вич, нынче темнеет поздно, - ответил  Кулагин.
- Меня предупредили, что ты на мою территорию залез.
   - Места всем  хватит,  Павел,  а  неприятностей  никто  не  ищет.  Мы
предполагаем, что в момент,  когда  ребята  прыгнули  с  крыши,  на  ней
находился еще один человек, - сказал Гуров. -  Мы,  естественно,  начнем
его разыскивать, переворошим дом, и по шее получишь ты лично.
   - Хороший ты человек, за то и люблю. Считаешь, мне  именно  этого  не
хватает? - Кулагин вздохнул. - У меня по данному делу приказа нет. Я  не
сомневаюсь, завтра утром ты мне  его  обеспечишь.  В  таких  делах  твои
ребята сильнее.
   Гурова подмывало спросить: а в каких делах розыскники слабее?  Но  не
спросил, тем более что подобные дела имелись.
   - Я через верха ходить не люблю, - сказал Гуров. - И  нашей  с  тобой
власти хватит. Решай,  как  тебе  лучше,  целесообразнее.  Дом  курирует
толковый парень?
   - Нормальный. Хотя общение с высокими лицами человека портит.
   - Это уж точно, - согласился Гуров. - Я потому мужик отличный, что из
канализации не вылезаю.
   - Ты отличный? - Кулагин рассмеялся. - Ну-ну, блажен, кто верует.
   - Уж и пошутить  нельзя.  Паша,  даю  тебе  сутки.  Пусть  твой  опер
посмотрит личные  дела  техперсонала,  выяснит,  не  появился  ли  среди
обслуги новый человек. Не приходили ли чинить  антенну,  и  вообще,  кто
сегодня по крыше лазил. Выполнишь, я пожму твою  мозолистую  руку,  нет,
так через сутки тебе прикажут. Извини. -  Гуров  развел  руками,  прижав
трубку плечом.
   -   Хороший   ты   мужик.   Лев   Иванович,   прямой,    уважаю.    Я
генерал-лейтенант, ты  полковник  ментовки,  устанавливаешь  мне  сроки,
условия...
   - Павел Константинович, - перебил Гуров, - я  все  делаю  для  пользы
дела и стараюсь уберечь твое здоровье. Тебе было бы очень хорошо,  подай
я рапорт по инстанции, что нами выявлен подозреваемый?
   - Ну отличный ты мужик!  Отличный!  Спи  спокойно,  не  ворочайся.  А
ребята с крыши просто свалились. Ширнулись  и  полетели.  Ты  заключение
медиков получил?
   - Завтра, Паша, только завтра. Но ты своего парня  намылишь  сегодня.
Договорились? Обнимаю.

***

   Актриса театра и кино Мария Строева принадлежала к категории  женщин,
на  которых  в  любой  компании  мужчины  независимо   от   возраста   и
вероисповедания обращали внимание. Кроме внешности, жена Гурова обладала
незаурядным умом и имела прекрасное образование. Последние свои качества
Мария умело скрывала и  врагов  в  актерской  среде  имела  в  умеренном
количестве. Любовь к мужу  ее  порой  раздражала,  врожденный  лидер  не
терпит рядом равных, а в некоторых вопросах и вышестоящих. Но  сыщик  не
страдал комплексом неполноценности, легко уступал,  супруги  жили  почти
без  стычек,  чтобы  не   потерять   форму,   порой   проводили   легкие
тренировочные бои. И хотя женщина отлично понимала, что муж часто играет
в поддавки, сбрасывает втемную козырные карты, ее такое положение вполне
устраивало.
   Спектакли в театре еще не  начались,  но  главреж  репетировал  новую
пьесу, и сегодня Мария вышла из театра около десяти.  Увидев  "Мерседес"
Станислава, актриса одновременно обрадовалась и расстроилась.  Станислав
славный мужик, с ним легко, можно молчать, он сам говорит без остановки,
словно радио в парикмахерской. Но раз они  приехали  вместе,  значит,  у
мужа свежие неприятности, к которым Мария хотя  и  привыкла,  но  сейчас
была не в настроении на них реагировать.
   Гуров выскочил из  машины,  дежурный  полковник  обреченно  отошел  в
сторону, Мария взяла у мужа цветы, чмокнула, как покойника, в лоб, вошла
в роскошный лимузин, опускаясь на сиденье, сказала:
   - Мальчики, привет, спасибо за внимание. Кого сегодня  убили?  -  Она
поцеловала мужа, погладила Станислава по голове. - Извините, наш юмор не
годится для вашей профессии.
   - Маша, тебе отлично известно, что лучшее средство от головной боли -
гильотина. - Станислав тронул с места, спросил:
   - В доме спиртное имеется или остановиться у палатки?
   - Лучше остановиться, имею вино, которое переводить на ментов  -  все
равно что заправлять машину "Шанелью". Но  в  палатке,  Станислав,  тебе
дадут такое...
   - Обижаете поклонников! - перебил  Станислав.  -  Народ  знает  своих
героев. Я заезжаю в палатку, как  вы,  мадам,  входите  в  театр!  -  Он
припарковался.
   Из  палатки  мгновенно  выскочил  человек  нерусской  национальности,
склонился к окошку водителя:
   - Здравствуйте. Такой гость - большая радость для хозяина,  -  сказал
он и зыркнул в сторону Марии.
   - Парень, отрави их к чертовой матери! - сказала Мария. -  Только  не
до смерти.
   - Как можно, красавица? - Глаза у торговца стали еще больше и темнее.
- Для гостей всегда имею натуральный продукт.
   - Тогда бутылку "Смирновской", - сказал Станислав.
   - Момент. - Хозяин исчез.
   - Слова выучил. Чем же он простых людей поит?
   - Он сам не делает, ему привозят. Но ящик  нормальной  водки  у  него
всегда в загашнике.  Над  Ахметом  смеяться  -  все  равно  что  дергать
мартышку за хвост. Она без  хвоста  по  деревьям  лазить  не  сможет,  -
философствовал Станислав. - Если он самопал не возьмет, его либо сожгут,
либо вежливо из столицы выселят. Поставь русского, будет то же самое.
   - Хуже, - заметил Гуров. - Русский еще воды добавит.
   -  На  кой  черт,  спрашивается,  нужны  вы,  с  золотыми   погонами,
вооруженные до зубов? - возмутилась Мария.
   - Чтобы пить нормальную водку, - быстро ответил Станислав.
   Подбежал Ахмет, передал Станиславу большой сверток, быстро заговорил:
   - Не обижай, начальник! Я знаю, с кого сколько полагается...
   - Заткнись! -  Станислав  протянул  хозяину  сто  рублей.  -  Я  дома
посчитаю, как довезу. Будешь спорить,  я  твою  черную  задницу  надеру.
Обещаю.
   - Знаю, знаю! Зачем так? - Ахмет пробежал несколько шагов за машиной.
   Дома  Мария  отправилась  в  ванную,  оперативники  занялись  столом.
Станислав, обладая феноменальной памятью,  подсчитал  стоимость  пакета,
который ему вручил Ахмет, решительно сказал:
   - Это последний раз. Дорого, а я у него копейки не беру, завтра  надо
завезти долг.
   - Ему, думаю, "крыша" нужна, возможно, с соплеменниками  перессорился
или его менты из отделения прихватили, - сказал Гуров.
   -  Беспредел.  Москва  большая,  всем  поможем.  Я  переключаюсь   на
универсам, - ответил Станислав.
   - Черствый ты человек, Стас.
   - Мягкости у тебя займу.
   - Если у него занять, голый кремень  останется,  -  входя  на  кухню,
сказала Мария. - Ну, выкладывайте, бедолаги, чем могу помочь?
   Гуров коротко, не называя имен, изложил историю.
   - Никому не говорю, Маша, - закончил Гуров,  -  но  от  этой  истории
плохо пахнет.
   - А ребята - дети олимпийских богов? - спросила Мария. -  Безусловно.
Иначе делом занимался бы участковый. Ищите  наркотик.  Утром  езжайте  в
морг, возьмите кровь, сдайте втихую  на  анализ  независимому  эксперту.
Иначе вы получите заключение, что в крови у него ничего,  кроме  божьего
наследия, не обнаружено. Да сами вы все лучше меня знаете.
   - Если не наркотик? - спросил Гуров.
   - Тебе и карты в руки, ты сыщик. В сто раз хуже тебя  разбираюсь,  но
чувствую женщину. У мужика рука грубее и  точнее,  здесь  слишком  много
"если". Проверьте на  всякий  случай  несчастную  любовь.  Беременность,
невозможность брака. Я лично в такой вариант не  верю.  Как  я  понимаю,
парень - "сынок"? Значит, на учете в психушнике не  состоит.  Проверяйте
через друзей, лучше меня знаете, ваш хлеб. У меня есть интересная мысль,
я ее пока придержу. Выдохнетесь, поговорим.
   К столу даже не подошли, никто грамма не выпил.

***

   Утром Станислав поехал в морг, а Гуров остался в  кабинете.  Котов  и
Нестеренко отправились в университет. Хотя занятия еще не  начались,  но
оперативники рассчитывали найти кого-нибудь из преподавателей.
   Гуров смотрел в окно, пытался заставить себя не думать о происшедшем,
хотя бы до получения результатов экспертизы. Он боялся создать версию  и
попасть под ее влияние. Такое случалось, когда  опер,  уверовав  в  свое
чутье, строил мостик, а потом  не  желал  с  него  слезать,  неумышленно
подгоняя условия задачи к заготовленному ответу.
   Можно сколько угодно заставлять себя о чем-то не  думать,  но  мысли,
хотя и наши, не очень нас же и слушаются.
   Вопросы "кто?" и "кому выгодно?" сыщик  убрал  легко,  а  вот  "каким
образом?" - зудело в голове, словно назойливая муха.
   Как парочка проникла на крышу и с  какой  целью?  Романтика?  Чувство
одиночества? Магнитофон? Сыщик несколько раз прослушал кассету, он слабо
разбирался в музыке, выяснил только, что звучат фуги Баха.
   "Если самоубийство, то ничего не клеится. Ни способ, ни время  суток,
ни  идиотский  магнитофон.  Можно  понять  -  бутылка  шампанского  либо
коньяка. Хоть как-то объяснимо. Но магнитофон? Возможно,  данная  музыка
каким-то образом связана с судьбами ребят?  А  если  это  закодированный
сигнал к действию? Кому опасны такие дети? Я прослушал запись  несколько
раз.  Бах.  Музыка  невеселая,  но  и  ничего   угрожающего.   Ненаучная
фантастика. Хотя при современной технике?.. Надо проконсультироваться  у
профессионалов. Возможно, под  крылом  ФСБ  существует  какая-то  хитрая
лаборатория, исследующая воздействие звуковых волн на человеческий мозг.
Какие-то исследования в данном вопросе ведутся наверняка.
   Если убийство, то каким образом заманили на крышу?  Главное,  к  чему
такие сложности? Ежедневно убивают десятками, почти по-деревенски, колом
или кирпичом. Более современно - пуля, нож, удавка, газ.
   Все чепуха, должен быть простой, естественный ответ.
   Пока я не узнаю, как жили ребята, что любили,  что  ненавидели,  я  с
места не сдвинусь".
   Зазвонил  телефон,  Гуров  снял  трубку,   продолжая   находиться   в
потустороннем мире.
   - Можно полковника Гурова?
   - Здравствуйте, Гуров слушает, - сказал сыщик.
   - Здравствуйте, Лев Иванович,  беспокоит  полковник  Кузькин.  Ребята
упали с крыши, а у тебя она поехала? Мне  принесли  результаты  анализов
девушки и парня. За вчерашний день истрепали все нервы.  Кто  только  не
звонил. Так у ребят все в норме, за исключением жизни.  Никаких  намеков
на алкоголь или наркотик. Может, парень банку пива и выпил, но не более.
   - Спасибо, Валера, -  сказал  Гуров,  удивленный  звонком  начальника
криминалистического управления. Обычно звонил  секретарь,  сообщал,  что
можно получить заключение. - Кто звонил, чем интересовался?
   - Мне легче тебе перечислить людей, которые не звонили.  -  Полковник
сытно хохотнул. - Интересовались погодой на Ямайке и прочими глупостями.
Мальчик на сто процентов чистый. Анализ состава крови нормальный.
   - А девочка?
   - У нее на левой руке имеются три следа уколов, но  старые,  в  крови
ничего, - ответил Кузькин. - Ну  все,  успеха,  у  меня  другой  аппарат
связи.
   От звонка остался неприятный осадок. Не так уж они с начальником  ЭКУ
были близки, чтобы очень занятой человек сам звонил, когда и говорить-то
нечего. И эти следы уколов у девушки?  Что  они  сохраняются  длительное
время, Гуров не знал. Надо взглянуть на протокол  осмотра  тела,  может,
следы уколов  зафиксированы  при  первичном  осмотре?  И  полковник  был
вынужден о них упомянуть? Почему  ему  звонили?  Кто?  Стремятся  замять
факт, что ребята были наркоманами? Не хотят газетной болтовни,  что  сын
одного из крупнейших финансистов России  покончил  жизнь  самоубийством?
Стоит ли из-за этого поднимать такую волну?
   Вновь зазвонил телефон, сыщик уже находился  в  реальном  мире,  снял
трубку, сухо ответил:
   - Гуров.
   -  Здравствуйте,  Лев  Иванович,   вас   беспокоит   Сергеев   Платон
Викторович, несчастный отец мальчика, которого сбросили с крыши.
   - Примите мои самые искренние соболезнования,  Платон  Викторович,  -
ответил Гуров. - Мне необходимо с вами встретиться,  но  до  похорон  не
хотел вас беспокоить.
   - Антону уже все безразлично,  а  я  хотел  бы  вас  увидеть,  задать
некоторые вопросы. - Сергеев говорил неуверенно, словно пьяный.
   - Пожалуйста, Платон Викторович. Как вам удобнее, можете приехать  ко
мне, могу я подскочить к вам, - ответил Гуров.
   - У вас строгое учреждение, если вы можете подъехать... Я  пришлю  за
вами машину. - Сергеев говорил медленно, не очень уверенно и связно.
   - Машину мне дадут, - неизвестно почему слукавил Гуров. -  Когда  вам
удобнее?
   - Допустим, через часок. Адрес знаете? Вахту я предупрежу.
   - Разыщу, и через вашу охрану как-нибудь просочимся, - ответил Гуров.
   - Конечно-конечно, я не подумал, - бормотал Сергеев. - Жду.
   Года  два  назад  Гуров  познакомился  с  крупным  финансистом  Юрием
Карловичем  Горстковым.  У  него  случились  неприятности   с   дочерью,
начальство приказало, и  Гуров  с  группой  оказывал  Горсткову  помощь.
Миллионер оказался добрейшим человеком, умницей, не имел ничего общего с
представителями  новой  русской   волны,   обогатившимися   неизвестными
способами.
   Сыщик не то что подружился с финансистом,  но  достаточно  сблизился,
однажды они с женой обедали у магната.  Гуров  разыскал  его  визитку  и
позвонил.
   - Лев Иванович! Здравствуйте, куда пропали? - У Горсткова был  густой
уверенный голос.
   - Здравствуйте, Юрий Карлович. Как здоровье? Как  супруга?  Дочка  не
вышла замуж?
   - В пути, я в дамские вопросы не лезу. Чего не звоните? Заскочили  бы
на рюмку чая!
   -  Ну,  Юрий  Карлович,  дорогой  мой,  вы  человек  неординарный,  а
разговариваете черт-те как!
   - Обидеть не хотел, -  поспешил  сказать  Горстков.  -  Я  совершенно
искренне.
   - Я знаю, иначе бы и не звонил. Парадокс, но все говорят одни и те же
слова. Куда пропал, почему не звонишь? Так ведь это я вам звоню, а не вы
мне! Значит, и вопросы задавать должен я, а не вы. -  Гуров  рассмеялся,
представляя, как магнат сопит, думает, сдвинув густые брови.
   - Да, верно, - наконец произнес он.  -  Чертова  жизнь.  У  меня  тут
небольшой юбилей состоялся, я вас и не пригласил.  Позор.  Ну,  женщины,
знаю, вы  не  любите  слово  "бабы",  хотя  они  типичные  бабы.  Ладно,
проехали. У меня дела,  вы  тоже  не  в  шашки  играете,  потому  мы  не
перезваниваемся. Хотя, когда меня припекло, я время находил, и мы с вами
неоднократно виделись, беседовали. Я, так понимаю, зачем-то понадобился.
Прошу, вечерком подъезжайте, обсудим. Чем могу - с радостью.
   - С удовольствием, Юрий Карлович, подъеду, не сегодня, так днями. Мне
справочка нужна. Сергеев Платон Викторович из вашей команды?  -  спросил
Гуров.
   - Олигарх по-сегодняшнему, - сказал Горстков. -  Ну,  род  занятий  у
нас, можно сказать, один - финансы. Личных  отношений  не  поддерживаем,
видимся редко, я для него пожилой старомодный человек, не более того.
   - А он для вас? - спросил Гуров.
   - Молодой... А вы не гибелью  его  сына  интересуетесь?  Впрочем,  не
такой он,  Сергеев,  и  молодой,  если  сыну  за  двадцать.  -  Горстков
помолчал. - Ничего о Сергееве, к сожалению, сказать не могу.
   - Спасибо, что истратили на меня время.
   - Лев Иванович, я вас жду, хозяйка будет рада.
   -  Скажите,  Юрий  Карлович,  почему  Сергееву  надо,  чтобы  я   дал
заключение, что его сына убили, а  не  произошел  несчастный  случай?  -
спросил Гуров.
   - Хочет выглядеть жертвой? - предположил магнат.
   - Слабо, недостаточно, еще раз спасибо, в ближайшее время позвоню.
   - Всего доброго, буду ждать, - ответил Горстков и положил трубку.
   Он невысокого мнения о Сергееве, говорить не  хочет,  понял  сыщик  и
отправился к генералу Орлову.
   - Просил не беспокоить, но если нужно... - сказала Верочка.
   - Пустяки, девочка,  передай  шефу,  я  поехал  к  Сергееву.  Запиши,
забудешь.

***

   Гуров уперся бампером в ворота и не выходил из машины, пока  охранник
не открыл ворота, проехал на стоянку, вошел в центральный подъезд.
   Молодой   пенсионер,   явно    из    спецслужб,    срисовал    Гурова
профессиональным взглядом, спросил:
   - К Платону Викторовичу?
   Гуров придержал вахтера взглядом, недовольно сказал:
   - Здороваться следует. Какая квартира?
   - Извините. Пятый  этаж,  квартира  четырнадцать,  -  быстро  ответил
охранник, подтянулся, оправил пиджак, из-под  которого  выпирала  кобура
пистолета.
   - Разгильдяй, - обронил Гуров  и  прошел  к  лифту.  Сыщик  не  любил
отставников,  которые  пошли  в  услужение,  просиживали  штаны,  листая
газеты. По его мнению,  опер  должен  и  на  пенсии  оставаться  опером,
знающие люди были нужны, возьми Котова и Нестеренко.  Но,  если  бог  не
дал, никто не даст, и этот мог служить где и кем угодно, спокойствие для
него главное  в  жизни.  Так  чего  тогда  богатенькие  плачут,  что  их
стреляют. Сами воруют, делят, обманывают, охраняет их черт знает кто.
   Сыщик только вышел из лифта, как одна из дверей открылась, на  пороге
стояла девушка в фартучке и наколочке.
   - Здравствуйте, Лев Иванович, вас ждут.  -  Она  склонила  головку  и
посторонилась.
   - Здравствуйте, - сухо ответил Гуров и вошел в огромную комнату-залу,
вытер о ковер ноги, оглянулся, не выдержал и сказал:
   - Здесь семью поселить можно.
   - Были  бедные,  и  были  богатые,  -  неожиданно  ответила  служанка
уверенным тоном. - Так было, так всегда будет.
   Гуров резко повернулся, посмотрел девушке в глаза,  оценил  фигуру  и
ноги, неожиданно взял за плечи, поцеловал в щеку, сказал:
   - Умница. Веди меня, иначе заблужусь.
   - Хотелось бы мне вам пощечину отвесить, - сказала  девушка  и  пошла
вперед.
   - Не посмеешь, - усмехнулся Гуров.
   - Это почему же? - Они миновали одну комнату, свернули в другую.
   - Потому что чувствуешь: поцеловали  тебя  не  как  служанку,  а  как
красивую находчивую девушку.
   - Но вы больше не рискуйте. - Она постучала в огромную резную дверь.
   - Входите, я  жду!  -  ответил  мужской  голос.  Дверь  открылась,  и
навстречу вышел  кудрявый  полный  мужчина,  примерно  ровесник  Гурова,
протянул руку.
   - Здравствуйте, спасибо, что выбрали время.
   - Это моя работа, - сухо ответил Гуров, быстро  оглядывая  просторный
кабинет, два окна, гобелены  на  стенах,  массивную  кожаную  мебель.  В
открытом баре разнокалиберные бутылки, от хозяина не попахивало - несло,
как из подворотни.
   - Лев Иванович, что налить? - спросил хозяин.
   - Виски. Лед необязательно.  Сами,  извините,  пока  воздержитесь.  -
Гуров интуитивно чувствовал, что разговаривать следует именно так.
   - Хорошо. Я лишь символически. За Антона...
   Сергеев  налил  в  один  стакан  серьезно,  в  другой  лишь   капнул,
перекрестился и выпил. Гуров выпил свой стакан залпом, как в подворотне,
отставил, бросил в рот орешек, закурил, присел  на  подлокотник  кресла,
открыто оглядел хозяина. Одет был хозяин небрежно  и  некрасиво.  А  вот
часы на нем были на ремешке и изящные.
   - Вы словно оцениваете и осуждаете меня. - Сергеев криво усмехнулся.
   - Так оно и есть. - Гуров взял со стола пепельницу.
   - У меня горе. - Хозяин собрался всхлипнуть, но Гуров быстро сказал:
   - Не надо. Я видел столько горя,  вас  утопить  можно.  Что  означают
бесчисленные звонки? Что вы хотите услышать от меня?
   - Звонки? - Хозяин растерялся. - Видимо, друзья возмущены. А если  бы
вашего сына средь бела дня сбросили с крыши?
   Гуров молчал, покачивал ногой в сверкающем ботинке.
   - Что вы молчите? - Истерика из голоса хозяина исчезла. - Или вы, как
истинный милиционер,  станете  утверждать,  что  Антон  упал?  Произошел
несчастный случай?
   - Не буду, - ответил Гуров. - Почему вы говорите только о сыне?  Была
еще девушка.
   Вопрос о девушке Сергеев проигнорировал, повысил голос:
   - Человек упал с крыши. Это либо несчастный  случай,  либо  убийство.
Если не первое, которое вы сами отрицаете, значит, второе. Я  не  желаю,
чтобы создавалась следственная бригада, которая  годами  разыскивала  бы
убийцу. Мне сказали,