вы  лучший  сыщик  России.  Найдите  убийц,  я  вас
отблагодарю.
   - Кто вам назвал мое имя? - спросил Гуров.
   - Не имеет значения, да я сейчас уже и не помню.
   - Здравствуйте, -  сказала  вошедшая  в  комнату  молодая  элегантная
женщина. - Платон, в подобном  виде  неприлично  принимать  гостей,  тем
более вести деловые разговоры.
   - Моя жена и надсмотрщик, - усмехнулся хозяин. - Отзывается на кличку
Лялек.
   - Извините. - Хозяйка кивнула Гурову. - Минуточку. - Она жестко, чего
трудно было ожидать от хрупкой женщины, взяла мужа под руку,  вывела  из
кабинета, где-то хлопнула дверь.
   Вскоре хозяйка вернулась, протянула руку, сказала:
   - Здравствуйте, Лев Иванович, много о вас слышала.  Меня  зовут  Вера
Кузьминична. Извините, в трезвом состоянии он почти приличный человек, -
в ее голосе чувствовалось превосходство, даже жалость. - Вот такая у нас
беда. Как вы понимаете, я никак не  могла  быть  матерью  Тоши.  Он  мой
пасынок, но я его любила  и  сейчас  с  удовольствием  бы  напилась,  но
возможности такой лишена.
   Гуров кивнул, погасил сигарету.
   - Считайте, что я все полагающиеся слова сказал. В моей работе смерть
- дело довольно обыденное, я не хочу фальшивить. Бог меня простит. -  Он
достал сигареты, спросил:
   - При вас курят?
   - И курят тоже. - Хозяйка горько улыбнулась. - При мне все можно, Лев
Иванович. Абсолютно все! Мне ваше имя неоднократно  называла  Платиновая
Вика, делайте выводы. Муж, естественно, не знает.
   - Вика далеко не самая худшая женщина из тех, кого я знаю.  Передайте
ей поклон и мое недовольство рекомендацией. У меня очень много дел. Вера
Кузьминична, и ваша история мне совершенно ни к чему.
   -  Я  Платона  уложила,  заставила  выпить  валерьянки   и   таблетку
родедорма. Он проспит до вечера. Пойдемте ко мне, не люблю эту комнату.
   Гуров шел следом за хозяйкой, не  обращая  на  окружающую  обстановку
внимания,  думал  о  том,  что   жизнь   действительно   непредсказуема.
Платиновая Вика, валютная проститутка, бывшая модель, агент  Станислава.
Официально не состояла в агентурной сети, подписку у нее не брали,  дело
не заводили, на учет не ставили, однако она, натура  авантюрная,  охотно
сотрудничала с уголовным розыском. Девушке  нравились  Станислав  и  его
начальник, льстило их уважительное отношение к ней, все  в  совокупности
поднимало ее в собственных глазах. Она оказывала мелкие услуги,  добывая
некоторую информацию, а в двух серьезных делах  просто  сыграла  главную
роль. И вот жена магната Платона Сергеева оказалась  подругой  Вики,  со
всеми  вытекающими  последствиями.  Вера  Кузьминична  была  моделью   и
проституткой, теперь замужняя дама.
   Комната хозяйки оказалась небольшой, просто  обставленной  и  уютной.
Гуров с удовольствием сел  в  жесткое  удобное  кресло,  облокотился  на
секретер, посмотрел на себя в зеркало, решил, что седина его не портит и
он еще мужик вполне респектабельный.
   - Хорош, хорош, девчонки наверняка заглядываются, - сказала  хозяйка,
перехватив взгляд сыщика.  -  Слышала,  женаты  на  Строевой  и  образец
нравственности.
   - Давно вы замужем? - спросил Гуров.
   - "Вы" обязательно?
   - Обязательно, - ответил Гуров. - Жизнь это неоднократно доказывала.
   - Я живу с Платоном третий год. Мужик он никакой,  я  ему  нужна  для
престижа, - сказала Вера. - Ношу наряды и бриллианты, охмуряю партнеров,
руковожу приемами, слежу, чтобы он меньше пил. Некоторые деловые вопросы
решаю я, партнеры это знают.
   - Пытаются затащить в койку, - добавил Гуров.
   - Естественно, - она кивнула. - Но я, как и вы, стол  с  постелью  не
совмещаю.
   - Как складывались ваши  отношения  с  Антоном?  -  спросил  Гуров  и
заметил, что женщина  на  мгновение  смутилась.  -  Понятно,  можете  не
отвечать.
   - Да, я была виновата, но наши отношения продолжались лишь  несколько
месяцев, затем парень увлекся Аленой, и мы расстались друзьями.  -  Вера
взглянула в сторону и без всякого перехода продолжала:
   - Вы интересный человек. Лев Иванович, прошли через  такую  роскошную
квартиру и не обратили  ни  на  что  внимания.  Я  считала,  люди  вашей
профессии  должны  быть  внимательнее.  Понимаете,  муж   соединил   две
четырехкомнатные квартиры, мы занимаем весь этаж.
   Чем дальше хозяйка говорила, тем  больше  сыщик  убеждался,  что  она
лжет. "Вопрос в том, лжет она в большом или малом? Врет она или  говорит
правду, к странной смерти молодых людей иметь отношения не  может.  Дела
семейные, достаточно грязные, однако для меня посторонние".
   - А вы действительно очень привлекательный мужчина, в вас чувствуется
потаенная незаурядная сила. - Вера подошла к встроенному в стенку  бару.
- Выпьете что-нибудь?
   - Холодное и безалкогольное, - улыбнулся Гуров,  решая,  к  чему  был
сказан комплимент. Просто так подобная женщина ничего не говорит. -  Муж
любил сына?
   - Безусловно. - Вера налила в высокий бокал  тоник,  положила  дольку
лимона, себе смешала какой-то коктейль.
   - Антон и Алена собирались жениться? - Гуров принял от хозяйки бокал,
кивнул благодарно.
   - Все молодые собираются.  -  Она  сморщила  носик.  -  Девушка  была
горняшка, ребята ни с какой стороны не подходили друг другу.
   - Горняшка? Интересная характеристика. - Гуров с удовольствием выпил.
- А вы, извините, голубых кровей?
   - Нет, но я прошла школу,  мне  скоро  тридцать,  я  дорого  стою,  -
самоуверенно ответила хозяйка. - Платон был категорически  против  этого
брака. А уходить из  замка  в  поденные  работники,  такое,  знаете,  не
каждому дано. Вы бы сдюжили, у Антона была кишка тонка.
   - И он спрыгнул с крыши? - как можно равнодушнее спросил Гуров.
   - Глупости! Он не мог сменить  лампочку,  боялся  высоты,  -  сказала
хозяйка.
   - Так какого черта  он  полез  на  крышу?  Сидел,  целовался,  слушал
идиотскую музыку? Они сидели метрах в двух  от  края,  но  высота...  Вы
считаете, сбросить двух человек с крыши так уж просто? - спросил Гуров.
   - Я ничего не считаю! И о кошмарах не думаю! - Вера  повысила  голос,
глаза светились злостью.  -  Платоша  желает  не  иметь  к  смерти  сына
никакого отношения.
   - А на самом деле отец имеет отношение? - спросил Гуров.
   - Вам слово сказать нельзя, вы его тут же выворачиваете наизнанку.  -
Вера преобразилась, подтянулась, полная грудь поднялась, женщина  дышала
тяжело.
   Гуров молчал, наблюдал с улыбкой; он своего добился:  мадам  сбросила
масочку интеллигентности, перед сыщиком стояла разгневанная самка.
   - Вы хорошеете, когда сердитесь, - заметил  Гуров.  -  Так  бросились
ребята с крыши или их сбросили? Отец не желал брака,  но  это  слабовато
для такого страшного поступка. В доме были наркотики?
   -  Не  забывайтесь,  господин  полковник!  Платон  пьян,   производит
впечатление слюнявой бабы. Вот он протрезвеет, и ваши погоны...
   - Тихо-тихо,  никогда  не  говорите  слов,  которые  позже  захочется
проглотить, - перебил женщину  Гуров.  -  Вопрос  простой  и  обыденный,
сейчас многие балуются. Дайте вашу левую руку.
   Хозяйка  отскочила,  инстинктивно  убрала  руку   за   спину.   Сыщик
рассмеялся, спросил:
   - Ради любопытства попробовали?
   - Предпочитаю мужчин! - с вызовом ответила Вера.
   - Антон предпочитал героин? - Гуров спросил так уверенно, словно знал
точно.
   - Редко, крайне редко.  -  Вера  смешалась.  -  Я  категорически  ему
запрещала. Да у него и тяги настоящей не было.
   "Откуда ты, сучка, знаешь, если он увлекся девчонкой и больше  в  эту
комнату не приходил?" - хотел спросить сыщик, но сказал другое:
   - Мы знаем, экспертиза  дала  категорическое  заключение,  что  Антон
наркотиков не употреблял. - Сыщик решил  отступить,  нельзя  форсировать
больной вопрос и вызывать на себя гнев  сильных  мира  сего.  Он  окинул
хозяйку мужским оценивающим взглядом, заметил в глазах Веры торжество  и
покаялся:
   - Сам слабоват, чертова  работа  держит,  словно  узда.  Да  и  жену,
признаться, люблю, грешен.
   Он точно знал, упоминание о любимой жене сильно охлаждает  и  обижает
женщин. Красивая женщина не  понимает,  как  в  ее  присутствии  мужчина
способен говорить о ком-то другом.
   - Это прекрасно, что Антон к наркотикам не пристрастился, вы молодец,
искренне рад за вас, - сказал Гуров. При необходимости он умел  врать  с
такой  искренностью,  что  сам  начинал  верить  в  свою  ложь,  и   эта
уверенность передавалась собеседнику.
   - Мы с вами друзья. Лев Иванович, у меня от вас нет секретов.
   - Друзья - это сильно  сказано,  однако  польщен,  -  сыщик  согласно
кивнул. - Вера Кузьминична, не  в  службу,  а  в  дружбу,  покажите  мне
комнату Антона. Я прав на досмотр никаких не имею, однако любопытство.
   - Пойдемте, хотя ваше равнодушие к нашему жилью оскорбительно. - Вера
вышла из своего будуара, указала на фарфоровые бра. - Эти  штуки  Платон
приобрел на  каком-то  аукционе  за  сумасшедшие  деньги.  Они  выглядят
современно, а сделаны китайцами в самом начале века.
   -  Вера  Кузьминична,  я  узкий  специалист,  абсолютный   профан   в
искусстве. Не понимаю ни живописи, ни музыки.  Я  разбираюсь  на  уровне
нравится - не нравится, а Гоген это или Пикассо, мне без разницы. И если
на картине у человека руки некрасивые, разного размера и цвета, меня это
не восхищает, а удивляет. Мент, одним словом.
   Вера остановилась в  одной  из  комнат,  указала  на  овальный  стол,
инкрустированный слоновой костью,  стулья  на  гнутых  ножках,  шелковая
обивка которых была расписана тончайшими узорами.
   - Разве не красиво?
   - Красиво, - согласился Гуров. - Даже очень красиво. Только на  такой
стул не сядешь, на стол ничего не поставишь, можно поцарапать.
   - Мужлан.
   - Грешен, герцогиня, но что выросло, то выросло, - ответил Гуров.
   Комната Антона удивила сыщика. Она была словно из другой квартиры,  и
казалось,  в  ней  жил  не  юноша,   а   хорошо   обеспеченный   офицер.
Профессионально заправленная кровать, правда широковатая для обычной,  у
окна письменный стол, жесткое полукресло, одна  стена  закрыта  книжными
полками,  другая  раздвижным  шкафом.  На  столе  скромный  стаканчик  с
разовыми шариковыми ручками  да  небольшой  портрет  смеющейся  девушки.
Удивительный портрет, на губах улыбка, в глазах тоска.
   - Она, - сказала Вера. - Двадцать лет, а не от мира сего. Монахиня.
   - Вы преувеличиваете, - ответил сыщик, хотя был с хозяйкой  согласен.
- Можно? - Он указал на ящик стола.
   - Да ради бога. Антон ничем не интересовался. Учился, в  детстве  мяч
гонял, бросил.
   В столе действительно лежали лишь тетради, учебники, томик Ницше "Так
говорил Заратустра".
   - Антон не был фашистом, - поспешно сказала Вера.
   - Ницше тоже, - пробормотал Гуров, уже без разрешения  открыл  дверцу
шкафа,  мельком  взглянул  на  висевшие  на  плечиках  костюмы,   стопки
нераспечатанных рубашек, ряд темных, отлично начищенных туфель.
   Из  комнаты  имелась  дверь  в  ванную,  сыщик  заглянул,  зная,  что
поверхностный осмотр ничего не даст. Он почему-то  был  убежден,  что  в
комнате имеется тайник, возможно, сейф. Комната была простой и открытой,
Антон наверняка таким не был. Ордер на обыск не дадут, да и  поздно  его
проводить, ненужное сразу убрали.
   - Хорошо жил мальчик, да  плохо  умер,  -  сказал  Гуров,  выходя  из
комнаты, и неожиданно подумал, что не проверили кровь  на  СПИД.  Может,
Станислав добудет образец крови? Кого-то на Петровке быстренько  купили.
Но ведь анализы проводят  несколько  лаборантов.  Элементарно,  заменили
кровь, и все дела.
   - Обыск проводить вам не позволят, - уверенно произнесла Вера.
   - А есть что искать? - усмехнулся Гуров.
   - В любом доме что-нибудь да прячут, - ответила хозяйка.
   - Возможно. Но  данный  вопрос  в  компетенции  прокуратуры,  я  лишь
розыскник, меня он не интересует, - ответил Гуров.
   -  Вчера  заходила  и  прокуратура,  в  отличие  от   вас   скромный,
стесняющийся  мужичонка  в  костюме  фабрики  "Большевичка"  и  несвежей
рубашке. Так его дальше кабинета Платона  и  не  пустили,  -  с  вызовом
сказала Вера.
   "Гойда, скромный и стесняющийся,  ты  хорошо  разбираешься  в  людях,
умница, - подумал Гуров. - Если он почувствует криминал, то ты о костюме
забудешь напрочь".
   Он раскланялся, ручку целовать не стал,  между  прочим  обронил,  что
непременно еще заглянет, и уехал.

***

   Станислав  сидел  за  своим  столом,  набычившись,  перед  ним  лежал
исписанный лист, видимо, рапорт.
   - Тебя в морг не пустили? - спросил Гуров, снимая пиджак и закуривая.
   - Впустили, но тела осмотреть не дали. Полагаю, что их там уже нет. Я
драться с фээсбэшниками не стал, лица запомнил.
   - Антон кололся героином, - сообщил Гуров.
   - А ты откуда знаешь? - Станислав даже подпрыгнул.
   - А ты? Докладывай. - Гуров уселся  на  свое  место,  подпер  ладонью
подбородок, раздумывая, что говорить Станиславу, а что пока придержать.
   - На входе в морг меня тормознули, отправили  к  начальнику,  который
мне  ласково  сообщил:  мол,  в  помещение  занесен  некий  вирус,  вход
посторонним  запрещен,  персонал  проходит  специальную  дезинфекционную
обработку. И вообще, на кой черт козе баян, он лично в  ближайшие  сутки
туда ни за какие коврижки ни ногой! Пошутил, мол, трупы  не  разбегутся,
пересчитаны, пронумерованы, лежат в своих камерах  спокойно.  Я  у  него
ради смеха спросил, чего тогда парни с пистолетами их стерегут.  Очкарик
с седой бородкой мне серьезно ответил, стерегут не мертвецов, а вирусы и
таких, как я, любопытных гоняют. Ребята из КГБ, такие буквы  дядечка  не
забыл, с ними лучше не связываться, а то в морг хоть  и  не  пускают,  а
свободные камеры еще имеются. И ты знаешь. Лев Иванович, услышал я в его
голосе  некую  угрозу  или  тоску  по  светлому  прошлому,  не  поймешь.
Нехороший дядечка, недобрый, - сказал Станислав.
   Гуров понял, что друг далеко еще не закончил, закурил новую сигарету,
терпеливо ждал.
   - Ну, думаю, - продолжал Станислав, - коли ты непременно  желаешь  от
меня что-то скрыть, то я твой секрет непременно узнаю. Он со мной сладко
разговаривал, так я с ним еще слаще. Чуть к стулу  не  прилип.  Карантин
так карантин, говорю, оно и к  лучшему,  меньше  мороки,  быстрее  домой
попаду, расшаркался и на выход. Прикупил в ближайшей  палатке  несколько
плиток шоколада, на пятьдесят рублей, между прочим.
   - Оплатим. - Гуров вынул из сейфа конверт, достал из  него  пятьдесят
рублей, перебросил на стол друга.
   - Я вижу, ты. Лев Иванович, завелся.  Это  хорошо.  Нянечка,  сестра,
другая сестра, разведывательные вопросы, улыбки, комплименты, и уперся я
в очень сердитого доктора, как в стену. Гонит меня и гонит, я и с одного
бока, и с другого, ни в какую. А когда я  власть  матюгнул,  высказался,
мол,  нас  на  защиту  закона  поставили,  а  богатенькие  тем   законом
подтираются, в глазах у доктора мысль появилась. Я  ухватился,  тяну.  И
образовалась такая картина.
   Вчера  около  семнадцати  прозекторскую  заперли.   Там   главанатом,
неизвестные в штатском. Все срочные вскрытия в другое  место  перенесли.
Тишина. Охрана. Все притихли, ничего понять не могут. Так и  не  поняли.
Утром стало известно, что главанатом, может,  его  по-другому  называют,
заболел, сел в свою машину, домой уехал. Затем, говорят, взял отпуск  за
свой счет, укатил в санаторий. Даже друзья не знают  в  какой.  Главврач
утверждает, что говорил с ним по телефону, имеет  заявление,  написанное
собственноручно.
   Мой врач, который все рассказал, в бешенстве,  говорит,  не  тридцать
седьмой, вскрытие провели незаконно, какие-то  сроки  не  выдержали,  не
уточнял я,  помалкивал  да  кивал.  Позже  узнаю,  при  вскрытии,  кроме
начальства, некий практикант-студент присутствовал. Он там вторую неделю
сшивается, полы подтирает, инструмент моет, в общем, "шестерка". Так ему
практику закрыли, нужные бумажки подписали, говорят, учись дальше, здесь
под ногами не крутись. Тут, Лева, я и понял, вот мой шанс.
   Заглянул  в  канцелярию,   представился,   взял   книги,   где   этих
практикантов регистрируют, имя его я уже  знал,  дальше  дело  несложной
техники.
   Хороший парнишка, в Измайлове живет. Он на радостях с утра принял,  я
его пивком угостил. Короче, видел он оба тела, множественные переломы  и
прочее. Главное, бедра у обоих исколоты, парень говорит, мол, наркоманы,
слов нет. Ну, я парню объяснил, что он меня никогда не видел и лучше ему
данную историю забыть, а пока до начала занятий  куда-нибудь  из  Москвы
умотать. Парень толковый, вопросов не задавал, собрался  быстро,  дружку
позвонил, я его до метро подбросил.
   - Беспредел, - сказал Гуров и матерно выругался. -  Чтобы  газеты  не
муслякали, что сын олигарха, который лицо,  приближенное  к  императору,
наркоман и дошел до  того,  что  с  крыши  нырнул,  такую  фантасмагорию
устроили.
   Оперативники долго молчали. Затем Гуров рассказал о  своем  визите  и
закончил:
   - Мы сработали неплохо, но вперед не продвинулись.
   - Как не продвинулись? - возмутился Станислав. -  Сколько  наркоманов
ежесуточно в Москве кончают с собой?
   - А кто установил, что они прыгнули добровольно? - спросил  Гуров.  -
Ломки у них не было, сидели спокойно. И хотя  мадам  Сергеева  не  самая
лучшая женщина, которую я видел, в одном я ей верю. Антон  не  дошел  до
полной зависимости от наркотиков, он был человек наполовину свободный. И
свою комнату он убирал сам, никакая горничная так заправлять кровать  не
станет. Наркоманы? Безусловно. Но это не конец истории, только начало.
   - Пойдем к Петру, к генерал-полковнику, у них звезды на плечах больше
и оклады выше. Вот пусть они и решают.
   - Я подумаю, - ответил Гуров.
   - Если ты плохо подумаешь, я пойду  один.  Ты,  Лев  Иванович,  среди
людей живешь, обязан с ними считаться.
   Гуров  взглянул  удивленно,  ничего  не   ответил   и   снял   трубку
зазвонившего телефона. Докладывал Нестеренко. Ни в  университете,  ни  в
школе, где училась Алена Васильева, ничего интересного. Каникулы. Был  у
нее дома, мать сущая ведьма,  не  пустила  в  дом,  разговаривала  через
цепочку.  Прежде  чем  захлопнуть  дверь,  женщина  крикнула:  "Ее   бог
наказал". У Котова в служебной "Волге" телефона не было, но, если бы  он
хоть что-нибудь раскопал, позвонил бы обязательно.
   Гуров ни слова не сказал Станиславу, что его имя  произнесла  Вика  и
головной болью они обязаны собственному агенту. И о  знакомстве  Вики  с
мадам Сергеевой тоже ничего не сказал, он лишь между прочим спросил:
   - Ты давно видел Платиновую?
   - С месяц, но разговаривал с ней по телефону два  дня  назад.  Она  в
порядке, если нужно, можно подключить. -  Станислав  точно  знал:  Гуров
никогда просто так ничего не спрашивает.
   - Назначь ей встречу, я хочу с ней увидеться, - сказал Гуров.  -  Без
тебя.
   - Вообще-то не положено, господин полковник, - ответил  Станислав.  -
Но если вы желаете...
   - Не говори глупости, и я желаю.
   - На конспиративной квартире или у  нее  дома?  -  Станислав  отлично
понимал, шеф взбесился от того, что он,  Крячко,  занял  противоположную
позицию.
   - Где ей удобнее и когда удобнее, но не позднее  завтрашнего  дня,  -
ответил Гуров.
   - Обычная история, старшие братья не замечают,  как  младшие  растут.
Выяснив столь прискорбный факт, они очень удивляются. - Станислав тяжело
вздохнул. - Но за стаканом воды или за бутылкой ты можешь послать меня и
сегодня.
   - Я могу послать тебя значительно дальше, дорогой. - Гуров встал. - А
сейчас мы идем к Петру.
   Генерал, как обычно, сидя в кресле без пиджака, быстро писал.  Кивнув
офицерам, недовольно забурчал, махнул на них  короткопалой  рукой,  мол,
устраивайтесь и ждите.
   Гуров достал сигареты, пошел  к  окну,  встал  у  открытой  форточки,
Станислав занял свой стул. Вскоре  Орлов  бросил  ручку,  закрыл  папку,
сцепив пальцы, хрустнул ими, сказал:
   - Поругались. Добро. Мужики должны цапаться,