Гуров, помогал? На даче у спикера?  Он  давно  не
спикер, не у дел, да и  по  характеру  не  годится.  Нужен  не  политик.
Значит, подойдет крупный финансист. А самый крупный, конечно,  Горстков.
Два года назад Гуров помог дочери миллиардера, практически спас ее, и  у
сыщика с Горстковым установились дружеские отношения.
   Гуров взглянул на часы, только шестой, но  Юрий  Карлович  поймет,  и
сыщик набрал номер. Горстков ответил сразу:
   - Доброе утро, Юрий Карлович, вы будете очень смеяться, но это Гуров.
   - Доброе утро. Лев Иванович, - ответил Горстков. - Судя  по  времени,
оно для вас не очень доброе.
   - Даже если бы мне сейчас собирались отрезать голову,  я  бы  вас  не
беспокоил. Разговор идет о жизни семьи, двух маленьких детях.  Чиновники
заигрались, люди могут погибнуть.
   - Что я? - миллиардер был конкретен.
   - Мне нужно поутру попасть к одному из вице-премьеров.
   - Ну, - Горстков тяжело засопел. - Я участвую в международном проекте
и встречаюсь с одним  молодым  человеком,  занимающим  подходящий  пост.
Насколько мне известно, он не курирует ваше ведомство.
   - Неважно, явитесь  к  нему  без  звонка,  возьмите  меня  под  видом
секретаря либо эксперта. Все-таки вице - не Президент...
   - Вы тяжелый человек.
   - Абсолютно согласен.
   - Подъезжайте к моему дому через час.
   - Благодарю, - Гуров положил трубку, открыл блокнот, посмотрел  номер
Юрия Зарова и набрал номер. Отстранение подумал,  что  за  такой  звонок
уволят еще до обеда.
   - Ну? - ответил грубый мужской голос. - Не спится?
   - Мне нужен человек со шрамом на лбу, возможно, имел кличку Рус.
   - Зачем? И кто вы такой?
   - Так, один мент, хочу сказать несколько слов. Наступила пауза, затем
более спокойный голос произнес:
   - Слушаю вас.
   - Здравствуйте,  -  Гуров  вздохнул.  -  С  вами  вели  переговоры  о
деньгах?
   - Допустим, - ответил Рощин.
   - Власть переменилась, не выходите из квартиры и ждите неприятностей.
Я чуть старше вас по званию, слабоват, но попытаюсь их остановить.
   - Учту, маленький мент, - Рощин бросил трубку и выругался.
   Гуров позвонил знакомому телекомментатору, но тот оказался в отпуске.
Сыщик  привычно  набрал  номер  Станислава,  вовремя   положил   трубку,
рассудив, что не имеет права втягивать  в  историю  семейного  человека.
Выгонят из конторы, не беда, устроимся, но сейчас запросто убить  могут.
Днем возвращается Мария. Черкнуть ей пару слов. Зачем?

   История развивалась  по  древнему,  затасканному  сценарию.  Генералы
рассматривают карты. Рядовые чистят стволы и наматывают портянки.
   Илес Татаев без охраны приехал к  Ивану  Тещину  на  квартиру,  долго
звонил в стальную дверь,  пока  в  глазке  не  замельтешило,  и  севший,
оттягивающий в хрипоту голос не спросил:
   - Кто? Чего надо?
   - Иван, это Чума. Я приехал один, есть разговор.
   - Вижу, что один, да не верю. Может, у тебя по бокам  люди  стоят,  -
Сыч мрачно выругался, загромыхал засовами. - Входи.
   Чеченец открыл дверь, в прихожей никого не было.
   - Запри за собой, проходи на кухню, дверь направо, - прохрипел Сыч из
глубины квартиры. Чума запер засовы, обернулся,  в  него  уткнулись  два
автомата. Он кивнул у словно его встречала радушная хозяйка, вынул из-за
пояса пистолет, протянул рукояткой вперед, дал себя обыскать, прошел  на
кухню.
   Иван дрожащими руками доставал из холодильника  свертки  с  закуской,
бутылку водки, косил глазом:
   - Молчи, пока не приму, ничего не соображаю.
   - Мне чай.
   - Вася, сделай гостю чай, - Иван налил стакан,  цедя  сквозь  зубы  и
отрыгивая, еле проглотил, опустился на стул, обхватил  ладонями  голову,
ждал, пока достанет.
   Один из автоматчиков включил чайник, сыпанул в кружку заварку и ушел.
   Иван тяжело вздохнул, протер слезящиеся глаза, налил еще  полстакана,
выпил, откусил кусок колбасы.
   - Неласково встречаешь, - Чума присел в плетеное кресло. - Мы с Тобой
вроде братья, на крови клялись.
   - Так кровные братья и убивают, - Сыч  откашлялся.  -  Посторонние  в
мокрые дела не лезут. Ну, что у тебя?
   Илес объяснил, что ментов от дома, где держат  дипломата,  убрали,  и
ему обещано, что после первого выстрела минут тридцать в переулке  никто
не покажется. Он сам, Илес Татаев, участвовать не может, людей не  даст,
но наводка абсолютно точная, дело плевое.
   - У  солдат  пистолет,  может,  два,  но  ребят  можно  уговорить,  и
дипломата  с  семьей  забрать.  За  работу  Иван  получит  два  миллиона
"зеленых".
   - Ой, Илес, достал ты меня с этими айзерами. А  если  сделаю,  ты  из
моего района уйдешь?
   - Могу уйти, так придут другие, -  усмехнулся  Чума.  -  Тебе  одному
такой кусок не удержать.
   - Пусть  у  меня  голова  болит!  -  Иван  опохмелился,  почувствовал
легкость. - Уйдешь?
   - Сделаешь, уйду. Но тогда ты получишь не два миллиона, а полтора.
   - Да подавись! - Иван вновь отпил из стакана и крикнул:
   - Парни, идите сюда, разговор имеется.

   Рабочий день еще не начался, но клерки уже суетились, и  вице-премьер
пил чай в кабинете. Увидев Горсткова, он не удивился, пожал  миллиардеру
руку, не менее радушно поздоровался с Гуровым.
   - Вы меня извините, у человека к вам срочное дело, а я  на  минуточку
отлучусь, - сказал Горстков и вышел.
   - Чаю хотите? - Молодой чиновник взглянул на полковника  внимательно,
с некоторым любопытством. - Я сразу  подумал,  что  вы  мало  похожи  на
секретаря, - он мельком, но достаточно открыто посмотрел на часы.
   Гуров коротко изложил суть проблемы.
   - Почему вы не обратитесь к своему министру?
   - Министр получает указания от вас.
   - От меня лично он никаких указаний не получает.  Уважаемый  господин
полковник, вы обратились не по адресу.
   - Я не знаю, от кого лично получает  указание  министр,  -  сдержанно
ответил Гуров. - Я  не  знаю,  исходят  они  из  Совмина  или  окружения
Президента. Но я знаю, что в Москве  похищена  семья  иностранцев,  и  в
случае прямого нападения они могут все погибнуть. Их кровь прольется  на
флаг России.
   - Вы, случаем, не поэт? - поинтересовался  чиновник,  продолжая  пить
чай.
   - Нет, я только офицер милиции.  Я  человек  старомодный,  совесть  и
честь мундира для меня не просто слова.
   - А все чиновники равнодушные люди и взяточники,  -  хозяин  кабинета
положил  в  рот  дольку  лимона,  отодвинул  стакан.  -  И  что  вы  мне
предлагаете делать?
   -  Вы  можете  позвонить  моему  министру  и  спросить  у  него,  как
продвигается дело по розыску похищенного посла, - ответил Гуров.
   - А как я объясню Президенту, что ввязываюсь в  историю,  которая  не
имеет к моим обязанностям никакого отношения? - спросил чиновник.
   Гуров уже обдумал подобный вопрос и сразу ответил:
   - К вам обратился финансист Юрий Карлович Горстков,  которому  данный
вопрос задают  его  западные  коллеги.  И  вы  посчитали,  что  накануне
подписания многомиллиардных соглашений скандал  с  убийствами  и  прочим
криминалом России совершенно не нужен.
   -  Вы  излишне  часто  повторяете  слова:  честь,  флаг,  Россия,   -
раздраженно сказал чиновник и  вновь  взглянул  на  часы.  -  Хорошо,  я
обдумаю ваше предложение. Всего доброго.

   После разговора с неизвестным ментом Николай Рощин,  усадив  за  стол
Юрия Зарова и Лёху Большого, объяснил создавшуюся ситуацию.
   - Что предпримем, однополчане?
   Заров, как обычно, сидел ссутулившись. Лёха мял свои огромные ладони,
сопел, долго молчал, наконец, смущаясь, произнес:
   - Когда можешь, так наступаешь,  случается,  отходишь  назад.  Только
сопляки считают, отступать стыдно.
   - Верно, Большой, надо линять отсюда, - поддержал товарища  Заров.  -
Пяток автоматчиков, и  мою  квартиру  превратят  в  решето.  Предупредим
Рафика и тихо уйдем, из Москвы смотаем. Россия большая. Дипломату ничего
не сделают, он потерпевший. К тому же иностранец.
   Рощин облокотился на стол, подбородок упер в сильные ладони,  молчал,
кашлянул, через силу сказал:
   -  Вы  правы,  здесь  ловить  больше   нечего,   я   только   солдат,
пират-захватчик из меня не получился. Втравил я вас, извиняйте.
   - Кончай, командир, мы не малые дети,  -  ответил  Заров.  -  Разбуди
посла, скажи, мол, мы уходим.
   - Правильно, - Рощин кивнул. - Идите, -  он  положил  на  стол  пачку
долларов, которые взял у генерала. Ты, Юрка,  через  месяц  можешь  сюда
вернуться, квартира твоя, ты не ведаешь,  что  здесь  творилось.  А  ты.
Большой, спокойно возвращайся домой, ты ни в  чем  не  замешан.  Уверен,
никто копать не станет, властям наша история - кость в горле, кончилось,
и забыли.
   Заров с Алексеем переглянулись. Юрий, более разговорчивый, сказал:
   - Не понял, командир. А ты куда?
   -  Я  тут  побуду,  -  ответил  Рощин.  -   Власть   хреново   сдает,
передергивает. Понимаете, звонили нам из  ментовки,  значит,  они  наших
айзеров забирать не собираются. ФСБ... Думаю,  теперь  им  здесь  нечего
делать. У них все отыгралось. Полагаю, пришлют  нормальных  уголовников.
Ну, этих я немного знаю. Я посла у власти забрал,  я  власти  и  вернуть
должен.
   - Николай, ты меня знаешь, - Заров пожал костлявыми плечами. - Я  тут
побуду.
   - Ваши дела, вы ребятки взрослые, -  Алексей  поднялся.  -  Пока  все
тихо, я свое барахлишко переберу, взгляну, в каком оно состоянии.
   Как известно.  Большой  привез  из  дома  рюкзак  с  оружием,  сейчас
разложил, начал рассматривать.
   Рощин разбудил посла, его жену и сына. Гема спала в другой  квартире,
вместе с Шамилем.
   Рафик быстро оделся, хмуро выслушал Рощина, сказал:
   - Я так понимаю, меня родные партийцы в очередной раз продали?
   - В политике не разбираюсь, - сердито ответил Рощин. - Заберите  свои
вещи, возьмите жратвы и перебирайтесь в соседнюю квартиру.
   Шамиль уже не спал, кормил девочку  кашей.  Увидев  посла  с  семьей,
парень недовольно сказал:
   - Вроде договорились, здесь моя территория.
   - Зайди, командир, - Рощин вернулся в квартиру Зарова, когда  Большой
распаковывал свой арсенал.
   Шамиль тут же схватил пистолет, ловко передернул затвор.
   - Не  балуй,  положи,  -  Юрий  навис  над  парнишкой.  -  Тебе,  как
взрослому, ответственное задание поручают, а ты в  войну  играешь.  Твои
подопечные люди гражданские, им рядом воин  необходим,  дух  поддержать.
Если  гости  пожалуют,  а  ты  из  пистолета  стрельнешь?   Бандиты   из
"Калашникова" по двери полоснут, ты женщин подставишь, - Заров отобрал у
Шамиля "Макарова". - Каждый должен знать свой маневр. По мысли,  в  твою
квартиру сунуться не должны. Если стрельба  начнется,  рано  или  поздно
менты появятся. Ты, парень, человек бывалый, разберешься, кто есть  кто.
Дверь откроешь только гостям и сдашь  своих  подопечных.  Ты  малолетка,
тебя не тронут, - боец взялся за цепочку, висевшую на шее Шамиля,  сунул
ему под нос пулю. - Не забывай, брат, ты мой должник.
   Две легковые машины с автоматчиками остановились в квартале  от  дома
Зарова. Иван Сыч из машины не выходил, давал последние указания:
   - Значит, нам нужен  дипломат  с  семьей,  солдат  можно  мочить,  но
сначала я попытаюсь с ними договориться. Нам лишняя стрельба  не  нужна.
Народ уже пополз на работу, вы свои "калаши" заверните.
   Сыч поднялся к квартире, позвонил.
   - Кого надо? - спросил Рощин,  стоя  за  дверным  косяком  на  случай
прямого выстрела.
   - Командир, давай решим дело миром. Никто тебе миллионов за дипломата
не отвалит. Я даю вам по десять штук  "зеленых"  на  брата,  и  вы  тихо
уходите, - сказал Сыч.
   - А ты кто будешь? - поинтересовался Рощин.
   - Я вроде старосты этого района, так что вы, милые, на моей земле.
   - Главу администрации, ментов, госбезопасность отменили?
   - А тебе чего? Они  живут  отдельно,  я  отдельно.  Послушай  доброго
совета, бери деньги и уматывай. Неужто не навоевался?
   - Хватило, - усмехнулся из-за двери Рощин. -  Только  что-то  я  вас,
боевых, ни в Афгане, ни в Чечне не видел. Предложение  твое  подходящее,
но лишь для дураков. Только мы из квартиры выйдем, вы нас  из  автоматов
уложите. Так что приходи в другой раз, когда чего лучше придумаешь.
   - А не пожалеешь? - Сыч ударил в дверь ногой, едва не выбив ее.
   - Я обычно первым не стреляю, но  будешь  так  себя  вести,  привычке
изменю, - сказал Рощин.
   - Не прощаюсь, - Сыч спустился по лестнице.

   Когда Шамиль услышал выстрелы,  то  схватил  столовый  нож,  взял  за
шиворот Гему. Насиба тронула безвольно за плечо  мужа  и  опустилась  на
пол.
   Рафик рванулся к дочери, Шамиль бескровными губами прошептал:
   - Уйди, дипломат, я защищу лучше. Тащи сюда своего сына да подбери  с
пола жену, она лежит на линии огня.
   Шамиль уложил детей под окном, а посла и Настю укрыл  в  ванной,  сам
встал у двери за косяк, поднял нож.

   Бандиты сразу вырубили телефон, весь дом обесточили. Через  несколько
минут к квартире на цыпочках  подошел  помощник  Сыча  и  тихо  проклеил
замочную скважину взрывчаткой. Дверь неожиданно открылась. Заров заранее
отпер замок, привязал к ручке веревку, стоя за углом,  дернул  на  себя,
дал короткую очередь, уложил "минера".
   - А, мать твою! - выругался Сыч, стоявший на пролет ниже, поднялся на
несколько  ступенек,  швырнул  в  открытую  дверь  гранату.  Не   только
квартиру, тряхнуло весь дом.
   - Посол с семьей могут выйти! - крикнул Сыч. Опытные бойцы находились
в другой комнате, взрыв и  осколки  лишь  изрешетили  стены  и  нехитрую
мебель.
   - Староста, тебе только палатки грабить! - крикнул Рощин.
   Но, как говорится, и на старуху  бывает  проруха.  Рощин  выглянул  в
лоджию, никого не увидел и на время о лоджии забыл.
   А два боевика взломали  дверь  в  квартире  на  этаже  выше,  заперли
растерявшуюся хозяйку в ванной, накинули на перила "кошку",  приготовили
веревки. Спуститься на лоджию Зарова было делом секундным.
   Сыч полоснул из автомата вдоль крохотного коридора, влетел  в  первую
комнату, упал на пол, прошил очередью дверь смежной комнаты.
   - Мудак лежит на полу, - прошептал Заров, опустился  на  четвереньки,
высунул из-за косяка ствол и дал  по  низу  "слепую"  очередь,  но  Сыча
уложил наповал.
   Но в  лоджии  за  спиной  Рощина  и  его  товарищей  уже  стояли  два
автоматчика. С расстояния в пять-шесть метров не мог  промахнуться  даже
слепой. Автоматные стволы вздрогнули,  бывшие  разведчики  упали.  Рощин
перехватил пистолет в левую руку, одного автоматчика "снял".
   За окнами завыли милицейские сирены. Но было уже поздно. Лёха Большой
был убит, Заров умирал, Рощин истекал кровью.
   - Ни за что погибли, -  прошептал  Заров,  кровь  пузырилась  на  его
губах.
   - А в Афгане... В Грозном ты умирал за что...  -  Рощин  поднялся  на
колени и рухнул.
   Так закончили герои-интернационалисты свой последний бой.
   Гуров опередил милицейские машины, но опоздал. Он вошел  в  квартиру,
оглядел трупы и прошептал:
   - Пересилил  себя  молодой  вице,  позвонил...  Думал  долго...  Дела
государственные, они тонкого подхода требуют.

Эпилог

   Семья посла осталась в живых. Но ее  судьба,  как  и  судьба  Шамиля,
неизвестна.
   Орлов выслушал нотацию министра. Гуров получил выговор. Генерал Зотов
ушел на пенсию. Когда Закона нет - это самый легкий исход...

   1 августа 1997 г.
   Москва



   Николай ЛЕОНОВ
   ПОЧЕРК ПАЛАЧА



Пролог

   В жизни семьи наступили светлые дни, каких не случалось, пожалуй,  со
дня свадьбы. И у Марии, и у  Гурова  работа  и  прочие  дела  неожиданно
отодвинулись на второй план. На авансцене оказались они сами, их  любовь
и внимание друг  к  другу;  оба  талантливые,  сильные  и  упрямые,  они
постоянно думали друг о  друге,  старались  провести  вместе  как  можно
больше времени.
   Мария, тридцатипятилетняя прима одного из модных московских  театров,
готовилась к трехмесячному турне по Италии, Франции, Соединенным  Штатам
и другим странам. Гуров, старший инспектор Управления уголовного розыска
России, еще не отгулял положенные дни после единственного за свои  сорок
два года жизни ранения, а также очередной отпуск и собирался в деревню к
родителям. Отец, в недавнем прошлом генерал-полковник,  и  мать,  доктор
наук, ушли на пенсию и  неожиданно  продали  душу  двадцати  соткам  под
Херсоном. В жизни с людьми случается всякое.
   На пороге долгой разлуки семейные неурядицы стали казаться маленькими
и смешными. Мария и Гуров отбросили забрала, они больше не  думали,  кто
из них в семье  главнее,  а  старались  доставить  друг  другу  максимум
приятных минут.
   Отбросив  прочь  все  заботы,  они   дурачились,   чувствовали   себя
неприлично молодыми, а их близкие друзья, понимая, что с ними  творится,
отошли в  сторону  и  не  докучали  телефонными  звонками.  Кроме  всего
прочего,  у  супругов  появились  деньги,  "презренный  металл",  весьма
облегчающий жизнь человека. Супруги получили отпускные, а Гурову  выдали
к тому же еще на лечение и какие-то надбавки.
   Разъезжались они через несколько дней. Дальше Марии  предстояло  жить
на иждивении бухгалтера и суточных, а Гурову деньги в обозримом  будущем
и вовсе были не нужны: подарки уже заготовлены, а питание в обеспеченном
родительском доме - не проблема.
   Они собирались в город. Мария  остановила  мужа  посередине  комнаты,
взяла за уши, расцеловала и торжественно произнесла:
   - Полковник, слушать внимательно,  хотя  можно  и  не  запоминать,  я
нахожусь рядом.
   - Понял. - Гуров щелкнул каблуками. - Особенно приятно то, что ничего
не нужно запоминать.
   - Мальчишка. - Мария открыла свою сумочку. - Деньги у тебя?
   - Час назад были у меня. - Он вынул из кармана  перетянутую  резинкой
толстую пачку денег.
   - Нам следует купить хорошие туфли мне, иначе я не смогу добраться до
Рима. И купить тебе костюм. Я в восторге от костюмов, которые твой  папа
привез  тебе  из  Германии.  Но  за  это  время  даже  Берлинская  стена
разрушилась, а эти костюмы ты все еще носишь.
   - Я аккуратный. Они мне стали словно родные.
   - Отставить, полковник. Операция  проводится  следующим  образом.  Мы
выезжаем на Тверскую, следуем по одной ее стороне, затем возвращаемся по
обратной. Лева, запомни, на другие вещи мы даже не смотрим.
   - Запоминать не ведено, - изображая механического  человека,  ответил
Гуров.
   - Лева, прояви свою железную волю, - Мария заглянула мужу в глаза.  -
Умоляю, прояви свою отвратительную железную волю,  иначе  через  час  мы
останемся без денег и с целой кучей ненужных  вещей.  Мужской  костюм  и
женские туфли. Все!
   - Самое правильное - не выходить из дома, - сказал Гуров.
   - А туфли и костюм?
   - Туфли ты купишь себе где-нибудь за границей, а  костюм  у  меня  не
один. Да и в деревне костюм особенно не нужен, - сказал Гуров. - У  меня
есть не только воля, у меня и с логикой порядок.
   - Иногда ты становишься противным, - констатировала жена,  выходя  из
квартиры.

***

   "Пежо" стоял у подъезда, днем Гуров не ставил машину в гараж. Первым,
кого он увидел, открывая жене  дверцу  машины,  был  белобрысый,  крепко
сложенный парень лет двадцати с небольшим.
   Он сопровождал Гурова уже третий день, именно сопровождал, не следил,
не преследовал,  просто  открыто  ездил  за  полковником  на  стареньком
"Опеле" чуть ли не довоенного года выпуска. Гуров обратил внимание,  что
этот раритет не громыхал движком, не скрипел, а передвигался исправно  и
сравнительно  бесшумно.  Чего  добивался  парень,  ему  было  совершенно
непонятно. На второй  день  Гуров  попросил  инспектора  ГАИ  остановить
"Опель" и проверить у парня  документы.  "Опель"  оказался  сравнительно
молод: пятидесятого года рождения. А его водитель - Илья Титов родился в
семьдесят четвертом, работал механиком на станции обслуживания иномарок,
отслужил в армии, не судим, не задерживался. В общем, все в порядке. Вот
только катался в свободное время за полковником. Гурова так и  подмывало
сесть в "Опель" и расспросить  этого  самого  Илью  о  жизни.