и никеле, ванную, вывезенную из Финляндии, обтянутый кожей кабинет, одна
стена которого  закрыта  книжными  шкафами.  Полковник  подозревал,  что
дверцы шкафов не открываются, но проверить было  лень,  он  опустился  в
номенклатурное кресло, проверил  три  телефонных  аппарата,  откликнулся
лишь один.
   - Мы с тобой  приятель,  разговаривать  не  будем.  -  Гуров  положил
трубку. - Потому как ты предатель. Ты не  виноват,  таким  тебя  создали
люди.
   - Разрешите? - В кабинет заглянул капитан. - "Волга" двадцать  четыре
десять, в отличном состоянии, бензин под пробку.
   - Спасибо, заходи.  -  Гуров  махнул  капитану  рукой,  покосился  на
телефоны,  качнул  осуждающе  головой,  поднялся  из-за  стола,   провел
оперативника на кухню.
   - Вы полагаете? - спросил капитан.
   - Я не знаю, - ответил полковник. - Я смотрю  на  это  жилище,  -  он
оглянулся, -  и  думаю,  Россию  охватила  эпидемия.  Все,  что  удалось
отобрать у бывших, и еще не успели захватить  нувориши,  попало  в  руки
наших с тобой неприятелей. За полтора года я третий раз живу в  подобных
приютах. И примечательно, никого нет, а обслуга есть  и  ждет  -  завтра
придут хозяева.
   - Так вы  поселились  не  по  распоряжению  руководства?  -  удивился
капитан.
   - Даже министр может  дать  команду  только  через  твоего  генерала.
Полагаешь, Алексей Алексеевич распоряжается данным хозяйством?
   Оперативник взглянул  недоуменно,  вздохнул  и  нерешительно  покачал
головой, понимая, что задает лишний вопрос, не удержался:
   - Так кто же дал команду?
   Сыщик ответил улыбкой и сказал:
   - Моя задача  войти  в  контакт  с  местными  авторитетами.  Меня  не
интересует  рэкет,  криминальные   структуры   торговли,   нужны   люди,
руководящие боевиками.
   - Наемные убийцы?
   - Василий, ты  приличный  оперативник,  учись  сдержанности.  Я  тебе
сказал столько, сколько считал нужным.
   Капитан смутился, достал  из  кармана  блокнот,  ручку,  перелистнул,
несколько строк  вычеркнул,  подумал,  черканул  еще,  подвинул  блокнот
полковнику.
   - Я приготовил, тут все, чем  мы  располагаем.  Установочные  данные,
приметы, клички, окрас. - Он помолчал, не сдержался и добавил:
   - Лев Иванович, я много о  вас  слышал,  но  я  человек  самолюбивый,
привык, чтобы мне доверяли.
   Гуров ничего не ответил, листал блокнот, открыл на чистой странице  и
сказал:
   - Самолюбивый - это хорошо, присядь сюда. - И указал на стул рядом.
   Капитан пересел, смотрел, как сыщик чертит схему: шесть квадратиков в
ряд, от них  стрелки  вверх  к  одному  большому  прямоугольнику,  затем
полковник заполнил квадратики фамилиями и кличками,  которые  имелись  в
записях капитана, и спросил:
   - Кто из шестерки стреляет сам,  кто  лишь  отдает  команды?  Капитан
отвечал  уверенно,  о  двоих  сказал,  что   проверенными   данными   не
располагает.
   - Молодец, я очень уважаю людей, которые  признают,  что  чего-то  не
знают. В каких отношениях они между собой? - спросил сыщик.
   Капитан склонил голову набок, циркнул по-блатному зубом, ткнул в  два
квадрата:
   - Эти готовы глотку друг дружке перегрызть, понятно, ведь  Мустафа  -
вор в законе, а Академик - белый воротничок. Если случится, Волк отойдет
в сторону, но ближе к Мустафе, Тяпа драки не любит,  но  если  случится,
двинется к Академику. А эти двое, черт его знает, полагаю,  если  князья
схлестнутся, они заберут своих  людей  и  уйдут  из  города,  утихнет  -
вернутся. Лев Иванович, вы  понимаете,  это  мои  личные  предположения.
Лучше вам встретиться с генералом и прокачать варианты.
   Лицо у Гурова стало отчужденным, голос потерял доверительность:
   - Капитан, вы хорошо пели, а кончили петухом.
   - Товарищ полковник! - Капитан вскочил. - Вы, конечно...
   - Конечно, - перебил Гуров и продолжал миролюбиво:
   -   Если   не   выговариваете   "господин   полковник",   зовите   по
имени-отчеству. Я вам, Василий, ничего грубого не сказал,  лишь  обратил
ваше внимание, что  на  протяжении  всего  разговора  вы  держались  как
грамотный, знающий опер, а в конце - как бы помягче выразиться?
   - Струхнул, Лев Иванович. Да, я  струхнул,  я  же  человек.  Вы  меня
поймите...
   -  Оставь,  забудем.  -  Гуров  поднялся,  махнул  рукой,  подошел  к
холодильнику, открыл.
   - А запасы-то у них истощаются. Водка, коньяк,  никаких  тебе  виски,
портвейн не постыдились поставить, икра только красная, балыка не  вижу,
осетрины нет, черт знает что, Василий, я так работать брошу.
   Капитан хохотал, как мальчишка, до слез, Гуров  не  выдержал  и  тоже
хмыкнул. Капитан вытер слезы, убрал платок и сказал:
   - Господин полковник, в России всего хватает, дефицит  не  кончается,
лишь меняет станцию назначения. Когда эти домишки заселят  новые,  когда
их шуганут и вы пойдете по их следам, все вам будет в достатке и  полном
ассортименте.
   -  Василий,  знаешь,  чем  ты  мне  нравишься?  -  Гуров  достал   из
холодильника бутылку водки и батон колбасы. - Ты большой  оптимист.  Мне
сорок два, ты считаешь, что новых так быстро шуганут, что  я  еще  успею
пройти по их следам. Ты не большой, ты  величайший  оптимист.  Так  что,
дружище, радуйся дню сегодняшнему, терпи, старайся быть  честным,  делай
что можешь, и не строй воздушные замки.
   Сыщик  сделал  два  бутерброда,   налил   себе   граммов   пятьдесят,
оперативнику не  предложил,  водку  убрал  в  холодильник,  выпил,  взял
бутерброд, второй протянул коллеге и сказал:
   - Значит, ресторан "Алмаз", после десяти. - Он взглянул на часы:
   - Сейчас четырнадцать, часа  два  мы  отдохнем,  пораскинем  мозгами,
соберемся, машину брать не будем, уйдем отсюда пешком. Ты подберешь  нас
в двадцать часов на первой развилке. Договорились?
   - Мне к "Алмазу" подходить нельзя,  а  вас  туда  просто  не  пустят,
господин полковник.
   - Это вряд ли, капитан, - улыбнулся Гуров, проводил  оперативника  до
дверей, пожимая руку, спросил:
   - Над этой шестеркой  я  нарисовал  прямоугольник,  в  нем  имени  не
значится. Над медведями и волками должен стоять человек. Он мне и нужен.
   - Мы больше никого не знаем.
   - Понимаю, но этот человек  существует,  подумай.  Народная  мудрость
гласит: свято место пусто не бывает.
   - Простите, Лев Иванович, - капитан остановился на пороге, -  но  это
вы начертили схему и оставили пустой прямоугольник. В жизни его может не
существовать.
   - Верно, ты сам говоришь, что авторитеты вашего города разноцветны  и
враждебны. Почему они не передрались? Некто  держит  власть,  руководит,
остальные боятся нарушить равновесие. И этот некто в прошлом  работал  в
спецслужбах, возможно, и сегодня в погонах.
   Полковник поднялся на второй этаж, осмотрел  две  спальни  и  ванную.
Дитер  лежал  на  кровати,  положив  ноги  на  высокую   спинку,   читал
полюбившегося О'Генри, увидев Гурова, легко вскочил.
   - Как тебе наша обитель? - спросил сыщик.
   - Нормально. - Дитер пожал  мощными  плечами.  -  Скромно,  есть  все
необходимое.
   - Нормально - это когда из стен  сквозит,  с  потолка  капает,  печка
дымит, сортир во дворе.
   - Доктор, ты хотел, чтобы я в таких условиях жил? - Дитер  потянулся,
хрустнул суставами.
   - Очень, - ответил Гуров. - Пойдем вниз, перекусим,  ляжем  отдыхать,
нам вечером надо быть в форме.
   Они  выпили  по  кружке  куриного  бульона,  который  приготовили  из
кубиков; доедали тушенку с зеленым горошком, когда Дитер не  выдержал  и
спросил:
   - Доктор, тебе не понравился встретивший нас инспектор?
   - Отчего же? - Гуров пожал  плечами.  -  Вполне  грамотный,  мыслящий
оперативник.
   - Тогда почему я должен скрывать, что хорошо говорю по-русски?
   -  Меня  приглашали  в  академию  преподавать,  кафедру   обещали   -
отказался. Какой я педагог, когда, услышав глупый вопрос, еле  удерживаю
руку, чтобы не дать тарелкой по твоей  немецкой  башке?  На  оперативной
работе,  особенно  в  боевой  ситуации,  человек  должен  знать   только
необходимое. Скажем, ну зачем капитану знать, что ты прекрасно  говоришь
по-русски, когда по нашей легенде ты еле можешь объясниться?
   - Ну, если он наш коллега, честный человек? - Дитер развел руками.
   - Хорошо, убирай со стола, мой посуду. Я тебе объясню, но  больше  ты
мне дурацких вопросов не задавай.
   -  Согласен,  -  Дитер  складывал  тарелки  в  мойку,  -  если   твои
объяснения,  доктор,  меня  удовлетворят.  Как  я  заметил,  ты   любишь
выражение "это вряд ли".
   - Ну что ты тыркаешься попусту? Нет  здесь  ни  моющего  порошка,  ни
мочалки,  оторви  от  вафельного  полотенца  кусок   да   мой   в   свое
удовольствие, - сказал, улыбаясь, Гуров, закурил  и  заговорил  легко  и
быстро, словно не сочинял историю на ходу, а знал давно:
   - У опера Василия есть жена Маша. Душевная она женщина, живут супруги
дружно, но Василий опер уже тертый и дома о работе не  распространяется.
Маша, хоть ей и любопытно, мужа никогда не расспрашивает, понимает. Жене
главное, чтобы мужик был жив, здоров и лишнего не пил. А  по  праздникам
сам бог велел. Идеальная пара, верно?
   - Хорошая немецкая семья, - ответил Дитер.
   - Тарелки надо мыть с двух сторон, - заметил сыщик и продолжал:
   - Василий нас встретил, привез сюда, доложил генералу, приехал  домой
обедать. Маша ему привычные новости  рассказывает,  как  цены  в  космос
улетели, а у младшенького зуб  режется.  Наш  опер  парень  железный,  о
работе ни гу-гу, так ведь не каждый день по секретному приказу  генерала
встречаешь прилетевших из Москвы иностранца и полковника. И рассказывать
нельзя, и поделиться не с кем, а распирает до ужаса. - Гуров надул  щеки
и  шумно  выдохнул.  -  Ну  ничего  сказать  нельзя,  но  о  постороннем
обмолвиться можно. И вот Василий, закуривая послеобеденную,  так,  между
прочим... "Маруся, я сегодня с  одним  немцем  столкнулся  случайно.  Не
поверишь, но этот немчура шпарит по-русски лучше нас  с  тобой".  -  "Не
может такого быть! Они все с акцентом". -  "Могет,  могет",  -  отвечает
Василий и торопится на работу.
   Гуров интригующе  помолчал,  наблюдал,  как  Дитер  вытирает  посуду,
почему-то представилось, что немец  моет  тарелки  в  ведре  и  холодной
водой, даже на душе потеплело.
   - Что замолчал, доктор? - спросил Дитер. - Я  согласен,  такое  могло
случиться.
   - А дальше проще, чем таблица умножения.  Муж  из  двери,  соседка  в
дверь. Соседку эту уже давно неприятель  подвербовал.  В  провинциальном
городе старшего опера серьезные люди без пригляду оставят?  Да  никогда!
Завертелись бабьи разговоры:
   "Как твой? Серьезный мужик, повезло, уважаю". Марусе  приятно,  но  о
муже совершенно  нечего  сказать,  тут  она  и  выкладывает,  мол,  вот,
оказывается, какие немцы встречаются.  Дальше  рассказывать,  как  мы  с
тобой с нашей легендой смотримся, или ты сам додумаешь?
   Дитер выронил тарелку, но успел подхватить, смотрел ошарашенно.
   -  Ликбез  окончен,  пошли  отдыхать,  герр  инспектор   криминальной
полиции. - Сыщик погасил сигарету и пошел на второй этаж.
 
*** 
 
   Самое короткое и распространенное слово в социалистическом обществе и
в нашем сегодняшнем, которому название еще не придумали, слово "нет".  И
за мутным стеклом двери ресторана "Алмаз" висела табличка: "Мест нет".
   Гуров передумал, капитана  Михеева  отпустил,  подъехал  в  центр  на
"волге", рассудив, что если ими заинтересуются, то быстренько установят,
где остановились столь неожиданные гости,  и  нечего  наводить  тень  на
плетень. Даже лучше, если авторитеты сразу узнают, что гостей приняли на
дачах, выделили "волгу". Сделают вывод - прибывшие крепкого разлива,  не
прикидываются убогими, лица не скрывают.  Завтра  же,  рассуждал  Гуров,
противник перетряхнет своих осведомителей  в  УВД,  начнется  популярная
игра: "Что? Где? Когда?", ответа  не  получат.  Тогда  верховный  начнет
косить на службу безопасности,  там  утечка  поменьше,  однако  есть,  а
ответа - нет. Остается пустяк:  необходимо  привлечь  к  себе  внимание.
Полковник давно понял, что в криминальной среде уважают силу и наглость,
тонкая игра не в чести.
   Русский  и  немец   прошли   мимо   дверей   ресторана,   разглядывая
припаркованные у тротуара машины - два "жигуленка", "волга",  заляпанная
грязью до неузнаваемости иномарка, - развернулись, подошли к дверям.
   - Извини, напоминаю, ты  страхуешь  меня  сзади,  молчишь,  -  сказал
Гуров.
   - Понял, - ответил Дитер.
   Сыщик ключами от машины отстучал  по  стеклу  замысловатый  сигнал  и
рассчитал правильно, - условный стук существовал. Швейцар  услышал,  что
не просто барабанят, подошел и дверь приоткрыл.  Гуров  тут  же  вставил
ногу и быстро сказал:
   - У меня к вам просьба, любезнейший! - Сыщик знал: главное,  говорить
для человека необычно, ошеломить, смысл слов значения не имеет.
   Швейцар растерялся, Гуров рванул дверь,  которую  тут  же  перехватил
Дитер, и они вошли в вестибюль.
   - Я тебе, сука, щас!  -  крикнул  швейцар  и  замахнулся,  а  был  он
мужичонка довольно крепенький.
   Сыщик не отстранился, достал  из  кармана  пистолет  и  почесал  свой
висок. С удивительным проворством швейцар отпрыгнул в сторону.
   - Некрасиво,  никак  не  ждали  подобных  манер  от  столь  солидного
человека, - произнес укоризненно Гуров, сунул пистолет в карман:
   - Раздевайтесь, господин Вольф, нас приглашают.
   Они сняли  куртки  и  направились  в  зал,  но  дорогу  им  преградил
метрдотель. Ну никак нельзя было предположить, что в подобном  заведении
можно встретить человека в смокинге, белоснежной рубашке и  бабочке.  Но
факты упрямы: мэтр стоял на пути и, грозно глядя мимо вошедших на вконец
растерявшегося швейцара, спросил:
   - В чем дело, Константин?
   Гуров чуть кивнул, шагнул в сторону, Дитер подхватил мэтра под  руку,
быстро заговорил по-немецки и решительно пошел вперед.  Неизвестно,  что
больше парализовало мэтра - незнакомый язык или железная  хватка  гостя,
факт, что хозяин обмяк. Когда же они вошли в почти пустой зал,  а  из-за
четырех занятых столов  на  них  уставились  недоуменные  взгляды,  мэтр
безвольно махнул рукой и пробормотал:
   - Присаживайтесь...  Занимайте,  где  удобно...  Располагайтесь...  Я
сейчас пришлю, - и, потирая затекшую руку, скрылся за портьерой.
   - А мне говорили, что не пустят, - бормотал Гуров, занимая  столик  в
углу, жестом приглашая Дитера, сел лицом к залу. - Дитер, ты же  знаешь,
русские люди очень гостеприимны. Нам здесь искренне рады, а  не  хлопают
лишь потому, что растерялись. Ничего, они сейчас очухаются, не волнуйся,
скучно тебе не будет.
   - Доктор, у меня же  нет  оружия,  -  ответил  Дитер.  Присутствующие
занимали  столы  вдоль  противоположной  стены,  у   окон,   и   слышать
оперативников не могли.
   - А зачем тебе оружие? Оно тебе совершенно ни к чему, скажу больше  -
оно тебе противопоказано, - болтал беспечно Гуров, улыбаясь, внимательно
разглядывая хозяев ресторана. - Нас могут захватить только обманом, если
мы лопухнемся. Если схватят, то свой пистолет я объясню.  Как  объяснить
пистолет в кармане иностранца? - Сыщик  говорил  быстро,  непринужденно,
улыбался, взглядом упирался в гостей, сидевших в  противоположном  конце
зала, не  оглядывал,  а  именно  упирался  в  человека  изучал,  как  бы
откладывал в сторону и переходил  к  следующему  -  Дитер,  мальчик,  ты
говори, говори, на любом языке, я все равно тебя не слушаю. Ты, главное,
улыбайся и говори.  -  Гуров  закурил,  кивнул  Дитеру,  который  быстро
заговорил по-немецки.
   Сыщик рассматривал присутствующих, как  проводят  обыск,  по  часовой
стрелке, то есть слева направо. За левым крайним  столом  -  две  девицы
абсолютно не заслуживающие внимания, два парня лет двадцати с небольшим.
Один держится напряженно, видимо, он  из  коммерческих  структур,  здесь
гость  и  платит.  Второй  из  деловых,  возможно  судимый,  ведет  себя
развязно, непрерывно говорит, в общем - шестерка.
   За соседним столом двое мужчин и женщина, с такого расстояния возраст
определить сложно, примерно  всем  около  сорока.  Женщина  в  золоте  и
камнях, точно не любовница, либо  жена,  либо  деловой  партнер,  скорее
всего из торговли. Зачем  ее  сюда  привели,  может,  это  жена  нужного
человека?
   Сыщик переключился на мужчин, примерил к ним полученные  от  капитана
приметы.  Брюнет,  короткая  стрижка,  толстая  шея,  сросшиеся   брови.
Мустафа? Похоже. Всегда вооружен, вспыльчив, быстр на расправу,  большой
авторитет среди уголовников - воров-рецидивистов, но люди богатые его не
уважают.  Человек,  обладающий  оружием  и  комплексом  неполноценности,
опасен вдвойне.
   Дитер весело говорил, Гуров улыбался  и  кивал,  напряженно  работал.
Почему не включают связь? Мэтр должен  передать  вожаку,  что  появились
посторонние, и что один из них вооружен.
   В зал вошли  две  официантки,  одна  направилась  к  вновь  прибывшим
гостям, другая вглубь зала.
   - Будем заказывать? - Блондинка достала блокнот и ручку.
   - Здравствуйте, фройляйн, - улыбнулся Дитер и продолжал по-немецки.
   - Гутен абенд, - неожиданно ответила официантка. - Каким ветром; тебя
занесло? - И бойко продолжала по-немецки.
   Дитер схватил девушку за руку и начал говорить, говорить, улыбаться и
улыбаться.
   Гуров следил за второй официанткой. Что же, мэтр, ты не  дурак,  одна
девушка принимает заказ, отвлекает наше внимание, вторая выполняет более
деликатное поручение. Официантка  поставила  бутылка  на  стол,  который
занимали, две молодые пары, и ушла. Сыщик ждал  продолжения,  официантка
разговаривала с Дитером свободно, Гуров не мог оценить ее  произношение,
но говорила она почти без  запинок,  иногда,  подыскивая  нужное  слово,
прищелкивала пальцами.
   Парень, которого сыщик определил как делового и, возможно,  судимого,
поднялся из-за стола, пересек зал и вышел.
   - Значит, так, - сказал Гуров. - Простенько, но со вкусом.
   - Что? - Стоявшая рядом официантка взглянула на сыщика так, словно он
только появился, - Будете заказывать?
   - Как вас  зовут?  -  спросил  Гуров,  посмотрел  в  лицо  девушке  и
удивился. Макияж был вульгарен, а серые глаза девственно красивы.
   - Нина, можно Нинель.
   - Нина, мы у вас в гостях, доверяем вашему вкусу, распоряжайтесь.
   - А цены вам известны?
   - Мы люди бедные, в крайнем случае, останемся должны.
   - Интересно. - Нина дернула пальчиком. - Что будем пить?
   - Русскую водку, пожалуйста, - сказал Дитер.
   - Бутылка водки. -  Нина  черкнула  в  блокноте.  -  А  говорил,  что
по-русски ни бум-бум.
   - Он понимает, говорит плохо, - пояснил  Гуров.  -  Нина,  мы  просим
водки, а не самопал, сами понимаете - я что угодно проглочу, а они  люди
деликатные.
   - Прослежу. - Нина рассмеялась и ушла.
   - Какая девушка, - сказал Дитер. - Закончила институт, два года  жила
в Германии...
   - Продолжай по-немецки, меньше отвлекает, - перебил  Гуров,  наблюдая
за парнем, который вернулся в зал,  подошел  к  своему  столику,  что-то
сказал, выпил рюмку, а сел за соседний стол, рядом с бровастым брюнетом.
   - Видимо, я не ошибся, Дитер, - сказал Гуров. - Головастый брюнет,  к
которому подсел парнишка, не кто иной, как Мустафа. И сейчас он  в  этом
зале самый главный.
   - Доктор, обрати внимание, за крайним правым столиком  спиной  к  нам
сидит мужчина, - сказал Дитер.
   - Темный пиджак, белая рубашка, то ли блондин, то ли с сединой?
   - Точно, - кивнул Дитер. -  Человек  с  деньгами,  обычно  спокойный,
сейчас чем-то недоволен.
   Сыщик быстро взглянул на  немца,  удивления  не  выказал,  переключил
внимание на мужчину, сидевшего к ним спиной. Гуров был самолюбив,  да  и
не привык, чтобы кто-то понимал в сыскном деле больше, чем  он.  Черт  с
ним, спрошу позже. Но фигура действительно интересная, -  и  мужчина,  и
два  его  соседа  были  совсем  иной  масти,  чем  остальные.  Если   не
интеллигенты, то люди умственного труда, в костюмах,  светлых  рубашках,
галстуках. А сто