. А ведь  Турилину
наверняка не хотелось вызывать меня, но его попросили, и он рассчитывал,
он на меня надеялся. Лева представил, как начнет докладывать, Константин
Константинович поймет с полуслова, что результата нет, кивнет и  скажет:
"Спасибо, Лева, можете отдыхать".
   - А я, между прочим, не напрашивался! - пробормотал Лева  неожиданно,
пожалел себя и хотел было сосредоточиться на этом  чувстве,  но  услышал
скрип двери.
   На пороге стоял Борис  Вакуров  и,  прикрывая  рот  ладонью,  пытался
деликатно кашлянуть.
   Лева обреченно кивнул, поднялся, выйдя в холл,  начальническим  тоном
сказал:
   - Поехали.  Анатолий,  возьмите,  пожалуйста,  в  свою  машину  Веру,
Сергачева и товарища. - Лева указал на Борю. - Он вам покажет  дорогу  и
оформит пропуска. Игорь Петрович, вы и я поедем на служебной.
   - Не в лесу, не заблудились бы, - усмехнулся Бабенко.  -  Хоть  и  не
бывал, контору вашу знаю. Пропуска он пусть нам на выход оформит, внутрь
мы бы и сами пробрались.
   Парень неожиданно оказался с юмором, заметил  Лева:  несколько  часов
"кабыть" да "небыть" - и вдруг  заговорил  нормально.  Я  его  с  самого
начала недооценивал, отсюда все потери и убытки. Начнем сначала,  начнем
с нуля.
   - Анатолий, минуточку. - Лева придержал  Бабенко,  пропустил  всех  в
лифт, махнул рукой. - Поезжайте, мы вас догоним.
   Толик смотрел вопросительно. Гуров достал из кармана ключи, подбросил
на ладони, спросил:
   - Чьи это ключи, Анатолий?
   Толик взял, глянул мельком, сказал равнодушно:
   - Качалиных.
   - Правильно, Бабенко. - Лева нажал на погасшую  кнопку  и  вызвал  на
свой этаж освободившуюся кабину лифта.  -  Ключи  находились  в  кармане
Качалиной.
   - Ну и что?
   - А то! - Гуров попытался скрыть торжество. - Если бы Качалина  вышла
в соседнюю квартиру, то, имея в кармане ключи, она бы дверь захлопнула.
   - Не понимаю. Ну, захлопнула?
   - Как же вы в квартиру вошли?
   - Дверь была открыта! - Толик протестующе замахал руками.
   - Лжете! Вам открыла дверь сама Качалина, когда вы пришли,  она  была
жива! - Лева вошел в приехавший лифт,  подождал  Бабенко,  нажал  кнопку
первого этажа. - Вы  сейчас  узнали,  что  муж  нашел  жену  мертвой,  и
испугались, что в убийстве могут обвинить вас.
   - Я не убивал! Клянусь!
   - Хозяйка была жива?
   - Я не убивал!
   Дверь лифта распахнулась, Боря Вакуров поджидал начальство на  улице.
Лева подошел к нему и, глядя на Толика Бабенко, быстро заговорил:
   -  Девушка  и  Сергачев  ответят  перед  законом  или  нет  -  сейчас
неизвестно. А Бабенко, на мой взгляд, имеет с собой валюту  либо  что-то
противозаконное. По дороге в управление глаз с него не спускай,  не  дай
выбросить. Приедешь, сразу в кабинет  и  понятых,  все,  что  у  него  в
карманах, изымешь и оформишь.
   Вакуров кивнул, подошел к Бабенко, подождал, пока тот сядет за  руль,
усадил Веру и пропустил Сергачева на заднее сиденье,  сам  сел  рядом  с
Толиком. Хорошо действует  мальчик,  очень  вежливо  и  профессионально,
отметил про себя Лева, провожая взглядом отъезжающих.
   Жара спала, воздух чуть остыл, но стал плотнее, дышалось  так,  будто
прижимаешься лицом к выхлопной трубе автомобиля.
   - Лев Иванович, у меня же машина, - сказал Качалин.
   - Водитель приедет и будет ждать, - ответил Лева.
   - Мы предупредим вахтера, она передаст,  что  мы  уехали,  -  Качалин
поздно  сообразил,  что  Вера  тоже  уехала,  договорил   до   конца   и
сконфузился.
   Лева  кивнул,  слабо  улыбнулся,  и   их   диалог   закончился.   Без
дополнительной информации, без дополнительного толчка извне Лева  увидел
всю картину преступления,  все  действия  в  их  нелепой,  циничной,  но
логической последовательности. Ключи в кармане  Качалиной  и  телефонный
звонок завяли свои места, то есть встали там, где  им  и  положено  было
находиться. Лева вздохнул, расправил плечи, выпрямился,  словно  опустил
непосильную ношу: казалось, она  раздавила  его,  дороге  нет  конца,  а
оказалось, пронес даже лишнее.
   - Лев Иванович, это ваша? - спросил Качалин.
   Черная "волга" с торчащей из крыши антенной стояла рядом с  Левой,  а
он, задрав голову, смотрел за горизонт.
   Из  машины  вышел  невысокий  плотный  мужчина  в  форме  следователя
прокуратуры, доброжелательно посмотрел на Качалина и Гурова,  кивнул  и,
взяв Леву под руку, отвел в сторону.
   - Здравствуйте, Петр Семенович,  -  сказал  Лева,  мысленно  подбирая
слова для четкого и короткого доклада.
   - Здравствуй, Лев Иванович. - Следователь хотя и смотрел снизу вверх,
но выражение у него было  покровительственное.  -  Извини  старика,  что
припозднился, день выдался неприятный. Рассказывай.
   - Длинная история. Ударили сгоряча, разбили  височную  кость,  смерть
наступила  мгновенно.  Нелепая,   дилетантская   попытка   инсценировать
несчастный  случай.  Протоколы  осмотра  экспертами  оформлены,   орудие
убийства обнаружено, изъятие оформлено, все отправлено к нам.  Свидетели
там же, вы можете ознакомиться с документами и всех допросить.
   -  Понял.  -  Следователь  взглянул  на  прогуливающегося  неподалеку
Качалина.
   - Муж, - сказал Лева.
   Следователь оглядел Леву, лукаво подмигнул.
   - Лев Иванович, все так просто, тебе было  легко,  -  но  тон  его  и
выражение лица говорили о том, что он прекрасно понимает, как  инспектор
устал.
   Лева улыбнулся благодарно, кивнул.
   - Вы поезжайте, я дождусь нашу машину и буду тотчас. - Он  встретился
со следователем взглядом, увидел в его  глазах  то  ли  просьбу,  то  ли
требование, не выдержал и сказал о главном:
   - Надеюсь, что познакомлю вас с убийцей.
   - Спасибо. - Следователь кивнул, вернулся к машине и уехал.
   Буквально через несколько минут подошла "волга" МУРа.
   - Моя, персональная. - Лева пропустил Качалина вперед, сел  рядом.  -
Пожалуйста, домой.
   Новый, не знакомый Гурову водитель, тоже сомлевший от  жары,  посидел
некоторое время не двигаясь, ожидая, когда этот  парень  назовет  точный
адрес. Парень молчал, водитель тронул машину,  долго  бурчал  совершенно
нечленораздельно, что в переводе на общечеловеческий язык означало: "Ты,
парень, уже совсем зарвался. Вызываешь оперативную машину, чтобы тебя  с
дружком к бабе возил. У  меня  один  дом,  туда  и  доставлю,  там  хоть
генерал, хоть сам диспетчер... пусть меня убьют".
   - Как же это произошло, Игорь Петрович? - спросил Лева.
   - Вы о чем? - Качалин задумался и от вопроса вздрогнул.
   - Я не правильно сформулировал вопрос.  -  Лева  опустил  стекло,  но
ветер не освежал, а влажно прилипал  к  лицу.  -  Как  вы  ударили  жену
бронзовой статуэткой, я знаю.
   - Вы что? Что вы говорите?
   - Помню, в  детстве  я  разбил  бинокль  отца,  -  Лева  замолчал.  -
Извините,  глупости  говорю.  Мне  кажется,  вы  не  можете  поверить  в
происшедшее, все хотите проснуться и не можете, верите,  упрямо  верите,
что проснетесь. Я говорю жестокие  слова,  но  я  не  в  силах  изменить
реальность.
   - Я не убивал Елену, - голос Качалина прозвучал тускло  и  бесцветно,
таким слышится голос робота, когда читаешь научную фантастику.
   - Понимаю, вы ударили, - Лева вздохнул и  замолчал,  он  тоже  устал,
говорить в общем-то бессмысленно, Качалину к жизни не возвратить.
   Светофор подмигнул  зеленым,  водитель  остановил  машину,  что  было
абсолютно не в его привычках. Он  работал  на  оперативной  машине  чуть
больше недели, использовал право преимущественного  проезда  где  только
мог,  а  уж  на  мигающий  зеленый  останавливаются  только  частники  с
травмированной  психикой  и  двумя  дырками  в  талоне   предупреждений.
Водитель стремился растянуть  дорогу  до  управления  максимально.  Этот
парень, так водитель называл про себя Гурова, рассуждал об убийстве, как
нормальные люди говорят о том, что неплохо бы выпить пивка, можно  и  не
пить. Жди, так он тебе и расколется, если и порешил свою бабу,  злорадно
подумал водитель.
   - А почему  вы?..  Почему  вам  такое?..  -  договорить  Качалину  не
удавалось. - Как вы смеете?
   -  Мы  нашли  статуэтку  в  мусоросбросе.  -  Лева  не  хотел  ничего
доказывать, он свою работу закончил, следователь сделает свое дело.
   Гуров обманывал себя, не  отдавая  отчета,  наверное,  от  усталости.
Конечно, ему хотелось поставить точку,  любому  это  хочется  -  кивнуть
следователю,  мол,  преступник,   сейчас   пишет   признание,   придется
подождать, извините, он скоро закончит.
   - Божок стоит на этажерке, каждый может схватить, - быстро  заговорил
Качалин. - Почему я? Сергачев в двенадцать находился в квартире,  вы  же
знаете.
   - Разве я говорил, что мы нашли именно китайского божка?  -  Я  вроде
гробовщика, забиваю последние гвозди, подумал Гуров.  Но  ведь  он  убил
человека, довела его жена до последнего удара или нет, решать суду.  Мое
дело восстановить последовательность событий,  вытащить  на  божий  свет
госпожу истину.
   - Вы сказали: статуэтка. - Качалин защищался по инерции.
   - Там же стоят бюстик Пушкина, фигурка теннисистки...
   - А нет именно божка, - перебил Качалин.
   - А вы в гостиную не заходили и не  можете  знать,  что  на  этажерке
отсутствует.  -  У  тебя  такая  профессия,  Гуров,  тут  уж  ничего  не
поделаешь, оправдывался Гуров. - Поверьте, Игорь  Петрович,  у  вас  нет
возможности  защищаться,  выкручиваться.  Вы  сказали,  что  Сергачев  в
двенадцать находился в квартире. Во-первых, это не правда, во-вторых,  я
вам о телефонном звонке не говорил, вы напрасно  его  организовали.  Как
говорят  юристы:  попытка  с  негодными  средствами.   Понадобится,   мы
звонившего найдем, он не захочет стать соучастником и расскажет, как  вы
его  уговорили.  Игорь  Петрович,  вы  же  знаете  этого  человека,   он
расскажет? - Лева заставил себя заглянуть в плоское лицо Качалина. - Вот
видите, обязательно расскажет.
   - Он не расскажет...
   - Вы начинаете говорить глупости. Вы после того, как ударили, -  Лева
перестал употреблять слово: убийство, -  говорите  и  делаете  глупости,
топите себя. Совершенно идиотская инсценировка, отрицали  приезд,  затем
этот звонок...
   -  Толик!  Бабенко  приезжал  до  меня  и  видел  труп!  -   Качалину
показалось, что он нащупал твердое дно и сейчас выйдет на  берег.  -  Вы
ничего не сможете доказать! Бабенко видел труп!  Елену  убили  до  моего
приезда! Правда, она всегда...
   - Безусловно, - перебил Лева. - Я согласен, истину спрятать трудно, в
вашей ситуации невозможно. -  Он  разозлился.  Себя  мучает  и  меня.  -
Бабенко виделся с Еленой Сергеевной,  разговаривал  с  живым  человеком,
трупа не видел, даже не знает, как он лежал, о чем  и  написал  в  своем
объяснении.  Бабенко  испугался,  решив,  раз  вы  обнаружили  труп,  то
подозрение сразу падет на него, дурака Толика Бабенко,  и  начал  врать.
Привести его в сознание - дело несложной техники. Я вам, Игорь Петрович,
попытаюсь помочь, вы решайте, как  себя  вести  дальше.  Не  перебивайте
меня, постарайтесь понять. Наши разговоры с  вами  юридической  силы  не
имеют, вы лгали, изворачивались, все это лежит в области нравственности,
дела вашей совести. Факты  же  таковы:  вы  ударили  предметом,  который
попался под руку, следовательно,  в  ваших  действиях  не  было  заранее
обдуманного намерения. На допросе начнете врать, изворачиваться,  уличат
вас непременно, все докажут, плюс вы оставили труп,  бежали.  Все  вкупе
произведет на суд самое мрачное впечатление.
   - А так я предстану перед судом  весь  в  белом,  -  Качалин  натужно
рассмеялся.
   Водитель от неожиданности рванул руль, машина  чуть  не  вылетела  на
тротуар. Лева похлопал водителя по плечу и сказал:
   - Три года назад я расследовал убийство. Погиб хороший  человек.  Мне
рассказывали, преступник, оправдываясь, порой говорил: "Что выросло,  то
выросло".
   Неожиданно Качалин схватил Леву за руку и зашептал:
   - Растет дерево, трава растет, я  человек!  Я  счастья  хочу!  А  она
плевать на меня хотела! Я в тюрьму,  а  она  другого  приведет.  Сносила
туфли, новые купит! Я приехал и  совета  попросил,  говорю,  мол,  плохо
мне... А она улыбнулась жалостливо и говорит: "Всегда хорошо не  бывает.
Ты мужчина, решай свои проблемы сам". - Качалин  всхлипнул,  отодвинулся
на край сиденья и совсем тихо закончил:
   - Так я и прожил свою жизнь.
   "Волга" остановилась у подъезда, водитель повернул ключ  зажигания  и
сказал:
   - Вы дома, прошу!
   - Спасибо. - Лева вышел  из  машины,  подождал  Качалина,  указал  на
подъезд, кивнул водителю и вошел следом за Качалиным.



   Николай ЛЕОНОВ 
   ЕЩЕ НЕ ВЕЧЕР 
 
 
   ONLINE БИБЛИОТЕКА tp://www.bestlibrary.ru 
 
НАКАНУНЕ 
 
   Подполковник милиции Лев Иванович Гуров стоял на берегу Черного  моря
и швырял камешки в мутные невысокие волны, которые  равнодушно  и  вяло,
взбегали на берег, шуршали  галькой  и  отступали  для  нового  разбега.
Бросать камешки было неинтересно - и  всплеска  не  видно,  и  звука  не
слышно, но Гуров  занятие  свое  не  прекращал  и,  отбросав  пригоршню,
наклонялся за новой порцией гальки.
   - Здравствуйте, - сказала, подходя  к  Гурову,  стройная  девушка.  -
Наконец вы нашли себе подходящее занятие. - И опустила на землю сумку  и
одеяло.
   - Здравствуйте, Таня, - ответил Гуров, отряхнул ладонь  и  присел  на
шершавый валун.
   Они познакомились несколько дней назад, на этом же месте, когда  Лева
пытался загорать. Она подошла и поздоровалась, спросила, как его  зовут,
не скрывая насмешки, оглядела с ног  до  головы.  Гуров,  представляясь,
замялся. Лев Иванович звучит претенциозно, Лев - смешно. Лева  -  вообще
не звучит.
   - Гуров, - буркнул он.
   В день знакомства Гуров узнал, что Таня  местная,  живет  с  мамой  в
собственном доме, окончила курсы медсестер, работает в санатории, сейчас
в  отпуске.  Слушая  ее  неторопливую  речь,  Гуров,  полузакрыв  глаза,
разглядывал новую знакомую и думал о том, что такие девушки  встречаются
на Кавказе, возможно, в Ростове или Краснодаре, и очень редко в Москве и
Ленинграде. Смешение рас, то самое, о чем булгаковский  Воланд  говорил:
"Причудливо тасуется колода". Женщина, на которую любой мужчина  обратит
внимание. Сильное смуглое тело, она не чувствует его, не  демонстрирует,
как животные не ощущают свою естественную красоту: они такими  родились,
такими и живут.
   - Странный вы, непонятный. -  Таня  расстелила  одеяло  и  легла,  не
раздеваясь. - Вы, кажется, мужчина сильный,  самостоятельный,  с  другой
стороны потерянный какой-то, одинокий.
   - Так оно и есть, - Гуров рассмеялся.
   - Вы очень хорошо слушаете, с интересом, но без любопытства. А о себе
ни слова... - Таня, видимо, пригрелась, стянула с себя кофточку. - А мне
интересно. Можно, я вас порасспрашиваю?
   - Зачем? - Гуров пожал плечами. - Я сам признаюсь.  -  Верный  своему
принципу врать лишь в крайнем случае, сообщил. - Тридцать  семь,  женат,
дочь, юрист. Выгнали из дома, приказали отдыхать, мол, нервное истощение
у меня.
   - А жена не ревнует? Отпустила на юг, одного.
   - Ревнует, однако, гордая, - ответил Гуров, подумал и добавил:
   - И умная - мужчину нельзя удержать силой. Он  либо  любит,  либо  не
любит.
   - А вы всегда говорите правду? - Таня лукаво улыбнулась.
   - Стараюсь, - Гуров пожал плечами. - Не всегда получается.
   - Потрясающе! - Таня села и уставилась на него, словно увидела что-то
ей совершенно незнакомое.
   - А как у вас, Таня, с правдой и ложью?
   - У меня? - Таня почему-то удивилась, затем захохотала, свалилась  на
землю. - Умереть можно! Я же баба! Для меня правду сказать - что  уксусу
выпить.
   Она явно валяла дурака, говорила чушь, желая отгородиться, спрятаться
Гуров невольно насторожился, придавая голосу серьезность, сказал:
   - Зачем женщин обижать? Думаю, вы разные.
   -  Думаешь.  -  Таня  вновь  села,  взглянула  на  Гурова   уже   без
любопытства, оценивающе, словно прикидывая, с какого боку ударить.
   Он взгляда не отвел, не  улыбнулся.  "Ох,  и  непроста  ты,  девушка,
что-то ты мне голову морочишь".
   - Я согласен, - миролюбиво заявил Гуров. - Вы врушка Данное  качество
свойственно вашему очаровательному полу. Оставим это.  Поговорим  о  вас
лично. Вы ведь живете на холме"? - Гуров указал направление.
   - И это правда, - обрадовано согласилась Таня.
   - У вас пляж лучше, галька мельче, и идти вам в два раза ближе. А  вы
сюда приходите. Почему? Соврите что-нибудь оригинальное.
   - Вы мне нравитесь.
   - Интересно. - Гуров кивнул. - Вы меня в бинокль разглядывали?
   Таня два дня прогуливалась у гостиницы, поджидая Гурова,  но  сказать
об этом по известным причинам не могла, а быстрого ответа,  похожего  на
правду, не находила. Поэтому отделалась немудреной шуточкой.
   - В программе "Время" передавали, что Лев Иванович  Гуров  прибыл  на
наш курорт,  остановился  в  гостинице  "Приморская",  страдает  нервным
истощением, требуется развлечь.
   - Здорово! - Гуров захлопал. - Развлекайте! Хорошо, что  в  программе
"Время" назвали мое имя и отчество. А то как бы вы  узнали,  что  я  Лев
Иванович?
   - Ой! - Таня схватилась за голову. - Это у вас в Москве никто  никого
не знает. У нас проще. В гостинице две мои подружки работают. Я такое  о
вас знаю... Закачаетесь!
   - Поделитесь! Может, я и закачаюсь?
   - Нет! У вас своя компания, у меня - своя
   - Тогда не  смею  мешать,  -  Гуров  церемонно  поклонился.  -  Всего
наилучшего. - И,  стараясь  не  оступиться  на  осыпающейся  под  ногами
гальке, поднялся на набережную.
   Таня смотрела ему вслед и думала, что напрасно  приходит  сюда.  Этот
человек ей не по зубам, можно обжечься.
   Гуров тоже был недоволен собой: решил отдыхать, так и отдыхай,  а  не
придумывай себе заботы, которых тебе на  службе  хватает.  Гуров  ощущал
какой-то дискомфорт, что-то фальшивое в своем, казалось бы, беззаботном,
курортном житье-бытье.
   Был март погода не устанавливалась, дождь, ветер, солнце  вперемежку.
Гурову такая погода нравилась, даже думать не хотелось, что творится  на
этой театрально-декоративной набережной  в  разгар  сезона.  Он  сел  на
скамейку  неподалеку  от  статуи,  глянув   на   нее   с   умилением   и
благодарностью. Эта гипсовая промокшая и озябшая девушка  возвращала  на
землю, к жизненным реалиям, так как окружающий  ландшафт  был  настолько
неестественно красив и гармоничен, что человек  рисковал  воспарить  или
поверить, что оказался в краю нездешнем.  А  взглянешь  на  тяжеловесное
творение в гипсе и поймешь все нормально, ты на земле, дома.
   "Давай разбираться, Гуров, отчего тебе неуютно".
   Прошлой весной Гурова вызвали к генералу. Когда Гуров вошел,  генерал
кивнул на присутствующего в кабинете мужчину и коротко сказал:
   - Лев Иванович, познакомьтесь с гостем и окажите помощь.
   Отари Георгиевич Антадзе, майор милиции, начальник уголовного розыска
курортного города, приехал  в  столицу  за  "своим"  жуликом,  не  желая
отвлекать коллег от работы.
   - Вы за каждым "своим" лично вылетаете? - спросил Гуров.
   Отари  улыбнулся,  пожал  плечами,  отвернулся.  Гуров   понял,   раз
начальник розыска прилетел, значит, ему этот преступник очень нужен.
   Помощь  Отари  понадобилась  минимальная,  "своего"  мошенника  майор
разыскал на третий день. Гуров вскоре эту историю забыл, а месяц  назад,
когда его начали "выгонять" в отпуск, жена сказала.
   - Рекомендую. Черноморское побережье. Там сейчас  тихо,  безлюдно.  Я
взять  отпуск  не  могу,  знаешь  мою  ситуацию,   а   тебе   необходимо
проветриться.
   В аэропорту его встретил Отари, отобрал  чемодан,  усадил  в  машину,
привез в гостиницу, где  его  ждали.  Гуров  поселился  в  двухкомнатном
люксе, с балконом и окном на море и только к вечеру  понял,  как  устал.
"Наверное, я в последние дни совсем плохо выглядел, раз они все  так  на
меня накинулись". Отпуск так  отпуск.  Первые  сутки  Гуров  выходил  из
номера  только  в  кафе,  потом  начал  спускаться  к