гда  раньше  он  не  имел
зрителя.
   - Мы разошлем оставшимся лохам письма, в которых выразим  глубочайшее
сожаление в смерти их неразумного партнера.  И  опять  же  с  сожалением
скажем, что долю безвременного почившего придется выплатить оставшимся в
живых.
   - Я не спрашиваю, кто они, но, судя по  Яшину,  его  сотоварищи  люди
влиятельные.
   - Все относительно, Аким.
   - Они окружат себя такой стеной, не подберешься.
   - А страх? Ты представляешь, всесильный человек не может в театр  или
кабак пойти? Они слышали: в России - беспредел. Человек  на  слух  и  по
ящику ничего не воспринимает. Раз далеко, значит, не его. Возьмем  тебя,
Аким. Ты парень грамотный, газеты смотришь, знаешь, сколько  человек  на
земле ежедневно от голоду мрут?
   - Пойдем, выпьем, Бори".... Промозгло.
   - В машине имеется. Хлебни, я за рулем.  Аким  достал  из  "бардачка"
бутылку с винтом, сделал несколько крупных глотков.  Галей  наблюдал  за
ним с легкой улыбкой.
   - Люди в Африке, в Индии от голоду мрут Тебя  не  колышет,  верно?  У
тебя кусок хлеба есть, а те, что мрут, они далеко. Вот понимаешь,  мы  с
тобой, остальные москвичи, вся Россия для  правителей  далеко.  Говорят,
что они не знают, что творится. Глупости! Они все  прекрасно  знают!  Но
творится все где-то далеко, а у  них  розовый  толчок  и  все  в  полном
порядке. А сейчас встанет на ноги, отдай  деньги  или  помрешь?  Ой  как
близко окажется!
   - Галей, ты никак стихи пишешь?
   - Точно, с рифмой спать ложусь.  Потому  они  так  судорожно  воруют,
боятся не успеть.
   - А коли они страх победят, мы отступим?
   -  Победить  свой  страх  может   только   человек   в   таком   дел?
тренированный. Ты говорил, они окружают себя стеной. И  сколько  они  ту
стену держать будут? У нас с тобой без их говенных долларов по несколько
сотен будет Мы знаешь, сколько ждать можем?
   - Долго, - подумав, ответил Аким. - Год так запросто.
   - Если смерть Яшина их до срока не расколет, мы месяца через три  еще
один трупик уложим, а в записках укажем, что долги живых удваиваются,  а
ежели они твердо решили не платить,  то  лучше  всем  вместе  собраться,
выпить и удавиться.
   - А ты, Галей, случаем, не за справедливость? Может, ты Робин Гуд?
   - В России за справедливость ратуют только шизики, - ответил Галей. -
Это кто о по-честному. А кричат о справедливости все. Кто громче кричит,
тот больший кус урвать желает. Я тоже  при  своем  куске.  Как  думаешь,
удавятся они или не удавятся?
   - Жалко, такие деньжищи пропадут.
   - Да никогда они такого  не  сделают.  За  свою  жизнь  заплатят  как
миленькие.
   - Могут сбежать, - хлебнув из бутылки еще, сказал Аким.
   - Один может, но я его не отпущу, - ответил Галей. - Хватит  мечтать,
ля-ля разводить, давай о сегодняшнем дне думать. Вот ты, умник, выпил, я
тебя к тачке подброшу, тебе за руль садиться.
   - Да я ментов этих... - Аким встретился взглядом с Галеем и умолк.
   -  Афган...  Десантник...  Фуфло,  -  презрительно  сказал  Галей.  -
Поехали, но если  ты  на  какой-нибудь  мелочевке  до  ликвидации  Яшина
лопухнешься, снимаю с довольствия. Учти.
 
Глава девятая 
 
   Преступники в воскресенье второго апреля, если можно к  их  поступкам
применить подобное выражение, развили бурную деятельность, а вот  сыщики
занимались ничем. Если бы они знали о письмах, то нашли бы себе занятие,
а на нет и суда нет.
   Крячко уехал с семьей в гости, где пытался привычно  шутить,  но  все
видели, настроение у Станислава отвратительное, и его усадили  играть  в
шахматы.
   Гуров вытер в квартире пыль,  ждал  звонка  Татьяны,  не  дождался  и
приехал в кабинет, где делать было нечего, но зато отсутствовал  соблазн
выпить, да и  могли  случайно  позвонить  по  делу.  И  сыщик  дождался,
позвонил Мишка Захарченко, сообщил такое, что лучше бы не звонил.
   Вчера вечером Борис  Галей  в  парадном  виде  уезжал  часа  на  три,
вернулся веселый, а: дал брату пять тысяч долларов, обещал  в  ближайшее
время отправить в Болгарию отдыхать вместе с  Мишкой.  Чему  Мишка  был,
естественно, рад неописуемо.
   Пробыл Галей дома недолго, у  него  где-то  явно  еще  хата  имеется,
ругался на солнцевских  ребят,  обзывал  их  шпаной.  Особенно  матюгнул
Ленчика, заявив, что тот не авторитет, а мелкий кусошник.
   Из полученной информации Гуров сделал два вывода. Якушев на сделку  с
Галеем пошел, а скорее всего, временно от него откупился. А Борис  Галей
и Аким Леничкин не сошлись характерами. Следовательно, либо Галей  решил
работать без партнера, либо станет искать партнера в другом месте.
   Только полковник опустил трубку, как телефон вновь ожил, но это опять
звонила не Татьяна, а мягкий мужской голос неуверенно произнес:
   - Здравствуйте. Извините,  что  беспокою  в  воскресный  день.  Можно
попросить Льва Ивановича Гурова?
   У  Гурова  существовало  несколько  стереотипных  ответов,  но  чутье
подсказало, что следует говорить как можно мягче.
   - Здравствуйте. Спасибо, что  позвонили.  У  нас  воскресный  день  -
обычный, рабочий, Гуров вас слушает.
   - Лев Иванович?
   - Лев Иванович, - признался Гуров.
   - Даже не знаю, с чего начать...
   - Если вам не трудно, то проще назвать себя.
   -  Да-да,  конечно.  Вас  беспокоит  Юрий  Олегович  Ждан.  У  Бориса
Николаевича много помощников, я один из них.
   - Очень приятно, Юрий Олегович. Я вас слушаю.
   - Понимаете ли, Лев Иванович, с того самого злополучного  вечера  мне
не дает покоя одна мысль: почему был убит именно Игорь Михайлович  Скоп?
Я постоянно об этом думаю. Он, в силу своего  служебного  положения,  не
представлял интереса... Ну, финансового интереса. Он ничего  ценного  не
распределял, фондов давно не выделял. Нехорошо так говорить о  покойном,
но занимаемая им должность была никому не нужна. Если быть честным,  она
никогда не была нужна, эдакий отстойник перед отправкой  на  пенсию.  Вы
меня извините, я лезу не в свое  дело,  но,  может  быть,  хотели  убить
кого-нибудь другого?
   - Возможно. У вас есть предположения?
   - Если прибегнуть к методу исключения, то  единственный,  кого  могли
пытаться убить, это хозяин дачи.
   - Мысль интересная. А вы бы  не  хотели  со  мной  встретиться,  Юрий
Олегович? - спросил Гуров. - У меня тоже имеются весьма занятные мысли.
   - С удовольствием, Лев Иванович, но я чиновник. Я не могу  по  своему
желанию встать и уехать, тем более в вашу организацию.
   Гуров чувствовал, почти был уверен, Ждан хочет с  ним  встретиться  и
поговорить.
   - Нет проблем, я с удовольствием приеду к вам. Назовите  час,  завтра
в... - Нет, нет, это абсолютно исключено. - Так. Вы обедаете, конечно, у
себя, но могли бы...
   Договорить Гурову не дали, раздались частые гудки. Гуров взглянул  на
определитель номера, набрал, в ответ снова частые гудки.
   - Будь я проклят, если это не проделки супруги! - выругался  Гуров  и
записал номер Ждана в блокнот.
   В  дверь  постучали,  не  ожидая  ответа,  в  кабинет   вошел   майор
контрразведки Кулагин.
   - Здравия желаю, Лев Иванович! - произнес он с ходу, бросил  на  стол
Крячко папку, сел. - Вот и дожили, начали отстреливать своих.
   - Своих легче, - философски ответил Гуров. - Кого?
   - Шефа моего, полковника Ильина.  Гуров  взглянул  недоуменно,  после
небольшой паузы сказал:
   - Да уж, это совсем своих, родных, можно сказать.
   Пока  Гуров  говорил,  Кулагин  достал  из  кармана  конверт,   хотел
перебросить через стол, поднялся, подошел, протянул сам.
   - Игорь Трофимович просил передать, если с ним  что-нибудь  случится.
Вручить вам из рук в руки...
   - Получил из рук в руки, - пробормотал о Гуров,  распечатал  конверт,
прочитал записку. - Читал?
   - Игорь Трофимович дал прочитать. Сказал, если с  текстом  что-нибудь
произойдет пересказать содержание.
   - Ты почему без звонка, в воскресенье  прямо  в  кабинет?  -  спросил
зачем-то Гуров нахмурился и матюгнулся. - Как его?
   -  При  выходе  из  подъезда  дома.  Кажется  разрезали  из  "клина".
Полковник  дважды  выстрелил  вслед  машине,  значит,  пистолет   держал
наготове.
   - Письмо написал, пистолет  наготове.  Из  машины  стреляют  либо  на
секунду  раньше,  либо  притормаживают,  а  у  колес  мертвая  зона!   -
неожиданно закричал Гуров.  -  Падать  следовало,  сразу  падать...  Что
делать будем? Ваши все на  рога  уже  встали?  Сами  убили,  сами  ищут!
Дерьмовое  дело,  майор!  Очень  дерьмовое!  -  Он  хлопнул  ладонью  по
полученной от Ильина записке. Рассказывай, с самого начала.
   Майор уложился в две минуты.
   - По существу мне добавить нечего, - закончил он. - Удивился я очень.
Я покойного, грешным делом, не любил.
   - Я его хорошим оперативником знал, потом поломали его,  сам  знаешь.
Теперь у нас два дела. - Гуров взял записку Ильина, прочитал вслух:
   - "Лев Иванович, раз ты это читаешь,  значит,  меня  шлепнули.  Часто
думал, как они  это  осуществят.  Полагаю,  взорвут.  Это  уже  история.
Объявился  Галей.  Каюсь,  не  проследил  его  ликвидацию.  Хотел   меня
шантажировать, я для вида согласился, хотелось выведать его планы. Успел
выяснить, что он собирается заниматься Яшиным, Барчуком, Жданом, Еркиным
и Якушевым. Известно, что они все находились в доме Барчука,  когда  был
убит замминистра Скоп. Я выло - жил  все  напрямую  руководству,  писать
отказался, значит, документов нет. Я предложил  а:  написать  рапорт  на
увольнение, но генерал возражал, предложил заниматься  Галеем.  Я  сдуру
обрадовался, потом  прикинул,  выяснилось,  что  я  оказываюсь  крайним.
Вместе со мной уходит неудачное покушение  на  Бисковитого  и  никчемная
вербовка Галея.  Такие  пятна  на  своем  мундире  НКВД,  КГБ,  ФСК  или
(нецензурное слово) иметь не должно. Поэтому и пишу, разберись с  Галеем
и его компанией. Ну, а если за меня слово скажешь, низкий поклон.
   Покойный полковник контрразведки Ильин".
   Не ожидая вопросов, Павел Кулагин заговорил:
   - Ну, как положено, создана специальная группа, следственная  бригада
во главе с помощником прокурора  города,  розыскную  группу  возглавляет
майор Кулагин.
   - Очень хорошо! - Гуров потер ладони. - Значит, следствием занимается
Драч.
   - Он, старый пень. Упрямый, буквоед, чтобы бумажка к бумажке,  шаг  в
сторону - расстрел.
   - Федул Иванович такой, -  согласился  Гуров.  -  У  него  лишь  одно
достоинство. Федул - кристальной честности  мужик  и  оперативную  тропу
прокладывал, когда  тебя  на  о  свете  не  было.  Федул  -  друг  моего
начальника главка розыска и мой дружбан. Мы начнем эти дела врозь, потом
они сами объединятся.
   - Это точно? Лев Иванович, ты не того?..
   -   Значит,   Борис   Галей   из   киллера   решил   превратиться   в
шантажиста-афериста. А ведь в его письмах угрозы нет, требований выплаты
денег нет, то и состава преступления тоже нет. Каково? Достать  бы  хоть
одно письмо. Мне недавно звонил Юрий Олегович Ждан,  по-моему,  он  ищет
поддержки.
   - Случайно знаю, очень интеллигентный и порядочный  мужик,  -  сказал
Кулагин. - Но жена у него, Василиса Премудрая, не приведи Господь.
   - Вот она то и разъединила нас.
   - И навсегда. Такой правду сказать, что касторки выпить.
   - А если их разъединить? И со Жданом поговорить откровенно?
   - Раз она в курсе, да еще знает, что  муж  вам  пытался  звонить,  их
только разрубить можно.
   - Эх, Станислава нет, ты мне своим  пессимизмом  на  психику  давишь.
Ладно. Значит, будем рубить...
   Гуров подвинут телефон, набрал номер Татьяны. Ответила дочь:
   - Здравствуйте.
   - Здравствуйте. Позовите, пожалуйста, Татьяну Евгеньевну.
   - Ах, это вы! Очень приятно, меня Яна зовут Лев  Иванович,  мамы  нет
дома. - Девочка говорила детским голосом  со  взрослыми  интонациями.  -
Знаете, Лев Иванович, мама на вас  ужасно  зла  и  уехала  в  монтажную,
значит, с концами...
   - Яна, вы можете позвонить в монтажную? - предельно  вежливо  спросил
Гуров, мысленно посылая к  чертовой  матери  всех  детей-вундеркиндов  и
акселерацию. - Я могу позвонить, уважаемый Лев Иванович, но дело.
   - Яна, мне некогда играть в куклы, у меня  другие  игры.  Мне  срочно
нужна ваша мать. Ясно? Найдите ее и передайте. Я у себя  в  кабинете.  -
Гуров положил трубку, она не лопнула лишь потому, что электрикам надоело
менять разбитые аппараты,  и  ребята  пришлепали  к  внутренней  стороне
трубки и корпусу прокладки из жести.
   - Душевный вы человек, - сказал Павел.  -  Что  ко  мне?  Меня  можно
достать рукой.
   - Ты - старший группы, работай, - не сказал, скорее зарычал Гуров.  -
Я не верю, чтобы Игоря ликвидировали ваши парни.
   - У нас разные есть.
   - Не верю не из-за их душевных качеств, а потому, что  такую  дерзкую
акцию  им  не  доверят.  Опасно.  Павлик,  тебе  надо  найти  одного  из
двурушников, которому шепнули, что  Ильин  опасен.  А  двурушник  шепнул
авторитетам, которые и отдали приказ. Скоро мы их всех узнаем по трупам,
но нам они нужны живые. А конкретно нужен лишь один человек.  Авторитет,
имеющий серьезное прикрытие. Он "завязал" с криминальным прошлым год или
два  назад.  Будет  здорово,  если  ты  вычислишь  "шептуна"  из  ваших,
захватишь его, о запрешь в  крепком  амбаре.  Сколько  у  тебя  надежных
ребят?
   Кулагин задумался.
   - Двенадцать... десять...
   - У тебя сын? Сколько ему?
   - Три года. - Кулагин смешался.
   - Как зовут?
   - Вовка. Владимир Павлович. - Кулагин покраснел. - - Если ты,  майор,
ошибешься - Владимир Павлович останется сиротой. Тебе лучше рассчитывать
на пять человек. Вернешься, скажешь, что был на "встрече", садись писать
рапорт. В наше министерство заезжал, деваха одна нравится. Она  работает
в бюро пропусков, зовут Лена. Загляни, сегодня ее смена.
   - Все знают, что я жену...
   - Убирайся, все знают, да никто не верит.
   Наступило воскресенье. Галею полагалось звонить, но он  тянул  время.
Пусть понервничают. Киллер полагал, что депутат Еркин просто  сбежит  из
дома,  набрал  его  номер  первым.  Прослушав   десять   гудков,   Галей
разъединился, набрал снова.
   - Гнида, - с печалью  в  голосе  резюмировал  Галей,  услышав  второй
десяток гудков, взглянул на стоявшего рядом Акима.  -  Поверь,  дружище,
намучаемся мы с этим крестьянином.
   Они стояли на углу Калининского проспекта и  Никитского  бульвара,  у
здания почты. Воскресным днем Москва была пустовата, точнее, не  забита,
словно банка солеными опятами, среди людской толчеи местами  можно  было
видеть асфальт.
   - Борис, мы решили начать с Яшина, так и звони, чего тянуть, - сказал
Аким, который начинал нервничать, что не  ускользнуло  от  внимательного
взгляда Галея.
   Галей промолчал и позвонил Ждану. Ответила женщина:
   - Але-е!
   - Привет, мужика свово кликни... Вероника от такой грубости замялась,
но быстро взяла себя в руки.
   - В настоящее время его нет дома. - Она подмигнула сидевшему напротив
супругу. - Кто его спрашивает? Я могу быть чем-нибудь полезна?
   - Баба,  если  не  очень  страшная,  всегда  может  быть  полезна,  -
усмехнулся Галей. - У  тебя  один  муж-то?  Дак  вот,  чтобы  завтра,  в
двадцать два, он был дома. Усекла?
   Не дав Веронике произнести заготовленную фразу,  Галей  отсоединился,
набрал номер Яшина, услышал частые гудки, удовлетворенно кивнул.
   - Начались переговоры. Это  Вероника,  супружница  Ждана,  наставляет
рога мужу, уже вешать некуда. Сейчас главный разговор. Если  Яшин  сумел
разжиться техникой и транспортом, во что я не верю, он болтать  обождет,
а на худший вариант у нас одна минута. Видишь, Аким, - указал  Галей  на
поток машин. Верное дело. А ты говорил, за город поедем, там уйти легче.
Если торопишься в тюрьму, то за  городом  легче.  А  так  как  мы  хотим
обедать, то здесь сподручнее.  Секундное  дело,  и  ты  в  потоке,  куда
хочешь, туда и рулишь.
   - Ну давай, звони, они, наверное, уже наговорились! - сказал Аким.
   - Закончим дело, я тебя на воды пошлю. - Галей неодобрительно  качнул
головой, уже сомневаясь, можно  ли  такому  парню  доверять  даже  самую
простую часть операции.
   Они сильны в стае, где все  знают,  что  он  вожак.  А  сам  по  себе
парнишка только вид имеет, нервы никуда.
   Галей набрал  номер  Яшина,  сунул  себе  под  верхнюю  губу  плоский
леденец, стал посасывать.
   - Слушаю! - Голос Яшина звучал более чем уверенно.
   Галею показалось, что он по телефону чувствует запах спиртного.
   - Здравствуй, неприятное дело мне поручили...
   - Здравствуй, кто говорит?
   - Будешь придуриваться, козел, положу трубку!  -  Леденец  под  губой
Галея изменял его голос до неузнаваемости. - Ты мне сто  лет  не  нужен,
сказали позвонить, я и звоню.
   - Простите. - Голос Яшина сильно помягчел. - Я  совершенно  не  понял
вашего письма.
   - Я неграмотный, писем не пишу. Киевский  вокзал  в  Москве  найдешь?
Завтра в три, то есть в пятнадцать, а то ты  в  три  ночи  прибудешь.  В
багажном отделении возьмешь целлофановый мешок, а дальше  действуй,  как
там сказано или как желаешь. - Галей повесил трубку, проглотил конфету и
сказал: Пойдем пообедаем. Я на вокзал, завтра  меня  не  должно  быть  в
Москве.
 
*** 
 
   Гурову нужно было увидеть одно из писем Галея,  которые  он  разослал
своим  жертвам.  Но  главное,  чтобы  один  из   пятерых   шантажируемых
чиновников признался в получении письма и пошел на откровенный разговор.
   Яшин - отпадал, заместитель начальника Управления  охраны  Президента
не признается это равносильно служебному самоубийству.
   Якушев практически наверняка  никаких  писем  не  получал,  имел  уже
личную встречу с Галеем, поддержал материально.  Сволочь.  Он  чувствует
себя в безопасности, желает выпутаться из истории малой кровью. Для него
главное не деньги, а сохранение имиджа.
   Еркин Олег Кузьмич - из крестьян,  но  поддерживает  ЛДПР,  наверняка
куплен. Миллионы крестьян рвут пупки на  полях,  пытаются  прокормиться.
Еркин пролез в Думу. Наверняка демагог он, хоть  и  крестьянин.  Красный
крестьянин - все отнять и поделить.  Если  Галей  ему  написал,  значит,
знает:
   Еркин наворовать успел. Правды не скажет. Молча умрет на кресте.
   Барчук Анатолий Владимирович, вице-премьер, старый знакомый, любитель
адвокатов. В личный контакт не вступить, а исхитришься, Барчук спрячется
в раковину.
   Ждан   Юрий   Олегович,   помощник   Президента,   судя   по    всему
интеллигентный, мягкий, находится под каблуком у жены.
   Гуров ударил кулаком по столу, считая подобные эмоциональные всплески
слабостью, даже непозволительной роскошью, которые может позволить  себе
лишь избалованное начальство. Но сыщик был сильно не в себе, потому даже
крикнул:
   - И где, черт побери, эта ведьма?
   Дверь открылась без стука, и  порог  переступила  Татьяна  Евгеньевна
Ташкова.
   - Как, черт возьми, ты проходишь  в  закрытое  учреждение?  -  сказал
Гуров, так как сказать больше ему в принципе был нечего.
   - Ты звал меня? Чай  гони...  Нехорошо,  пугаешь  маленьких  девочек.
Татьяна подошла, поцеловала Гурова в щеку, села за стол Крячко. -  Ну  и
стулья у вас, колготок не напасешься. - Неожиданно сощурив  и  без  того
узкие глаза, Татьяна спросила:
   - Это меня ты ведьмой назвал?
   - Значит, дочка разыскала тебя. Молодец.
   - Она позвонила диспетчеру и сказала,  что  у  меня  квартира  горит.
Когда меня нашли и. я позвонила домой, эта чертовка заявила, что если  я
не объявлюсь, то ты застрелишься. А так как о пожаре уже  было  сказано,
дали разъездную машину. Короче, Гуров, что случилось?
   Он коротко объяснил ситуацию. Мол, имеется муж и  жена.  Он  помощник
Президента. Она - жена помощника, держит супруга мертвой хваткой,  а  он
крайне нужен в единственном числе.
   Задав несколько наводящих вопросов и, с точки зрения Гурова,  получив
нулевую информацию, Татьяна довольно кивнула и подвинула телефон.
   - Здравствуйте, как я  рада,  что  застала  вас,  -  сказала  Татьяна
деловым и одновременно медовым голосом. - Я говорю с с