в Орлова из наших?
   - Пожалуй, Бабурин.  Да  не  оратор  с  бородкой,  другой,  у  нас  в
министерстве свой имеется. Запомни, Фрол Кузьмич Бабурин.  Он,  конечно,
рядится современно, но кровей точно наших. Удачи!
   Генерал положил трубку, долго молчал,  листал  справочник,  отбросил.
Нужен домашний, начинать надо с дежурного.
   - Что задумался, генерал, хреновые у нас дела? - спросил Стаднюк.
   - Иди работай, капитан, и время у  тебя  -  до  прибытия  московского
рейса, - сказал генерал. - Я сделаю, что могу, но ты особо не надейся.
   - Валяй, генерал, - Стаднюк поднялся. - Мы уже выяснили, у каждого по
одной шкуре и дубликатов не дают.
   Генерал переставил "вертушку" с приставного  столика  на  свой,  снял
трубку и неожиданно почувствовал прилив сил. Нет, нас голыми  руками  не
возьмешь, поборемся, еще посмотрим, кто кого.
 
Глава девятая 
ОБЛАВА 
 
   Вылет  самолета  по  метеоусловиям  порта  назначения  задерживается.
Пассажиров просят из здания аэропорта не  отлучаться,  о  времени  будет
сообщено дополнительно.
   Орлов данного объявления не слышал, так как находился не в аэропорту,
а в кабинете своего начальника. Фрол Кузьмич Бабурин позвонил  Орлову  в
пять утра и недовольно произнес:
   - Здравствуйте, Петр Николаевич, мне  только  что  сообщили,  что  вы
собрались отлучиться. Так я вас убедительно прошу этого не делать.
   - Фрол Кузьмич, я не сержант срочной службы, вы не ротный старшина, -
ответил несколько ошарашенный  столь  неожиданным  звонком  Орлов.  -  Я
генерал, черт вас подери, и за свои поступки отвечаю.
   - Мне позвонил начальник городского  управления  Фомин,  кстати  тоже
генерал, и сообщил о художествах, которые вытворяет ваш Гуров. Полнейший
беспредел!
   - Согласен, - Орлов  успокоился,  в  его  тоне  зазвучала  ирония.  -
Конечно, беспредел. Я слетаю, разберусь и доложу.
   - А я сказал, вы никуда не полетите! Или вы желаете, чтобы я  сейчас,
в пять утра, разбудил министра, и он лично попросил вас воздержаться  от
выезда? - Голос Бабурина дрожал от напряжения. Больше всего  он  боялся,
что этот бывший опер сейчас шмыгнет носом и заявит, что с  удовольствием
перебросится с министром парой слов. Эти выбившиеся из низов,  грубые  и
неотесанные люди, от них можно всего ожидать.
   Нехитрые мысли Бабурина опытному сыщику были абсолютно  ясны,  он  не
боялся министра, если надо, можно и разбудить, ничего страшного. Но  для
этого  должен  существовать  повод  серьезный,   а   не   склока   между
подчиненными. Черт с  тобой,  молокосос,  известно,  кто  умнее,  тот  и
уступит. "Ну так я  вылечу  к  Леве  не  утренним,  а  вечерним  рейсом,
потерпит", - решил Орлов и ответил:
   - Я поболтаю с министром чуть позже, а к вам  загляну  около  девяти,
обсудим поступивший донос,  -  он  умышленно  употреблял  простонародные
слова. - Договорились? - И, не ожидая ответа, положил трубку.
   Бабурина  перебросили  в  милицию  два  месяца  назад,  и  Орлов   не
сомневался,  что  "товарищ"  в  министерстве  не  задержится.   Приятели
быстренько пересадят парня в более уютное кресло.
   Сейчас они сидели друг  против  друга,  их  разделяли  стол,  цели  и
задачи, мировоззрения и объединяла взаимная неприязнь.
   Бабурин был опытным  царедворцем,  политиком,  дипломатом,  служба  в
номенклатурных  войсках  научила  многому,  в  том  числе  и  общению  с
малокультурными хамами. Но в прошлой жизни подобными людьми  могли  быть
только начальники, подчиненные в  независимости  от  культурного  уровня
смотрели подобострастно и открывали рот  лишь  в  том  случае,  если  их
спрашивали.  Сегодняшняя  ситуация  даже  для   многоопытного   Бабурина
оказалась внове, и он перекладывал на столе бумаги, не  зная,  с  какого
боку начать. Он понимал, что мужик в мятом костюме, что сидит  напротив,
трет и без того бесформенный нос, хлопает белесыми глазами, умен, хитер,
главное, плохо управляем. Бабурин  пришел  к  такому  выводу  еще  месяц
назад, когда на совещании раздавал  указания.  Присутствующие  молча  их
записали, а Орлов, шмыгнув носом, неторопливо произнес, мол, прежде, чем
проглотить, следует тщательно разжевать. Еще тогда Бабурин  подумал:  от
этого мужика надо избавиться. Сегодняшний разговор по телефону "поболтаю
с министром", "обсудим и  договоримся"  доказал,  что  мужик  ничего  не
понимает и его следует опасаться.
   Орлов был политик никакой, дипломат и того хуже, опытный  оперативник
перевидал на своем веку  столько  начальников,  что  приобрел  иммунитет
буквально на все виды болезней. Он  прекрасно  видел,  что  Бабурин  его
боится, не знает, с чего начать, не хочет ссориться, так  как  опасается
потерять лицо. Конечно, можно было на этого хлыща наплевать  и  улететь.
Лева зря не позовет, значит, будет  серьезный  результат,  и  никто  нам
ничего не сделает. Орлова удержали в Москве и привели в этот кабинет два
соображения: первое, вечерний самолет в девятнадцать, а двенадцать часов
такой  волк,  как  Лева,  наверняка  продержится.  Второе,  здесь  можно
получить дополнительную информацию, которой Гуров не располагает.
   - Так вот, - Бабурин понял, что молчание становится неприличным. -  Я
хотел бы знать, с каким заданием вы послали полковника Гурова.
   - Сугубо оперативным,  -  Орлов  пожал  плечами.  -  Полковник  Гуров
старший   оперуполномоченный   по   особо   важным    делам,    задание,
соответствующее его должности. Вернется, напишет отчет, я  приложу  свой
рапорт, вы ознакомитесь с деталями операции.
   - Хорошо, - Бабурин начал раздражаться, что непозволительная  роскошь
для человека его ранга и положения. - Ну, а его задача в общих чертах?
   - Задача оперативника одна - защищать человека, а общих черт в  нашей
работе не бывает, у нас все очень конкретно.
   - Вы не желаете отвечать?
   - Я отвечаю, - Орлов вновь пожал плечами. -  Однако  известно,  каков
вопрос, таков ответ. У Гурова возникли непредвиденные обстоятельства, он
попросил меня прилететь, - он демонстративно посмотрел на часы.
   - Никуда вы не полетите! -  Бабурин  шлепнул  ладонью  по  столу.  Он
решил, что нечего беречь мосты, тем более что их и не существует. -  Мне
звонил генерал Фомин, сообщил, что после прибытия вашего опера в  городе
начались убийства!
   - К сожалению, в нашей работе такое случается, - констатировал  Орлов
и в этот раз не  пожал  плечами,  а  вытянул  губы,  постарался  на  них
взглянуть, отчего лицо его приобрело идиотское выражение.
   - Ведите себя прилично, генерал!
   - Извините, непроизвольно... Жена тоже говорит, что нельзя. Я пытаюсь
следить. Непроизвольно, - забормотал Орлов. Он расстроился не  от  крика
начальства, а оттого, что вспомнил  неоднократные  предупреждения  жены,
что когда он, забываясь, гримасничает, то становится похож на макаку.
   - Слушайте внимательно, - уверенно произнес Бабурин. Увидев идиотскую
гримасу Орлова, он успокоился: такой кретин не может быть опасен.
   И Фрол Кузьмич Бабурин насколько мог подробно нарисовал обстановку  в
городе:  по  агентурным  данным,  уголовники  охотятся  за  Гуровым,   а
последний скрылся и на связь с правоохранительными органами не  выходит.
С  особым  удовольствием  Бабурин  произносил   слова   "криминогенный",
"связь", "агентура",  не  замечая,  как  бледнеет  и  вытягивается  лицо
Орлова, что над бровями у него заблестели капельки пота.
   - Вы поняли, что вам следует сидеть тихо, иначе эта история вышвырнет
вас на пенсию. И скажите мне спасибо...
   - Значит, Леву сейчас убивают, - спокойно, даже безразлично  произнес
Орлов, взглянув на часы.
   - Если он выйдет на связь...
   - Ну это вряд ли, - Орлов не обращал на начальника внимания,  говорил
сам с собой. - Убить Леву дело сложное: волчара. Однако генерал  милиции
в союзе с авторитетами... - он взглянул на Бабурина  пустыми,  казалось,
бездумными глазами. - Я  много  чего  видел,  меня  удивить  сложно.  Ты
молись, Фрол Кузьмич, молись за Левино здоровье. Если его убьют, я  тебе
не только погоны, я тебе уши поотрываю!
   Орлов быстро вышел, аккуратно  прикрыв  за  собой  дверь,  а  Бабурин
застыл в кресле, словно  парализованный.  Фрол  Кузьмич  за  время  пути
наверх пережил  разное.  Случалось,  на  него  кричали,  топали  ногами,
грозили изничтожить,  даже  отобрать  партбилет,  что  было  равносильно
смерти. Но, во-первых, грозили только руководители,  а  начальникам  все
можно, во-вторых, Бабурин всегда знал, что это лишь игра по правилам.  А
этот мужик... Страшный. Если не дай  Бог  что  -  так  явится  и  просто
изобьет. Он может. Бабурин по белым мертвым глазам  подчиненного  понял,
что тот все может.
 
*** 
 
   Узнав, что самолет задерживается, Гуров взгрустнул. И не потому,  что
опасался за свою жизнь, а потому, что хотел как можно  быстрее  спихнуть
местную мафию на плечи  Орлова,  а  самому  вплотную  заняться  цирковой
историей. Гуров отнюдь не был храбрецом, бесстрашным  героем,  наоборот,
он скорее  был  человеком  осторожным,  порой  чрезмерно  расчетливым  и
рациональным. Если бы  он  знал  масштаб  осуществляющейся  против  него
операции, то мгновенно все бросил,  сумел  бы  выскользнуть  из  города.
Сыщик ситуацию оценивал неверно. Сам генерал, как каждый генерал, ничего
не может, нужны исполнители. Опер, недобитый капитан опасен, но  у  него
верных людей не больше пяти-шести человек, максимум десять. Другое дело,
если  он  оперативник  настоящий,  у  него  есть   выходы   на   местных
авторитетов-уголовников. Серьезные  цеховики,  белые  воротнички  помочь
откажутся  и  денег  не  дадут:  им  шум,  комиссии,  приезд   в   город
разнокалиберного начальства ни к чему. С другой  стороны,  если  капитан
пригрозит, что москвич способен  коррумпированную  милицейскую  верхушку
города разрушить, то бизнесменам, которые еще не отмылись и полностью не
легализовались, замена милицейских  властей  тоже  крайне  нежелательна.
Новая метла, пока не измочалится, всегда метет чисто. В  общем,  капитан
деньги на его ликвидацию может получить. А  деньги  -  это  люди,  пусть
половина из них наркоманы и алкаши. Но за серьезные деньги за дело могут
взяться и серьезные исполнители. Только  времени  у  капитана  в  обрез:
сейчас туман, а через час ведро, и самолет приземлится, и  Петр,  шмыгая
носом, войдет в главный кабинет.
 
*** 
 
   Гуров тихо  рассмеялся,  потирая  руки,  оглядел  жилище  Классика  -
экзотическую мебель, манекен в гороховом пиджаке  с  соломенным  канотье
вместо головы. История завернулась неожиданная и крутая. Петр прибудет и
разберется, а мне надо вернуться к Рогожину и разобраться с ним.
   Сыщик вытянулся на кровати, положил  рядом  пистолет,  закрыл  глаза,
анализировал.
   "Рогожин. Медведь. Клетка, в которой транзитный  груз.  Я  изначально
допустил ошибку, полагая, что в клетку собираются положить  контрабанду.
Груз уже на месте, видимо,  давно,  его  поместили  где-то  за  рубежом,
рассчитывая, что он беспрепятственно проследует через  наши  просторы  к
месту назначения. Спутала карты Австралия,  наверняка  она  возникла  на
пути "медведей" в последний момент, первоначально планировались гастроли
в Европе, возможно, Канаде. Я торопился, в Москве недоработал: надо было
выяснить, где гастролировали "Русские медведи", куда собирались. Выяснив
это, я поумнел бы раньше, не терял бы времени. Если  в  клетке  груз  на
миллион долларов, то охотиться за ними  могут  противоборствующие  силы.
Отсюда противоречивость действий, путаница.
   Убийца? Он лишь пуля, в чьих руках пистолет? Скорее всего,  владельца
пистолета знает лишь убийца. И может знать застрявший в тумане  приятель
Юдина,  Прилетит  он  или  нет?  Один   человек   раздевает   подпольных
миллионеров и застрял в клетке у медведя, или это разные  люди?  Я  могу
ошибаться и подгонять ответ под  условия  задачи.  Роговой?  Он  обобрал
авторитетов Корпорации, ликвидировал боевиков. Как он установил связь  с
Иксом, который собрал группу и шарашит  тщательно  выбранные  жертвы?  А
если наоборот? Икс вычислил Рогового, они сцепились, подошли друг другу,
теперь действуют сообща. А может, Рогового я тоже сюда подгоняю,  а  его
тут  совсем  и  нет?  Наркотики,  не  мешки  дешевки,  небольшой  объем,
миллионная прибыль.  Роговой?  Похоже,  но  не  факт.  Но  если  он,  то
наверняка двойная игра.  Патрон  иначе  не  может,  ему  неинтересно,  и
добычей он  никогда  не  делится.  Использовать  клетку  как  контейнер,
путешествующий без границ и таможни по всему миру - для этого  требуется
голова. Роговой? Похоже, но не факт. Не упирайся, сыщик,  сделай  шаг  в
сторону.
   А мои соседи? Люди Рогового?  Нет.  Парень  простоват,  суть  не  та,
мелок. Ольга? Красивая, волевая, себе  на  уме,  с  мужем  неоткровенна,
преследует явно свои цели, похоже, криминальные. Не годится. Роговой  не
станет пользоваться услугами женщины, не  доверится.  Роговой  серьезный
финансист, а не пустоголовый сыщик.
   Глаза, губы, атласная грудь, пьянящий аромат и дрожащие  руки  -  это
для психов-романтиков, людей никчемных,  потенциальных  клиентов  морга.
Понимаю, но все равно хочу. Если она не в деле -  найду  обязательно.  А
если в деле? Тоща на войне как на войне, и я не Андрей, она не  Паненка,
и проза жизни не проза, написанная гениальными  сумасшедшими.  Но  Ольга
звонила в Москву. Кому? Здесь тупик, позже я  проложу  дорогу,  но  пока
тупик; значит, не биться головой, отступить, свернуть в сторону.
   Снова Рогожин. Гиганта прихватили, видимо, элементарным  шантажом.  У
артиста на руках малый ребенок, весу в нем пудов двадцать и в рукопашной
нет равных, а для преступника просто большая мишень. Родитель  в  случае
опасности закрывает свое дитя, естественно, что Рогожин прикрывает собой
беззащитного друга. И я  не  имею  права  его  осуждать,  человеку  наши
проблемы чужды, он решил однозначно: мертвых хоронят, живых защищают. Он
чувствовал опасность, не понимал происходящего и обратился  за  помощью.
Теперь ему прочистили мозги, и он клянет  себя,  Петра  и  больше  всего
настырного сыщика. Рогожин - не  помощник.  Он  собирается  переделывать
клетку. Разговор, вероятно, был прост  предельно:  "Друзья  из  далекого
далека в твоей клетке нам кое-что прислали. Ты отдаешь нам это  кое-что,
и мы оставляем тебя и медведя в покое.  В  любом  другом  случае  первым
умрет медведь". Просто, как  попка  новорожденного.  На  что  уж  просто
колесо, а людям понадобились века, прежде чем они  колесо  придумали.  И
все-таки  здесь  что-то  не  складывается.  Сначала  отравленное   мясо,
выстрел, а через некоторое время  ультиматум,  мол,  отдай  по-хорошему.
Сыщик, ты прав, действуют две силы. Одна  хочет  отнять-украсть,  вторая
"просит" отдать. И вступила в борьбу сначала грубая  сила,  и  потому  я
здесь, а чуть позже подоспела сила ума. Снова тупик, хотя я  и  молодец,
что  пробрался  до  самого  конца.  Что  бы  сейчас  сказал  Петр?   "Ты
самонадеянный, хотя и не без способностей. Если хотя бы одна из  посылок
- ошибка,  фантазия,  значит  ты,  Левушка,  построил  воздушный  замок.
Опустись на землю, взгляни проще". Так бы и сказал и  вытянул  бы  губы,
скосил глаза,  потом  взглянул  бы  насмешливо,  но  с  гордостью,  мол,
глядите, какого чудного сыщика воспитали! Ни у кого нет, а у меня  есть.
Почему Петр считает, что вырастил меня? Он смешной  парень;  любой  ежик
знает, что нельзя вырастить ни писателя, ни композитора, ни сыщика. Если
в человеке есть зерно, так вырастет, а если нет, так можешь  поливать  и
окучивать до самой смерти...
   О чем это я? Опять о себе, дорогом  и  любимом.  Интересный  человек,
вроде не дурак, а время от времени заклиниваюсь на собственной  персоне.
Ничего страшного, я всего лишь человек", - быстро оправдал себя Гуров  и
заставил переключиться на дела.
   "Цирк полон  прокурорских  и  других  нежелательных  Рогожину  людей,
поэтому в ближайшие сутки артист клетку не вскроет, груз не  вынесет.  И
торопить его никто не будет, слишком ставка велика, чтобы  рисковать.  К
тому  же  шантажист  должен  опасаться  и  убийцу,  как  боевую   фигуру
противника. Эх, знать бы,  с  кем  встречался  ночью  Рогожин?  Бодливой
корове Бог рог не дает, потому тебя  и  остановили,  что  очень  шустрый
парнишка.
   Шантажиста не определить, а к убийце подобраться  можно,  а  от  него
дорога к Иксу. Но, чтобы он меня привел к хозяину,  убийца  должен  быть
убежден, что я его не  раскрыл.  Если  я  его  выявлю,  соберу  улики  и
арестую, он будет молчать  как  рыба.  Одно  дело  спонтанное  убийство,
которое исполнитель может объяснить помутнившимся рассудком  либо  никак
не объяснить: мол, сами расстарайтесь  в  мотивировках,  у  меня  голова
болит,  а  вам  за  работу  деньги  платят.  Совсем  иное  дело  назвать
руководителя, практически признаться в заранее спланированном убийстве с
корыстными целями. Даже обсуждать такой вариант - сплошной  идиотизм.  К
убийце следует подойти тихо, интеллигентно, чтобы у него ни в одном ухе,
ни в одной ноздре не защекотало, и он спокойно отправился бы к  Иксу  за
инструкциями, советом, деньгами, черт его знает зачем, но отправился бы.
Начать следует с пустяка - всего-навсего выяснить, кто убийца.
   Икс! Выявить и взять этого человека для меня значительно интереснее и
важнее, чем посадить  генерала  Фомина  голой  задницей  на  раскаленную
сковородку. Конечно, я не прав, неизвестный уголовник менее опасен,  чем
коррумпированный генерал, но он уже клиент Петра и  прокуратуры,  а  Икс
еще не установлен, а я сыщик, и мой долг... Я, как  все,  заштамповался,
даже мыслю штампами. Я хочу его выявить и обезвредить, надоело  слышать,
что мы ничего не можем. Кто он? Кто? Думай, сыщик, думай, просчитывай.
   Лет ему примерно тридцать с небольшим, он преступник новой  формации,
но не сопляк. Образование имеет высшее, возможно,  закончил  инфизкульт.
Вряд ли, такие больше тяготеют  к  действию,  а  он  скорее  психолог  и
аналитик. Юрист? Учился на юрфаке или в ВЮЗи? Так, теплее, может, он  из
наших, из спецслужб? Милицейский или комитетский? Знаком  с  оперативной
работой? Или он комсомольско-партийного происхождения? Как же он  собрал
свою команду, откуда  такие  связи?  Он  крысолов.  Естественный  отбор:
выживает сильнейший, знает повадки сородичей  и  уничтожает  поодиночке.
Нет, он не пахан, не авторитет уголовного мира, иначе информация  о  нем
прошла бы по кровеносной системе, и мы бы услышали. А сейчас парадокс: о
жертвах говорят - один пропал, другой внезапно  разорился,  а  о  палаче
никто ничего не знает, даже не слышал. Нет, Икс не из  уголовного  мира,
человек пришел со стороны, но лес, в котором ведет охоту, отлично знает,
иначе бы давно прокололся. Он из  спецслужб,  не  из  комитета,  он  наш
доморощенный, милицейский,  скорее  всего  бывший  розыскник.  Он  знает
полковника Гурова в лицо? Вот оно! Я  же  сразу  почувствовал,  что  моя
журналистская легенда не работает, решил, что  протекло  из  Москвы,  из
окружения Петра. А меня просто  узнали  здесь,  на  месте.  Значит,  Икс
заходил в цирк или гостиницу? Нет, если у него на плечах голова, он  так
близко не подойдет. А как узнал? Идиот, у преступника голова, а у сыщика
лишняя часть тела. Я же под своим именем, а убийца в  цирке  узнал,  что
приехал журналист, сообщил шефу, так и так,  некто  Гуров  Лев  Иванович
собирает материал для журнала.  Для  убийцы  что  Гуров,  что  Иванов  и
Рабинович, а для бывшего розыскника мое имя звучит  очень  неприятно.  И
наверняка  Икс  приказал  затаиться  и  не  дергаться,  выждать.  Убийца
ослушался, значит, у него не было  выхода,  майор  Фрищенко  преступника
расколол. Эх, Семен, как же ты позволил нанести удар,  да  еще  спереди,
когда убийца стоял перед тобой? Хватит горевать о мертвых,  надо  беречь
живых. Допустим, я рассуждаю верно. Что мне это дает? Очень даже немало.
Если убийца знает, кто я есть, то из кругов подозреваемых  автоматически
и бесповоротно выпадает Александр Аверко