е не один, и тут же ощутил тяжелую руку на своем правом плече.  Он
взглянул на лежавшую  перед  ним  винтовку,  шевельнул  плечом,  точнее,
попытался шевельнуть, услышал над головой голос:
   - Это вряд ли!
   Гуров легко отодвинул убийцу в сторону и залепил ему такую  пощечину,
что киллер пролетел до стены бытовки, ударился затылком, сполз на пол.
   Дверь бытовки распахнулась, два сильных  фонаря  осветили  помещение.
Гуров рывком поднял Федора  Ивлева,  поставил  на  ноги,  вновь  отвесил
пощечину - не ударил кулаком, хлестанул ладонью. Перед  глазами  киллера
поплыл туман, на губах запузырилась кровь.
   - Телефон! Номер, по которому ты звонил!  Быстро!  -  Гуров  притянул
убийцу вплотную, заглянул в глаза. - Я не буду  считать  до  трех,  убью
мгновенно.
   Федор Ивлев, наемный  убийца,  лишивший  жизни  не  одного  человека,
никогда не задумывался, как выглядит смерть и  вообще  имеет  ли  смерть
свое  лицо.  Сейчас  киллер  ее  увидел  и,  торопливо  сглотнув  кровь,
прошептал номер. Гуров еще раз встряхнул убийцу и повторил:
   - Номер, по которому ты звонил! Быстро!
   Когда Ивлев повторил тот же  номер,  Гуров  подвел  убийцу  к  двери,
выбросил  на  руки  оперативников,   которые   несколько   минут   назад
разыгрывали спектакль с гаишниками,  отвлекая  внимание  киллера,  давая
возможность сыщику, вышедшему из ресторана через заднюю дверь, подняться
в бытовку.
   - Лев Иванович, боялись, зашибете до смерти, - сказал кто-то.
   - Винтовочку не забудьте, иначе  гражданина  придется  с  извинениями
выпустить. - Гуров одернул пиджак, поправил галстук.
   - Обижаете, - ответил оперативник, собрался впрыгнуть в  бытовку,  но
Гуров преградил путь.
   - И чем ты собираешься винтовочку хватать?
   Молодой опер взглянул на свои руки, смутился, сыщик прошептал  слова,
которых обычно не употреблял, и пошел через улицу к дверям ресторана.
 
*** 
 
   Елена сидела за столом, подчеркнуто выпрямившись, расправив  плечи  и
вздернув подбородок. Она  стремилась  выглядеть  независимой  и  гордой.
Бледность, тени от опущенных ресниц делали ее лицо еще  более  красивым,
похожим на произведение искусства, и потому неживым.
   Расположившийся  напротив  Крячко,  наоборот,  разыгрывал   из   себя
беззаботного рубаху-парня, который подсел поболтать к  знакомой.  Артист
он был скверный, впрочем, его  можно  было  понять,  так  как  выглядеть
глуповатым ловеласом и при этом говорить серьезно - задача сложная  даже
для актера талантливого и профессионального.
   -  Сейчас  он  вернется,  сказал,  что  пятнадцать   минут,   значит,
пятнадцать, - он бросил взгляд на  часы,  облизнул  пересохшие  губы.  -
Каждого  человека,  Леночка,  тем  более  Гурова,  следует  принимать  в
упаковке со всеми прибабахами. Это же человек,  не  универсам:  это  мне
нравится, и я возьму в корзинку, а это не нравится, отложу в сторону.  Я
его терплю чуть ли не сто лет, умел бы плакать, так порой бы рыдал,  как
ребенок.
   - Он выглядит благородным и цельным, -  Елена  отпила  из  бокала.  -
Дайте закурить.
   - Не курю, -  Крячко  развел  руками,  увидел  на  столе  сигареты  и
зажигалку Гурова, возмутился. - Сыщик называется, под  носом  лежит,  не
вижу. - Он протянул Елене сигареты, щелкнул зажигалкой. - Я консерватор,
в новомодные биополя не верующий, а видите, как вы меня разволновали?
   - Думаете, за него переживаю? - Елена затянулась крепко, по-мужски. -
С такими ничего не случается. Хотя раз вы здесь появились, значит, не по
телефону человек звонит. Я не по нему, по себе  плачу.  Если  девочка  в
тридцать лет дура, такой и помрет. Я поверила, а  он  просто  использует
меня как ширму, обделывает свои делишки.
   Крячко стиснул зубы, по скулам заходили желваки, он  шумно  выдохнул,
сказал:
   -  Я  не  психолог,  но,  думается,  есть  такие  профессии,  которые
захватывают человека, превращают в своего  раба.  Композитор,  художник,
писатель не способны сунуть свое "я" под подушку и отправиться с дамой в
ресторан. Мелодии, цвет, образы  такой  человек  таскает  с  собой,  как
горбун таскает свой горб.
   - А мент таскает пистолет и наручники. Значит, и в баню он  пойти  не
может. - Елена криво улыбнулась,  лицо  ее  стало  некрасивым,  злым.  -
Композитор! Художник!  Писатель!  Чушь  собачья!  Вы  бы  еще  Эйнштейна
приплели.
   - Виноват, я в образном мышлении не силен, -  Крячко  развел  руками,
вновь взглянул на часы.  -  Кстати,  в  отношении  бани.  Сыщик  в  баню
пистолет не потащит, люди не поймут. Но и там  настоящий  сыщик  рот  не
раззявает...
   - Где ты такое слово откопал? - Гуров подошел  быстро,  сел  рядом  с
Крячко. - Прошу меня извинить.
   - Все? - спросил Крячко.
   - Обязательно, - Гуров кивнул. - Человек прибыл вовремя и  телефончик
сообщил. - Он улыбнулся Елене, даже подмигнул.
   - Дай выйти! - Крячко, оказавшийся прижатым к стене, пытался  встать.
- Ты меня, начальничек, жуликов и убийц заставляй охранять, а  не  трепи
мне нервы!
   - Все? Дружно выдохнули, заговорили о любви и  дружбе!  Елена,  а  не
виноват, так получилось, когда-нибудь объясню.
   Елена, как подавляющее большинство женщин, умела слушать только себя,
взглянула презрительно.
   - Лев Иванович, значит, данный кабачок вы выбрали не потому,  что  он
прелестен...
   - Стоп, девочка, мы пили на  брудершафт!  -  перебил  Гуров,  -  фарш
обратно провернуть нельзя, так что терпи.
   - И не подумаю, - Елена взяла  свою  сумочку,  хотела  подняться,  но
Гуров оказался быстрее, пересел со своего места, устроился рядом с  ней,
сумочку отобрал, передал через стол Крячко.
   - Держи, здесь наше с тобой спасение.
   - Ты мне дело не вяжи, начальник, - буркнул недовольно Крячко. -  Мне
своего хватает.
   Гуров  махнул  на  друга,  налил  себе  солидную  порцию.  Напряжение
последних часов сказывалось, выползал страх, который у сыщика  появлялся
с опозданием, но являлся обязательно,  как  часовой  заступал  на  пост.
Гуров смотрел на свой стакан с  сомнением:  как  бы  не  дрогнула  рука,
стыдно будет.
   Утром, после того, как Гуров побрился  и  переоделся,  они  с  Крячко
заехали сюда, заказали столик, сыщик договорился с официантом,  чтобы  в
первый заказ ему подали воду.
   Сейчас он поднял бокал, взглянул на Крячко, кивнул, лукаво  улыбнулся
Елене и выпил.
   - Я не прошу отвезти меня домой, проводите до такси, - сказала Елена.
   - Новая  экономическая  политика  такси  отменила,  оставила  частный
извоз, - Гуров подцепил вилкой  кусок  ветчины.  -  Я  начальник  службы
безопасности фирмы и не имею права рисковать твоей жизнью.
   - Ты лицедей! Я не желаю здесь находиться!
   - Станислав, ко мне обратились на "ты",  что  обнадеживает,  обозвали
иностранным словом, что настораживает. Как быть?
   Крячко  смотрел  на  друга  с   любовью,   восхищением   и   жалостью
одновременно. Какой мужик пропадает! Замазана мадам в деле, не замазана,
что скорее всего,  но  стерва  она  однозначно  и  никаких  сомнений  не
вызывает. Из всех женщин Гурова только первая его жена была нормальной и
любящей, остальные, как на подбор, стервы. Жена устала и ушла, а  стервы
появляются и исчезают.
   - Я говорю совершенно серьезно, Лев  Иванович.  На  такси,  частнике,
пешком по гололеду я желаю немедленно отсюда уйти,  -  веско  произнесла
Елена.
   - Печально. Значит, графа Монте-Кристо из  меня  не  вышло,  -  Гуров
кивнул Крячко. - Дай-ка сумочку  благородной  даме,  которая  не  желает
сидеть за одним столом с простыми ментами.
   Он  взял  у  Крячко  сумку,  отодвинул  тарелки,  расчистил  место  и
неожиданно высыпал содержимое сумки на стол. Крячко даже прикрыл  глаза,
подумал: а если нет? А если Гуров ошибся, как он сейчас будет выглядеть?
   - Ну уж! - Елена попыталась вскочить.
   - Нет уж! - Гуров резко  усадил  ее  на  место.  -  Обидеть  человека
просто, понять труднее, - он ловко перебрал лежавшие на столе  предметы,
отложил в сторону пудреницу, остальное ссыпал назад, в сумку, положил на
колени  ошеломленной  женщины.  -  Станислав,  взгляни,   выскажись   по
существу, - он подвинул пудреницу через стол.
   - Чего смотреть и говорить, я тебе и так верю,  -  Крячко  облегченно
вздохнул, взял пудреницу, смотрел на Елену,  пытаясь  разобраться  в  ее
реакции.
   - Не гляди на девочку, как удав. Втемную ее использовали, втемную,  -
усмехнулся   Гуров.   -   И   говорю   не   как   влюбленный,   а    как
сыщик-профессионал.   Могу   подтвердить    свои    слова    несколькими
доказательствами и главное из них у тебя в руках.
   - Ты прав, извини, - Крячко положил  пудреницу  на  стол,  подтолкнул
Гурову. - Конечно, знала бы, не взяла бы с собой.
   - А если по-русски? - Елена  сжала  виски.  -  Можно  объяснить,  что
происходит?
   - В твоей пудренице спрятан "жучок", наши разговоры можно услышать  в
определенном радиусе.
   - Что? - Елена схватила свою пудреницу. - Отличная вещь, мне  подарил
ее Борис Андреевич. Надеюсь...
   - Надейся и не сомневайся, - перебил Гуров. - Борис здесь ни при чем.
Ты не виновата, но и я не виноват.
   - Значит, ты копался в моей сумке?
   - Женщина, - вздохнул  Крячко  и  выпил.  -  Пусть  рухнет  небосвод,
женщина схватит осколок зеркала, проверяя, не помялась ли прическа.
   - Мы знали, что разговоры в приемной подслушиваются, но "жучка" в ней
не обнаружили. Вывод напрашивался: кто-то "жучок" приносит и  уносит.  Я
хотел встретиться с одним милым человеком и пригласил тебя в ресторан. -
Гуров обвел рукой зал. - Он тебе понравился?
   - Все равно, это подло, - сказала Елена, запнулась и покраснела.
   - Вот именно, - Гуров зевнул:  как  обычно,  после  стресса  начинало
клонить в сон. - Мы договорились тот вечер  не  вспоминать.  У  нас  еще
будет время.
   - Ты уверен?
   - Уверен, - ответил Гуров.
 
*** 
 
   На  следующий  день  утром,  только  Еланчук  развернул  газету,  как
раздался  телефонный  звонок,  и  знакомый  голос  сообщил,  что  киллер
схвачен. Он никого не знал, и пусть его хранит господь.
   - Господь это хорошо, - ответил Еланчук. - Но, как я и говорил, Гуров
вернее.
   - Не богохульствуйте, - когда гость нервничал, его акцент  проявлялся
сильнее. - В вашей стране не могут решить простейшего вопроса.
   Еланчук чуть было не посоветовал сменить страну, решил не рубить  под
собой сук и промолчал.
   -  Однако  просматриваются  новые  варианты  по  основному   вопросу,
возможно, понадобится ваша помощь.
   Услышав гудки отбоя, Еланчук положил трубку, взглянул на телефон  как
на злейшего врага, подумал,  что  если  им  займутся  компетентные  люди
всерьез,  подобные  разговорчики  окончатся  тюрьмой.  У  него   имелось
простейшее устройство, определяющее наличие подслушивающего "жучка",  и,
войдя в кабинет, Еланчук первым делом проверялся, однако как он  никогда
не доверял телефону, так  и  продолжал  не  верить.  Вчера  он  зашел  в
кабинет, который некогда занимал ныне покойный Валентино. Новый директор
вел сомнительный, главное, необязательный разговор по телефону.  Еланчук
сделал молодому человеку замечание. Парень, вспыхнул,  заявил,  что  все
бывшие чокнулись, у стариков  совсем  крыша  поехала  на  секретности  и
подслушивающих врагах. Еланчук не поленился, сходил  в  кабинет,  принес
аппаратик, хотя знал,  что  у  Валентино  имелся  такой  же  и  покойный
проверялся ежедневно. Гэбэшник и не рассчитывал на результат, действовал
интуитивно, перестраховывался. Каково же  было  его  удивление  и  гнев,
когда он моментально обнаружил, что телефон  начальника  прослушивается.
Еланчук извлек "жучок", молча положил его в нагрудный  карман  сопливого
руководителя, направился к двери, когда парень сказал:
   - Минуточку, Юрий Петрович, но данный вопрос в вашей компетенции.
   - Тот факт, что ты знаешь иностранные слова, меня радует,  -  ответил
Еланчук резко, - но не  означает,  что  я  должен  бегать  за  тобой  со
слюнявчиком. У меня была договоренность с  твоим  предшественником,  что
данный кабинет вне поля моей деятельности. Где твой предшественник?
   Он вышел и в сердцах чуть было не  хлопнул  дверью,  но  годы  выучки
сказались, Еланчук  прикрыл  за  собой  дверь  аккуратно.  Когда  и  кто
поставил  "жучок",  что  конкретно  могли  узнать?  Ясно,  подслушивание
установлено еще при жизни Валентино. И Еланчук вспомнил, что  встреча  в
грязном  баре  согласовывалась  по  телефону  покойного,  вспомнил  бар,
мужчину в зеркале и свои опасения. Если ту встречу  засекли  и  разговор
слушали, то ничего в нем не было.  Кто  к  нам  приклеился,  вот  в  чем
вопрос. Продолжает прессинговать  Гуров  или  на  мне  начинают  виснуть
бывшие коллеги?
   Еланчук вызвал охранника,  когда  Жеволуб  прибыл,  взгромоздился  на
стул, спросил:
   - Как служба, не давит?  Может,  мы  с  тобой  перерабатываем?  -  Он
понимал,  что  ведет  зряшный  разговор,  здоровенный  амбал   хорош   в
рукопашной, но никуда не  годный  советчик.  -  Ты  знаешь,  когда  наши
хозяева уходят, они всегда жгут мосты?
   - Извините, шеф, валяйте проще,  -  охранник  смотрел  исподлобья.  -
Хотите сказать, что нас собираются ликвиднуть?
   Жеволуб говорил грубо, но ткнул в болевую точку.  Именно  об  этом  и
подумал гэбэшник. Валентино убрали, он,  Еланчук,  никакого  задания  не
имеет. Ежедневные звонки, абсолютно не профессиональная встреча  в  баре
"Интуриста". Да его, старого гэбэшника, элементарно  засвечивают,  затем
ликвидируют, инсценируют демонстративный уход,  успокоят  спецслужбы,  а
сами останутся, затаятся, выждут. Для  организации  Еланчук,  тем  более
парень, что сидит напротив,  не  фигуры,  пешки,  которыми  можно  легко
пожертвовать.  А  глубоко   законспирированный   в   "Стоике"   человек,
принимающий  товар  из  Вьетнама,  и   канал,   по   которому   наркотик
переправляется из Москвы в Европу, останутся.
   - Я дурацкий вопрос задал, ты и ответил под стать. Глупости в  голову
лезут, к смерти Валентино привыкнуть  никак  не  могу,  -  легко  солгал
Еланчук, решив  своего  охранника  успокоить.  -  Иди,  Виктор,  сегодня
свободен, мы никуда не едем.
   - Как прикажете, шеф, - Жеволуб довольно улыбнулся и вышел.
   А откуда у него мысли о ликвидации? Он способен просчитать  ситуацию?
Вряд  ли!  Так  откуда?  Еланчук  развернул  газету,  дважды   перечитал
заголовок передовицы,  отодвинул  газету  в  сторону.  Мне  уже  вынесен
приговор и доведен до исполнителя? Так оно и есть.  Изображая  недоумка,
бывший оперативник увлекся и сказал  лишнее.  Куда  податься,  кто  меня
защитит? Звонить в контору, кричать, мол,  виноват,  работаю  на  мафию,
стал не нужен, хотят убить, прикройте? Идиотизм! А что не идиотизм?
   Он облокотился на стол, тоскливо посмотрел в окно.
 
*** 
 
   Утро не принесло Гурову  сюрпризов,  все  складывалось  по  сценарию,
который сыщик "написал" вечером.
   Елена встретила его ясным безразличным  взором,  протянула  руку  для
поцелуя, кивнула и повернулась к  компьютеру.  Все  нормально,  в  фирме
работают  секретарь  и  начальник  службы  безопасности.  Они  вежливые,
интеллигентные люди, поздоровались, каждый занялся своим делом.
   Юдин признал, что  пудреницу  секретарше  дарил,  но  откуда  у  него
появилась пудреница, вспомнить не мог. На настойчивое предложение Гурова
поднапрячься, Борис Андреевич лишь недоуменно пожал плечами,  указал  на
коробки, стоявшие на шкафах, подоконниках и полу.
   - Мне приносят с утра до вечера, думаешь, я помню, кто что  притащил?
Да ты меня убей, я знаю, что здесь запрятано? - Он  взял  с  подоконника
фирменную коробку, ткнул в картинку. - Нарисован прибор для...  -  начал
переводить с немецкого, запутался.
   - Ну, извини, что я от безделья задаю дурацкие вопросы, - раздраженно
сказал Гуров и вышел.
   Б кабинете сыщика уже поджидал Крячко.
   - Здравствуй, Лев Иванович, ты умный  и  удачливый.  Надеюсь,  ты  не
ждешь ничего толкового от номера телефона, который ты выбил из киллера?
   - Здравствуй! Станислав Васильевич,  как  ты  заметил,  я  не  дурак,
ничего толкового не жду. Но если имеется один шанс из  ста,  мы  обязаны
его отлавливать.
   - Телефон установлен в общей квартире, где контингент  меняется  чуть
ли не ежедневно, так как дом подлежит сносу, уже отключили воду.
   - В МУРе работают классные сыщики, по номеру телефона нашли дом,  про
воду разузнали.
   - Винтовку отстреляли, пулю идентифицировали, доказано.
   - Станислав! - перебил Гуров.
   -  Мое  дело  доложить.  -  Крячко  сделал  вид,  что   обиделся.   -
Арестованный водворен на больничную койку, изображает беспамятство, врач
установил сотрясение мозга средней тяжести.
   - Шею следовало качать, а то у него от пощечины голова болтается, как
у Пьеро.
   - Минуту назад звонил генерал Орлов, - Крячко потер  нос,  почесал  в
затылке, изображая генерала, - сказал, что сработано крепко, на совесть,
и он рад, что частные детективы  не  забывают  альма-матер,  трудятся  в
контакте.
   - Контакт? Есть контакт! -  Гуров  хотел  обойти  стол,  занять  свое
место.
   Крячко перехватил друга,  усадил  в  кресло  для  гостей,  неожиданно
заговорил быстро, сбиваясь:
   - Ты понимаешь, что мы не правы? Раньше мы радовались  каждой  удаче,
даже мелочевке. Вчера мы завершили  отличную  операцию.  И  задумана  по
классу, и выполнена - слов нет. Мы обнялись? Мы такие крутые  парни,  ты
так и вообще - памятник! Если человек не умеет радоваться или стесняется
признать, что нервничал, это очень плохо.
   - Мы молодцы! Ты, Станислав, умница, а  я  так  просто  гений!  Я  не
стесняюсь  признать,  что  когда  открыл  дверь  бытовки,  струхнул,  но
совладал. А мандраж меня достал  позже.  Станислав,  давай  обнимемся  и
всплакнем!
   - Заткнись! Какую песню испортил! - Крячко рубанул рукой. - А  мадам,
что сидит в приемной, ты забудь, она тебя не стоит.
   - Эту забудь, ту  не  вспоминай,  так  и  живу.  Ладно,  празднования
окончены, наступают унылые будни. - Гуров поднялся, обошел стол,  уселся
в свое кресло, убедился, что оно крутится. - Наш армянин не появлялся?
   - А чего ему здесь делать? У него мастерские, он должен работать.
   - Должен или работает?
   - Проверить?
   - Не стоит, надеюсь,  он  скоро  объявится.  Петр,  конечно,  к  себе
Заграняна не приглашал, но в  прокуратуру  шепнул  обязательно.  Человек
должен разволноваться, поделиться, узнать, кого еще вызывали?
   - Ты похож на депутата, пекущегося о народном  благе  и  не  имеющего
понятия, как человек  живет,  чего  хочет.  -  Крячко  покачал  головой,
вздохнул. - Стоит какому господину  на  ступенечку  подняться  -  конец,
разрыв нити. Ты назвал генералу человека, полагаешь, машина закрутилась?
Пусть генерал твой лучший друг, он сразу бросился названивать? Пока Петр
соединился со  следователем  прокуратуры,  пока  чиновник  мусолил  свой
поминальник,  выискивая  дырку,  хотя  бы  щелочку,  в  которую   нашего
Заграняна можно засунуть. На все нужно время, и удивительно быстро ты об
этом забыл. Гуров сказал, и хватай мешки, вокзал отходит!
   - Кстати, о вокзале, - улыбнулся Гуров. -  Ты  мне  порядком  надоел,
мотай на Белорусский, разбирайся с носильщиком.
   -  Когда  я  пахал  в  МУРе  и  был  начальником  отдела,   -   начал
философствовать Крячко, надевая куртку, - ты никогда  не  позволял  себе
разговаривать с подчиненным в подобном тоне. Мотай... Разбирайся... - он
открыл дверь и, уже закрывая ее, закончил:
   - А еще интеллигент!
 
*** 
 
   Крячко был человек многоопытный, слов нет, но в своих предсказаниях о
медлительности чиновничьей машины  ошибся.  А  возможно,  генерал  Орлов
крутанул колесо с такой силой, что оно завертелось достаточно быстро.
   Уже в три часа дня Гарик Загранян прошел по  коридору  офиса,  открыл
одну дверь, другую и скрылся в кабинете коммерческого директора.
   - Привет,  Егор!  -  Загранян  поднял  руку.  -  Тебя  в  прокуратуру
вызывали?
   - Здорово, Гарик, присаживайся, обожди, закончу, - Крупин работал  на
комп