которые   осторожно
размахивают цветами. Мужчин мало,  и  они  похожи  друг  на  друга,  они
стараются  улыбаться  и  незаметно,  однако  уверенно,   порой   жестко,
сдерживают своих эмоциональных соседок.
   В аэропорту, куда гость направляться не собирается, шныряют мужчины в
штатском. Одни из них что-то  шепчут,  оттопырив  борт  своего  пиджака,
другие держат микрофоны и телефонные трубки открыто. Эфир  вокруг  места
встречи забит невразумительными фразами и словами.
   Когда гость  садится  в  сверкающий  черный  лимузин,  сопровождающие
облегченно вздыхают, так ныряльщик, выскакивая из-под воды, хватает ртом
воздух, чтобы снова погрузиться и плыть дальше.
   Штатские вылетают  на  улицу,  рассаживаются  по  машинам,  бросаются
следом за выкатившим на шоссе черным,  похожим  на  торпеду,  лимузином.
Естественно, что впереди и позади главной машины несутся, словно борзые,
машины с  вертящимися  над  крышами  световыми  сигналами,  оповещающими
округу, что прибыл главный слуга российского народа.
   Еще когда личный самолет Президента рулил по аэродрому,  подлаживаясь
к  ковровой  дорожке,  расстеленной  в  установленном  месте,  Гуров   с
оперативниками   прошелся   по   залу   аэровокзала,   затерялся   среди
встречающих.
   Разыскивать даже  знакомого  человека  в  толпе  -  занятие  сложное,
требует профессиональных навыков. Если последние отсутствуют,  то  очень
скоро окружающие люди превращаются  в  многоголовую  шевелящуюся  массу.
Устаешь быстро, можно столкнуться с родным братом и не увидеть его.
   Гуров и его оперативники  были,  естественно,  людьми  опытными,  они
знали: необходимо надеть на глаза как бы очки с узкой  прорезью,  видеть
не всех окружающих разом, а выборочно только тех людей, которые попадают
в оставленную щель. Рост - это первый фильтр, все, кто выше или ниже,  в
"прицел" не попадают. Далее, каждый розыскник имеет свой набор фильтров.
В подавляющем большинстве на втором месте является  пол.  И  хотя  Игорь
Смирнов  ушел  из-под  наблюдения,  переодевшись  девчонкой,  Гуров  был
уверен, что разыскиваемый сегодня к  маскараду  не  прибегнет,  сохранит
свое естественное мужское обличье. Третье - цвет волос,  особенно,  если
он выражен определенно - светлый или черный. Сыщик полагал, что Фокин  к
краске  прибегать  не   станет,   прикажет   парню   прикрыть   заметную
блондинистую шевелюру головным убором. Обязательно  убором,  простым  по
форме и нейтрального цвета. Интуиция подсказывала сыщику,  что  Смирнова
скорее всего оденут в солдатское обмундирование, тогда на голове уместен
выцветший берет или ношеная фуражка. Но  о  своих  предположениях  Гуров
коллегам не сказал, чтобы не сужать их поле  зрения.  Оперативники  люди
опытные, пусть каждый для себя решит, какие приметы следует  положить  в
основу наблюдения и розыска.
   Когда кортеж укатил в город, Гуров встретился с операми у  выделенной
им машины. Полковник знал, что высокий гость проследует  в  актовый  зал
бывшего обкома, где выступит перед  руководителями  крупных  предприятий
области и  чиновниками  местной  администрации,  после  чего  отправится
отдыхать. Если расчет сыщика верен и основным  оружием  Фокина  является
Игорь  Смирнов,  то  сегодняшний  день  можно  считать  законченным.  Ни
выступление перед местной властью, ни  место  отдыха  Фокин  никогда  не
изберет для исполнения задуманного.
   Вот момент прилета Гуров не исключал, но, взглянув  на  то,  как  все
было организовано, успокоился. Теплилась надежда, что Фокин, если  он  в
городе, приедет, но чуда не произошло.
   Оперативники  собрались  у  старенькой  "волги",  помалкивали,   даже
Станислав не находил легких слов, чтобы как-то  разрядить  напряжение  и
тоску, охватывающих розыскника, когда он понимает бессмысленность  своей
работы. Встреча и сопровождение высокого гостя были  организованы  таким
образом, что не оставляли  никаких  шансов  приблизиться  к  объекту  не
только постороннему лицу, но и тому  же  полковнику  милиции  Гурову.  В
группе он единственный, кто курил,  и  сейчас  попыхивал  сигаретой,  не
хотел дымить в машине.
   - Вот и дождались, -  почему-то  обрадованно  произнес  Станислав.  -
Всегда приятно внимание властей предержащих.
   Крячко первым заметил подходившего к ним мужчину средних лет  и,  как
ты ни маскируйся, специфической наружности.
   -   Здравствуйте,   -    сказал    незнакомец,    кивнул,    взглянул
доброжелательно,  но  и  оценивающе.  -   Начальник   местной   уголовки
подполковник Попов. - Он протянул руку Гурову. - Рад познакомиться.  Лев
Иванович.
   - Здравствуйте, коллега. - Гуров пожал протянутую руку.
   - Привет, привет! - Станислав расплылся простецкой улыбкой и протянул
незнакомцу свое служебное удостоверение. - Лев Иванович - звезда, в лицо
узнают, нам, рядовым сыщиками, следует представляться официально.
   Намек был недвусмысленный, подошедший сразу понял, взял удостоверение
Крячко, протянул свое. Что человек из спецслужбы, сомнения  не  вызвало.
Но из какой конкретно? Он  вполне  мог  быть  из  ФСБ,  а  представиться
ментом. Между гэбэшниками и милицией  существовала  неприязнь  издревне.
Было время, когда менты не получали денег за звание и должностные оклады
имели  значительно  меньше.  Получалось,  что  оперативники,  равные  по
должности и званию, получали в милиции в два раза меньше, чем в  КГБ.  А
уж о спецоборудовании и транспорте говорить не приходилось. Сыщики  утро
ежедневно бились с преступниками, начиная с  мошенников  и  карманников,
кончая рецидивистами и  убийцами.  Мент  мог  в  любой  день  схлопотать
кирпичом по голове, получить нож в бок и пулю куда придется. Равный опер
комитета ходил в чистеньком  костюме,  выискивал  инакомыслящих,  часами
пасся  в  интуристовских  гостиницах  и  ресторанах.  Власть   разделила
спецслужбы  на  черных  и  белых,  что  не   могло   не   сказаться   на
взаимоотношениях живых людей. Сегодня различия постепенно  стирались,  а
нелюбовь, настороженность во взаимоотношениях остались.
   Станислав взял удостоверение подполковника и не столько смотрел,  что
в нем написано, сверял фотографию с оригиналом, сколько удостоверился  в
фактуре "корочек", оценил степень их изношенности, убедился, что это  не
"ксива" прикрытия и изготовлена не вчера.
   - Очень приятно, Юрий Васильевич, - Станислав  вернул  удостоверение,
взял свое. - Как жизнь, не скучаете?
   - С удовольствием  бы  поскучал,  но  больше  развлекаемся,  господин
полковник, - улыбнулся Попов. - Русский человек на  выдумки  горазд,  то
убьет кого ненароком, то ограбит, развлекаясь.  Ну  и  гости  с  юга  не
забывают свою лепту внести. В общем, живем нескучно. Лев Иванович, -  он
взглянул на Гурова, - мне генерал сказал о вашем приезде. Может, мы, как
коллеги, чем можем помочь?
   Гуров задумался, взглянул на Станислава, тот кивнул.
   - Юрий Васильевич, ты ужинал? - спросил Гуров.
   - Как обычно, пожевал на ходу. -  Попов,  работающий  в  розыске  уже
пятнадцать  лет,  отлично  понимал,  что  важняки  главка   не   кинутся
откровенничать, скорее ничего не скажут, но на положении хозяина  должен
был помощь предложить.
   Ужинали в ресторане гостиницы, говорили ни о чем, обычный  ментовский
треп, выпили бутылку водки на пятерых. Когда покончили с кофе, Станислав
поднялся и сказал:
   - Ну, господа-начальники, спасибо за  ужин,  покедова,  оперативникам
надобно выспаться.
   - Всего доброго. - Попов привстал.
   - Я скоро  буду.  -  Гуров  кивнул,  проводил  взглядом  вышедших  из
ресторана оперативников,  оглядел  не  очень  чистый,  прокуренный  зал,
спросил:
   - Часто стреляют?
   - Часто не скажу, однако случается, - ответил Попов. - Я много слышал
о вас. Лев Иванович, если могу помочь, расстараемся. Ребята  у  меня  не
скажу, что асы, но молчаливые.
   Гуров понимающе кивнул.
   - Меня интересует один парнишка. - Гуров, тщательно  подбирая  слова,
описал Игоря Смирнова. - Он может  завтра  появиться  среди  публики  на
выступлении  Президента.  Задерживать  парня  не  надо,   если   увидите
подходящего, покажите нам.
   - Вооружен? - спросил Попов будничным  тоном,  словно  интересовался,
при галстуке будет человек или с расстегнутым воротничком.
   - Нет, точнее, не думаю, - ответил Гуров. - Но,  если  он  объявится,
возможно, я его задержу. Могут возникнуть трения как с простыми  людьми,
так и с ребятами охраны.
   - Поможем. - Попов тяжело вздохнул.  -  Когда  мы  только  перестанем
воевать, ведь одно дело делаем?!
   - Никогда, Юрий. - Гуров подозвал официантку, заказал двести  граммов
коньяка,  попросил  счет.  -  Американцы  на  что  демократы,  а  ФБР  с
криминальной полицией тоже не в обнимку живут.
   - Верно, у каждого свой сержант.
   - И еще, - Гуров выдержал короткую  паузу,  выждал,  пока  официантка
поставит графинчик с коньяком и отойдет. - Возможно, в городе  находится
один подполковник, человек мерзопакостный, крайне опасный.  Фокин  Семен
Петрович, уверен, у него будут документы прикрытия.
   - Гэбэшник?
   - В прошлом полковник, сейчас в тени, но человек  очень  влиятельный,
вхож во все двери и калитки. В гостинице он не остановится, их дачи  вам
известны. - Гуров  подробно  описал  внешность  Фокина.  -  Он  типичный
москвич,  может,  и  оденется  попроще,  однако  светиться  будет.  Если
зацепите, возьмите на "наружку", тотчас сообщите мне.
   Попов взглянул на часы, усмехнулся:
   - Запамятовал, что сказал ребятам без  меня  не  расходиться,  а  сам
сижу, выпиваю.
   - Так не каждый ведь день.
   -  Будем  стараться.  Лев  Иванович.  -  Попов  допил  рюмку,  достал
бумажник. - Платит хозяин.
   - Нет, коллега, платит всегда старший, - возразил Гуров.
 
*** 
 
   Фокин находился на одной из  загородных  дач,  используемых  ФСБ  для
приема гостей, не стремящихся к рекламе.
   Семен Петрович выпил стакан водки, пузырек валокордина,  пусть  врачи
говорят, что водка и валокордин несовместимы, они прекрасно совместились
в желудке, подполковнику стало легче, мандраж отпустил. Фокин приготовил
себе жидкий горячий чай, разобрал постель, руки не дрожали, ноги держали
хорошо, уверенно, голова ясная, но он чувствовал, что не заснет.  Завтра
наступает день, к которому Фокин готовился полгода, завтра все  решится.
Он почему-то сравнил  себя  с  чемпионом,  который  завтра  стартует  на
Олимпиаде. Серебряных медалей не существует, отлили лишь золотую,  и  на
пьедестале почета лишь одна  ступенька  -  верхняя,  остальные  ведут  в
небытие.
 
*** 
 
   Семен Петрович всегда гордился своей выдержкой. Однажды в  школе  КГБ
заявил,  что  он  человек  без  нервов.  Пожилой  наставник,   проведший
нелегалом более четверти  века  за  кордоном,  снял  массивные  очки  и,
протирая их, грустно сказал:
   - Очень плохо, Семен, что ты не знаешь, как у  тебя  с  нервами.  Они
есть у каждого мыслящего человека. Один способен держать себя  в  руках,
другой - нет. Ты про себя этого  не  знаешь,  плохо,  нервы  могут  тебя
подвести в любой момент. Все зависит от ставки.
   Разговор состоялся давно.  За  истекшее  время  Фокин  несколько  раз
убеждался, что человек он обычный, нервы у него на месте, но он  с  ними
справляется.
   Сейчас он сидел в кресле под торшером, прихлебывая из большой  кружки
горячий чай, и, вспоминая  прошлое,  осознавал,  как  был  прав  старик,
утверждая,  что  все  зависит  от  ставки.  Еще  учитель  говорил,  мол,
старайтесь не приобретать умных  личных  врагов.  Контрразведчик  -  ваш
профессиональный неприятель, учитывайте это, но  не  превращайте  его  в
личного врага. Он становится во много раз сильнее и опаснее. Если  жизнь
легла поперек и личный врагу тебя появился, быстро убей. Не  жди,  когда
тучи рассеются, а земля повернется. Убей! Никогда никому  не  верь,  что
твоего врага убил кто-то другой. Пусть стрелял сосед,  но  труп  личного
врага  ты  должен  перевернуть  сам.  "Эх,  мальчики,  я  видел  столько
воскресших мертвецов, из них можно  выстроить  очередь  в  мавзолей",  -
говорил старик.
   Фокин резко поднялся, чуть не  опрокинул  торшер,  прошел  на  кухню,
поставил на плиту чайник. Напрасно начал он копаться в  прошлом,  теперь
точно  без  снотворного  не  заснет.  Гуров  мертв,  ясно,  как  таблица
умножения. Сейчас не время вспоминать покойника.
   Подполковник махнул еще водки, проглотил  таблетку  демидрола,  запил
чаем и закрыл глаза. Сон не шел, даже  наоборот,  в  мозгу  прояснилось,
рельефно выступило прошлое.
   Началось все в прошлому году, на товарищеском ужине, после объявления
результатов выборов в Думу. Собрались старые чекисты, конечно,  отдельно
от победителей-коммунистов, разговор за столом велся нейтральный,  никто
политических лозунгов не  произносил.  Люди  битью,  опытные,  понимали:
прошедшие выборы лишь присказка, сказка может сотвориться лишь в июне.
   Оглядывая сидевших за  столом,  Фокин  отметил:  присутствуют  только
свои, в прошлом сотрудники КГБ, и лишь те, кто  при  сегодняшней  власти
оказался на вторых-третьих ролях. Посторонним был лишь  седой  армейский
генерал-полковник, но и он в молодости работал в ГРУ. Разговор  велся  о
детях, быте, женщинах, нынешнюю власть ругали, но  беззлобно,  умеренно,
как ее ругает обыватель, разглядывая витрины магазина. Вроде бы и  плохо
сегодня, однако терпимо, знавали времени и похуже.
   Состав собравшихся, умеренность в питье и высказываниях настораживали
Фокина. Пригласил его на ужин полковник, занимавший в бывшем КГБ крупную
должность, он сидел во главе стола рядом с армейским  генералом  и  явно
руководил направлением разговоров. Фокин напряженно ждал, когда начнется
разговор по существу, не могут же случайно собраться отставные гэбэшники
лишь за тем, чтобы выпить рюмку водки да потрепаться о  постороннем.  Но
разговор не перевернулся, разъехались  трезвые,  недоумевающие,  правда,
Фокин заметил, что организовавший ужин полковник  с  каждым  перекинулся
несколькими словами тет-а-тет. На улице полковник  подошел  к  Фокину  и
сказал:
   - Семен Петрович, у меня водитель приболел, ты не подбросишь меня  до
метро?
   - Можно, - открывая свою "волгу", ответил Фокин и понял, что теперь и
начнется настоящий разговор.
   Когда выяснилось, что живет полковник в двух кварталах от  ресторана,
Фокин ничего не сказал, припарковался, вошел в солидный дом,  следуя  за
хозяином, миновал внимательного молодого вахтера.
   В квартире, как и ожидал Фокин, никого не  оказалось,  хозяин  провел
гостя в кабинет, молча выставил на столик несколько бутылок,  указал  на
кресло.
   - Как тебе собрание сокурсников? - спросил хозяин, наполняя бокалы. -
Надежные профессионалы и все не у дел.
   - Иван Борисович, ты в прошлом был неизмеримо выше меня,  однако  раз
пригласил, дураком не считаешь.
   Ты сократи подходные пути до минимума. Первым делом ответь, почему из
всех ребят ты выбрал именно меня?
   - Объясню, но  сначала  скажи,  ты  понимаешь,  что  лидеру  нынешних
победителей в июне не светит? - Хозяин чокнулся с Фокиным и выпил.
   - Не понимаю, - признался Фокин. - Я в высокой политике не силен.
   - Пришло время брать власть в свои руки.  Спецслужбы  всегда  были  и
всегда имели при голосовании голос решающий. Мне необходимо сделать так,
чтобы Президентом стал человек, от нас  зависимый.  Значит,  сегодняшний
царь должен в июне трон освободить.
   - Освободит, никуда не денется, - уверенно сказал  Фокин.  -  У  него
сегодня практически нулевой рейтинг.
   Хозяин взглянул на гостя сочувственно, несколько снисходительно, тихо
заговорил:
   - Генсек этого  человека  недооценивал,  став  Президентом  СССР,  не
поумнел. Верховный Совет щеки надувал, ГКЧП морду себе разбил... Сколько
раз можно наступать на одни и те же грабли?
   - В этот раз ему не подняться, - уверенно возразил Фокин.
   - Пустое, этот человек, пока живой, обязательно поднимется и  в  июне
выиграет в одни ворота.
   - А я при чем? - Фокин пожал плечами.
   - Осенью восемьдесят  третьего  в  столице  европейского  государства
взлетел на воздух большой человек. - Хозяин сделал паузу,  но  Фокин  не
шелохнулся, вообще на слова не реагировал, словно не слышал.
   Помолчали, выпили, хозяин закурил и наконец сказал:
   - Я слышал, что в тот день ты покинул столицу,  в  которой  произошел
взрыв.
   - Возможно, давно это было, - Фокину удалось держаться спокойно.
   Действительно, теракт организовал он, тогда всего лишь  капитан  ГРУ.
Но он был абсолютно уверен, что о его роли в  организации  теракта  знал
лишь резидент, который лет пять назад умер.
   - Опустим. Если ты, Семен Петрович, возьмешься за решение вопроса, мы
гарантируем тебе пост председателя комитета.
   - "Мы" и "гарантируем" - слова хорошие, - согласился Фокин. -  Однако
мы с тобой профессионалы, Иван Борисович. Что  бы  ни  произошло,  какое
правительство ни было бы сформировано, полковник Фокин не та фигура, ему
такой пост никто не доверит.
   - Нам нужен профессионал, фигура нейтральная.  Конечно,  всей  власти
тебе никто не отдаст,  будем  контролировать,  но  на  первых  порах  ты
человек очень подходящий.
   - А очень скоро я попаду в автомобильную катастрофу.
   - Всякое случается, будущее зависит от тебя, мы говорим о  настоящем.
Ты подумай, прикинь, кого к власти легче привести. Лучше с  большевиками
не связываться. У них дурная привычка уничтожать  людей,  способствующих
их приходу во власть.
   - Подумать можно, - согласился тогда Фокин.
   В конце прошлого года и январь настоящего он неоднократно  встречался
с полковником, выяснил, за бывшим  комитетчиком  стоят  серьезные  силы,
реальные, профессиональные люди. Однако никто не хотел быть  забойщиком.
По своей природе осторожный и расчетливый, Фокин не претендовал на славу
Александра Матросова, но чем  больше  узнавал  о  составе  команды,  тем
больше склонялся к мнению,  что  предложение  полковника  реально.  Иван
Борисович явно не хотел встать на пьедестал, его устраивала роль  Серого
Кардинала.
   Фокин отчетливо помнит, тогда ему на ум пришли слова  Наполеона,  что
главное - ввязаться в драку, а там  будет  видно.  Он  согласился,  пока
чисто теоретически.
   Фокин понимал, что в  любом  случае  понадобятся  деньги  -  большие,
настоящие. И тут подвернулся Сергей Батулин. Никто его за язык не тянул,
он сам начал болтать о миллиардере Юрии Карловиче Горсткове, у  которого
единственная  доченька  втихую  колется.  А  сватается  за  нее  Николай
Алентов,  помощник  кандидата  в  Президенты  некоего   Дубова,   вполне
реального кандидата в Президенты.
   Сегодня, по  прошествии  времени,  Фокин  прекрасно  понимал,  именно
тогда, начав взаимодействовать с Сергеем Батулиным, он и совершил первую
свою ошибку. Фокин держал подручного  в  полном  неведении  в  отношении
своих замыслов, считал, что еще один помощник не помешает,  получится  у
него - все прекрасно, не получится - разойдемся.  И  он  отдал  Батулину
линию: Юлия - ее отец  -  Алентов  -  Дубов.  Кто  мог  предвидеть,  что
Горстков приблизит к себе Гурова, а мудак Батулин потащится за девчонкой
аж в Париж? Что Сергей налетит на людей Гурова и ввяжется в  ненужную  и
опасную драку? Сейчас  ясно,  была  допущена  грубая  ошибка,  следовало
Батулину дать по рукам, отстранить  и  затихнуть,  выждать,  пока  Гуров
отойдет в сторону. Но Фокин ограничился  лишь  возвращением  девчонки  в
отчий дом,  полагая,  что  настырный  сыщик  отстанет,  ведь  его  сфера
деятельности лишь Юрий Карлович Горстков и его окружение. Фокин не знал,
что уже попал  в  поле  зрения  Гурова,  а  Сергеем  Батулиным  уголовка
занялась всерьез. Однако  Фокин  быстро  разобрался  в  ситуации,  когда
понял, что его "водят" люди Гурова. Почему сыщик утро занимается  именно
Фокиным, было непонятно.
 
*** 
 
   Подполковник Семен Петрович Фокин понятия  не  имел,  что  на  данный
вопрос нет ответа и  у  самого  полковника  Льва  Ивановича  Гурова.  Не
нравится ему Фокин, следует раз