- Огарков подвинул Гурову фигурную  деревянную
пепельницу. - Кури, не мучайся. Я  сам  завязал,  но  дымок  люблю.  Так
скажи, чего вокруг моего Тимура делается, чем он тебе интересен?
   - Коротко или подробно? - спросил Гуров.
   - Коротко, не пойму, сам  спрошу.  -  Тимур  никого  не  убивал,  его
втемную использовали. - Случается, - равнодушно заметил  Огарков.  Сколь
мы таких в расход пустили, даже мне не сосчитать.  Это  только  те,  что
официально реабилитированы, а если по правде, один Господь знает. - И он
широко перекрестился на икону. - Тебе парня не спасти. Борис его никогда
не помилует.
   - А в камере его убить могут?
   - Давно не случалось. - Огарков поднял голову, и Гуров  увидел  яркие
голубые глаза без всяких эмоций,  равнодушные.  -  Из-за  больших  денег
всякое случается.
   - Отравить легче, - сказал Гуров.
   - Легче, - согласился Огарков. - А ты сильно чеченов любишь?
   - За Россию болею.
   - Громко сказано, громко. - Хозяин повернулся к сидевшему в громадной
качалке Соне. - Кто там способен?
   - Сколько денег? - спросил Соня. Гуров  вновь  удивился  красоте  его
голоса.
   - Много, - Гуров пожал плечами. - Миллион долларов.
   Соня не ответил, закрыл глаза.
   - Надо понимать, за миллион любой отравит? - Гуров начал уставать  от
хозяев, для которых чужая жизнь давно потеряла цену.
   - Зачем обижать? - спокойно спросил Огарков. -  Мы  с  Соней  никакие
деньги  не  возьмем,  хоть  Банк  Российский  притащи,  -  и  неожиданно
рассмеялся, а Соня недовольно забурчал. - Не буду, не буду я  твой  сейф
вспоминать, - заверил хозяин, не удержался и пояснил:
   - Соня по молодости однажды сейф уволок...
   Соня, видимо, обиделся, поднялся и вместе с Волком  вышел  на  улицу.
Двигались  оба  совершенно  бесшумно.  Гуров  не  сдержал   любопытства,
спросил:
   - У вашего Волка когти с мизинец, стучать должны?
   - Поджимает, хитрец, на земле выпустит, -  пояснил  хозяин.  -  А  ты
совсем не  любопытен,  полковник.  Существуют  вопросы,  которые  задают
буквально все. Ты не задал ни одного. Почему на правах приятеля  у  меня
живет рецидивист?
   - Ему надоела тюрьма, но и расстаться с ней он не в силах, -  ответил
Гуров. - А рядом с вами он и на свободе, и в тюрьме. - А  почему  такого
здорового амбала зовут женским именем?
   - Отбыл в мокром карцере, вернулся в  камеру,  поел,  спал  несколько
суток, - сказал Гуров.
   - Пять суток спал. Но, признайся, ты эту историю знал.
   - Всю жизнь мне разгадывать такие загадки. - Гуров пожал плечами. - Я
больше скажу, Игорь Семенович, Соня вас любит, только не знает об  этом.
Так человек любит свою молодость.
   - Ты отличный психолог, тогда непонятно, зачем ты  пришел  ко  мне  с
просьбой, которую я никогда не соглашусь выполнить.
   - Человек содержит в себе великую тайну и не способен ее разгадать. Я
только человек.
 
Глава девятая 
 
   Яков Семенович Ямщиков, известный авторитет под  кличкой  Лялек,  уже
несколько лет "держал" округ города, очистил свои владения от хулиганов,
мелких банд и рэкетиров. Он чуть ли не за руку здоровался с  начальником
управления милиции, толковые опера розыска и бывалые бойцы  РУОПа  знали
Лялька  в  лицо.  Из  убийств  часто  случалась  лишь  бытовуха,   когда
количество выпитого почти равнялось собственному весу человека  и  мужик
убивал сожительницу за то, что она,  стерва,  толсто  порезала  колбасу.
Чужие боевики  заскакивали  на  территорию  Лялька  редко,  если  только
проездом.
   Банда  обложила  налогом  округ,  превышающий  количеством  населения
большой областной город. Лица кавказской национальности,  "курировавшие"
рынки, вели себя тихо, случайные драки, удар ножом в счет не шли.  Такую
мелочь не учитывали ни бандиты, ни законные представители  правопорядка.
Гордые кавказцы аккуратно платили дань, здесь тебе не  угольный  бассейн
или воинская часть, выплату нельзя было задержать даже на сутки.
   В  ресторан,  практически  принадлежавший  Ямщикову-Ляльку,   однажды
вечером зашел поужинать Георгий Тулин. Накануне он весь  день  провел  в
округе, получив от Вердина наколку, что  сегодня  в  скромном  небольшом
ресторанчике будет ужинать сам Лялек. Георгий должен был убедиться,  что
ужин состоится и главарь прибудет  лично.  Георгий  разгружал  машину  с
продуктами, выпил с работягами,  предложил  добавить,  когда  мужик  лет
сорока взглянул на часы и по-хозяйски сказал:
   - Кончай, ребята, мы работу выполнили, и наше время кончилось.
   Никто из бригады не спорил, поднялись, убрали  за  собой,  полезли  в
машину переодеваться. Все делалось солидно, работали в одной одежде,  по
городу ездили в другой. У некоторых тут же стояли собственные тачки.
   Тулин был  в  джинсовой  паре,  не  фирменной,  но  и  не  китайского
производства, а к  делу  рано  утром  пристроился  просто.  С  грузовика
сгружали бочку, не то чтобы не в  подъем,  но  неудобную,  и  люди,  еще
плохие со вчерашнего, крутили  ее  на  краю  днища,  грозились  уронить.
Георгий,  якобы  случайно  шедший   мимо,   молча   отстранил   дрожащих
"тружеников", подхватил бочку на плечи, донес до оцинкованного спуска  в
подвал, поставил аккуратно. Бригадир только  взглянул  на  добровольного
помощника, сразу признал, обронил:
   - Пузырек возьмешь или день отшабашишь? Тут еще две машины  подойдут,
а народ подобрался квелый.
   Тулин глянул на тусклый шар солнца, как бы прикидывая  время,  лениво
ответил:
   - Вроде рано еще, расчетом не обидишь, командир?
   - Тебя  обидишь!  -  Старшой  хохотнул.  -  Считай,  трудовую  книжку
получил.
   За весь день работы Тулин не проронил ни слова, вкалывал за двоих, но
силой не похвалялся,  наблюдал  новых  сотоварищей.  В  основном  мужики
подобрались работящие, за обедом выпили граммов по пятьдесят, не  более,
Лишь один, длинный, тонкий, с лицом клейменого алкаша,  до  конца  смены
так и не оклемался, да и не мог, так как дважды бегал за  дерево,  якобы
отлить, но явно поддавал. И кличка у него была подходящая  -  Гнилой,  и
разговорчив не в меру, в общем, тот человек, которого Тулин и искал.
   Когда  работу  закончили,  умылись,  переоделись,  получили   расчет,
бригадир сунул деньги Гнилому в нагрудный карман и сказал:
   - Тебе, Гнилой, только портвейное вино разгружать, завтра не приходи.
   Все разъехались, а Гнилой стоял на длинных тонких ногах, покачивался,
считал полученные мятые купюры и обиженно разговаривал сам с собой.
   - Да не бери к сердцу, работяга свою  сбрую  всегда  найдет.  Пойдем,
Витек, выпьем по пятнадцать  капель,  -  сказал  весело  Тулин,  обнимая
алкаша за худые плечи.
   - Во! Первый человек по имени назвал, - расчувствовался "работяга". -
А то все Гнилой да Гнилой,  будто  я  виновный,  что  с  больной  грудью
родился. Но откуда ты, Георгий, мое имя знаешь?
   Имя его было выколото на кисти  руки  крупными  кривыми  буквами,  но
Тулин в ответ лишь рассмеялся и повел в  "стекляшку"  неподалеку,  минуя
солидные двери ресторана, куда загружали продукты.
   - Верно, сюда не пустят, здесь для господ, а вскорости Главный должен
подкатить с личной охраной, словно князь какой.
   - А как же они господ от прохожих  отличают?  -  Тулин  открыл  дверь
простенькой забегаловки, нечто вреднее между закусочной и пивной.
   - В личность определяют, а если гость, так слово должен знать.
   Тулин взял в буфете две по сто пятьдесят, салаты, минералки.
   Рассчитываясь, буфетчица окинула Тулина недобрым взглядом, сказала:
   - Вы у нас впервые, я к вам без претензий, но водки больше не отпущу.
В последний раз мы вашего товарища втроем еле из заведения выволокли.
   - Спасибо за предупреждение, красавица. Обещаю, я его лично на  руках
вынесу.
   - Вы сами-то подходите, я за него  беспокоюсь.  Вы-то,  сразу  видно,
мужчина самостоятельный.
   - Спасибо. - Он взял тарелки и бутылки, а стакану оставил на  стойке,
вернулся за ними и сказал:
   - Вы говорите, что самостоятельный, а меня в обед в соседнюю  с  вами
кафешку не пустили.
   - Там другие дела, особо сегодня. - Буфетчица понизила голос:
   - Нынче самого в гости ждут, надо слово знать.
   - Какое слово? Хайль Гитлер?
   - Знаете, а прикидываетесь. - Буфетчица обиженно отвернулась.
   Тулин крикнул "хайль" ради шутки,  что  называется,  плюнул  в  небо,
попал в луну.
   Через полчаса он вывел Витю Гнилого на улицу, еле отвязался, прошел к
своей "Волге", которой его снабдил Вердин. В  салоне  Георгий  тщательно
побрился, полностью переоделся, смочил лицо и руки дорогим одеколоном  и
подъехал к кафе, где готовились к встрече высокого гостя.
   Стоило Тулину встать в ряд с другими  машинами,  как  рядом  оказался
улыбающийся парень. - Извините, сегодня ресторан закрыт.
   - Хайль! - Тулин запер машину и вошел в ресторан, отделанный в  стиле
"Русская изба". В центре зала располагался огромный стол. Тулин прошел и
угол, занял место у окна так, чтобы видеть парадный вход, дверь на кухню
и главный стол.
   Мгновенно подошел официант, Тулин обращаться с шестерками  умел,  тут
необходимо соблюдать золотую середину, никакою  панибратства,  но  и  не
забывать, что ты гость, а хозяева - люди бывалые.
   - Добрый вечер. Что желаете? - Официант поклонился. Тулин чувствовал,
как его внимательно изучают.
   - Добрый вечер. - Тулин кивнул. - Как вас зовут?  -  Посмотрел  не  в
глаза официанту, чуть мимо, доказывая, что лишь вежлив, не более того.
   - Анатолий, - официант поклонился.
   - Анатолий, организуйте мне ужин на  одного,  никого  подсаживать  не
надо. Я у вас впервые, кухню не знаю, да и не привередлив в  еде,  -  он
позволил себе легкую улыбку,  означавшую,  что  в  зоне  разносолами  не
балуют, - закуска, супы не ем,  мясо  не  слишком  прожаренное,  никакой
экзотики, попроще.
   - Все ясно, мы люди русские, - согласно кивнул официант. - Что будете
пить? Водка? Шампанское? Тулин взглянул укоризненно и не ответил.
   - Желаете девочку? Не подумайте плохо,  проституток  не  держим,  для
настроения, для беседы. Брюнетку, блондинку?
   - Умную. Жох ты, Анатолий, тогда накрывай на двоих.
   - Понял. - Официант  поклонился  более  уважительно,  отступил,  лишь
затем повернулся спиной.
   Он закрыл  собой  практически  всех  немногочисленных  гостей.  Тулин
быстрым движением достал прилепленный к щиколотке пистолет, - положил за
штору на батарею отопления. Тут же подошла  молодая,  со  вкусом  одетая
женщина, протянула холеную руку, сказала:
   - Здравствуй, солдат, меня зовут Вера. Тулин отодвинул для нее  стул,
руку не поцеловал, лишь мягко пожал.
   - Здравствуйте, прошу. Я пью водку, вам заказать..
   - В  казарме  пьют  водку.  -  Вера  обладала  великолепной  фигурой,
кукольным личиком манекенщицы и цепким взглядом.
   "Стопроцентный агент Лялька, - решил Тулин. - Конечно,  все  девчонки
стучат, а она агент, выполняет и специальные задания".
   - Вы не представились, хотите, чтобы я вас звала солдатом?
   - Мне нравится, но для разнообразия можете обзывать меня Виталием.
   Подлетел официант, мгновенно накрыл стол, наполнил  рюмки  и  фужеры,
удалился.
   Выпили за знакомство, закусили. Тулин поглядывал на соседку с улыбкой
и помалкивал.
   - Вы всегда молчаливый? - спросила Вера.
   - Обычно. Сейчас вспоминаю, когда последний раз  сидел  за  столом  с
красивой женщиной.
   - Сидели или воевали? - Вера по-хозяйски наполнила рюмки.
   - Сначала одно, потом другое. - Он приподнял рюмку. - Здоровья,  -  и
выпил.
   - А кто вам подсказал, каким одеколоном следует пользоваться?
   - Продавщица. - Разговор Тулина смешил, он  видел,  девице  никак  не
удается выехать в нужном направлении. -  На  работу  уже  устроились?  -
Таксист.
   - Вам не идет, - Вера поморщилась. - Вам  даже  персональным  шофером
быть не к лицу.
   На сцену вынесли стул, появился гитарист.
   - Фу, сколько ни говори, - Вера дернула плечиком, - снова  "Четвертые
сутки пылают станицы..."
   - Хорошая песня, я слышал, - возразил Тулин.
   - У каждого человека должна быть своя песня. Мы с вами не дворяне,  а
уж человек, который сейчас придет, так вообще без роду и племени. - Вера
снова налила и быстро выпила. - Какого черта ты сюда приперся?
   - Не по охотке же, дело,  -  ответил  Тулин,  наблюдая  за  соседкой,
пытаясь определить, сколько в ней водки, и сколько наигрыша.
   - Какие у тебя здесь могут быть дела? Ты же приезжий.
   - Родился и жил в Москве, пока Родина и Судьба не отозвали. Сейчас не
приезжий, а вернувшийся. А вы, Вера, больше не пейте,  не  люблю  пьяных
женщин, - равнодушно сказал Тулин.
   - Ах, мы какие! С характером! Ну, извините, солдат.
   - Пожалуйста, - Тулин решил переходить  в  наступление.  -  Вера,  вы
умная, порядочная женщина, и,  раз  со  стола  Якова  Семеновича  едите,
негоже его перед чужим человеком хаять.
   - Вы знакомы? - довольно  искренне  удивилась  Вера,  хотя  прекрасно
понимала, раз человек сегодня сидит в ресторане, значит, не с неба упал.
   -  Нет,  незнаком,  но  слышал,  мне  его  личность  в  зоне   ребята
нарисовали.
   - Незнакомы, - протянула Вера. - Так, может, Лялек вас еще и выгонит!
   Тулин неожиданно вспомнил полковника Гурова, его любимую присказку  и
ответил:
   - Это вряд ли.
   Гитарист ударил по струнам, запел:
 
   Четвертые сутки пылают станицы,
   Горит под ногами родная земля!
 
   В зал вошла группа мужчин и вразнобой подхватила:
 
   Раздайте патроны, поручик Голицын,
   Корнет Оболенский, седлайте коня...
 
   Песня сбилась. Несколько мужчин,  пришедших  ранее,  поднялись  из-за
стола, подошли к авторитету, который ничем от  прибывших  не  отличался.
Однако известно, короля играет свита, и Яков Ямщиков шествовал к столу в
некотором вакууме. И пока он не сел, остальные почтительно стояли. После
небольшой  перебранки  все  разместились  за  главным  столом.  Началась
обычная гулянка, не слишком непристойная, но и не тихая.
   - Что-то вы совсем  притихли,  солдат!  -  сказала  Вера,  попала  ее
громкая фраза на короткую паузу, какие порой возникают в любом застолье.
   - Верка! - позвали с главного стола.
   - Девушка замуж собралась, а ты ее компрометируешь.
   - Как это замуж? - возмутился Лялек. - Мы еще не велись. Два  мужа  -
дело подсудное.
   Смех и соленые реплики вконец развеселили подвыпившую публику.
   Тулин не видел бригадира, но  чувствовал  на  себе  его  внимательный
взгляд. Георгий наполнил рюмки и, стараясь говорить спокойно, спросил:
   - Как же вы, Вера, при живом муже к столику подсаживаетесь?  Люди  не
поймут и мне больно сделают.
   - Врет, паскуда! Мы неделю как в разводе. Он меня  пьяным  дружкам  в
койку совал, я ему по щекам нахлестала. - Да он вроде забыл,  -  ответил
Тулин, решая, хватать пистолет или это дело бессмысленное.
   С рассуждениями своими он опоздал, бригадир шептался с  Ляльком,  три
амбала, стоявших в дверях, уверенно пересекли зал.
   - Нехорошо, Вера, - Тулин поднялся навстречу охранникам.
   - Мент ссученный, - плюнула ему вслед Варя. Из зала  вышли  спокойно,
когда миновали портьеры, Тулин сделал короткий шаг в сторону, и рукоятка
пистолета миновала голову, скользнула по плечу.
   - Вы ошиблись, ребята!  -  Тулин  поднял  руки.  -  Вот  он  я.  Куда
торопиться, разберитесь.
   Его втолкнули в кабинет директора, Тулин интуитивно увернулся,  удар,
направленный по почкам, скользнул мимо.
   - Погодите, успеется! - входя в комнату, сказал бригадир. -  Георгий,
каким образом ты здесь нарисовался? Да еще в таком классном прикиде?
   - Так ведь и ты, бригадир, тоже не  в  кирзовых  сапогах,  -  ответил
Тулин. - И скажи парням, чтобы не дрались, ничего путного не выйдет.
   - Убьют тебя, кореш, чего  тут  путного,  -  но  в  голосе  бригадира
уверенности не слышалось. -  Убьют  да  убьют,  и  отдохнуть  нельзя,  -
сказал, входя в кабинет, Лялек. - Ну-ка,  умотайте  все,  ты,  бригадир,
останься.
   Когда все вышли, Лялек сел, кивнул бригадиру:
   - Скажи толком.
   Тот рассказал, ничего не приврал, даже подмигнул Тулину.
   - Ответишь на несколько вопросов, все образуется,  пойдешь  к  Варьке
водку трескать. - сказал Лялек.
   - Спрашивай, попробую ответить, - сказал Тулин.
   - Да уж, попробуй, иначе совсем плохо получится.  -  Ляльку  хотелось
выпить, он злился, что пришлось уйти из-за стола.
   Угадав желание хозяина, из-за портьеры протянули поднос  с  бутылкой,
тарелкой с закуской и двумя стаканами. Лялек налил себе и выпил, а Тулин
сказал:
   - А ты не пугай, Яков Семенович, не с мальчиком говоришь.
   - Ну-ну, - Лялек прожевал огурец. - Нахер, спрашивается, ты весь день
горбатился, коли у тебя бабки имеются?
   -  К  твоему  ресторану  подход  искал,  -  ответил  Тулин.  Лялек  с
бригадиром удивленно переглянулись.
   - "Подход" -  слово-то  ментовское,  -  сказал  бригадир  и  взглядом
спросил разрешения выпить. Лялек кивнул и повторил:
   - Ну-ну, вход в кабак был в двух шагах от двора с улицы, чего  же  ты
искал?
   - Это второй вопрос? - поинтересовался Тулин.
   - Ты не наглей, парень, ты пока неживой.
   - "Подход" - слово  не  ментовское,  а  вот  ты  разговор  ментовский
ведешь. Хотел вопросы задавать? Двигай. Хотя можно и не спрашивать, твои
интересы известны, сам  отвечу.  Как  я  узнал,  что  ты  сегодня  здесь
ужинаешь? Как прошел? Отвечу. Я ни в ментовке,  ни  в  ФСБ  зарплаты  не
получаю, по профессии разведчик, а твои ужасные секреты вся улица знает.
Я с пушкой прошел, твои вертухаи не трепыхнулись.
   На Тулина мгновенно уставились два ствола.
   - Врешь! Дай сюда!
   - Щас! - Тулин цыкнул зубом. - Я не на митинге, чтобы ходить и флагом
размахивать. И вообще, кончай базар, Яков Семенович, ты серьезный мужик,
а я не к тебе и не по твою душу пришел.
   Лялек негромко свистнул, в кабинет вошли трое,  авторитет  кивнул  на
Тулина, сказал:
   - Человек бахвалится, мол, у него ствол при себе имеется. Если так, я
вам не завидую.
   Быстрые грубые руки обыскали Тулина.
   - Пустой он, падла, - сказал один из охранников, явно старший.
   Тулин без прыжков, выкриков и прочих прибабахов восточных единоборств
влепил ему мощный правый боковой в челюсть, прежде чем мужик упал, успел
выхватить у него из-за пазухи "узи", бросил на стол.
   - Хозяин сказал, плохо будет, а  его  слово  -  закон.  Я  пришел  по
личному делу, Яков Семенович. С вашего разрешения я пойду закончу  ужин,
если у вас ко мне будут вопросы, всегда рад соответствовать. Вера сидела
за  столом  одна,  никто  не  рискнул  к  ней  подойти.  Она   абсолютно
протрезвела, Очень хотели выпить, но боялась, не  зная,  чем  закончится
разговор с ее мимолетным ухажером.
   На шедшего через зал Тулина  присутствующие  старались  не  смотреть,
пили мало, ели вяло, ужин походил на поминки.
   - Так на чем мы остановились? - спросил Тулин, наполняя рюмки.
   - Я испугалась, - прошептала Вера.
   - Понятно. Я на вас зла не держу.
   Они закончили ужин  молча,  Тулин  незаметно  забрал  свой  пистолет,
пожелал Вере всего наилучшего, подошел к Ляльку, спросил:
   - Я вам не нужен, Яков Семенович?  Тот  смотрел  осоловело,  икнул  и
ответил:
   - Ты остаешься в Москве? - Поманил пальцем бригадира:
   - Проводи, Прохорыч, гостя.
   Они вышли на крыльцо, около которого  прохаживались  сержант  и  боец
ОМОНа.
   - Ты мне сразу глянулся, парень, только не  думай,  что  тебе  многое
можно, - сказал бригадир.
   - Мне свое дело решить, чужого не надо, - ответил Тулин. - Мое дело -
сторона, но ты бригадир толковый, люди пить не должны.
   Бригадир был практически трезв, видно, чужак ударил по больному.
   - Ты иди,  решай  свои  вопросы,  хозяину  на  глаза  лишний  раз  не
попадайся. У него в понедельник  одно  настроение,  во  вторник  обратно
другое.
   - Спасибо и до свиданьица, - Тулин кивнул и пошел к машине.
 
*** 
 
   Шалва Гочишвили являлся негласным хозяином кафе, в  котором  кавказцы
порой собирались переговорить о делах, решить некоторые вопросы.  Князь,
человек занятой, давно устал