исполнителем.
Нельзя отходить от телефона, необходимо ждать.
   Звонок раздался лишь в начале пятого.
   - Здравствуйте, Юрий Петрович, - услышал Еланчук долгожданный голос и
акцент, понял, что гость и полномочный представитель Организации  сильно
взволнован.
   - Здравствуйте, рад вас слышать. Жду звонка с нетерпением,  -  быстро
заговорил Еланчук. - У меня масса новостей. Начну с плохих, о'кей?
   - О'кей!
   - Наша контора разорилась, завтра начнут выносить мебель,  -  Еланчук
не собирался демонстрировать свою осведомленность, что в кредите отказал
именно американец. - Я остаюсь без крыши и без денег.
   Гэбист  умышленно  начал  с  личных  дел  и  денег,  что   совершенно
естественно. Но главное, он хотел  услышать  ответ,  по  которому  можно
будет судить, поставили на нем крест или собираются еще сотрудничать.
   - Плохо. Вам, русским, надо учиться бизнесу, - ответил американец.  -
Что еще?
   - Мне лично достаточно, -  с  некоторым  вызовом  сказал  Еланчук.  -
Заболел мой личный помощник. Якобы заболел,  на  работу  не  вышел,  мне
ничего не сообщил, передал через секретаря, что ложится  в  больницу.  Я
думаю, он врет и просто сбежал.
   Еланчук,  улыбаясь,  слушал  долгую  паузу,  представлял  себе,   как
ошарашен "руководитель", как он клянет русских, на которых абсолютно  ни
в чем нельзя положиться, сколько денег ни заплати.
   - Извините, тут меня отвлекли, - оправдывая  столь  долгое  молчание,
солгал американец. - Плохое вы сообщили, что хорошего?
   - Один человек, который торчит в нашем бизнесе, как  кость  в  горле,
сегодня улетает из Москвы.
   - Как вы об этом узнали?
   По скорости, с которой был задан вопрос, Еланчук понял, что об отлете
Гурова информация уже прошла.
   - Источник надежен, - сдержанно ответил гэбист.
   - Пожалуйста, конкретнее, Юрий Петрович.  Я  хотел  бы  сам  оценить,
надежен источник или не надежен. Насколько мне известно, у вас  такового
в "Стоике" просто не существует.
   - Мне сообщил об этом секретарь генерального директора.
   - Как его имя и откуда знакомство?
   - Вы мне не верите? -  обиделся  Еланчук.  -  С  сегодняшнего  дня  я
безработный, в благодарность за прошлое я вам сообщил, что знал. Судя по
разговору, вы не собираетесь продлевать мой контракт,  соответственно  я
не должен отвечать на ваши вопросы. Мне искренне жаль, но...
   - Юрий Петрович, вы неверно  поняли,  -  перебил  американец,  видимо
испугался, что Еланчук  положит  трубку.  -  Ваш  контракт,  безусловно,
продлевается, и я вам верю. Моя настойчивость и вопросы вызваны тем, что
ваше сообщение очень интересно, хочется...
   - Убедиться, что вы не придумали его от скуки,  -  продолжил  Еланчук
мысль  американца.  В  подобных  словесных  дуэлях  гэбист  был   мастер
экстракласса, чувствовал себя уверенно и, добавив в голос  нахальства  и
нетерпения, продолжал:
   -  Вам  интересно  и  мне  интересно,  каким  образом,   если   фирма
ликвидируется, вы сможете со мной продлить контракт?
   - В России могут многое, но отменить доллар даже русские не в силах.
   - Звучит  хорошо,  -  с  некоторым  сомнением  пробормотал  гэбист  и
вздохнул. - Я вам свой источник назову, но  передать  его  кому-либо  на
связь не могу. Елена Владимировна - не агент, не осведомитель, а близкая
подруга  моей  жены.  Я  устроил  даму  на   работу,   мы   встречаемся,
перезваниваемся, не более того. Вы довольны?
   - Вы человек предусмотрительный.
   - Профессия. Так когда и где я могу увидеть бумажки, которые не могут
отменить даже русские?
   - Дайте подумать, - и американец действительно задумался.  -  Хорошо,
подходите часиков в девять к тому бару, где мы с вами встречались.
   - Не пойдет, - категорически ответил Еланчук.  -  Что  хорошо  вчера,
сегодня уже плохо. Возможно, ваш портсигар  и  превосходен,  но  у  меня
образование гуманитарное, к тому же я консерватор.
   - Хорошо, я позвоню вам на квартиру.
   - Согласен, только планируйте встречу на завтра. В девять вечера  мне
не объяснить жене, куда и зачем я уезжаю.
   - О'кей!
   - О'кей! - ответил довольно Еланчук, сожалея лишь о том, что Гуров не
слышал, как гэбист блестяще справился с первым заданием.
 
*** 
 
   А  для  Гурова  этот  день  начался  в  шесть  утра,  когда  раздался
телефонный звонок.
   - Извините, Лев Иванович, вы еще почивать изволите? - весело  говорил
Крячко. - Если вам требуется документ, я готов собственноручно  написать
справку, что вы гений.
   - Нашел? - Гуров сел в  постели,  отшвырнул  подушку.  -  Поздравляю,
Станислав, ты настоящий сыщик! Приезжай, я готовлю завтрак.
   Чайник не успел закипеть, Гуров только побрился, а Крячко уже вошел в
квартиру, обнял друга,  помял  мускулистые  плечи,  заглянул  в  голубые
глаза.
   - Как не мучилась, а родила! Это же надо! Ну и клял я тебя  эти  дни!
Разуверился вконец, топтался на вокзале  из  чистого  упрямства,  а  при
встречах все ждал, когда ты очухаешься и отзовешь. Ну, ты молчишь,  и  я
молчу, мы люди гордые.
   - Гордый человек, умойся хотя бы, - Гуров подтолкнул Крячко в ванную.
- Смотреть страшно.
   Станислав стянул мокрую куртку, засаленный свитер, разделся по  пояс,
повесил одежонку на крючок в ванной, повернулся к Гурову, втянул  живот,
напряг мышцы, изобразил культуриста.
   - Хорош, хорош! Где ж ты так извозился?
   - Я же тебя просил, пошли в Рио, а ты - вокзал, вокзал! А  российский
вокзал - это огромадный скотный  двор,  только  каменный,  и  скотина  в
основном пьяная.
   Отмывшись, Крячко надел свежую рубашку Гурова, закатал рукава, быстро
уничтожил сковороду тушенки с яичницей, зажал в ладонях  чашку  с  кофе,
откинулся в кресле.
   -  Подвиги  совершать  тяжело,  главное  -  нудно.   И   рассказывать
совершенно нечего. А жаловаться тебе на работу сыщика даже не смешно.  Я
ходил, смотрел, сидел и глядел, разговаривал с людьми  о  нашей  сладкой
жизни и приглядывался, ругал тебя последними словами и дремал. Сегодня в
пять часов восемь минут я  его  увидел.  Нормальный  русский  мужик  лет
сорока, роста моего, жилистый, хваткий, узнал его сразу,  хотя  в  наших
мастерских видел мельком.
   - Ошибка исключена?
   Крячко  не  ответил,  одарил  друга  таким  взглядом,   что   человек
совестливый смутился бы, но Гуров лишь усмехнулся.
   - Ладно, не пыли, давай думать дальше.
   - Вперед? Обожди, дай передохнуть, погарцевать, собой  покрасоваться.
Ну, ты, Лев Иванович, гений, слов нет. Как ты  угадал  связь  вокзала  с
мастерскими? Вот Орлов ахнет! Когда ты нам в тот вечер  о  своей  версии
поведал, я вида не подал, но решил, что ты умом двинулся.
   - Я ничего не угадывал, Станислав. Бухгалтер был на вокзале, встречал
свою пассию, на следующий день поехал на склад и тут же заболел.  Ты,  а
не я предположил, что смертельную информацию  человек  схватил  накануне
убийства, и что дело не в бумажках, тоже ты сказал.  Я  лишь  слушал  да
складывал, и у меня получилось, что  покойный  встретил  на  Белорусском
вокзале какого-то человека, а на следующий  день  столкнулся  с  ним  на
складе. Со свойственным мне эгоизмом я отправил тебя  на  вокзал  искать
неизвестного, нечаянная встреча с которым стоила человеку жизни. Я спал,
ты работал, честь тебе и хвала!
   - Благодарю! - Крячко привстал и поклонился.
   - Ты решил сразу две задачи, Станислав. Теперь мы знаем, за что убили
бухгалтера и юриста. Крячко глянул недоуменно.
   - Бухгалтера - понимаю, а при чем тут юрист?
   - Ты же установил, что бухгалтер интересовался телефоном Байкова.
   - Но не звонил!
   - Звонил и разговаривал, иначе бы его не убили. Не  будем  взваливать
на себя чужую работу, пусть прокуратура занимается,  -  Гуров  помолчал,
приняв решение, уверенно добавил:
   - Но не сегодня и не завтра...
   - Башку оторвут! - сказал Крячко.
   - Это вряд ли, мы законопослушные граждане, о своих находках  сообщим
начальству, пусть генерал Орлов командует, выделяет людей,  обеспечивает
наблюдение. А наш анализ и выводы - наше дело, мы люди, нам  свойственно
ошибаться.
   - Но показания Марии Ивановны, что она видела убийцу, мы утаили.
   - Разговор между людьми не является показаниями, - возразил Гуров.  -
А что женщина видела именно  убийцу,  лишь  твои  домыслы  и  не  более.
Прокуратуре данный свидетель известен, допрошен, и не  наша  вина,  если
следователю  человек  говорит  одно,  а  тебе  иное.  Мы  данный  вопрос
обсуждали, Станислав, хватит болтать, вперед!
 
*** 
 
   Крячко  отправился  домой  отсыпаться.  Гуров   поехал   в   "Стоик".
Генеральный директор был уже на месте. Сыщик коротко изложил свою идею.
   - Отправить тебя в командировку? - удивился Юдин. - Куда и зачем?
   - Ты генеральный директор, решай, куда и зачем  ты  можешь  направить
своего  особиста,  -  Гуров  привычно  расхаживал  по  кабинету.   -   В
подробности можешь не вдаваться, важно, чтобы  все  знали,  что  особист
улетает. Ну, и город определи, чтобы у фирмы было какое-то притяжение.
   - Понял, - Юдин кивнул. - Иркутск годится?
   - Хоть Магадан, - ответил Гуров. - Заказывай для меня билеты  туда  и
обратно, пиши приказ о командировке, все, как положено.
   Юдин снова кивнул, нажал на клавишу внутренней связи.
   - Слушаю, Борис Андреевич, - ответила Елена.
   - Леночка, Лев Иванович немедленно  отправляется  в  Иркутск.  Узнай,
пожалуйста, когда ближайший рейс, закажи билеты туда и обратно. Деточка,
распорядись, пусть билеты привезут.
   - Хорошо, Борис Андреевич.
   - Что ты мне еще скажешь? - Юдин взглянул вопросительно.
   - Мы установили мотив убийств, -  нехотя  произнес  Гуров.  -  Борис,
специфика моей профессии не  в  секретности,  а  в  неопределенности  до
самого финала. Я тебе недоговариваю оттого,  что  и  сглазить  боюсь,  и
обмануться. Когда  будет  конкретный  окончательный  результат,  ты  его
получишь. Я не только тебя, но себя самого оберегаю  от  преждевременных
выводов. Уж очень велико разочарование, когда выясняется, что ошибся,  а
такое в нашем деле случается.
   - Борис Андреевич, к вам рвется Егор Крупин, -  донесся  из  динамика
голос Елены.
   Юдин взглянул на Гурова вопросительно, сыщик кивнул.
   - Ну, раз рвется, пусть заходит, - ответил Юдин секретарше, дверь тут
же распахнулась, и вошел Крупин. - Передохни, Егор!  -  Юдин  указал  на
кресло, протянул руку Гурову. - Желаю удачи, Лев Иванович.
   - Благодарю, Борис Андреевич, - саркастически ответил Гуров,  пожимая
руку начальника. - Посылайте меня в Рио-де-Жанейро, и можно обойтись без
теплых  слов.  А  если  серьезно,  то   считаю   свою   командировку   и
неоправданной, и уж совсем не ко времени.
   - Болезнь и грязная работа всегда не ко времени, - сухо ответил Юдин,
кивнул, давая понять, что разговор закончен. Гуров вышел, уселся у стола
Елены, спросил:
   - Ты когда-нибудь была в Иркутске? Нет? Замечательный город.  Я  тоже
не бывал, но почему-то не сомневаюсь,  что  увижу  там  много  нового  и
интересного.
   - А ведь ты меня целовал, - Елена грустно улыбнулась.  -  И  не  было
ничего, а уже прошло.
   - Ну, почему прошло? - неуверенно возразил Гуров. - Поживем - увидим.
   - Ты умеешь лгать, если дело касается работы.
   - А раньше я вообще не умел врать, - Гуров встал.  Дверь  в  приемную
приоткрылась, кто-то заглянул. Елена сказала:
   - Лев Иванович, информацию о билетах сообщу вам немедленно.
   - Благодарю, Елена Владимировна, -  Гуров  поклонился,  столкнулся  в
дверях с Заграняном, который посторонился, пропустил особиста и вошел  в
приемную.
 
*** 
 
   Гуров "улетел в командировку" и обосновался на даче Юдина. Дача  была
не шикарная, но  вполне  цивилизованная:  телефон,  горячая  вода,  газ,
естественно, холодильник и телевизор. Сыщик сделал все возможное,  чтобы
успокоить мафию, теперь от него ничего не зависело. Если  в  его  ложный
выпад и  отъезд  поверили,  то  воспользуются  своим  каналом,  отправят
наркотик в Европу. Коли не поверили,  значит,  работа  проделана  зазря,
такое в его практике случалось.
   Он приготовился ждать долго, полностью исключил спиртное,  кофе,  пил
чай с медом, мало ел, три раза в  день  занимался  силовой  гимнастикой.
Пытаясь отвлечься, он читал  "Три  мушкетера",  переключал  телевизор  с
одной программы на другую,  но  заставить  себя  не  думать  о  деле  не
получалось.
   Любая загадка таинственна и непостижима,  пока  не  разгадана.  Когда
ответ  найден,  человек   в   большинстве   случаев   поражается   своей
несообразительности и почему так долго мучался, когда на самом деле  все
достаточно  просто.  Существуют  картинки  для  детей,  на   которых   в
беспорядочно  пересекающихся  линиях  предлагают  найти  пограничника  с
собакой. Пока не нашел,  нет  ни  пограничника,  ни  собаки,  лишь  хаос
черточек и завитушек. А когда нашел, то на картинке  и  нарисованы  лишь
пограничник с собакой и никаких черточек  и  завитушек,  и  куда  раньше
смотрел человек, непонятно.
   Убили тихого бухгалтера ни за что, ни про что,  и  на  первый  взгляд
смысла в  картинке  никакого.  Оказалось  все  достаточно  просто.  Иван
Сидорович Ситов встретил свою приятельницу,  погрузил  тяжелые  вещи  на
тележку носильщика, вышел с вокзала,  начал  расплачиваться  и  узнал  в
носильщике одного из рабочих мебельных  мастерских.  Или  узнал  его  на
следующий день, встретив у склада готовой продукции. Важно, что  человек
работал на вокзале и в мастерских и был узнан.
   Если надо изъять наркотик в  мастерской  и  отвезти  его  на  вокзал,
безопаснее, чтобы это делал один и тот же человек. Не шибко хитрый ход.
   Узнав человека, бухгалтер ни о чем догадаться не мог, лишь  удивился,
что и стоило ему жизни. Тут уж проще не бывает. Как дважды два.  Сегодня
человек  лишь  удивился,  завтра  он  поделится  со  своими   девушками,
послезавтра об этом узнает служба безопасности фирмы.
   Гуров смотрел телевизор и вспоминал,  сколько  времени  понадобилось,
чтобы забыть бухгалтерские учеты, не  думать,  почему  человек  живет  в
трехкомнатной квартире, а пользуется только  одной  комнатой.  Последняя
загадка высосана из пальца, так как сам сыщик живет точно так  же  и  не
удивляется.
   "Лучше поздно, чем никогда, - успокоил себя Гуров, глядя на говорящую
в телевизоре голову. -  Я  все-таки  соединил  вокзал  и  мастерскую,  а
Станислав нашел носильщика и рабочего".
   Итак, несчастный бухгалтер,  узрев  одного  человека  в  двух  лицах,
удивился,   разобраться   не   мог,   но   начал   беспокоиться,   решил
посоветоваться. С кем? Ясное дело, совет ищут у юриста. Бухгалтер узнает
домашний телефон Байкова. Наверняка бухгалтер звонил юристу, женщина  не
слышала разговора, мыла посуду или принимала ванну. Вполне  естественно,
что мужчина звонил в отсутствие женщины,  не  хотел  беспокоить,  боялся
показаться смешным.
   Гуров ясно представил, как стеснительный Ситов, сбиваясь  и  путаясь,
объясняет  свои  сомнения  Байкову.  Как,   возможно,   поддатый   юрист
вышучивает бухгалтера, ежесекундно перебивает  и  забывает  о  разговоре
через несколько секунд.  А  вспоминает  разговор  в  самый  неподходящий
момент, передает, возможно, в лицах, своему "приятелю".
   Мафия последовательно пыталась выяснить, был ли контакт между  убитым
бухгалтером и заметавшимся  юристом,  узнала  о  разговоре  случайно.  И
человеку снесли полголовы, что вполне закономерно. Так же, как и то, что
милая интеллигентная генеральша  из  квартиры  напротив  подглядывала  в
глазок, заслышав  шаги,  и  увидела  убийцу.  Закономерно,  что  женщина
испугалась, не сказала ничего оперу  из  МУРа  и  призналась  знакомому,
обаятельному Станиславу.
   И правильно сыщик скрыл данный  факт  от  своего  друга,  потому  что
генерал Орлов при исполнении, обязан сообщить в прокуратуру, которая,  в
свою очередь, обязана принимать меры,  проводить  допросы,  арестовывать
подозреваемого, раскрывать свидетеля. И превратился бы  подозреваемый  в
обвиняемого, еще неизвестно, а над милейшей Марией Ивановной нависла  бы
смертельная угроза, наркотик бы ушел на дно, вся  операция  полетела  бы
под откос.
   Правда, признайся сыщик, что знает убийцу, так не  сидел  бы  сейчас,
как медведь,  в  берлоге,  не  мучился  бы  сомнениями.  Гуров  выключил
телевизор, поднялся, громко сказал:
   - Что выросло, то выросло, - и начал делать гимнастику.
 
*** 
 
   Хотел этого Гуров, не хотел, но вести разработку носильщика кустарным
способом было невозможно. Сыщик передал собранный материал  генералу,  и
за дело взялся аппарат.
   Гуров  пил  чай,  качал  мышцы,  дрался  на  шпагах  с   мушкетерами,
разговаривал время от времени с Крячко и Еланчуком и ждал. Он  прекрасно
знал, что работа его бывших коллег на данном этапе состоит из наблюдений
и подслушивания. Никто,  даже  лучший  друг  Петр  Орлов,  не  расскажет
человеку постороннему, как и что  делается,  договорились,  что  сообщат
лишь результат, когда будет  установлена  связь  "носильщика"  с  лицом,
отъезжающим за рубеж. Вел разработку только  уголовный  розыск  или  уже
подключили кэгэбешников? Главное, чтобы информация не ушла  на  сторону.
Пока занимаются  простыми  смертными,  никто  возмущаться  и  вспоминать
Конституцию не будет, если же выйдут на "слугу"  народа,  то  все  может
перевернуться. За "слугой" не положено наблюдать, тем более прослушивать
его телефонные разговоры.
   Гуров практически не сомневался, что на последнем отрезке  следования
наркотика в Европу Организация использует кого-то из власть предержащих.
Почему везут поездом, а не самолетом, понятно. Брать наркотик в салон ни
один здравомыслящий человек не согласится, а  сдавать  в  багаж  опасно:
многомиллионный, к тому же криминальный груз остается на несколько часов
без присмотра.
   Орлов  позвонил  на  исходе  третьих  суток,  не   поздоровался,   не
поинтересовался самочувствием, сказал недовольно:
   - Я бы дал тебе орден, да у меня нету. Твой  друг  уезжает  завтра  с
Белорусского, пятнадцатый поезд, пятый вагон, второе купе.
   - Спасибо, Петр, - Гуров растерялся: столько ждал,  теперь  не  знал,
что ответить.
   -  Так  ты  можешь  возвращаться  из  командировки.  На  вокзале   не
появляйся, проводят без тебя.
   - Кто он?
   - Кто надо, будто не знаешь.
   - Они разные.
   - Тебе какое дело? Ты пост сдал, отдыхай.
   - Спасибо, что разрешил.
   - Эх, парень, креста на  тебе  нет,  -  вздохнул  Орлов.  -  Конечно,
поедешь, не удержишься.
   - Обязательно, должен  видеть  своими  глазами.  Такой  дорогой  друг
уезжает не каждый день.
   Вот и все. Осталось дождаться завтрашнего дня.  Сейчас  надо  думать,
как заснуть.  Было  время,  когда  он  засыпал  мгновенно,  стоило  лишь
положить голову на подушку. В жизни сыщика много чего было да прошло, он
чувствовал - предстоит бессонная ночь. Он выпил большую фаянсовую кружку
горячего чая с медом, принял две таблетки родедорма, лег и  уставился  в
потолок.
 
*** 
 
   Не спал в эту ночь и Виктор Жеволуб. Как и Гуров,  Жеволуб  залег  на
подмосковной даче, двое суток без просыпа пил, потом  сходил  в  баньку,
пришел в себя, начал думать. Он и во время пьянки искал выход, но пьяные
мысли легкие, прозрачные. А утром  и  не  помнишь,  о  чем  рассуждал  с
вечера, стакан примешь, что-то новое в голове крутится.
   Он скрылся и залег на даче потому, что не нашел иного выхода.
   Гонец у Жеволуба появился под утро, разбудив, извинился  вежливенько,
поручкался. Виктор гонца знал, пригласил к столу, ни о чем не спрашивал,
раз человек явился в такое время, значит, припекло, все сам изложит. Так
и вышло, гонец присел на кухне, засмолил сигаретку и сказал:
   - Мой хозяин к  тебе  просьбу  имеет.  Свалил  бы  ты  из  города  на
недельку? А?
   - Думать надо, - Жеволуб почесал широкую волосатую грудь. - Я, как  и
ты, служивый.
   - Мы знаем, - согласился гонец,  -  зеленью  получаешь.  Однако  твои
хозяева приезжают, уезжают, а мои тут живут.
   - Я тебя понял. Поклон передай, - Жеволуб проводил г