иначе мышцы одрябнут. На
вас, господа, много жалоб. Особенно на  тебя,  Стас.  Ты  чего  в  морге
безобразничаешь? Другого места не нашел? А вы, великий сыщик,  подловили
человека в нетрезвом  виде,  куражитесь,  самовольно  проводите  досмотр
квартиры.
   - Если на оперов не  жалуются,  значит,  они  не  работают,  -  изрек
Станислав.
   Гуров, как обычно, промолчал. Стас видел, шеф сильно не в духе, когда
Орлов, сняв трубку прямого телефона,  сказал:  "Алексей  Алексеевич,  вы
просили к себе Гурова, мы собираемся к вам втроем.  Не  возражаете?"  Он
взглянул на часы, сказал: "Успеем", - и поднялся.
   Станислав вновь глянул на резко очерченные скулы Гурова и заметил:
   - Лев Иванович  неважно  себя  чувствует,  ему  лучше  к  заместителю
министра не ходить.
   Все трое слишком  давно  знали  друг  друга,  не  только  понимали  с
полуслова, а отмечали любую интонацию. Тот факт, что  Крячко  высказался
по вопросу, который его не  касается,  назвал  Бодрашова  по  должности,
означал, что Гуров закусил удила и его не надо показывать руководству.
   Орлов оглядел Гурова, хмыкнул неодобрительно, косо глянул на Крячко и
сказал:
   - Нас ждут немедленно. Кто ищет, тот всегда найдет.  Стас,  твой  шеф
парень уже взрослый, - и первым вышел из кабинета.
   - Петр Николасвич, пиджак! -  Верочка  догнала  сыщиков  в  коридоре,
протянула Орлову его пиджак.
   - Довели старика, - бормотал Орлов, надевая пиджак на ходу. - Скоро к
министру в кальсонах явлюсь.
   Секретарша Бодрашова распахнула двери и громко сказала:
   - Алексей Алексеевич, напоминаю, у вас только тридцать минут.
   Генерал-полковник, тоже без мундира, расхаживал  по  кабинету,  и  по
дыханию  Бодрашова  Гуров  определил,  что  куратор  только  что   делал
гимнастику.
   - Здравствуйте, рассаживайтесь. Сегодня курить нельзя, жду гостей,  -
быстро  говорил  хозяин.  -  О  жалобах  на  вас  расскажет  позже  Петр
Николасвич. Лев Иванович, у вас имеются конкретные результаты?
   - Можно полагать, что погибшие  употребляли  наркотик.  Однако  собой
владели, в момент падения  ломки  не  ощущали,  находились  в  спокойном
состоянии.
   - Точно или можно полагать? - спросил генерал.
   - Заключение  экспертизы  отрицательное.  Я  лично  располагаю  иными
сведениями, - ответил Гуров.
   - Коррупция? - резко спросил Бодрашов. - Дали взятку?
   - Это вряд ли, господин  генерал-полковник.  Просто  дали  на  анализ
чужую кровь, - сказал Гуров.
   - Ваши выводы?
   - Отец и мать способствовали, что недоказуемо.  Но  фактически  ребят
довели до самоубийства, и наркотик в деле  не  главное.  Работу  следует
продолжать. - Гуров сделал короткую паузу и закончил:
   - Необходимо работать.
   - А что мне докладывать? - Бодрашов прищурился.
   - Я знаю только то, что мне докладывать...
   - Чушь! - перебил Гурова заместитель министра.  -  Докладывают,  имея
факты. Вы же, полковник, высказали немотивированные предположения.  Если
я повторю ваши слова наверху, меня сочтут дураком.
   - Зато мы докажем, что не марионетки...
   - Вы ничего никому не докажете! По вашей же просьбе сотрудниками  ФСБ
задержан человек, который находился в тот момент на  крыше.  Он  не  дал
признательных показаний, но факт - он там находился.
   - Наворовавший миллиарды жулик боится, что общество узнает,  что  его
сын был наркоманом и покончил жизнь самоубийством...
   - Полковник, замолчите! Вы же не в пивной, где принято распространять
досужие сплетни. - Бодрашов неожиданно успокоился, надел мундир,  сел  в
кресло. -
   У всех нервы, надеюсь, и разум тоже у всех. Полковник Крячко, раз  вы
пришли, значит, у вас иная точка зрения. Слушаю.
   - Господин генерал-полковник, я сегодня убедился, что мы имеем дело с
людьми  малопорядочными.   Но   так   как   на   сегодняшний   день   мы
доказательствами не  располагаем  и  добыть  их  нам  не  дадут,  считаю
разумным  пойти  на  компромисс.  Свидетеля,  которого  разыскали   наши
коллеги. Лев Иванович подсказал генерал-лейтенанту Кулагину в  приватном
разговоре. Мы его заберем к себе, прокуратура допросит и установит,  что
человек видел, как молодые люди сидели у самого  края  крыши.  Возможно,
поднимаясь, они поскользнулись и  сорвались  вниз.  Никаких  наркотиков,
магнат и его друзья успокоятся, для газет это не  материал,  -  закончил
Станислав.
   - А ваши подвиги в морге? - Бодрашов начал внимательно  рассматривать
карандаш.
   - Трудно что-либо  доказать.  Имеется  один  свидетель,  мальчик,  на
которого  надавят,  он  все  слова  забудет.  И,  господа,  извините  за
высокопарный слог, сегодня, когда Россия не может выяснить, в штанах она
или без штанов, нужен еще  один  грязный  скандал?  -  Станислав  развел
руками. - Я не предлагаю забыть и простить, я предлагаю  Льву  Ивановичу
лишь выждать, погасить волну, позже разобраться.
   - Понял. Петр Николасвич, слушаю. - Бодрашов отбросил карандаш.
   - У меня имеется своя точка  зрения,  но  хотел  бы  воздержаться,  -
ответил Орлов.
   - Петр Николасвич, вопрос слишком принципиальный, - возразил хозяин и
посмотрел на часы. - Сейчас явятся иностранные журналисты, я  хочу  быть
честным перед собой и перед ними.
   - Фактического материала так мало,  что  быть  абсолютно  честным  не
составит  труда.  Факт  события  действительно  имеет  место.  Разыскали
свидетеля,  роль  которого  в  происшедшем  не  установлена.  Спросят  о
наркотиках,  так  в  прокуратуре   находится   официальное   заключение,
любопытные могут ознакомиться. Причина падения прорабатывается.  Недавно
над городом пронесся ураган, возможен внезапный порыв ветра. Кто скажет,
что невозможно? Ты? - Генерал уперся пальцем в грудь Гурова. -  Нет,  ты
скажи вслух, чтобы оставшиеся годы не смотрел  на  меня  как  на  падлу!
Простите, Алексей Алексеевич.
   - Я это слово однажды уже слышал, - улыбнулся хозяин.
   - Лева, так возможен порыв ветра или невозможен?
   - Возможен, - Гуров пожал плечами.
   - Далее. Возможны иные  варианты.  По  делу  работают  лучшие  сыщики
главка под руководством  генерал-лейтенанта  Орлова.  Старший  группы  -
старший оперуполномоченный по особо важным делам  полковник  Гуров.  Кто
может сказать лучше, пусть скажет.
   - Лев  Иванович,  если  удастся  выявить  преступников,  они  понесут
наказание?
   - На такие вопросы, Алексей Алексеевич, отвечает суд, - сказал Гуров.
   - Господа  офицеры,  спасибо,  все  свободны,  -  сказал  заместитель
министра.
   В приемной толпился народ, когда сыщики проходили, кто-то сказал:
   - Вот он, Гуров.
   Крячко быстро закрыл дверь в приемную и тихо произнес:
   - Ты не прав. Лев Иванович, не на все вопросы отвечает суд.

Глава 3

   В  этот  вечер  Мария  была  по-особенному  красива.  В   простеньком
приталенном длинном платье, как позже Гуров  выяснил,  от  Версаче,  как
всегда, на высоких  каблуках,  волосы  подняты  вверх,  обнажая  длинную
точеную шею, она расхаживала по квартире и зло говорила:
   - Я знаю твои  недостатки,  сыщик,  но  что  ты  человек  элементарно
слабый, даже не подозревала.
   Гуров и Станислав пришли с работы. Мария ждала машину, которая должна
была отвезти ее в какое-то посольство на  прием  в  честь  американского
киномагната. Актриса не сомневалась, что отправится на  прием  с  мужем,
смокинг которого был тщательно вычищен и висел на плечиках  на  открытой
дверце гардероба.
   Гуров в тренировочном костюме сидел в гостиной на диване и пил водку,
закусывая черным хлебом  с  толстыми  ломтями  непотребной  колбасы.  На
другом конце дивана расположился  Станислав  и  равнодушно  просматривал
газеты недельной давности. Равнодушное лицо его было скучно и устало, он
часто зевал, не обращая на хозяев никакого внимания. В отличие от  шефа,
Станислав пил чай с печеньем.
   - У меня тоже случаются неприятности на работе, но я не взваливаю  их
на тебя, не устраиваю истерик.
   Гуров молча выпил, вытер губы ладонью, пожал плечами.
   - Если я тебе нужен, могу помочь, буду  готов  через  две  минуты.  А
сопровождать звезду на кинотусовку я  не  намерен.  -  Он  снова  выпил,
повернулся к Станиславу. - Я тебе сказал, уходи, мне  противно  смотреть
на тебя.
   - Так не смотри, ты и так знаешь, как я выгляжу.
   - Вы эгоисты, себялюбцы, эгоцентристы, я вас не люблю. Не знаю,  кого
больше, - Мария остановилась в центре комнаты, слегка отставила ногу.
   - С твоей фигурой можешь отправляться в бикини. - Гуров снова выпил.
   - И без верха, - добавил Станислав, сосредоточенно листая газеты.
   -  Пошляки.  Вы  можете  хотя  бы  сказать,  что   произошло?   Убили
кого-нибудь? - спросила Мария.
   - Не кого-нибудь, а двух влюбленных, - ответил Гуров, наливая себе  в
стакан.  -  Христос  сказал,  что  самым  большим  пороком  человечества
считается трусость. Сегодня я выяснил, что два моих  ближайших  друга  и
совсем не плохой начальник - обыкновенные трусы. И ты, Стас, не надейся,
что если вас трое, а я один, то я засомневаюсь в своей правоте.
   - Не дурак. -  Станислав  отбросил  газеты.  -  Мария,  по-моему,  ты
влюбилась и отправляешься на свиданку. На месте Гурова я бы тебя  никуда
не пустил. Ты вся светишься, а  глаза  словно...  Словно...  Черт  знает
какие красивые.
   - Не подлизывайся и разогрей себе второе, ты же наверняка целый  день
не ел, - сказала Мария.
   - Спасибо, обойдусь. У сыщика  сейчас  бутылка  кончится,  мы  вместе
поедим, - ответил Станислав. - И я боюсь вставать с  дивана,  они  могут
вышвырнуть меня из квартиры.
   В дверь позвонили, Гуров легко поднялся и  босиком  пошел  открывать.
Глянув в "глазок", сыщик сдвинул засовы,  отворил  дверь.  На  площадке,
переминаясь с ноги на ногу, стояли два молодых прилизанных фрачника.
   Мария, не ожидая, прошла мимо мужа, но он успел схватить ее за кисть,
развернул, посмотрел в глаза, сказал громко:
   - Я люблю тебя, желаю удачи!
   Мария вздрогнула, попыталась залепить  мужу  пощечину,  но  он  легко
перехватил ее руку, сказал:
   - Не балуйся. А вы, молодые люди, берегите девушку, если жить хотите,
- и закрыл входную дверь.
   -  Очень  театрально,  -  заметил  Станислав.  -  Я-то  твои   угрозы
воспринимаю серьезно, а мальчики могут принять тебя за трепача и позера.
   - Плевать я хотел, как они меня воспринимают. Полагаешь, я не  поехал
из-за гонора, дурного настроения?
   - Не держи за дурака, - сказал Станислав. - Марии нужен  американский
продюсер. Она легче справится с ним одна, ты  там  не  нужен.  Никто  не
струсил, только долбить головой Кремлевскую стену даже вместе с тобой  -
безумие. Тебя правильно остановили, схлынет волна, работай. Я  не  знаю,
что ты собираешься предпринять, ты молчишь, дело твое,  доказать  ничего
нельзя. Уж на это моих мозгов хватает.
   - Я не знаю, что сделали с девушкой, но парня они довели и  убили,  -
приканчивая остатки в бутылке, сказал Гуров. - Свидетель на крыше -  мой
свидетель, а не их. Убежден. Ты понимаешь, что сбросить двух человек мог
только профессионал? А он, убив двух человек,  не  продолжал  бы  чинить
трубы, а растворился бы в  небытии.  Раз  он  остался  в  доме,  значит,
случайный свидетель, а не хорошо подготовленный  профессионал.  А  Пашке
Кулагину я врежу, на его большие звезды не посмотрю. По  моей  подсказке
выявил человека, задержал, должен был сообщить мне, а не бежать вверх по
лестнице.
   - И опять ты не прав, - возразил  Станислав.  -  Ты  не  знаешь,  кто
именно задержал, кому сначала доложили,  начальнику  ФСБ  или  Кулагину.
Начальника  там  сейчас  меняют,  проходимцев  хватает,  что  произошло,
неизвестно, а ты уже топор точишь. Ты меня порой поражаешь, Лева, сейчас
гений, через час - недоумок.
   - Взгляни в холодильник,  чего  осталось?  -  Гуров  поставил  пустую
бутылку на пол.
   - Осталось, но тебе довольно. Завтра в двенадцать тебя ждет Вика, а в
четыре необходимо беседовать с Тихомировым, которого задержали соседи, я
уже договорился с Кулагиным. Я сам  привезу  мужика  к  нам  в  кабинет,
договорился с Гойдой, задерживать человека нет оснований.
   - Да когда ты успел? - удивился Гуров.
   -  Пока  ты  мебель  в  кабинете  ломал.  Я  что  здесь  сижу,   ради
удовольствия? Тебя остановить и уложить необходимо, иначе ты  завтра  не
работник. Шагай в душ, я устроюсь на диване, - ответил Станислав.
   - Жене сообщил? Стас, тебе лучше мотать домой, - сказал Гуров.
   - Ты мой семейный покой не береги. Тебя я одного  не  оставлю.  Да  и
Марию следует встретить, шагай в душ и ложись.
   - Няньку воспитал на свою голову, - пробормотал
   Гуров,  поплелся  в  ванную.  Он  как-то  мгновенно  сник,?  ослабел,
казалось, из негр выпустили воздух.
   Станислав быстро разобрал постель, отвел Гурова из ванной в  спальню,
словно больного уложил, прислушался к дыханию и пробормотал:
   - Ну и нервы у человека.
   Затем отправился на кухню, начал готовить себе ужин.  Нарезал  овощи,
не  мудрствуя  лукаво,  сварил  пельмени,  выпил  рюмку   водки,   жевал
механически и думал.
   Что на  экспертизу  кровь  подсунули  чужую,  в  жизни  не  доказать.
Вскрытие проводили тайно, тоже пустые хлопоты. Следы от уколов на бедрах
трупов замажут, иную химию придумают,  главное,  без  скандала  в  морге
ничего не предпримешь. Лева,  конечно,  прав,  предел  цинизма,  потеряв
единственного сына, не мучиться раскаянием, болью, а думать лишь о своем
реноме. Этот олигарх - последняя сволочь. Видно,  и  молодая  супруга  у
него того же розлива. Но откуда Лева взял,  что  наркотик  к  падению  с
крыши не имеет прямого отношения? Зачем шефу  понадобилась  Вика?  Хочет
подвести ее к молодой жене? Возможно. А смысл?
   Станислав убрал со  стола,  вымыл  посуду,  погасил  на  кухне  свет,
перешел в гостиную. Положив под  голову  одну  из  подушек,  которые  во
множестве имелись на диване, сыщик удобно улегся, натянул плед, поставил
рядом телефон и ночник,  решил  вздремнуть.  Тело  ныло,  словно  он  не
проторчал половину дня в морге и половину в  кабинетах  министерства,  а
целый день вкалывал на лесоповале. Он закрыл глаза, блаженно  потянулся,
уверенный, что мгновенно заснет, но на лицо дунул  свежий  ветер,  дрема
улетела. В голове путались мысли, ошибались, противоречили друг другу.
   "Зачем Вика Гурову?  На  чем  основана  его  уверенность,  что  можно
каким-либо  образом  отомстить  за  смерть  молодых?  Чего  я  здесь  не
понимаю?" И сыщик задремал.
   Но, стоило шелохнуться в замке  ключу.  Стас  был  уже  на  ногах,  а
пистолет в руке, как вещь обычная, словно зубочистка.
   - Но в щечку-то поцеловать вас можно? - послышался мужской голос.
   - Я бы протянула вам руку, но вы мне надоели,  -  ответила  Мария.  -
Никогда не приставайте к женщине: если вы ей понадобитесь, она даст  вам
знать.
   Дверь захлопнулась, лязгнули засовы, Мария упругой походкой,  которая
так нравилась Станиславу, и не только ему, вошла,  в  гостиную,  увидела
пустой диван, рассмеялась и сказала:
   - Стас, ты же взрослый, выходи.
   - Я не прятался. - Он сунул пистолет за пазуху,  но  Мария  заметила,
покачала головой.
   - Весело живете, молодые люди.
   - Не скучаем. Тебя кормить? - спросил он.
   - Яблоко или персик. Они спят?  -  спросила  Мария,  скидывая  с  ног
шпильки.
   - Аки молодец. В здоровом сне его спасение. Не спал бы так, попал  бы
в психушку, - философствовал Станислав, подавая Марии персик.
   - Я тебе скажу, все эти приемы - либо пьянство, либо скучища.
   - Как американец? - спросил Станислав.
   - Обыкновенный уверенный самец, я ему не подошла, - ответила Мария.
   - Вы говорили о делах? - удивился Стас.
   - Мимолетно, несколько фраз. Меня  не  устраивает  первый  пункт  его
контракта. - Мария рассмеялась. - Он понял, потерял ко мне интерес.
   - Ему  девок  не  хватает?  Жаль,  меня  не  было,  ему  бы  мало  не
показалось, - рассердился Станислав.
   - Из-за чего психует твой шеф? - сменила тему Мария, села  на  диван,
начала массировать пальцы ног.
   - Желает переделать мир, - ответил  Станислав.  -  Причем  совершенно
серьезно, и от этих намерений не отказывается.
   - Ему угрожает опасность, могут убить? - Мария спросила спокойно,  но
голос выдавал волнение, и Станислав поспешил успокоить:
   - Нет. Сегодня мы играем по другим правилам. Но если его не удержать,
он может вылететь на пенсию.
   - Станет в пять раз больше получать, - рассудила Мария; заметив,  что
Стас возмутился и хочет ответить, махнула на него рукой. -  Знаю,  знаю,
деньги мусор, им за Россию обидно. Я эту фразу слышала с экрана,  читала
в  газетах,  но  полагала,  что  она  существует   самостоятельно,   без
приложения к конкретному человеку. ан нет, в  России  имеется  буквально
все, и сумасшедшие не исключение. -  Она  перестала  улыбаться,  сказала
серьезно:
   - Ты береги его, Стас. Не только ради него самого, но ради нас  всех.
Жить без Гурова станет очень тоскливо.
   - Стараюсь. Ложимся спать, подобные разговоры бесконечны.

***

   Гуров  уже  бывал  в  квартире  Вики.  Никаких  нарушений  строжайших
инструкций в его визитах не  было.  Официально  девушка  не  состояла  в
агентурной сети,  мужчины  ее  посещали,  а  ее  профессия  не  являлась
секретом для жителей дома.
   Сыщик сразу отметил,  что  Платиновая,  такую  кличку  имела  Вика  в
профессиональной среде,  при  полном  параде,  а  косметика  сведена  до
минимума. Все это польстило мужскому самолюбию  сыщика,  так  же  как  и
ранний час свидания. Полдень для профессионалки -  все  равно  что  пять
утра для обыкновенного человека. Знает, зачем пришел,  волнуется,  понял
Гуров, преподнес розу и сел за стол, который был сервирован для завтрака
на двоих.
   - Не меняетесь. Лев Иванович, такой же обаятельный и самоуверенный.
   -  Вика,  обаяние  у  меня  на  физиономии,  но   где   ты   откопала
самоуверенность? Ты мне очень нравишься, я никогда не скрывал этого,  но
любимая жена и профессия надежно защищают меня от твоих стрел.
   - Умеете говорить красиво? Удивлена. Вам, кстати, красивые слова не к
лицу. Волк красив, порой улыбается, но лучше бы он этого не делал.
   - Ну, коли зазвала в гости, угощай кофе, - сказал Гуров, улыбаясь.
   - Я зазвала? - Вика  взглянула  удивленно.  -  Я,  безусловно,  рада,
нечасто удостаиваюсь. Только видит бог...
   - Он все видит, не лги, - перебил сыщик. -  Может,  и  не  звала,  но
знала точно, я появлюсь.
   Вика смутилась, тут же взяла себя в руки, взглянула с вызовом.
   - Я не права?
   - Абсолютно.  Я  очень  занятой  человек.  Ты  ко  мне  привыкла,  не
понимаешь,  что  я  большой  начальник,  а  ты   мне   гадость   бытовую
подсовываешь. Наркоманы свалились с крыши,  подумаешь,  невидаль.  Жалко
ребят, слов нет, так они сами определили свою  судьбу.  Но  из-за  папы,
который в самых верхах крутится, мне начальство жить не дает.  Нехорошо,
Вика, я никогда тебе ничего плохого не сделал, - сыщик говорил,  смотрел
Платиновой в лицо и видел: девушка в гневе и ему не верит.
   - Не по зубам оказались, окаянные? - спросила она с вызовом.
   - Не понял. Ты что же, виновных в истории видишь? - спросил Гуров.
   - Я не вижу, знаю. Антон ночевал у меня однажды, несчастный  мальчик.
Его эта сука до смерти довела, - ответила Вика.
   "Еще один пустой свидетель, - подумал Гуров, отпивая из чашки кофе. -
Я знаю, что прав, куда мою правду девать? Необходимо  двигаться  вперед,
должно открыться некое обстоятельство. Какое?"
   - Каким образом ты мое имя назвала, как объяснила наше знакомство?  -
поинтересовался он.
   - У меня мужиков много, однажды на вас налетела,  потеряла  время,  и
только.
   - И я так сразу объявил, кто я и что? Слабовато, - усмехнулся Гуров.
   - А вы  покойников  по  угонам  машин  искали,  моим  клиентом  очень
интересовались, даже телефон свой дали, - ответила Вика.
   - Похоже, - согласился сыщик. - А за что ты так Сергееву не любишь?
   - Ненавижу, - поправила Вика. - И не Сергеева она, Платоша не  дурак,
расписываться не торопится, хотя Ля