и решил нанести визит.
   Ольга встретила его радостно, смотрела кокетливо, и, если бы сыщик не
знал, что несколько минут назад она  узнала,  что  ее  сосед  отнюдь  не
журналист, то никогда бы  не  догадался,  что  отношение  к  нему  очень
изменилось. У женщин  есть  некоторые  недостатки,  и  кое  в  чем  они,
возможно, уступают мужчинам, но в умении лицемерить дадут им  сто  очков
вперед и выйдут победительницами.
   Гуров  чувствовал  себя  неловко,   как   чувствует   себя   человек,
произведший неприличный звук, и хотя дама и  бровью  не  повела,  однако
стыдно.  Вскоре   сыщик   собрался,   улыбался   непринужденно,   выпить
категорически отказался и достаточно естественным тоном спросил:
   - Так мы вечером идем в цирк?
   - Мы подумаем, сейчас прибудут мой супруг и повелитель, они решат.
   Здесь Ольга Дмитриевна переиграла, ведь совсем недавно она ясно  дала
понять, что мужа своего ни во что не ставит.
   Ольга подошла к сыщику, не обняла, лишь положила ладони на его плечи,
прижалась,  запрокинула  голову.  Он  увидел  жилку,  пульсирующую   под
атласной кожей на шее, приоткрытые влажные губы, розовый  кончик  языка,
глаза, которые смеялись, звали, обещали, ощутил ее прижавшееся  тело  от
крутых бедер до пышной упругой груди и почувствовал, что в данный момент
ему на все наплевать,  ему  лишь  необходима  эта  женщина.  И  она  это
мгновенно поняла, в глазах блеснуло торжество.
   - Уверена, ты великолепный любовник.  Мы  будем  с  тобой  счастливы,
супермен.
   В коридоре послышались шаги, Ольга скользнула  к  столу,  взяла  свой
бокал, а Гуров, как всякий мужчина в секунды замешательства, закурил.
   - А где же мой подарок? - удивилась Ольга. Гуров не успел ответить, в
номер быстро вошел Сергей Соснин, походя бросил:
   - Лев Иванович, привет! - и обратился к жене:
   - Налей, дорогая, и ради Бога, не разбавляй!
   - Сергей, я сегодня не партнер, так что извини, - Гуров открыл дверь,
обронил с порога:
   - До вечера, - и вышел.
   В своем номере он шарахался от  окна  к  двери,  тер  ладонями  лицо.
Мужик! Супер! Дерьмо! Сопливый щенок! Тут же опомнился,  сел  на  койку,
открыл  портсигар.  С  одной  стороны,  разговор  супругов  можно   было
прослушать и позже, с другой - чем скорее он узнает новости, тем лучше.
   - Крутит, - раздался голос Сергея так чисто и отчетливо, словно рядом
стоял приемник или телевизор. - Почему мне так не  везет  с  партнерами.
Алкаш, бездельник, теперь -  жулик.  Когда  в  России  появятся  честные
купцы?
   - А ты честный? - спросила Ольга.
   - Честный.
   - Так расскажи об этом нашему соседу.
   - Зачем? И какое его собачье дело? Ты решила закрутить с ним? Извини,
запамятовал. Все дела, дела, ты что-нибудь узнала?
   - Он полковник милиции, известный сыщик,  занимается  розыском  особо
опасных и сам опасен крайне. Ты помнишь, нам  рассказывали  у  Першиных,
что в Москве среди бела дня угрохали на Грузинской Эффенди?
   - Ну? Так Эффенди того мента тоже грохнул.
   - Значит, нет, потому что Эффенди застрелил именно наш  милый  сосед.
Руслан Волин дело ликвидировал,  умотал  в  Вену.  Прошлым  летом  около
двадцати боевиков, кавказцев, взяли в одну ночь. Тоже соседа работа...
   - Надо сброситься на памятник.
   - У нас при жизни памятников не ставят, только покойникам.
   Гуров перевел дух и слегка уменьшил звук.
   - Что ты имеешь в виду? - спросил муж.
   -  Ничего.  Констатирую  факт,  я  в  этого  убийцу  влюблена,  и  не
вздумай...
   - За кого ты меня принимаешь? Я к таким делам никаким краем.
   - Расскажи это морским пехотинцам.
   - Дура!
   - Ладно, передохни, - голос женщины стал вульгарным, и  сыщик  понял,
что ему это неприятно. Неужели он  действительно  влюбился?  И  в  кого?
Видно слишком долго искал, думал он. И вообще, раз он начал подслушивать
супружеские разговоры, то далеко пойдет: до подлеца так несколько шагов,
а до идиота просто лишь рукой подать.
   - Естественно, милый, к мокрым делам ты отношения  не  имеешь,  кишка
тонка. Шевельни единственной извилиной, дорогой,  попытайся  понять,  по
чью душу в эту дыру забрался столь крупный зверь?
   - Не  по  мою,  точно.  Я  подумаю,  сначала  скажи,  откуда  ты  все
разузнала? Он что, исповедовался?
   - Ты тачку у подъезда видел?
   - Ну!
   - Юдина помнишь?
   - Бориса? Что ты несешь, дорогая, как я  могу  его  забыть?  Зазвонил
телефон, сыщик прикрыл портсигар, снял трубку.
   - Полковник?  -  услышал  Гуров  густой  голос  и  не  сразу  признал
Рогожина, потому ответил, помедлив:
   - Здравствуйте, Михаил Семенович. Что-нибудь случилось?
   - Приезжайте немедля, - сказал Рогожин.
   Сыщик перезвонил Юдину, попросил не отлучаться, портсигар оставил  на
тумбочке, пусть записывает, схватил плащ и выскочил из номера.
 
*** 
 
   У здания цирка  стоял  милицейский  газик,  на  ступеньках  толкались
несколько любопытных,  в  дверях  топтался  сержант.  Гуров  взбежал  по
ступенькам, отстранил сержанта, бросив на ходу:
   - К майору Фрищенко!
   В коридоре, окольцовывающем арену, стояла  толпа,  сыщик  бросился  в
сторону,  где  находилась  комната  медведей,  кого-то  толкнул,  увидел
высокую  фигуру  коверного,  его   гуттаперчевое   лицо,   как   всегда,
безукоризненно  одетого  администратора,  прижимающегося  к  воинственно
раскрашенной супруге,  курчавого  золотозубого  Сильвера,  хотел  пройти
дальше, но налетел на директора Колесникова.  Капитан  преградил  сыщику
дорогу, оттолкнул его и решительно сказал:
   - Представление окончено. Антракт! Мотай отсюда, журналист.
   - Кого?  -  спросил  тихо  Гуров,  понял,  что  спешить  некуда,  его
журналистская деятельность закончилась. Хотел взять Капитана под руку. -
Пойдем потолкуем, Алексей Иванович.
   Капитан руку отстранил, с места не  двинулся,  дернул  подбородком  и
повторил:
   - Мотай отсюда, чтобы я тебя тут больше не  видел!  Иначе  я  ребятам
прикажу, так тебя на шрифты разберут!
   Они стояли друг против друга,  глаза  в  глаза,  неподвижно,  Капитан
гонял на скулах желваки, лицо сыщика  было  неестественно  бесстрастным.
Гуров чувствовал, что за ними внимательно наблюдают  и  одна  пара  глаз
принадлежит убийце, что легенда все равно испарилась, но  объясняться  с
Капитаном на зрителях ему не хотелось.
   - Уважаемый Алексей Иванович, вам лучше отойти со мной в сторонку,  -
тихо, очень жестко, как он умел  при  необходимости  говорить,  произнес
Гуров, повернулся к Колесникову  спиной  и  пошел  в  полутемный  пустой
коридор. Когда он дошел до поворота, то остановился и обернулся.
   - Ну? - Капитан подошел, смотрел даже не  неприязненно,  а  просто  с
ненавистью. - Ты меня не уговоришь, тем более не запугаешь. Уматывай!
   Гуров  выдержал  паузу,  почесал  седеющий  висок  и  молча  протянул
служебное  удостоверение.  Капитан,  упрямо  набычившись,  удостоверение
отстранил.
   - Не интересует, хоть из ЦК, тут я хозяин!
   - А вы поинтересуйтесь, может, выяснится, что в данном случае  хозяин
не вы, а я?
   - Ну? - Колесников  взял  удостоверение,  глянул  небрежно,  раскрыл,
нахмурившись, поднял взгляд на сыщика, снова уткнулся в  документ,  даже
пошевелил губами, читая, тяжело выдохнул, и плечи его опустились,  литая
фигура обмякла, он сунул удостоверение Гурову и невнятно произнес:
   - Ну коли полковник да по особо важным, валяй, конечно, командуй. Так
вы, значит, знали, что у меня тут убивать будут. Молодцы, конечно, что и
говорить, - и пошел по кругу в обратную сторону.
   - Где Фрищенко? - спросил Гуров, следуя за Капитаном.
   - Там, у медведей, где ж ему быть?
   -  Говорил  ему,  упрямцу,  выстави  в  цирке  опера,  чтобы  фонарем
светился.
   - Он не опера, майора выставил, - буркнул Колесников через плечо.
   - Сейчас я ему башку оторву, тугодуму!
   -  Вот  это  не  выйдет,  -  обронил  Колесников,  подходя  к  своим!
сотрудникам, которые расступились, пропуская директора и Гурова.
   Сыщик увидел милицейский, затем  прокурорский  мундир,  белый  халат,
тело на полу и опустился на колено,  заглянув  в  лицо.  Майор  Фрищенко
смотрел на  полковника  Гурова  спокойно.  Уж  сколько  перевидел  сыщик
покойников, но впервые увидел мертвого человека с таким спокойным  лицом
и широко открытыми глазами.
   - Я и до вскрытия могу сказать, - произнес мужской голос над  головой
Гурова, - проникающее ранение прямо в сердце, умер мгновенно.
   Гуров сел на пол, провел рукой по лицу покойного, закрыл  ему  глаза,
тяжело откашливаясь, сказал укоризненно:
   - Как же ты позволил, Семен? Ты же был сыщик.
   - А вы кто будете? - спросил стоявший над Гуровым подполковник.
   Сыщик  поднял  голову,  взглянул  на  коллегу,  поднялся,  машинально
отряхнул плащ, и ответил:
   - А черт его знает, кем я буду? Скорее всего покойником.  Вот  устану
до крайности и позволю себя зарезать, как Семен, -  он  жестом  подозвал
коллегу, отвел в сторону, предъявил удостоверение.
   - Давно приехали, почему не представились? - начал было  выговаривать
подполковник, но смешался. - Ну, вам виднее... Только  вот  видите,  что
получается, я обязан доложить.
   - Докладывайте, - вздохнул Гуров. - Видно, больше ничего не умеете, -
махнул рукой и направился к железной двери, на которой висела  табличка:
"Осторожно, хищники".
 
*** 
 
   Рогожин пил чай, увидев вошедшего Гурова, ногой выдвинул из-под стола
табурет, кивнул седой головой. Гуров молча сел, подвинул хозяину  пиалу,
сказал:
   - Налейте чайку, что ли.
   - Может, чего другого?
   - Чайку. Кто нашел?
   - Не знаю, - Рогожин пожал широкими плечами. - Услышал  голоса,  шум,
вышел, уже народ толпится, позвонил.
   - Он к вам не заходил?
   - Нет.
   - Вы его знали?
   - А то! Семен же местный, я его пацаном помню.
   - Почему его убили? - спросил Гуров, поняв идиотизм  своего  вопроса,
зло добавил:
   - Вы, Михаил Семенович, не до  конца  искренни,  что-то  умалчиваете.
Двух человек убили, будем ждать продолжения?
   -  Ты  бы  ехал,  сынок,  в  Москву,  не  болтался  бы  тут,   словно
клоун-помеха, -  Рогожин  начал  было  наливать  чай,  передумал,  пиалу
отставил в сторону.
   - Мысль хорошая, чуть запоздала только,  -  спокойно  ответил  Гуров,
который уже взял себя в руки, начал работать. - К  вам  перед  убийством
никто не заходил?
   Рогожин не ответил, начал убирать со стола посуду.
   - После убийства Ивана к вам  никто  ни  с  какими  предложениями  не
обращался?
   Рогожин вновь не ответил, было ясно, что он разговаривать  не  будет.
Сыщик понял, что старый артист неожиданно стал противником, и,  проверяя
мелькнувшую мысль, спросил:
   - Полученное письмо от руки написано или на машинке? Огромная  лапища
артиста дрогнула, чуть не выронила пиалу, он шагнул к Гурову. "Врежет он
мне сейчас по башке, и врача звать не надо", - подумал сыщик,  но  сидел
неподвижно и упрямо продолжал:
   - А письмо вы сразу сожгли и вон в то ведро  пепел  выбросили,  -  он
указал на стоящее в углу ведро.
   Рогожин наконец сообразил, что  молчанием  выдает  себя  больше,  чем
любыми словами, и глухо заворчал:
   - Сказано тебе, вертайся в Москву, свет гаснет, публика - по домам.
   Гуров встал, поднял голову, посмотрел Рогожину в глаза.
   - Знаете, что Петр Николаевич, посылая меня к вам, сказал? Рогожин из
цельного куска сделан, ни сучка, ни зазубринки. А оказывается: был  дуб,
да стал трухлявый пень!.
   - Да я тебя! - Рогожин сжал пудовые кулаки. Гуров был на голову ниже,
но ухитрился посмотреть на артиста сверху вниз.
   - На чем же вас, такого здорового, поймали? За свою штопаную шкуру вы
не испугаетесь. Купить вас уже пытались. Так на чем? - сыщик повернулся,
взглянул на клетку, на громоздящуюся за решеткой бурую гору.
   - Конечно, - Гуров кивнул. - Тоже мне, бином Ньютона. Видно,  они  не
больно умны, что так поздно сообразили. Им с этого следовало  начать,  а
не пытаться отравить, тем более стрелять.
   Рогожин опустился на скамью, свесил между колен тяжелые руки.
   - Уйди от греха, ей-богу, зашибу.
   Сыщик не верил, что добьется признания, но отступать не хотел.
   -  Пригрозили  убить  медведя,  ясно.  Что  потребовали?  Я  понимаю,
Григорий вам - брат, но двух людей убили, Рогожин.
   - Их не вернешь, - артист склонил седую голову. - Уходи, я ничего  не
скажу.
   Сыщик понял, что артист действительно  ничего  не  скажет.  Однако  у
дверей укоризненно произнес:
   - Грех на душу берете, Михаил Семенович. А ведь вам до встречи с Ним,
- он глянул вверх, - не так долго ждать осталось.
 
*** 
 
   Гуров пил чай в кабинете Колесникова,  на  серебряном  подносе  стоял
огромный торт, от которого сыщик  отрезал  тоненький  ломтик.  Несколько
минут назад директор, пригласив в кабинет ведущих  артистов,  коверного,
по кличке Классик, главного администратора Жукова,  дернул  подбородком,
сказал:
   - Вечернее  представление  должно  пройти  на  обычном  уровне.  Люди
приходят к нам посмеяться и отдохнуть, наши проблемы никого не касаются.
Классик, если ты выпьешь, я тебя убью, - тут Капитан поперхнулся, потому
что расхожая  угроза,  которую  никто  серьезно  не  воспринимает,  была
недавно осуществлена, и только что увезли труп.
   - Николай Иванович, дорогой, я тебя  прошу,  умоляю,  не  пей  ты  до
вечера, - тихо сказал Капитан, глядя на клоуна.
   Классик стоял потупившись, сцепив перед собой длинные худые пальцы, и
Гурову казалось, что слышно, как они хрустят.
   - Зачем так,  Алеша?  -  бормотал  Классик.  -  Зачем?  Я  не  совсем
конченый, понимаю...
   - Верю. Пошли готовиться и работать, -  Колесников  широко  раздвинул
руки и начал теснить артистов к дверям. - Все разговоры после  вечернего
представления.
   Гуров отметил, что  никто,  кроме  жены  Жукова  Матильды,  на  него,
сидевшего в директорском кресле,  не  посмотрел,  что  в  принципе  было
противоестественно. Теперь сыщик и Колесников остались в кабинете  одни.
Гость пил чай и ел  торт,  хозяин  стоял  у  окна  и  водил  пальцем  по
запотевшему стеклу.
   Зачем майор пришел в цирк? Новой информации поступить не могло,  а  в
материалах, которые прочитал Гуров утром, ничего конкретного не было.  Я
давил на него в отношении цирка, но  майор  уперся,  потом  передумал  и
пришел. Он мог заявиться сюда  от  безысходности,  больше  идти  некуда,
решил вернуться "к печке". В коридоре, в  нескольких  шагах  от  комнаты
Рогожина, майор столкнулся с убийцей. Встретились люди, поздоровались  и
разошлись. Преступник понял, что чем-то выдал себя и  молниеносно  нанес
удар. Чем  выдал?  Что-либо  нес  в  руках?  Абсурд!  Совершал  какое-то
действие? Что он мог делать криминального в нескольких шагах от  комнаты
медведя? Не правдоподобно. Да, майора убили на этом месте, но убийца мог
находиться непосредственно у дверей комнаты или даже выходить из нее. Но
это не  криминал.  А  если  человек  вышел  от  Рогожина,  встретился  с
Фрищенко, и последний что-то спросил? Майор  мог  заподозрить  человека,
еще находясь в своем кабинете,  отправился  проверить  свои  подозрения,
столкнулся  с  преступником  и  задал  какой-то  вопрос.  Он  мог   быть
случайным, ничего не значащим для майора, но страшным  для  преступника.
Тот решил, что разоблачен, и ударил.
   - Спасибо за чай, торт изумительный, - Гуров поднялся из-за стола.  -
Пойдемте со мной, буквально на несколько минут.
   Колесников дернул  подбородком,  видимо,  когда  нервничал,  движение
происходило чаще, и молча направился за Гуровым.
   - Подойдите, пожалуйста, к дверям Рогожина, стойте,  смотрите  в  мою
сторону и отметьте: вы сначала услышите мои шаги, а потом увидите  меня,
выходящим из-за поворота, или наоборот, -  сказал  Гуров,  выждал,  пока
Колесников обогнет арену, и неторопливо пошел следом.
   Пол был мягкий, присыпан опилками. Сыщик понял, что преступник не мог
услышать приближающегося  человека.  Гуров  миновал  очередную  колонну,
увидел Колесникова, который стоял у дверей, махнул рукой и позвал:
   - Идите навстречу.
   - Я ничего не слышал, - сказал Колесников.
   Гуров кивнул, посмотрел под ноги, здесь уже убрали, подмели,  но  это
было точно то место, где убили майора Фрищенко. Преступник не выходил из
дверей, а только собирался войти, решил сыщик. Если бы убийца побывал  у
Рогожина, то старый артист не стал бы его покрывать. Рогожин  убийцу  не
знает, точнее, артист  знает  человека,  но  не  предполагает,  что  тот
убийца. Значит, он собирался войти, оглянулся, неожиданно увидел майора,
пошел навстречу. Фрищенко видел, как человек отошел от двери,  и  сказал
что-нибудь вроде того, мол, на ловца и зверь бежит,  пойдем  заглянем  к
медведям, у меня  есть  пара  вопросов.  И  вопросы  у  майора  были  не
конкретные, не опасные, но убийца  испугался.  Эх,  как  же  ты,  Семен,
оплошал! Гуров вспомнил спокойное усталое лицо Фрищенко, широко открытые
глаза.
   - Так и будем стоять? - недовольно спросил  Колесников.  Задумавшись,
Гуров забыл о Капитане, - очнувшись, поднял на него взгляд, спросил:
   - Кто из ваших сотрудников время от времени выезжает из города?
   Они пошли назад, в кабинет. После небольшой паузы Колесников сказал:
   - Вы моих ребят не трогайте, зазря время  не  теряйте,  -  он  открыл
дверь, пропустил вперед Гурова, вошел следом.
   - Я вам задал вопрос, - устало сказал Гуров.
   - Кто выезжает? - Колесников дернул подбородком. -  Сильвер  мотается
по хозяйствам, зверей кормить надо, они не люди -  голодать  непривычны.
Сашка Жуков ездит, он администратор. Ну еще Классик порой  отъезжает.  У
него сестра с детьми без мужа где-то под  Москвой  мается.  Он  навещать
ездит. И что?
   - Ничего, - Гуров пожал плечами. - Вы сказали своим, кто я такой?
   - Обязательно, у нас врать не принято.
   - Ясное дело, у вас принято просто убивать.
   Гуров был к нападению готов,  потому  легко  ушел  от  удара,  подсек
Колесникову опорную ногу, и тот тяжело рухнул на пол.
   - А в следующий раз еще и добавлю, - спокойно  сказал  сыщик,  обошел
поднимающегося с ковра Капитана стороной,  сел  за  стол.  -  Убийца  из
ваших,  но  ты  не  вздумай  заняться  самодеятельностью,  зарежет,  как
куренка. Узнав, кто я такой, он, полагаю, будет осторожнее.
   В  данном  вопросе  сыщик  ошибался.  Как  известно,  Кирилл  Трунин,
организатор происходящего, знал  Гурова  в  лицо  и  предупредил  своего
содельника. Но присутствие известного сыщика не остудило убийцу, а  лишь
подбросило в кровь адреналина. Столько лет убиваешь, ах, тебя  никто  не
ищет, противника нет. Актер не может играть, блистать талантом,  если  в
зале ни единого зрителя. Выполню последнее задание, возьму  куш,  зарежу
этого гения сыска, уйду на покой писать мемуары. Еще книжку  издам,  вот
вам, господа-товарищи, детективный роман. И  мой  портрет  на  титульном
листе, ну там интервью газетчикам, может, на телевидение пригласят,  вот
смеху-то будет.
   Ничего этого Гуров не знал, сидел в кабинете Колесникова,  безучастно
разглядывал собственные ладони, думал. В основе  контрабанды  наркотики.
Идейный вдохновитель  -  скорее  всего  Константин  Васильевич  Роговой.
Убийца лишь исполнитель. Между Роговым и убийцей должен  быть  еще  один
человек. Мой сосед? Нет, эту  пару  вообще  следует  выбросить,  они  из
другой колоды, участники другой игры.  Неожиданно  сыщик  увидел  Ольгу,
даже провел ладонью по лицу, как бы стирая изображение, и произнес вслух
несколько грубых слов в свой адрес.
   -  Кого  так  не  любишь?  -  спросил   Колесников,   который   после
происшедшего инцидента тихо сидел в уголке.
   - Себя, кого же еще? Я  посторонних  людей  непотребными  словами  не
обзываю. А ты не мешай, сходи лучше в зал, там уже программа началась.
   - Это мой кабинет, - Колесников хотел сказать властно,  а  получилось
обиженно.
   - Твой, твой, - Гуров улыбнулся. - И ты Капитан -  хороший  мужик,  и
люди у тебя замечательные, а что один урод, так это даже нормально.  Без
урода и семьи не бывает. Я сейчас уйду, вот