нам с тобой лавину не остановить. Повторяю, отделения,
да и МУР, дадут нам ребятишек  бросовых.  А  тут  по  каждому  заявлению
следует хотя бы подозреваемого  определить,  свидетелей  найти.  Сегодня
человека, готового  дать  показания,  в  ментовку  только  в  наручниках
доставить возможно. А если и удастся, то человек после нашего  душевного
разговора из Москвы умотает, и я его понимаю. У каждого лишь одна жизнь,
да еще семья.
   - До чего же ты умный, Станислав, -  Гуров  скупо  улыбнулся.  -  Был
такой тщеславный парень, вырос, философом стал. - Он помолчал,  прикурил
сигарету. - Мы не только перед  данными  людьми  в  долгу,  но  и  Петру
кое-чем обязаны. Когда требуется, он нас покрывает,  и  раз  такую  кучу
дерьма  вывалил,  значит,  его  за   горло   взяли,   и   мы   вынуждены
соответствовать. Найди Валентина и Григория, завтра поутру я их жду.
   Валентин  Нестеренко  и  Григорий  Котов,  отставники-менты,  опытные
сыщики, работали  с  Гуровым  по  нескольким  делам.  Но  то  были  дела
миллиардеров, и услуги сыщиков оплачивались клиентами в  валюте  частным
образом.
   И  это  являлось  не  частной  халтурой  -  приработком,   а   делами
официальными.
   Богатые люди обращались в Администрацию Президента, затем к  министру
и получали лучших специалистов. Получать с миллионеров деньги на  работу
и покупку дополнительного транспорта и техники  было  делом  нормальным.
Тогда и приглашались Нестеренко и Котов, им хорошо платили, они  отлично
работали.  Сегодняшнее  дело  не  заказывалось  банкирами,  сулило  лишь
бессонные ночи, возможность схватить пулю или нож, все за бесплатно.
   Станислав взглянул на Гурова  удивленно,  послушно  раскрыл  записную
книжку.
   Гуров  позвонил  Орлову,  получил  разрешение  обратиться  к  первому
заместителю министра. Генерал даже не поинтересовался, зачем сыщик лезет
в верха, дал добро и положил трубку. Тогда  Гуров  позвонил  в  приемную
генералполковника, представился и попросился на прием.  После  небольшой
паузы, видимо, адъютант согласовывал вопрос с  шефом,  сыщику  ответили,
что вближайшие двадцать минут высокий генерал свободен и, если полковник
успеет... Гуров заверил, что успеет, кивнул  Станиславу  и  выскочил  из
кабинета.
   ...Генерал-полковник Василий  Семенович  Шубин  был  молод,  чуть  за
сорок, то  есть  ровесник  Гурова,  подтянут,  появился  в  министерстве
недавно, курировал Главк утро, в деле, естественно, не понимал, но сыщик
ему симпатизировал, хотя, в принципе,  блатных  начальников  на  дух  не
переносил. Ну за какие заслуги в таком возрасте можно получать  подобные
звания и должности? С Президентом водку пить и в баню ходить? В домино с
Премьером играть?
   Но, видимо, оттого, что самого Гурова никакими  калачами  на  высокую
должность было заманить невозможно, да никому и в голову подобная  мысль
прийти не могла, сыщик большим генералам не завидовал, скорее жалел  их,
и к новому заму относился с симпатией. Человек в суть  незнакомого  дела
не лез, нравоучений не читал, глупых советов  не  давал,  -  не  большой
генерал, а мечта любого работника.
   Шубин встретил Гурова в центре своего большого кабинета, пожал  руку,
жестом пригласил за стол для  совещаний,  где  стояли  две  чашки  кофе,
вазочка с печеньем и пепельница. Прием демонстрировал, что Гурова  знают
и ценят, что было сыщику приятно.
   - Курите, Лев Иванович,  я  сейчас  на  весь  день  уеду,  проветрят.
Понимаю, задание мы вам поручили паршивое, но такова селяви.  Во-первых,
мы обязаны уличный беспредел остановить, да  и  мэр  наш  хотя  и  мужик
настоящий, а нажаловался Самому, - Шубин ткнул пальцем в потолок, - мол,
милиция совсем мышей не ловит. Дальше пояснять не надо. Громовержец,  он
и есть народный избранник, человек решительный, особо когда оплеуху надо
выдать лицу, никем не защищенному. Министру врезали, он мне отпустил,  я
вашего шефа вызвал, в результате вам тачку дали. - Он  тихо  рассмеялся,
покачал головой. - Интересно мир устроен.
   - Я, уважаемый Василий Семенович, считаю, что в конкретном случае все
по справедливости, - ответил Гуров. - И  людей  необходимо  защищать,  и
волю Президента следует выполнять.
   Однако мне деньги нужны. Помощь столичных ментов -  хорошо,  но  двух
сыщиков я из отставников хочу привлечь, да и на  оперативную  разработку
дензнаки необходимы. Рынок, за бесплатно сегодня ничего не получишь.
   - Естественно, подайте рапорт на имя Петра Николаевича,  я  резолюцию
наложу и прослежу, чтобы бумажка в канцелярии не  затерялась,  -  сказал
Шубин, взглянул на часы и поднялся. - Завтра вы деньги получите.
   Гуров вернулся в свой кабинет, на вопросительный взгляд Крячко жестом
показал, мол, порядок, сел за стол, позвонил начальнику МУРа.
   - Юрий Петрович, раб Божий  Гуров  пристает,  как  у  вас  там  жизнь
молодая?
   - Здравствуй, Лев Иванович, -  ответил  Зимин,  -  так  понимаю,  что
содержимое наших конюшен тебе вручили? Поздравляю.
   - Спасибо, я тебя тоже люблю. Ты, наверное, слышал, я  пару  дней  на
Петровке служил. Так знаешь, в дни  моей  молодости  мы  свою  работу  в
министерство не спихивали. Тогда из Главка  можно  было  только  по  шее
получить. - Гуров сделал паузу.
   - Слушаю тебя. Лев Иванович, слушаю, - устало произнес  Зимин.  -  Ты
давно на земле не работал?
   - Если ты имеешь в виду отделение, то уже забыл, годы, коллега,  годы
мои не те, - ответил Гуров. - А что касается клиентуры, то общаюсь с ней
постоянно.
   - Наслышан. Короче, тебе нужны  люди.  Могу  тебе  по  старой  дружбе
собрать человек десять-двенадцать. Тебе обязательно с Петровки или можно
привлечь ребят с районов? - спросил муровец.
   - Если я буду проводить общегородскую операцию,  понадобятся  минимум
человек двести. А для повседневной  работы  мне  нужны  два-три  мужика.
Только не дворняжки, даже не овчарки, мне нужны волки. Лучше дай одного,
только матерого.
   - Да где же я возьму? - возмутился  Зимин.  -  Я  понимаю,  кто  тебе
нужен.
   Таких на весь МУР пять-шесть человек.
   Какой же начальник отдела мне такого "волка" отдаст?
   - А ты обратись к  начальнику  МУРа,  пусть  он  власть  применит,  -
пошутил Гуров.
   - Я с ним посоветовался, он говорит, что отделы разорять  не  вправе,
люди не поймут, - совершенно серьезно ответил Зимин.
   - Тогда извини, дворню я сам наберу. Я  тебе,  дорогой,  не  угрожаю,
лишь ставлю в известность. Ты на мой итоговый рапорт не серчай,  лишнего
не скажу, но и врать не стану, - сухо произнес Гуров и положил трубку.
   Станислав, слушавший разговор по параллельному аппарату, скривившись,
сказал:
   - Коли начальник не может, чего от оперов ждать? В наши годы  Турилин
сказал, ты повернулся и пошел. И начальник отдела рта не откроет.
   - Не брюзжи, Станислав. В наше время никому в голову не могло  прийти
убийство  укрыть,  оно  было  событием,  а  сегодня  убивают,  словно  в
прифронтовой полосе. Нет у него людей, молодец, что не  врет,  и  я  зря
трубку бросил, пригрозил, -  Гуров  вздохнул.  -  Ты  прав,  мы  слишком
большими начальниками стали. Однако нам как  минимум  еще  один  человек
необходим. Где взять?
   - Позвони Георгию, он тебе должен, - сказал Станислав.
   - Кому? - прикинулся беспамятным Гуров.
   - Тулину. Который тебя в Троицком прошлым  годом  чудом  не  порешил,
серьезно пояснил Станислав.
   Крячко  сам  любил  подшутить,  но  на  придурковатость  со   стороны
реагировал замедленно.
   - А удобно? - Гуров почесал седой висок.
   - Он тебя ликвидировать нанялся, ты его от тюрьмы спас, обратиться за
помощью, конечно, неудобно, - запоздало врубился Станислав.
   - Рискнем. Пошлет - пойду. -  Гуров  снял  трубку,  позвонил  Георгию
Тулину, пригласил заглянуть вечером на рюмку чая.
   - Слушай, командир, - ответил Тулин. - Я тебе, безусловно, должен, но
подписываться в твои дела втемную не собираюсь.
   - Какая темная, Георгий?  -  удивился  Гуров.  -  Абсолютно  светлая,
прямая дорога,  простреливается  со  всех  сторон.  Мне  по  той  дороге
необходимо пройти.
   Желаешь - шагай рядом, не желаешь - гуляй по грибы.
   - И когда тебя убьют? - Тулин вздохнул, постучал пальцем по мембране,
пояснил:
   - По дереву стучу, такая шуточка у нас в Афгане бытовала.  Значит,  к
тебе домой часам к восьми?
   - Договорились. - Гуров положил трубку.
   Станислав оттопырил большой палец, кивнул:
   - Таких бойцов сейчас днем с огнем не найти. Я молодец, напомнил.
   - Спасибо, знаешь, у меня из головы вылетело.
   - В форточку, - поддержал Станислав, которому отлично было известно:
   Гуров должников своих никогда не забывает.
   Он, словно скупой рыцарь, собирает людей поштучно, и никто с  Гуровым
не может сравниться в умении подарить человеку свободу, порой жизнь,  не
обмолвиться, что дается на время, а в нужный момент получить с  должника
с процентами. Потому сыщик Гуров был  так  силен:  талант  талантом,  но
команда у него всегда была выше классом, чем у противника.
   Гуров наблюдал за другом с легкой улыбкой:
   - Это не я придумал, в Библии написано:  "время  разбрасывать  камни,
время собирать камни". Я Библию не читал, за  точность  не  отвечаю,  но
смысл передаю верно.
   - Философствуешь. -  Станислав  ухмыльнулся,  приподнял  лежавшую  на
столе папку с бумагами. - А  ведь  материал  мы  получили  страшненький:
немотивированность многих преступлений, их разбросанность по  городу.  Я
сделал пометки на карте города, они дают возможность  предполагать,  что
это не единая группировка, а некая нечеловеческая общность. Так  что  их
не подагентурить, не разработать и на горячем не взять. И доказательства
по каждому фигуранту дохлые. - Он схватился за голову. - В случае  удачи
мы возьмем троих-четверых, но в принципе картина в городе не изменится.
   Гуров согласно кивнул.
   - Здесь требуется иное решение. И не спрашивай меня - какое, так  как
я сейчас не знаю. Известно, все начинается с дорог. Я поехал,  встречусь
с людьми, которые, возможно, смогут помочь.
 
*** 
 
   Мастеровой Митька Хромой при всех властях в свободное от  зоны  время
сидел в подвале вблизи рынка, был мастером на все руки. Он мог  починить
модельные туфли, "взглянуть" на старинные  часы,  изготовить  ключи  для
сейфа.
   Было ему сильно за сорок, седая голова, изборожденное морщинами лицо,
и никаким "Митькой" он не был, являлся крупным авторитетом среди блатных
разных мастей, сам участия ни в каких делах не принимал, знал,  что  еще
одной ходки ему не одолеть. К  нему  приходили  за  советом,  приглашали
третейским судьей.
   Гуров вышел на Хромого, когда работал по убийству  Игоря  Турова,  уж
очень  профессионально  были  изготовлены  оставленные  в  сейфе  ключи.
Оказалось, что ключи изготовил  помощник  Митьки,  бывший  мент,  Сергей
Бестаев, которого можно было привлечь за попытку или соучастие, но Гуров
Бестаева не тронул, законсервировал, решив, что  когда-нибудь  грамотный
опер и свой среди преступников человек может понадобиться.
   Сыщик оставил машину в квартале от рынка, прошелся, сел в  чебуречной
так, чтобы  была  видна  дверь  в  подвал,  съел  чебурек,  выпил  банку
баварского  пива,  закурил.  Через  некоторое  время  в  дверном  проеме
обрисовалась  фигура  Бестаева.  Он  снял  плотный  фартук,  повесил  на
гвоздик, вытер руки ветошью, направился к чебуречной.
   Увидев  Сергея,  хозяйка  наложила  в  тарелку   горячих   чебуреков,
выставила две банки пива. Бестаев  кивнул,  хлопнул  женщину  по  тугому
заду, забрал тарелку и пиво, двинулся на выход, но Гуров  вытянул  ногу,
преградил дорогу.
   Сергей, не поднимая взгляда,  укоризненно  покачал  головой,  был  он
парень крепкий, хорошо обученный, потому  спокойно  поставил  тарелку  и
банки на пустой столик, развернулся, привычно расслабился, но Гуров ногу
убрал и тихо сказал:
   - Привет, Сережа. Присядь.
   Бестаев беззвучно выругался, вслух сказал:
   - С утра день не заладился. А когда в отношении меня дело прекратили,
я сотню баксов против бумажного  рубля  мог  поставить,  что  скоро  вас
увижу.
   - Не гневи Бога, не так уж и скоро, - ответил Гуров.
   - Чебуреки Хромому отнесу и вернусь, а то отрава остынет.
   Гуров скупо улыбнулся, проводил Бестаева взглядом, подумал, вот живой
пример милицейского  руководства.  Из  хорошего  оперативника  благодаря
самодурству изготовили квалифицированного преступника.  В  том,  что  за
Бестаевым имеются не только ключи от сейфа, сыщик не  сомневался,  иначе
Хромой его рядом бы не держал.
   Через пару минут Сергей вернулся, обжигаясь, съел два чебурека, вытер
об засаленные штаны пальцы, чмокнув, открыл банку пива.
   - Ну, слушаю. - Радости в его голосе не прозвучало.
   - Я без дела, шел  мимо,  вспомнил,  решил  узнать,  как  живешь,  не
женился ли случаем.
   - Господин полковник, вы, видно, ошиблись дверью, дураки  обитают  по
соседству, - хмыкнул Сергей. - Я в консерваторию не  хожу,  давайте  без
прелюдий.
   - Не веришь ты в искренность людей, плохо.  Ты  у  меня  не  занимал,
ничего не должен, Сережа, - Гуров поднял на  собеседника  ясные  голубые
глаза. - У тебя трехкомнатная квартира на Тверской, парень ты видный, от
девушек наверняка отбоя нет. Вот я подумал, может, женился.
   - Я холостой, Лев Иванович, здоровье в порядке, девушки имеются,  так
что эту часть разговора считаем закрытой. А ясный взгляд и  тихий  голос
Гурова известен, так что не стесняйтесь переходите к существу.
   Гурову очень хотелось  поговорить  с  парнем,  но  сыщик  чувствовал,
Бестаев напряжен, взвинчен, разговор не получится, потому сказал:
   - Ты отойди  из  мастерской  на  часок,  мне  необходимо  с  Дмитрием
потолковать. Лады?
   Сергей выпил пиво, расслабился, вытер рукавом лицо, кивнул.
   - Это можно. Вы птица  большого  полета,  но  не  собираетесь  ли  вы
Хромого вербовать?
   - Я в жизни и падал, и по голове били, однако мозги целы,  Сережа,  -
улыбнулся Гуров. - Да я и в принципе вербовку не одобряю, ты же сам  был
опером, знаешь, силой в нашем деле ничего, кроме неприятностей, получить
нельзя.
   - О чем же вы с Хромым  толковать  собираетесь?  -  В  голосе  Сергея
звучал неподдельный интерес и, как показалось сыщику,  некоторая  обида,
что важняк из Главка хочет разговаривать с Хромым, а ему, бывшему менту,
туфту гонит.
   - О чем беседа будет, ты у Хромого сможешь узнать. А мне ты скажи:  в
тюрьму не боишься устроиться? - Гуров  посмотрел  проникновенно,  словно
разговор шел о возвышенном, заметил, как метнулись  зрачки  собеседника,
понял - парень судорожно  просчитывает,  что  конкретно  стало  известно
"конторе".
   - Нормальному человеку страх  очень  даже  ведом,  ничего  не  боятся
только дебилы. Я в своей жизни  столько  раз  пугался  и  мандражил,  не
счесть.
   Гуров вновь закурил и задал неожиданный вопрос:
   - А вечером по улице ходишь спокойно,  тебя  молодые  "отморозки"  не
достают? Они же стаей налетают, пушку достать не успеешь, да ты без дела
оружие и не носишь? Или не так?
   - В вашей "конторе" ментов  в  достатке,  но  вы  по  коридору  идете
спокойно, вас каждый в лицо знает, - усмешливо ответил  Сергей.  -  Меня
округе тоже в лицо знают.
   - Как я понимаю, у такого  воронья  стаи  нет  и  город  не  поделен,
мигрируют и творят беспредел?
   - Господин полковник, бьете по больному. Сам Капитан от этих подонков
в голос кричит. А что с ними сделаешь? Ни организации, ни цели, - только
ограбить, разбить, замочить. По  одному  вылавливать,  так  другие  дела
имеются. Потом, они тупые, однако памятливые. Мы одного их парня,  когда
он пытался с нашего клиента мзду получить, помяли, он позже  в  больнице
откинулся. Так они в наш кабак человек двадцать завалились и трех  наших
парней замочили. Так  что,  им  войну  объявлять?  "Стрелку"  назначали,
хотели миром договориться, не приходят. Мы их и не знаем  толком.  Точно
известен Толик Агеев, спортсмен, интеллигент, вроде у них в  авторитете.
Разведка у нас, господин полковник, хорошо работает.
   - Чего в свои руки не возьмешь? - осуждающе спросил Гуров.
   Бестаев наконец понял, что наговорил лишнего, и подал назад:
   - Я обыватель, к группировке не принадлежу, слухи пересказываю, через
наш подвал сотни людей проходят.
   - Ясное дело, - доверчиво согласился Гуров. - Ну  ты  скажи  Хромому,
мол, отойти требуется. А я к нему спущусь.
 
*** 
 
   Митька  получил  кличку,  так  как  при  ходьбе  одну   ногу   слегка
приволакивал,  в  принципе  был  здоров  необычайно,  единоборствами  не
увлекался, ребром ладони доски не рубил, но ударом кулака  мог  человека
отправить в реанимацию. Дальнейшая судьба такого  человека  зависела  от
природы и искусства врачей.
   Когда Гуров спустился в подвал, хозяин сидел на  своем  месте  и  под
сильной лампой разглядывал только что собранный бильярдный кий,  любовно
оглаживая его широкой ладонью. Сыщик поздоровался, хозяин кивнул, головы
не поднял, показал на табуретку, недовольно сказал:
   - Присядьте.
   Сыщик  сел,  оглядел  подвал,  в  котором  бывал  и  ранее,  подумал,
наверняка в глубине за верстаком имеется запасный выход. Интересно, куда
ведет? В каких отношениях хозяин с начальником местного угро? Не  агент,
но неугодных время от времени наверняка сдает.
   - Ну, здравствуйте, Лев Иванович, давненько не заглядывали.
   Хозяин поставил кий в угол.
   - Здравствуйте, Дмитрий Дмитриевич, как здоровье? - ответил Гуров.
   Хозяин  оперся  сильными  ладонями  на  колени,  нагнулся  к  сыщику,
ответил:
   - Никогда не жаловался, сейчас похвастаться не могу, -  он  вздохнул.
Прошлым годом полтинник отметил, словно сглазили меня.  Падла,  вроде  и
жить не начинал, а уже под горку поехал, несправедливо.
   - Я тебе, Митя, слов говорить не  буду,  ты  уже  большой,  умный,  -
спокойно произнес Гуров. - В пионерах мы утверждали,  мол,  человек  сам
кузнец своего счастья. Если с лозунга пафос содрать,  останется  правда.
Как ни крути, человек свою судьбу решает сам.
   Мешают ему изрядно, известно, жизнь -  борьба.  Я  тебе,  признаться,
удивляюсь, Ты мужик сильный,  цельный,  а  встал  раком  и  так  прожить
хочешь. Двум богам не служат, Митрий. Я тебя к себе не тяну, да  тебе  у
нас и делать нечего. Но желаю, чтобы ты нравственно определился. - Сыщик
кивнул. - Я понимаю, что разговорный жанр самый легкий и  ничего  нового
ты от меня не услышишь. Что делать, истина скучна и однообразна, а  ложь
разнообразна и весела. Хочешь ты,  не  хочешь,  обязан  определиться,  к
берегу пристать. Я взрослый, многоопытный  сыщик,  Митя,  в  стукачи  не
зову, только тебе определиться надо, для себя, для  твоей  души.  Потому
тебе после полтинника и не заладилось.  Ты  своей  жизнью  недоволен,  а
признаться в этом не желаешь. Ты что, полагаешь, я не знаю,  сколько  ты
на нарах прожил и в каком ты авторитете? Знаю, Капитан, который во главе
местной группировки стоит, плевка твоего не стоит.
   - Льстишь, господин полковник, - хозяин смахнул со лба капельку пота.
И ошибаешься, Николай не дурак, далеко не дурак.
   - Я с ним из одного котелка не ел. Но если он  умный,  как  допустил,
что пацаны бритоголовые в его владениях беспредел  творят?  Он  с  людей
деньги берет за покой и безопасность, а не за то, что вечером и в темном
переулке  и  в  главном  кабаке  господина  Фролова  Семена  Васильевича
спокойно отдохнуть невозможно. Приходят добры молодцы  лет  осьмнадцати,
громят, убивают, троих мужиков из  группировки,  твоего  Капитана  жизни
лишили. Я тебе нравоучений не читаю, но, если бы моих ребят убили, я  бы
тех убивцев под землей нашел и на столбах развесил без суда и следствия.
Это говорю тебе я, человек служивый, а Капитан, или по  паспорту  Иванов
Николай Семенович, "стрелки" назначает. А  молодые  на  его  предложение
кладут с  прибором.  Да  какой  после  этого  у  твоего  умного  Николая
авторитет?
   - Откуда ты все  знаешь.  Лев  Иванович?  Словно  живешь  с  нами?  -
удивился Митрий.
   - Я опер-важняк