ла знакома, мало того, данный тележурналист сыщику нравился.
   Гуров взял трубку, сказал:
   - Здравствуйте. Полковник Гуров у телефона.
   -  Здравствуйте,  Лев  Иванович.  Мои  девочки  никак  не  могли  вас
отловить. Они объяснили вашему товарищу, что мы хотим пригласить вас  на
мою передачу.
   - Я передачу пару раз видел, мне  нравится,  и  вы,  господин  Турин,
лично мне симпатичны, - ответил Гуров. - Я благодарен  за  внимание,  но
вынужден отказаться.
   - Лев Иванович, вы, видимо, не поняли. - Турин говорил мягко,  хорошо
поставленным голосом.  -  В  моей  передаче  с  удовольствием  участвуют
президенты.
   -  Обязательно.  У  президентов  такая  профессия.   Турин   искренне
расхохотался.
   - Вы считаете, президент - это профессия?
   - Я никак не считаю, сказал, и все, - Гуров сдерживал раздражение.  -
Моя работа, уважаемый телеведущий, связана  с  некоторым  риском,  я  не
хотел бы, чтобы и фамилия моя упоминалась.  А  откуда  вы  ее  узнали  и
данный номер телефона?
   - У нас большие возможности. Лев Иванович.  Простите,  но  вы  же  не
выдаете свои источники информации.
   - Пользуйтесь своими возможностями и источниками  аккуратнее.  Я  вас
прошу больше сюда не звонить и имя мое нигде не упоминать.
   Гуров понимал, что ведет разговор не правильно, с телевизионщиком  не
следует  конфликтовать,  надо  встретиться  и   выяснить,   кто   назвал
полковника Гурова,  почему  популярной  передаче  понадобился  полковник
милиции, и многое другое. И, словно отвечая на  мысли  Гурова,  сидевший
напротив Крячко сказал:
   - Ты не великий сыщик, а самолюбивый дурак.
   - Лев Иванович, у меня для вас  есть  информация,  которую  не  стоит
обсуждать по  телефону.  Давайте  встретимся,  поговорим,  возможно,  вы
измените свое отношение к телевидению.
   - Я уже говорил, что мне нравится ваша передача, я встречусь с вами с
удовольствием, только не перед камерой.
   - Сегодня вечером?
   - Отлично. Где и в какое время?
   - В двадцать часов, в Останкино, пропуск будет заказан, вас  встретят
и проводят.
   - Отпадает, приезжайте  ко  мне  домой  один  и  не  берите  с  собой
магнитофон, - сказал Гуров.
 
Глава 8 
 
   В жизни звезда телеэкрана был таким же элегантным и обаятельным, лишь
лицо у него было не столь гладко и ухоженно и  фигура  более  субтильна,
чем казалась по телевизору.
   Гуров усадил гостя в своей ультрасовременной кухне, налил чашку  кофе
и рюмку коньяку, подвинул вазочку с печеньем и сказал:
   - Ну, рассказывайте, Саша, как вы отыскали меня и на кой  черт  вашей
передаче понадобился мент обыкновенный?
   - Неслабо живет обыкновенный мент при  своей  невысокой  зарплате.  -
Турин обвел рукой обстановку.
   - Квартира сделана из двух однокомнатных, - пояснил  Гуров,  понимая,
что как телевидение, так и газета могут развести невесть что  -  век  не
отмоешься. - Ремонт, обстановка не стоили мне ни копейки.  Один  богатый
человек, как сегодня говорят, "новый русский", словно раньше богатых  не
существовало, был мне кое-чем обязан. Затем я  у  него  некоторое  время
работал, тогда он и предоставил мне  данную  квартиру  в  обмен  на  мое
скромное жилье и некоторые услуги.
   - Чувствую, прессы побаиваетесь? - Турин улыбнулся.
   - Остерегаюсь, - поправил Гуров. - И не прессы,  а  журналистов.  Они
лишь люди, следовательно - разные. Мы отвлеклись, вы хотели мне поведать
некоторые секреты.
   - Ваше здоровье! - Турин поднял рюмку, кивнул и  пригубил  коньяк.  -
Да, секреты! - Он сделал неопределенный жест рукой.  -  Четвертого  июня
выстрелом в затылок был убит депутат Думы Сивков, сегодня я  думаю,  что
из того пистолета ранее стреляли. Делом занимается полковник  Гуров,  но
его к материалам по убийству Сивкова не  подпускают.  Мне  кажется,  что
нормальным, несекретным  людям  было  бы  интересно  узнать,  как  такое
возможно. По-моему, это и в ваших интересах, господин полковник!
   Слава богу, телевизионный мэтр так увлекся своим монологом, что Гуров
успел  собраться  после  столь  сокрушительного  удара.  Баллисты   дали
заключение лишь утром, Гуров  еще  не  доложил  генералу  Орлову,  решил
вначале не говорить замминистра Бардину...
   - Вы, как мне известно, старший оперативный уполномоченный  по  особо
важным делам. Я кое-что слышал о вас, особенно не верю, но это к делу не
относится. Убийство депутата Думы - особо важное дело?  Безусловно!  Так
почему розыском убийцы занимается не профессионал Гуров?
   - В Москве нераскрытых убийств в несколько раз  больше,  чем  у  меня
пальцев на ногах и руках. - Гуров уже  обрел  спокойствие,  просчитывал,
откуда ушла информация, решил, что от экспертов, которые узнали  новость
первыми. Наверное, кто-то из них  стучит  в  КГБ.  В  общем,  я  обладаю
секретом полишинеля, понял сыщик и успокоился окончательно.
   - Неужели, Лев Иванович,  вас  устраивает  такой  бардак?  -  спросил
Турин.
   - Вопрос не по адресу. Вам, Александр, следует вернуться на привычный
уровень,  спросить  министров,  советников  президента.  Сегодня   особо
криминальными  делами  занимаются   и   контрразведка,   и   специальное
управление, и мы, грешные менты, розыскники.
   В    цивилизованных    странах    тоже    существуют     параллельные
правоохранительные структуры, убежден, что имеется  и  соперничество,  и
охрана собственных секретов от конкурентов. А теперь вы мне скажите, кто
вам сообщил секретную информацию?
   - Никогда! - Турин от возмущения повысил хорошо поставленный голос.
   - Меня не интересуют фамилия, имя и отчество, - Гуров подлил  в  свою
чашку остывшего кофе. - В принципе меня ничего не  интересует  из  того,
что вы знаете. "Проболтался" вам офицер контрразведки,  которого  вы  по
недомыслию  считаете  большим   демократом   и   поборником   гласности.
Разглашение совершенно секретных сведений - не гласность, а обыкновенное
преступление. Именно так это расценивается в любой стране,  преследуется
по закону, сроки тюремного заключения разные. А вас, Александр, попросту
используют,  как  одноразовый  шприц,  который,  вам   известно,   потом
уничтожают.
   Турин явно испугался, но повел себя достойно, выпил рюмку, крякнул  и
сказал:
   - Я этого человечка давно подозревал. Значит, некто желают  скандала?
Потому мне вас и подсунули?
   -  Мыслите  правильно,  однако  неполно.  Одни  люди  желают   начать
разборку, другие, не менее "симпатичные", сделают все  возможное,  чтобы
все было  тихо,  как  в  могиле,  -  произнеся  последнее  слово,  Гуров
поморщился, так по-мальчишески напыщенно оно прозвучало.
   - Паршиво, полковник.  Спрашивается,  на  хера  козе  баян?  -  Турин
почесал  в  затылке.  -  Я,  как  любой   журналист,   заинтересован   в
сенсационном материале, однако встревать между жерновами не желаю.
   - Велика сенсация - спецслужбы не делятся друг с другом секретами,  -
Гуров неловко положил на стол "больную" руку. - В данном деле существует
нечто значительно большее, чем вам известно.  Ваши  девочки  названивали
мне целый день, затем мы с  вами  разговаривали,  сейчас  вы  у  меня  в
гостях...
   - И все это прекрасно известно, кому следует, - продолжил Турин.
   - Обязательно. Значит, завтра вы благодарите  своего  осведомителя  и
сообщаете ему правду, одну только правду. Мол,  Гуров  оказался  мужиком
компанейским, выпили мы, но от передачи  мент  категорически  отказался,
сказал, какой же я буду сыщик,  коли  по  "ящику"  начну  выступать.  От
разговоров об убийствах Гуров уклонился, мол, чего говорить, когда  нету
ничего, в деле, одни бумаги. На сообщение о том, что вам  известно,  что
из пистолета стреляли дважды, Гуров не реагировал, обмолвился: при такой
пальбе, какая сейчас в Москве творится, из одного и  того  же  пистолета
могли и десять пуль выпустить.
   - И мне поверят? - спросил Турин.
   - Что Гуров так себя вел - поверят, а чего он на самом деле думает  -
никогда.
   - А чего он на самом деле думает?
   - Он полагает, что пора у Саши Турина, на весь мир знаменитого, очень
умного, магнитофон отобрать и запись разговора стереть.
   Турин повел себя несерьезно, изобразив недоумение, спросил:
   - Какой магнитофон, Лев Иванович?
   - Портативный, японского  или  немецкого  производства,  находится  в
левом внутреннем кармане вашей изящной курточки.
   Турин понял, что отпираться бессмысленно, выдержал паузу и решительно
сказал:
   - Я ничего вам не отдам!
   - Это вряд ли. -  Гуров  улыбнулся,  глаза  у  него  стали  холодные,
недобрые. - Вы поставите и себя, и меня в дурацкое положение. Магнитофон
я у вас все равно отберу, причиню вам боль - в общем,  не  стоит.  Я  же
просил не брать с собой магнитофон.
   Александр Турин был парнем умным, еще раз взглянул на хозяина, понял,
что все будет, как он сказал, вынул из кармана магнитофон, вытряхнул  из
него кассету.
   - Возьмите на память. Как вы узнали?
   -  У  меня  есть  щуп,  который  определил,  что  у  вас  в   кармане
электроника. Теперь попробуем  договориться.  Вы  молодой,  современный,
образованный человек и должны понимать, что в моей профессии вы  профан.
Как и я в вашей, тут ничего обидного нет, нормально. Согласны?
   -  Конечно.  -  Турин  взял  бутылку,  налил  себе  немного  коньяку,
пригубил.
   - Я занимаюсь делом, в котором изрядно запутался, но  знаю  абсолютно
точно: убить человека моему  противнику  ничего  не  стоит.  Вас  хотели
использовать в неизвестных мне целях, считаю, узнав, что дело сорвалось,
они  интерес  к  вам  не  потеряют,  поэтому  вы   пока   находитесь   в
безопасности. Пока. Если вы расскажете о нашем разговоре любимой девушке
или лучшему, верному другу, ситуация может измениться и вас убьют.
   - Просто убьют? - Турин грустно улыбнулся. Держался  он  просто,  без
бравады.
   Гурову знаменитый телевизионный ведущий нравился все больше.
   - Совсем просто. Вы обладаете секретной  информацией,  каждую  неделю
появляетесь на экране телевизора, популярны, пользуетесь авторитетом. Вы
очень привлекательная фигура для заговорщика и... - Гуров подличал. -  И
снайпера.
   - Хорошо, я понял, - сказал Турин,  почти  не  выдавая  волнения,  но
сыщик видел, что парень нервничает. - Обещайте, когда у вас будет годный
для публикации материал, вы мне передадите его первому.
   - Я подумаю.
   - Вы мне не верите?
   - Я хочу вам верить. Вы мне не звоните, не пытайтесь  связаться  иным
способом, самое лучшее, если вы на время забудете полковника  Гурова.  А
теперь выпьем, и вы мне расскажете о раскладе в  Думе,  правительстве  и
окружении президента.
   Гуров  наполнил  рюмки,  закурил,  вытянул  ноги  и  прикрыл   глаза,
приготовился слушать.
   -  А  почему,  собственно,  я  должен...  -  Турин  запнулся,  выпил,
посмотрел в спокойное, бесстрастное лицо Гурова, тяжело вздохнул, словно
предстояло не говорить, а копать землю либо таскать тяжести. - Ответа на
ваш вопрос, думаю, нет ни у наших контрразведчиков,  ни  в  ЦРУ.  Союзы,
банки, даже дружеские связи - в политической  жизни  величины  постоянно
меняющиеся. Я могу дать свои  сугубо  личные  характеристики,  но  через
неделю я сам от них откажусь, потому как пасьянс уже лежит иначе.
 
*** 
 
   Братья Галеи закончили ремонт своей квартиры. Сашка ходил на костылях
из одной  комнаты  в  другую,  заглядывал  в  кухню,  ванную,  осторожно
присаживался на уголок кожаного кресла или диванчик  с  резной  спинкой,
осуждающе качал головой.
   Хотя  капитальный  ремонт  проходил  на  глазах  Александра,   мебель
привозили и расставляли под его надзором, он  не  мог  представить,  что
получится из их берлоги в конце концов.  Берлога,  заставленная  старой,
громоздкой, облезлой и развалившейся мебелью, превращалась в  просторную
шикарную квартиру, в каких Сашке бывать не приходилось, такие хоромы  он
видел по телевизору в заграничных фильмах.
   Началось с того, что братан привел троих мужичков, не пьяных,  одетых
в чистые спецовки. Мужики вынесли из дома все, оставив лишь умывальник и
плиту в кухне да толчок в сортире, еще оставили стол и  стулья  в  одной
комнате, чтобы можно было присесть и пожрать. Для ночлега Борис притащил
две раскладушки.
   Ремонт  и  обустройство  продолжались  около  двух  месяцев.  Сегодня
бригадир пожелал счастливой жизни, шагнул через порог и закрыл за  собой
тяжелую стальную дверь. Теперь Александр ходил по серебристому ковролину
и чувствовал себя так, словно забрался в  музей,  где  вот-вот  появится
мент и Сашку Галея арестуют и поволокут в участок.
   Квартира  казалась  огромной,  потолок,  недавно   нависавший   серым
пятнистым  покрывалом,  поднялся  черте-те  куда,  сиял  белыми,  слегка
шероховатыми   квадратами,   светлые,   в   мелких   пупырышках    стены
раздвинулись, прозрачный  тюль  свисал  с  заморских  карнизов,  кровати
вынимались  из  шкафа,  который  распластался  вдоль   стены   и   места
практически не занимал. Но больше всего Сашку поразила ванная. Всю жизнь
Га-леи гордились, что у них санузел раздельный. Так стенку  снесли,  пол
выложили  мрамором,  потолок  -   черным   зеркалом,   стены   и   дверь
кипенно-белые - словечко это Сашка подхватил у строителей.  Но  главное,
конечно,  сама  ванна.  Тут  слов  нет,  вроде  и  по  телику  такую  не
показывали. Огромная, тоже  белоснежная,  с  пультом  управления.  Борис
показывал,  где  что  нажимать  и  поворачивать,  объяснял,  как  делать
гидромассаж и менять подсветку.
   Сашка вернулся в меньшую комнату, где за письменным столом в  кожаном
вертящемся кресле сидел Борис, читал газеты, раньше он их  в  руки  брал
только в сортире. Он взглянул на брата и тепло улыбнулся.
   - Ништяк,  Сашок,  привыкнешь,  все  путем,  на  честно  заработанные
обустроились. Мы нормальную жизнь выстрадали, смотаемся за рубеж, может,
тамошние лечилы тебе ногу выправят.
   Александр опустился в кресло для гостей, оперся на костыль.
   - Ты старшой и добытчик, тебе решать.  -  Он  поддернул  адидасовские
брюки, чтобы на коленках не вытягивались. - Ко мне пацаны  хотят  зайти,
взглянуть, чего мы нагородили, пусть  не  спросят,  а  каждый  подумает,
сколько же бабок ты за такое отвалил?
   - Откуда у нас деньги, вся округа давно  знает.  Сколько  точно,  они
пусть в своих карманах проверяют, - спокойно  ответил  Борис.  -  Скажи,
старшой коммерсантом стал, на  бирже  играет,  а  ты  в  моих  делах  ни
бум-бум. Дружков приглашай, не стесняйся,  в  прихожей,  видал,  тапочки
имеются, пусть грязь не несут.
   - Ты спишь нормально, ничего не видится?
   Улыбка с лица Галея  сползла,  глаза  совсем  светлыми  стали,  будто
стеклянными.
   - Нельзя реку перейти и портков не замочить. Ты лишнего в  голову  не
бери, тебе своего хватает.
   - Лады, браток, спасибо тебе за все, - Александр поклонился. - Может,
попа пригласить, пусть дом освятит?
   - Дело твое, деньги на расходы, сам знаешь, в правом ящике.
   - Спасибо. - Сашка оперся на костыль, поднялся, вышел  из  комнаты  и
перекрестился.
 
*** 
 
   Когда Борис Галей получил кучу  долларов  за  убийство,  которого  не
совершал, он придумал, как отмоет такие огромные денежки. Он узнал,  что
самый большой рост курса стоимости акций в этом году был у "МММ",  купил
две акции по сто  с  лишним  тысяч  рублей,  нарезал  бумагу,  изготовил
"куклу", туго перетянул шпагатом и передал брату. В отсутствие  старшего
у Сашки, который был всегда дома,  ежедневно  бывали  люди,  проживающие
неподалеку. Народ захаживал разный, одни бегали в магазин за  продуктами
для увечного кореша, другие за водкой, которую распивали на кухне чинно,
на скорую руку, так как Александр пьяных застолий не терпел. По указанию
брата, Сашка засветил увесистую пачку акций "МММ", обмолвился, что Борис
прикупил их еще в январе по дешевке. Галей были  в  округе  старожилами,
выросли у старшего поколения на глазах, плюс несчастье, приключившееся с
младшим, - в общем, братья были люди  известные.  Через  два  дня  Сашка
сказал, что братан акции продал, миллионы положены в банк, думает купить
загородный дом или новую квартиру.
   Через  несколько  дней  вся  округа  -  от  пьяни  у  гастронома   до
участкового - знала, что братья Галеи стали миллионщиками и деньги у них
лежат в банке. Так что если кто и навострился, то сразу охолонул:  денег
в Доме Галеев как не было, так и нет.
   Борис  объехал  множество  обменных  пунктов,  получил   за   доллары
нормальные рубли и действительно положил их  в  надежный  банк,  где  со
смехом сказал об удаче, даже показал одну  акцию  "МММ",  которую  якобы
оставил на память.
   Сначала Борис хотел переехать, чтобы ничто не  напоминало  о  прошлой
нищенской жизни. Но Сашка, который никогда против старшого не шел, вдруг
воспротивился: "Нас тут все знают, у меня кореша, я на  новом  месте  не
приживусь". Он был прав. Когда Борис  прикинул,  то  понял,  что,  кроме
Сашкиных корешей и сантиментов, старое место в принципе надежнее.  И  на
переезд  могли  внимание  обратить,  да  и  свидетелей  своей  жизни   и
неожиданной  удачи  лучше  иметь  под  боком.   Тогда   он   и   задумал
реконструкцию и капитальный ремонт жилья.
   Поначалу миллионы казались суммой, которой хватит если не до гробовой
доски, то очень надолго. Но стоило начать тратить деньги серьезно, и они
хлынули из банка, как вода из сортирного толчка в канализацию.
 
*** 
 
   В феврале, получив с Исилина доллары и  переговорив  с  его  шефом  -
Михаилом Михайловичем Карасиком, Борис Галей решил затаиться и  выждать.
Во-первых, он понял, что уезжать с родимой Масловки  нельзя,  во-вторых,
обнародовать свалившееся богатство было еще рано. Хотя Галей  и  не  был
опытным оперативником, но с детства слыл сообразительным и понимал,  что
как бы далеко он ни находился от банкира Белоуса, нельзя,  чтобы  смерть
последнего и получение больших денег никому не  известным  охранником  и
шофером  произошли  непосредственно  друг  за  другом.   Сейчас   убийцу
разыскивают, какой-нибудь опер встретится со  своим  стукачом,  спросит,
что нового, а тот ответит:  "Ничего  интересного"  и  в  качестве  хохмы
расскажет об акциях и деньгах парня  с  Масловки.  А  опер  эту  "хохму"
запишет, а начальник черкнет: "проверить". И пусть ничего не  найдут,  а
бумаги в сыске уже будут, и, засветись  Галей  еще  раз  хоть  краешком,
бумаги достанут, положат рядышком, начнут изучать.
   Борис Галей доллары еще не менял, тратить  их  не  собирался  и  убил
Исилина не за деньги, точнее, не только за деньги.
   Яшка Исилин был патологический болтун и выпендрила. От него следовало
избавиться, плюс к этому можно заработать, плюс крепче завязать  в  дело
господина  Карасика.  И  Галей  решил  не  откладывать  дело  на  потом,
действовать, тем более что Яшка - карта разменная, ее могут убрать и без
его, Галея, услуг.
   Он купил годовалую "шестерку", практически новую. Сегодня, когда  все
раскатывают  на  иномарках,  такая  покупка  совершенно  не   привлекала
внимания.  Он  сел  за  руль,  взял  под  наблюдение  сверкающий  "мере"
Карасика, за несколько дней выяснил, что ездит он обычно с  водителем  и
охранником, но на короткие маршруты по центру  города  в  дневное  время
садится за руль сам, а качок-охранник иной раз в  машину  садился,  а  в
другой раз и нет. Выяснив все  это,  Галей  позвонил  бизнесмену  и,  не
называясь, сказал:
   - День добрый, Михаил  Михайлович.  У  нас  недавно  был  разговор  о
здоровье общего знакомого. У вас интерес не пропал?
   Карасик сразу узнал звонившего, без нужды откашлялся, ответил:
   - Вопрос интересный, можно обсудить.
   - Мне сказали, вы иногда заезжаете на Сущевский вал?
   - Случается.  -  В  горле  у  Карасика  действительно  запершило,  он
закашлялся вполне естественно.
   - Пятьдесят штук - не деньги? Так захватите их с собой, подъезжайте к
дому пять, конечно, один, без этого жирного алкаша, который красится под
охранника. В пятнадцать часов,  если  вы  не  будете  валять  дурака,  я
подъеду, сяду в ваш рос