говорили, чтобы я называл свое имя! - вспылил Толик.
   - Ты знаешь, сколько  анонимных  звонков  в  сутки  у  опера-важняка?
насмешливо спросил Тулин. - Если  он  на  каждый  станет  отвечать,  ему
работать некогда будет. Я считал тебя парнем сообразительным. Такая щука
пустой тройник не хватает. Можно дежурному  свое  имя  не  называть,  но
заманчивая наживка необходима.
   - Например?
   - Сегодня? Ты можешь располагать информацией, кто ликвидировал парней
в деревне, - спокойно ответил афганец.
   - А может, явиться с  повинной?  -  Толик  скривился.  -  Откуда  мне
известно, что парни не отравились дурной водкой, а их отравили? Менты об
убийстве даже не обмолвились.
   - Откуда тебе что известно - вопрос второй. Необходимо,  чтобы  сыщик
заинтересовался и на  встречу  пришел.  Слушай,  авторитет,  ты  мне  за
консультацию платить собираешься? - то ли в шутку, то ли всерьез спросил
Тулин.
   Но  желанное  обращение  "авторитет"  прозвучало   как   само   собой
разумеющееся. Сверкнуло звездное мгновение Толика Агеева. В его возрасте
еще никого не называли авторитетом.
   - Могу тебе подбросить, из хорошего отношения, -  продолжал  афганец.
Ты  меня  принял  как  человека,  я  твоих   надежд   не   оправдал.   Я
расплачиваюсь, вот тебе предлог для встречи и отмазка.
   Ты располагаешь данными, что ребят в деревне убрали  парни  Капитана.
Он хочет потопить тебя, ты отвечаешь ударом на удар.
   - А каков мой  источник?  -  Толик  нахмурился,  внутри  у  него  все
ликовало.
   - Такой вопрос ни один опер не задаст, тем более человек умный, сыщик
высочайшего класса. Он тебе может и не  поверить,  но  версия  настолько
правдоподобная, что отбросить ее он права  не  имеет.  Ты  ослабишь  его
давление, так Гуров поведет работу на двух направлениях, а людей у  него
ограничено.
   - А почему, действительно, убийство в деревне совершено не по приказу
Капитана? - задумчиво произнес Толик. - Я гонцов туда  не  посылал,  мои
парни все в городе, да и машины подходящей у меня не имеется.
   - Возможно, все возможно, - фальшиво согласился  афганец.  -  Капитан
ведет борьбу за жизненное пространство.
   Тулин  замолчал,  подошел  к  балкону,  чтобы  Толик  не  видел  этой
насмешливой улыбки. "Ты не глупый парень, - думал  Тулин.  -  Однако  не
авторитет.
   Твои парни все время на месте. Отвезти их в деревню у тебя и  люди  и
машина нашлись, а убрать, так ничего у тебя нет. Если сообразил  я,  так
Гуров подобную  мысль  прострелит  влет.  Но  от  встречи  не  откажется
никогда".
 
*** 
 
   Гуров получил  заключение  патологоанатома  и  химиков.  В  документе
употреблялось много незнакомых слов.  Главное  была  написано  внятно  и
понятно:
   "Сильнодействующий яд, повлекший за собой немедленную смерть, не  мог
быть получен в результате недоброкачественного самогоноварения".
   - Что и требовалось доказать, -  подвел  итог  Станислав,  неожиданно
спросил:
   - Скажи мне, друг, почему ты, когда мы шли по деревне, закурил, сунул
руки в карманы,  демонстрируя,  мол,  все  происходящее  тебя  вовсе  не
интересует?
   - Увидел след протектора, - ответил Гуров, - точнее, цепи, надетой на
колесо прошедшей машины. Недавно дождило, мягкая глина  расползлась,  но
на дороге,  ведущей  через  деревню,  оказался  участок  твердой  почвы,
дождичек след не замыл. Дальше рассказывать?
   - Догадаюсь. - Крячко расстроился, снова Гуров утер ему нос.
   - Не бери к сердцу, просто я тот след всю дорогу искал,  а  ты  думал
лишь о задержании, - мягко улыбнулся сыщик и  снял  трубку  зазвонившего
телефона. - Слушаю вас внимательно.
   - Здравствуйте. Можно попросить полковника Гурова?
   - Здравствуйте, - ответил сыщик. - А кто его спрашивает?
   - Человек,  который  располагает  некой  информацией  об  убийстве  в
деревне.
   - Каком убийстве? - удивился Гуров. -  У  нас  имеется  три  трупа  в
брошенной  деревушке  по  Дмитровскому  направлению.  Но  там  вроде  не
убийство, а тривиальное отравление недоброкачественным алкоголем.
   - Убийство, господин полковник, - ответил молодой мужской голос. - Вы
это отлично знаете, я это тоже знаю, предполагаю, что знаю исполнителя.
   - Это официальное заявление? - спросил Гуров.
   - Агентурная информация. Я прошу вас о встрече, но не в кабинете,  на
нейтральной территории.
   - Агеев, я согласен встретиться с вами на любой территории,  в  любой
день и час, - сказал Гуров. - Но при одном условии.
   - Говорите.
   - Вы назначаете время и место, но приходите не один,  а  с  друзьями.
Минимум пять-шесть человек.
   - А сколько человек придет с вами?
   - Я буду один, молодой человек.
   - Странно. - Толик замялся. - Давайте и встречаться один на один.
   - Не пойдет, - отрезал Гуров. - Я не хочу получить пулю в затылок.
   - Чем вы застрахованы, если  я  прибуду  с  компанией  своих  парней?
удивился Толик.
   - Количеством свидетелей. Одного человека можно убить и  спокойненько
скрыться. А уничтожить группу людей крайне сложно.
   - Это мои люди...
   - Не торгуйтесь. Я сказал. Они ваши люди, пока вы не  поднимете  руку
на известного  сотрудника  милиции.  Как  только  поднимете,  ваши  люди
мгновенно превратятся в свидетелей прокуратуры.
   Вы хотите встретиться. Согласен. Но только на моих условиях.
   Разговор этот происходил  около  десяти  утра.  Сыщики,  как  обычно,
сидели за своими столами, привычно поглядывая друг на друга.
   В кабинет проскользнула  секретарь  Орлова  Верочка,  положила  перед
Гуровым телефонограмму и исчезла. Сыщик прочитал: "Сегодня в  пять  утра
на территории рынка обнаружен труп сержанта  милиции  Вересаева.  Смерть
наступила в результате проникающего ранения, нанесенного в сердце.  Удар
колющим предметом под левую лопатку.
   Время предположительно между часом и  тремя  ночи.  Задержанных  нет.
Преступниками похищен пистолет Макарова".
   Гуров  почувствовал,  что  упала  последняя  капля.   Сыщик   передал
телеф