годарен, но всего, что я имею в жизни, добился сам.
   - И вам нравится эта жизнь?
   Гуров не ответил, разговор прекратился, и вскоре машина  остановилась
у старого,  добротной  постройки  дома.  Гуров  вышел  и  демонстративно
посмотрел на название улицы и номер дома.
   - Не утруждайтесь, - сказал Волин,  запер  машину,  вошел  в  подъезд
первым. - Помещение снято для одноразового использования.
   Референт лгал, он привез Гурова на конспиративную  квартиру  генерала
Потапова.  Она  использовалась  органами  со  сталинских  времен,  порой
простаивала и сегодня числилась за генералом.  Если  бы  Гуров  об  этом
догадался, то не шагал бы так уверенно, через ступеньку, а  призадумался
бы. Но затеянный в машине Референтом разговор отвлек сыщика, настроил на
философский лад. Кто не ошибается?
   Референт отпер, пригласил Гурова войти, сказал:
   - Располагайтесь. Генерал прибудет с минуты на минуту. Я  вернусь  за
вами минут через сорок. Успокойте человека,  иначе  он  может  доставить
неприятности нам да и вам. Вы лучше меня знаете, многое не доказывается,
но пятно остается.
   Гуров повесил плащ, огляделся и сказал:
   -  Надеюсь,  никто  не  явится,  чтобы  обвинить   меня   в   попытке
ограбления?
   - Надеюсь, - в тон  ему  ответил  Референт.  -  Вы  распорядились  по
адресу, который я вам передал? Ваши люди, надеюсь, уже выехали?
   - Вы, кажется, собирались уходить?
   Когда дверь захлопнулась, Гуров накинул цепочку  и  занялся  осмотром
помещения. "Если здесь вмонтирована  записывающая  аппаратура,  мне  все
равно ее не  обнаружить",  -  решил  он,  но  продолжал  приглядываться,
пытаясь найти какую-нибудь зацепку. За что конкретно цепляться, Гуров не
знал, поэтому  скользил  взглядом  по  обстановке,  отмечал  лишь  самое
очевидное. Вещи старые,  в  хорошем,  ухоженном  состоянии,  новые  лишь
холодильник и телевизор. Здесь не живут постоянно, только  наведываются,
возможно, хозяева обитают на даче. Персональные пенсионеры.
   Квартира имела черный ход, и будь у  Гурова  больше  времени,  он  бы
обнаружил его и  сумел  изменить  ситуацию.  Но  минуты,  отпущенные  на
размышления, истекли. Гуров услышал, как приоткрылась  дверь,  рванулась
цепочка, тут же раздался звонок.
   Гуров заглянул в прихожую и, увидев в узкой щели золотой генеральский
погон, открыл дверь. А вот как три  человека  вошли  через  черный  ход,
сыщик не услышал.
   Шагнув  в  квартиру,  Потапов  вытащил  из  своего   арсенала   самую
обаятельную улыбку, развел руками.
   - Великолепно! Гость запирается от хозяина!
   Гуров никак не ожидал, что Потапов может заявиться в форме, несколько
растерялся, тут же взял себя в руки, сказал:
   - Случается. Проходите, чувствуйте себя как дома.
   - Благодарю, вы очень любезны, - рассмеялся Потапов, закрыл за  собой
дверь, снял плащ и предстал перед Гуровым в парадном  мундире  и  блеске
некогда полученных орденов.
   Моложавый, подтянутый генерал был красив и  импозантен.  Держался  он
совершенно  свободно,  раскованно.  Гуров  ожидал   встретить   человека
собранного, настороженного и вдруг почувствовал, что теряет  инициативу,
ему  показалось,  что  разыгрывается   спектакль,   не   объявленный   в
программке.
   - Я рад, искренне рад, - генерал, звякнув орденами, прошел в комнату,
достал из серванта бутылку марочного коньяка и  рюмки,  наполнил  их.  -
Значит, в нашем полку прибыло. Вам, Лев Иванович, следовало  вступить  в
него пораньше, когда мы были хозяевами. Но лучше поздно, чем никогда.
   Гуров молчал, пытаясь на ходу перестроиться, разгадать новый сценарий
и продумать отведенную ему роль.
   - Ты уж извини меня за парад, так вышло, я прямо  оттуда,  -  генерал
ткнул пальцем в потолок. - Ты умный, сделал выбор правильно. А в роще ты
меня прихватил знатно, - он чокнулся с  рюмкой  Гурова,  выпил  и  вновь
налил. - Я, честно сказать, легонечко струхнул.  Конечно,  убивать  меня
тебе резона не было, но уж больно физиономия у тебя  была  неподходящая.
Ладно, давай расслабься.
   Потапов вновь выпил,  Гуров  взял  рюмку,  пригубил.  "Потапов  здесь
бывал, мало того, чувствует себя как дома,  -  понял  Гуров.  -  Значит,
Волин обманул, и квартира отнюдь не одноразового пользования. И  генерал
прибыл сюда совсем не для того, чтобы выслушивать от  меня  заверения  в
своей безопасности. Референта я  недооценил,  полковник  Орлов  прав,  я
уверовал в свое превосходство, меня сейчас используют "втемную".  Как  в
шахматах называется ситуация, когда человек вынужден делать  ход  не  по
своему желанию, а единственный, какой остался?  И  такой  ход  неминуемо
ведет к поражению. "Цуцванг!" - вспомнил Гуров. - А если все поломать  к
чертовой  матери,  опрокинуть  столик  с  фигурами?  Рвануть  в   дверь,
пробиваться, пусть стреляют!"
   В основном Гуров  рассуждал  правильно:  Волин  его  обманул.  Только
спектакль изменили не в последний  момент,  а  спланировали  заранее,  а
Гурову сунули не ту программку.
   Расставшись с сыщиком. Референт встретился с Потаповым именно в  этой
квартире, и между ними состоялся короткий разговор.
   - Поздравляю, уважаемый Сергей Михайлович, - сказал  Референт,  когда
рукопожатия остались позади,  и  они  на  кухне  пили  кофе,  -  мы  вам
подобрали сильного помощника, он поступает в ваше полное распоряжение.
   -  Никогда!  -  возмутился  Потапов.  -  Было  оговорено,   это   мое
непременное условие, я имею связь только с Патроном, Лебедевым и вами. В
моем положении три посвященных - и так слишком много.
   - А подполковник Гуров?  -  улыбнулся  Референт.  -  Кажется,  совсем
недавно вы с ним вступили в контакт. Или я не прав?
   - Не я с ним, а он со мной, - резко ответил Потапов. - Гуров -  враг,
которого вы недооцениваете. И чем скорее вы его ликвидируете, тем дольше
пробудете на свободе. И он не мой личный враг, он ищет выход  на  вас  и
Патрона. Мне хотелось бы сказать, что чертов сыщик  -  упертый,  идейный
тупица. Но, к нашему общему сожалению, он  человек  талантливый,  потому
крайне опасный, - тяжело перевел дух Потапов.
   - Талантливый? Прекрасно, генерал. А зачем вам бездарный помощник?
   - Он согласился на сотрудничество? И вы ему поверили?
   - Вы постоянно нас недооцениваете,  -  ответил  Референт.  -  Понятия
"поверили" для нас не существует. Мы кладем перед человеком одноколейку,
отключаем задний ход, а тормоза оставляем себе. Неужели собственный опыт
вас ничему не научил?
   Потапов вышел из кухни и возвратился с коньяком.
   - Я не хотел вас обидеть, - миролюбиво продолжал  Референт.  -  И  вы
думаете, мое положение сильно отличается от вашего?
   - Вы человек богатый.
   - Во-первых, вы тоже не бедный, во-вторых,  богатство  и  бедность  -
понятия относительные... Я на работе  не  пью,  но  ради  такого  случая
налейте и мне несколько капель.
   Референт поднял рюмку, подмигнул:
   - Здоровья тебе, генерал, и многие лета!
   Потапов   впервые   видел    Референта    таким    разговорчивым    и
доброжелательным. Этот сдержанный и молчаливый человек,  который  обычно
либо задает короткие, точные вопросы, либо сам так же  коротко  и  сжато
отвечает  на  вопросы,   заданные   ему,   сейчас   светился   радушием,
разговаривал  легко,  непринужденно.   Генерал   неожиданно   для   себя
расчувствовался.
   - Спасибо! Большое спасибо, - он выпил. - А Гуров... Если вы  уверены
и решили, я только рад. Подчиняться он, конечно, мне не станет, да  и  в
оперативных  делах  я  ему  действительно  не  указ.   Я   ведь   только
руководитель, служащий.
   -  Ничего,  сработаетесь,  -  Референт  отставил   рюмку,   заговорил
деловито. - Сегодня, здесь, в двадцать часов. Он  будет  один,  я  приду
чуть позже, решите ваши милицейские проблемы наедине. Наденьте мундир  и
все награды.
   - Руслан Алексеевич, - перебил Потапов. - Ни к чему...
   - Надо, Сережа, надо, - строго сказал Референт. -  Патрон  просил.  А
его просьба для нас, сам понимаешь... - Он впервые  назвал  генерала  по
имени и  на  "ты".  -  Патрон  считает,  что  раз  Гуров  будет  замкнут
непосредственно на тебя, то необходимо с первой  минуты  расставить  все
точки над "i".
   На этом они расстались. У Потапова было время подумать, и он пришел к
выводу, что его старое проверенное  правило  -  повиноваться  старшим  -
никогда еще его не подводило, а добра от добра не ищут.
   Он выполнил все, что от него требовалось, и для значительности, как и
положено начальству, слегка задержался.
   - Ну, а теперь к делу, подполковник. Никто никогда деньги  за  просто
так не платит. Давай прикинем наши возможности...
   Гуров увидел, как вдруг застыло лицо  генерала,  хотел  отпрыгнуть  в
сторону, однако не двинулся с места, мозг команду дал, а тело  опоздало.
Локти Гурова оказались скованными.  На  лбу  Потапова  вспыхнуло  пятно.
Гуров услышал за спиной хлопок  выстрела,  увидел,  как  валится  вперед
орденоносный  генерал,  беспомощно  дернулся,  ударил  ногой,  попал   в
пустоту. Гуров услышал за спиной короткий смех, что-то влажное  залепило
ему лицо. Он приказал себе не дышать, рванулся, но столь же  безуспешно,
захрипел, тяжело вздохнул. Гуров никогда не думал, что человек может так
явственно и четко фиксировать, как  он  теряет  сознание.  Руки  у  него
оказались сведенными, правая ладонь ощутила знакомую  ребристую  рукоять
пистолета. Гуров инстинктивно сжал  пистолет,  поднял  его  и  попытался
повернуться, но бессильное тело не подчинилось ему. Гуров  увидел  яркую
вспышку, вторую и упал рядом с Потаповым.
   Референт отодвинул руку Гурова, которой он  держал  пистолет,  сделал
еще один снимок, уместив  в  объективе  мертвого  генерала  и  Гурова  с
оружием, повернулся к Олегу Веселову и Эффенди.
   - Все. Эффенди, ты  немедленно  выезжаешь  из  Москвы,  а  ты,  Олег,
сажаешь героя, - Референт кивнул на Гурова,  -  в  такси,  водитель  наш
человек, но лучше, чтобы он тебя в лицо не видел.
   - За какие подвиги он получил столько бранзулеток? - спросил Эффенди.
Он равнодушно смял салфетку, смоченную хлороформом, и держал в вытянутой
руке, не зная, куда выбросить.
   Веселов был в шоке, ни о  каком  убийстве  он  предупрежден  не  был.
Сказали, что требуется лишь схватить милиционера сзади и придержать пару
минут, чтобы он  не  дергался.  Убили  генерала,  и  он,  Олег  Веселов,
соучастник. Бывший спортсмен большим умом не отличался,  но  создавшуюся
ситуацию осознал и теперь молча потел.
   Референт взглянул на  него  мельком,  брезгливо  навел  на  Гурова  и
Потапова "поляроид", сделал еще один снимок, выползшую фотографию  убрал
в конверт. Затем Референт вынул из кармана носовой  платок,  обернул  им
ствол пистолета, который все еще сжимал Гуров,  вынул  оружие  из  вялой
руки и уложил в загодя приготовленную коробку.
   - Чемпион, - сказал он Веселову, - покойников никогда не видел?  Тебе
сказано, отнеси живого в машину,  отправляйся  к  девкам  или  куда  там
желаешь, ты здесь никогда не был, ничего не  видел,  -  и  повернулся  к
Эффенди. - До завтра. Помоги этому мыслителю.
   Референт положил конверт с фотографиями в карман  Гурову,  а  Эффенди
зашел в туалет, выбросил салфетку, сполоснул руки, вышел, взял бутылку с
коньяком и плеснул  немножко  жидкости  Гурову  на  грудь,  затем  помог
Веселову взвалить безвольное тело на плечи и проводил до такси.
   Референт тем временем протер полотенцем  рюмки,  чашку,  бутылку,  на
всякий случай и спинки стульев, снял телефонную трубку  и  набрал  номер
полковника Орлова. Услышав ответ, сказал:
   -  Добрый  вечер,  Петр  Николаевич,  -  Волин   обладал   уникальной
способностью изменять голос и сейчас говорил тонким женским голоском.  -
Я обещала позвонить... Выезжайте с группой, - он  продиктовал  адрес,  -
уведомите прокуратуру, спасибо за внимание.
 
*** 
 
   Сознание возвращалось, но Гуров пробуждался медленно.  В  нем  словно
боролись  два  человека.  Один  стремился  проснуться,  убедиться,   что
убийство генерала Потапова - лишь дурной сон, кошмар.
   Другой гнал от  себя  пробуждение,  старался  удержаться  в  небытии,
нашептывал: "Спи, спи, еще  успеешь  вернуться  к  жизни,  осознать  все
неприятности и грустные перспективы".
   Гуров лежал на тахте в квартире Сергачева,  куда  его  доставили  час
назад, но уже не в той машине, в которую его погрузил Веселов.
   Денис помог матерящемуся водителю затащить Гурова и  уложить  его  на
тахту. Сейчас Денис варил  на  кухне  кофе  и  не  мог  понять,  что  же
произошло. Лишь  одно  он  знал  точно;  с  сыщиком  сотворили  какую-то
мерзость. Денис услышал, как  скрипнула  пружина,  заглянул  в  комнату.
Гуров сидел на краю тахты  и,  как  нормальный  человек,  оказавшийся  в
ненормальной ситуации, держался за голову.
   Денис протянул ему чашку крепчайшего кофе, молча сел в кресло.  Гуров
посмотрел на хозяина так, словно ничего особенного ке произошло,  просто
человек выпил лишнего  и  вот  сейчас  очухался,  проснулся,  но  сказал
совершенно неожиданное:
   - А у тебя лучше, чем  в  вытрезвителе.  Он  оттянул  двумя  пальцами
рубашку, понюхал, покачал головой.
   - В вытрезвителе? - удивился Денис.
   Откуда ему было  знать,  какие  эксперименты  уже  проделывались  над
сыщиком, что не так давно Лебедев  отравил  Гурова,  так  же  вот  облил
спиртным и бросил бесчувственного у вытрезвителя.
   - В ЛТП, что ли, устроиться, может, врачи помогут? -  спросил  Гуров,
не желая  возвращаться  к  действительности,  начинать  думать,  решать,
действовать.
   Сыщик устал, ему все надоело. Было себя очень жалко, хотелось покоя.
   - Ты не знаешь, чего они ко мне привязались?
   - Лев Иванович, кажется, вы первым начали, - не  удержался  Денис.  -
Там, на юге, кто полез в драку? Или я ошибаюсь?
   Денис чувствовал, что сыщика загнали в угол, и как опытный боец знал:
либо из угла нужно вырваться самому, либо тебя вынесут. Для того,  чтобы
вырваться, нужна сила, а у мужчин сил прибывает от злости.
   - У меня в молодости приятель был, боксом увлекался, однажды проиграл
и жалуется: мол, я и на ногах уже не стою, а он, мерзавец, противник  то
есть, все бьет и бьет. Я молодой был, жестокий, спрашиваю: тебя на  ринг
хитростью заманили или насильно привели?
   - Воспитываешь,  -  Гуров  поднялся,  взял  со  стула  пиджак,  начал
проверять карманы, на месте  ли  документы,  вытащил  конверт.  Осмотрел
конверт на просвет, зачем-то понюхал, вынул фотографию.
   Генерал при орденах и  с  дыркой  во  лбу,  рядом  подполковник,  без
орденов, зато с пистолетом. Сыщик  не  знал,  что  существует  еще  один
снимок, где подполковник не лежит, а на  полусогнутых  ногах  стоит  над
поверженным противником. Но данной фотокарточки  более  чем  достаточно,
плюс у них имеется пистолет с моими "пальчиками",  подумал  он.  Значит,
время давать или не давать честное слово прошло, все  правила  отменены,
можно бить сапогом  в  пах  и  чувствовать  себя  героями:  "Вы  хоть  и
жестокие, но,  надо  признать,  умные  и  хитрые:  собираетесь  со  мной
работать, поэтому заботитесь о моей семье - доставили не домой..."
   - Еще кофе, - сказал Гуров и добавил:
   - Пожалуйста. - Потом позвонил Рите, предупредил, что задерживается.
   "Они убили Потапова, который стал опасен, а труп  повесили  на  меня.
Волину надоело изображать интеллигента".
   Гуров взял протянутую ему чашку и сказал:
   - Сядь и помолчи, сейчас сориентируюсь в пространстве и времени...
   Волин сказал, что им мешает междоусобица, излишняя  стрельба,  а  сам
распорядился убить. Однако междоусобица и распри могут быть правдой. Они
не могут обойтись без услуг  профессиональных  уголовников-исполнителей,
но должны держать их в узде. В своем хозяйстве решили  навести  порядок,
хотят  использовать  милицию,  подполковника  Гурова  как  руководителя.
"Отдавая  нам  неуправляемых,  взбунтовавшихся,  организовать   стройную
систему, сложить пирамиду из взаимосвязей и беспрекословного подчинения.
Элита и среднее звено  относятся,  как  выразился  Референт,  к  разряду
"неприкасаемых". И чтобы я не вырвался из-под контроля, они накинули мне
на шею петлю, и свободный конец веревки держат  в  своих  руках.  Петля?
Проверим,  насколько  она  прочна.  Пистолет,  из   которого   совершено
убийство, с моими отпечатками и фотографии на  столе  прокуратуры?  Плюс
оповестят. прессу, сегодня журналистов хлебом не корми,  дай  изобличить
милиционера. Как же нам удалось посеять в людях такую нелюбовь,  что  их
радует, когда сотрудника органов отдают под суд? Преступления  совершают
крестьяне, рабочие, интеллигенты, чиновники, партийные  функционеры.  Но
изобличить милиционера - самое сладкое. В общем,  если  дело  дойдет  до
крайности,  и  подтасованные  улики  выплывут  на  свет   Божий,   особо
разбираться со мной не будут, уничтожат. Конечно, в  "работе"  Референта
есть слабые  места,  однако,  прежде  чем  я  оправдаюсь,  меня  выкинут
отовсюду, откуда можно человека выгнать. Кто же во мне не усомнится, кто
поверит сразу? Генерал Турилин, полковник Орлов, оперативники из отдела.
Не все, далеко не все, - поправил себя Гуров. - Кто не любит,  завидует,
кому  поперек  стою  -  не  поверят,  даже  обрадуются.  Но  не   только
оперативники, даже генерал ничего сделать не сможет.  У  нас  не  шахта,
забастовку не устроишь. сейчас я  могу  рассчитывать  только  на  сыщика
Гурова, петлю следует порвать, а видимость  ее  существования  оставить.
Так. Теоретическую базу я  подвел,  остался  "пустяк",  воплотить  ее  в
жизнь. Как?
   На месте убийства присутствовали как минимум двое, скорее трое.  Один
держал, - и Гуров непроизвольно  потер  локти.  -  Ведь  я  однажды  уже
испытал  такую  хватку.  Прошлым  летом,  во  время  моего   "похищения"
спортсменами. Олег Веселов. Не слишком ли просто? А сколько у них  может
быть  доверенных  парней  такой  недюжинной   силы?   Веселова   следует
проверить".
   Гуров  взглянул  на  Дениса,  который  развалился  в  кресле,   читал
"Огонек".
   "Вернемся к убийству. Один  стрелял.  Эффенди?  Скорее  всего.  Зачем
Волину впутывать в рискованную историю лишних людей? А раз  без  лишних,
то и фотографировал лично Руслан Алексеевич Волин. Если это так, то  это
вторая серьезная ошибка Волина". И Гуров неожиданно вслух запел:
   - Ошибка резидента... Ошибка Референта. Понимаешь, Денис, - сказал он
удивленному хозяину, - пока человек  живой,  он  не  покойник,  а  жизнь
любого человека состоит из находок  и  потерь,  поступков  правильных  и
ошибок.
   - Ты философ, Лев Иванович.
   - Это точно, -  согласился  Гуров.  -  Ты  прошлым  летом,  помнится,
хвастался,  какие  в  спорте  замечательные  ребята  выросли,  как   они
переживают, что их порой с рэкетирами и мафией связывают. Было?
   - На Веселова намекаешь? Паршивая овца. А среди вас?..
   - И среди нас, - перебил Гуров. - Ты из  тех  ребят  найди  двух-трех
надежных.
   - А как определить? Я теперь пуганый, а в душу не залезешь...
   - А в душу и не надо, люди этого не любят. Повстречайся, присмотрись.
Сегодня люди достаток не  скрывают,  легкие  деньги  видно.  Сколько  бы
человек ни зарабатывал, дай Бог каждому поболе,  но  трудовые  деньги  -
одно, ворованные - иное. Найди троих верных, смелых...
   - Среди нас трусов нет, - перебил Денис.
   - Хорошо, хорошо, - раздраженно сказал Гуров. -  Ты  не  мальчик,  от
категоричных суждений воздержись.
   И Гуров  начал  инструктаж,  старался  говорить  коротко,  конкретно.
Приглушенно зазвонил телефон. Денис снял трубку.
   - Слушаю.
   - Добрый вечер. Передайте трубочку Льву Ивановичу.
   Денис посмотрел на Гурова, чуть помедлил и спросил:
   - Простите, вы какой номер набираете?
   - Денис Сергачев?
   - Ну?
   - Скажите Гурову, что с ним хочет говорить Петр Николаевич.
   - Какой-то Петр Николаевич, - Денис зажал ладонью мембрану,  взглянул
вопросительно. Гуров взял трубку и сказал:
   - Здравствуйте, Петр Николаевич.
   - Я здравствую и жду тебя немедленно, - о