а. -  Я?  Я
могу переговорить с доверенными лицами. Часть людей  вашим  предложением
заинтересуется. Принимать, охранять, кое-кого припугнуть, возможно и...
   - Возможно и... - перебил Референт. - Я  передаю  тебе  Эффенди.  Всю
техническую сторону дела он возьмет на себя.
   - С Эффенди никаких дел я иметь не буду!  -  Лебедев  вновь  вспомнил
Гурова,  в  памяти  всплыли  его  глаза,  голубые  и  почему-то   всегда
насмешливые.
   - А кто тебя спрашивает, будешь или не будешь? Я тебе назову время  и
место, вы встретитесь и все обсудите.  Приказ  не  мой,  и  не  мне  его
отменять.
   Денис  работал  у  Волина  шофером,  держался   спокойно,   уверенно,
пошучивал, что не мешает  обзавестись  курткой  с  золотым  шитьем.  Что
подполковник живет у него, Денис не скрывал, сухо объяснил, что  человек
вылетел из седла, а он, Денис Сергачев, раненых на земле не оставляет. А
Гуров парень отличный: в свое время ему очень помог, пусть  живет,  если
хочет.
   - А чем ему дома-то плохо? - спросил Референт. - У Гурова квартира не
чета твоей, семья опять же.
   - Ты его спроси, - ответил Денис и замолчал. Когда Волин выяснил, что
Гуров из Москвы не скрылся, а  просто  переехал  жить  к  Сергачеву,  то
ничего не понял. Почему Гуров не  живет  дома,  хотя  и  не  скрывается?
Почему не выходит  на  связь,  на  что  рассчитывает,  чего  добивается?
Утопить подполковника было очень просто, но утопленники никому не нужны.
К Гурову можно было прийти, позвонить, объясниться, пригрозить, наконец,
но Референт выжидал. Его сдерживала телеграмма,  которую  прислал  Гуров
наутро после убийства генерала Потапова. Это был вызов, а Гуров  слишком
умен, чтобы блефовать, не имея на руках  козырей.  Референт  скрывал  от
Патрона, что Гуров пока неуправляем, ведь непосредственной надобности  в
нем еще не было. Референт ситуацию не просчитывал,  свою  силу  знал,  а
силу противника нет, но интуитивно чувствовал  -  сыщик  объявится  сам,
иначе бы не жил на самом виду.
 
*** 
 
   Как Гуров и  предвидел,  заслуженные  мастера,  уверенные  и  сильные
мужики, в сыскном деле оказались зелеными новичками.  Высокий,  жилистый
Прохор и кряжистый, отлитый из цельного куска Кирилл мотались по городу,
спали три-четыре часа, жгли бензин,  покрышки  и  нервы,  встретились  и
переговорили с десятками людей, общими знакомыми, дежурили ночью у  дома
Олега Веселова, но найти его не могли.
   - Обычная работа, - сказал Гуров, когда вечером  спортсмены  скупо  и
неохотно доложили о своих мытарствах. -  Отсутствие  результата  -  тоже
результат. Если бы вы нашли парня с первой попытки, да еще  оказался  он
весел и беспечен,  было  бы  значительно  хуже.  Раз  человек  прячется,
значит, он нам нужен. Хотелось бы отыскать его живого.
   Последняя фраза выскочила  у  Гурова  непроизвольно,  он  забыл,  что
разговаривает не с оперативниками, а  с  людьми  обыкновенными,  которые
смерть  считают  событием   исключительным,   для   здорового   человека
практически невозможным.
   - Как живого? - спросил Кирилл.
   - Как ты и я, - Гуров уже понял, что сказал  лишнее,  разозлился,  но
решил ничего не сглаживать. - Веселова либо уже  убрали,  либо  убьют  в
ближайшее время.
   - А вы, подполковник милиции,  сидите,  кофеек  попиваете,  -  сказал
Прохор, набычившись.
   - А вы считайте, что кофе я не пью и ничего вам  не  говорил.  Будете
работать или устали? А может, надоело?
   - Извини, Лев Иванович, извини. Считай, что я тоже ничего не говорил,
- ответил Прохор.
   - Тогда слушайте, - Гуров немного помолчал. - Выражаясь вашим языком,
изменим направление удара.
   Ветераны слушали внимательно, не перебивая,  коротко  попрощались,  и
Гуров снова остался один. Никогда в своей жизни он не  проводил  столько
времени  в  бездействии  и  одиночестве.  Ему   никто   не   мешал,   но
сосредоточиться он почему-то не мог.  Мучила  головная  боль,  когда  он
попытался писать, заболели  глаза,  на  кончике  пера  появилась  черная
точка, он отложил его, лег на спину, попытался расслабиться. Йогой  надо
заниматься, аутотренингом, подумал Гуров, хотя понятия не имел, что  это
такое и с какой стороны к  ним  подступиться.  Слышал,  читал,  слова  в
сознании застряли, теперь выскочили, а что с ними делать, неизвестно...
   "Почему я лежу в чужой квартире, а не в собственном доме? - рассуждал
Гуров. - Ольгушка в школе, Рита на работе,  -  я  шатаюсь  по  квартире,
лениво вощу пылесосом. И меня приглашают в прокуратуру... Если бы  шибко
искали, давили на генерала, Петр позвонил бы...  Рита  сказала:  женщина
хочет жить, тебе в жизни всего хватает и без меня. Пожалуй,  от  жены  я
прячусь, а не от следователя. Не подходил бы к телефону, и вся  недолга.
Рита ведь сказала, что муж уехал, а куда от ее глаз деваться? С  ней  же
разговаривать надо..."
   Гуров задремал, очнулся неожиданно бодрым, и  настроение  улучшилось,
сказал вслух:
   - Пока человек жив, он не умер. Начнем сначала, начнем с нуля.
   "Тактика  любой  войны  слагается  из  защиты  и  нападения.  Сегодня
Референт выслать на меня материал не может, выгоды нет, но если я  сумею
его прихватить, то и терять ему станет  нечего.  И  сяду  я  в  знакомом
кабинете по другую сторону стола. Значит,  Волина  следует  обезоружить.
Найти и изолировать Олега Веселова. Любым способом изъять  -  захватить,
украсть - пистолет,  из  которого  убили  Потапова,  и  мои  фотографии.
Снимали поляроидом, следовательно, негативов не существует. Это  хорошо.
Это защита. Теперь нападение.  Помочь  МУРу,  точнее  Петру,  арестовать
Эффенди и установить личность Патрона..."
   На этой мысли Гуров застрял, потоптался на месте  и  решил,  что,  не
имея ответа  на  главный  вопрос,  дальше  все  равно  не  продвинуться.
Все-таки  зачем  подполковник  Гуров  понадобился  Корпорации?  То,  что
говорил Референт, ложь, причем ложь, слабо аргументированная. "И куда бы
я со своими рассуждениями ни лез, всегда возвращаюсь к  исходной  точке.
Зачем? Какова истинная цель вербовки подполковника? Ясно,  что  пытаются
использовать  "втемную",  поставить  одну  задачу,  заставить  выполнить
совсем другую. Да не ходи ты по  проторенной  дорожке,  -  одернул  себя
Гуров. -  Отвлекись  от  собственной  персоны,  попытайся  взглянуть  со
стороны. Упрости вопрос до предела. Зачем  преступной  Корпорации  может
понадобиться честный, опытный оперативный работник?"
 
Глава девятая 
 
   Руслан Волин утром позвонил Денису, сказал, что ждет машину к восьми,
и попросил к телефону Гурова.
   - Ну? - взяв трубку, недовольно произнес Гуров.
   - Здравствуйте, Лев Иванович, мне кажется, нам следует встретиться  и
поговорить.
   - Кто говорит? - серьезно спросил Гуров.
   - Лев Иванович, это несерьезно...
   - Кто говорит? - повторил Гуров. - У вас что,  со  слухом  плохо  или
вопрос непонятен?
   Референт понял, что Гуров сейчас положит трубку, и быстро сказал:
   - Руслан Алексеевич Волин.
   - Волин?  -  Гуров  недовольно  хмыкнул.  -  А...  помню.  Элегантный
проходимец,   изображающий   делового   серьезного    человека,    затем
превратившегося в уголовника. - Ну? О чем мы будем говорить?
   - Не по телефону, - растерянно сказал Референт. - Давайте встретимся.
   - Давай, только я тебе не советую.
   - А я тебе советую! - вспылил  Референт.  -  Если  ты,  подполковник,
будешь продолжать в том же духе, я наплюю на дело и тогда...
   - Да пошел бы ты! - перебил Гуров. - Напугал ежа голой  задницей.  Мы
встретимся. Вот я освобожусь и найду тебя.
   Референт услышал  гудки,  положил  трубку.  "Нет,  с  этим  человеком
работать нельзя, - решил он. - Надо немедленно увидеть Патрона и решать.
А что, конкретно, решать-то? От идеи  работать  с  "гениальным"  сыщиком
следует отказаться. Ясно, он из породы фанатов  и  с  песней  пойдет  на
костер. Если  наркотик  благополучно  приедет  в  Москву,  мы  "зарядим"
"вольво", и Сергачев один  прекрасно  проедет  через  Брест.  Зачем  нам
Гуров? Патрон свихнулся  от  мании  величия,  словно  безумная  старуха,
желает, чтобы золотая рыбка служила у него на посылках. Только Гуров  не
рыбка, а я не заклинатель змей, я не желаю  работать  с  коброй.  Сыщика
утопить?  Пистолет  и  фотографии  отослать  в  КГБ?  Они  подполковника
мгновенно арестуют. Веселов мертв,  а  он  был  единственным  человеком,
который мог Гурова спасти. А может, он не  знает  о  смерти  спортсмена?
Гуровские помощники его ищут,  подполковник  уверен,  что  с  минуты  на
минуту найдут. В МУРе его вынудят сознаться... Я сошел с ума,  -  подвел
итог Референт, - ведь именно помощники Гурова обнаружили труп  Веселова.
Как же сыщик может не знать?"
   Референт повязал галстук, подошел к окну, увидел подкативший "вольво"
и чертыхнулся. "Денис ведь слышал, в каком  тоне  со  мной  разговаривал
Гуров. Пусть он трижды олимпиец, сегодня он  мой  шофер.  Да,  что-то  я
часто стал ошибаться, надо было дать Денису уехать, потом  поговорить  с
Гуровым. Но кто мог предположить, что человек взбесится?"
   Успокаивая и оправдывая себя, Референт позвонил Патрону и  потребовал
немедленной встречи.
   - У тебя голос, как у вздорной девицы в дни менструации, - недовольно
прогудел Патрон. - Ладно, в одиннадцать...
   - Привет, шеф, - сказал Денис, перегнувшись через сиденье и  открывая
Референту заднюю дверцу. - Не обращай на моего постояльца  внимания.  Он
как узнал о смерти Олежки Веселова, по фазе сдвинулся.
   - Здравствуй, Денис, - ответил Референт, опускаясь на уютное сиденье.
Он, как и все руководители, предпочитал ездить сзади.
   - Гуров парень отличный,  всегда  спокойный,  -  рассуждал  Сергачев,
мягко  выезжая  на  центральную  трассу.   -   Удивляюсь,   оперативник,
покойников в своей  жизни  повидал,  а  тут  из-за  смерти  постороннего
человека прямо с цепи сорвался.  Я,  честно  сказать,  Олега  не  любил,
однако человек, жалко. Кому он дорогу перешел? Сзади ударили,  полголовы
снесли.  А  может,  не  деловые,  а  случайные?  У  него   все   карманы
выпотрошили.
   - Возможно... сегодня за бутылку могут  голову  оторвать,  -  ответил
Референт, открыл кейс, зашелестел бумагами.
   Он сделал это умышленно, желая прервать разговор, подумать.  Он  тоже
не знал,  кто  и  при  каких  обстоятельствах  убил  Веселова.  Референт
приказал Эффенди, но тот не успел. Когда убийца  приехал  на  дачу,  где
оклемывался после запоя Веселов, то увидел милицейский "газик", фуражки,
"скорую" и кучку любопытных. Эффенди не рискнул приблизиться и разузнать
что-либо конкретное, уехал и  доложил  об  увиденном.  Сначала  Референт
всполошился, уж не арестовали ли Веселова, но буквально через  два  часа
услышал разговор, который происходил в этой машине, и успокоился. Кто-то
помог ему, Руслану Волину. Он вспомнил услышанную когда-то фразу: Бог не
фрайер, знает, кому подать, у кого отнять.
   С Веселовым кончено и забыто, сейчас Референту хотелось  понять,  что
знает его шофер, а чего не знает. Судя по всему,  Гуров  молчит,  ничего
приятелю  не  рассказывает.  В  его  положении  такое  поведение  вполне
естественно, даже однозначно. Что касается убийства  генерала,  розысков
Веселова, подполковник может ничего своим помощникам не говорить, но как
он объясняет связь с ним, Волиным? Ведь Денису должно быть любопытно, он
наверняка задает вопросы. Что, интересно, Гуров отвечает?
   - Денис, мы уже говорили, но я так и не понял, почему Гуров  из  дома
ушел? - возобновил разговор Волин.
   - Человек помощи попросил, в душу лезть  неловко,  -  ответил  Денис,
останавливаясь у офиса. Знаю только, что у них  там  какого-то  генерала
шлепнули, вроде бы на Льва Ивановича бочка покатилась.
   - Так все равно у тебя его сразу найдут.
   - Да я ему говорил, а он глянул так быстро  и  спрашивает:  мол,  мне
уйти? Неловко как-то, я больше эту тему не поднимал. Как я  понимаю,  он
от жены прячется, потому  ко  мне  и  перебрался.  Лев  Иванович  парень
гордый, он сейчас не в форме, не хочет, чтобы любимая видела, как  он  в
соплях путается.
   - Очень образно, - усмехнулся Референт и  понял,  что  Денис  говорит
правду. Он видел Гурова в семье,  любовь,  как  и  нелюбовь,  никуда  не
спрячешь.
   - Знаешь, шеф, я же просто как штыковая лопата. Ты мне  работодатель,
а Лев Иванович, можно сказать, друг. Тем не менее я тебя от него уберечь
хочу. Ты чего-то с  ним  крутишь,  по-моему,  хочешь  к  своему  бизнесу
пристегнуть. Руслан, брось, Лез Иванович тебя на  порядок  выше.  Он  из
тебя такое сделает, а я без работы останусь.
   - Спасибо за совет, - Референт подхватил кейс и вышел из машины. -  К
двенадцати подъезжай на Калининский, к церквушке, что на углу.
   - Так я тебя и туда подвезу...
   - Не надо, я со своим австрийцем на его "мерседесе" поеду, -  ответил
Референт и вошел в подъезд.
   Сергачев взял кусок замши, вылез из-за руля и начал протирать стекло,
огляделся,  но  ничего  интересного  не  увидел.  Он  знал,  что  где-то
неподалеку стоит такси, за рулем которого его  давний  приятель,  мастер
спорта международного класса, а пассажиром в машине подполковник Гуров.
   Гуров умышленно грубо, вызывающе разговаривал по телефону с  Волиным.
Он  вполне  мог  сдержаться,  он  давно  вытренировал  себя   так,   что
практически ни в какой ситуации не терял самообладания, и уже не  помнил
случая,  чтобы  на  работе  когда-либо  поддавался   эмоциям   или   был
безрассудно искренним. Сыщик, если он настоящий сыщик,  обязан  говорить
не то, что он думает или чувствует, а лишь  те  слова,  которые  требует
дело, которые работают на результат. Если же сыщик хочет еще  и  уважать
себя, то должен подбирать слова таким образом, чтобы  минимально  лгать,
не оскорблять человеческого достоинства противника, ну  и,  естественно,
не нарушать Уголовный кодекс.
   Утром, разговаривая с  Референтом,  Гуров  пытался  поставить  его  в
неожиданную ситуацию, вынудить спросить  совета,  разрешения  на  поиски
нового пути  во  взаимоотношениях  с  ним,  подполковником  МУРа.  Такое
разрешение нельзя получить по телефону, необходима  личная  встреча,  на
которую и подталкивал сыщик своего противника.
   Гуров не рассчитывал, что Референт прямиком приведет его  к  Патрону,
наверняка у них есть вариант для  экстренной  внеочередной  встречи.  Уж
точно, они встретятся не в ресторане, не под часами на углу, и никто  ни
к кому не подсядет в машину, хотя последнее не исключено. В общем, время
покажет, а пока надо заниматься главным сыщицким делом, то есть ждать  и
наблюдать.
   Около одиннадцати к офису подкатил "мерседес" с иностранным  номером,
Руслан  Волин  вышел,  сел  в  машину,  в  которой  находился   мужчина.
"Мерседес" покатил по центру и вскоре  остановился  у  административного
здания, в котором размещались два министерства.
   Гуров прошел мимо стеклянной  двери,  за  которой  скрылись  Волин  и
иностранец, взглянул  на  названия  министерств.  "Старый  самонадеянный
глупец, - подумал он. - Трудно тебе было вызвать кого-нибудь из  молодых
оперативников, того же Борю Вакурова. Он бы прошел следом,  взглянул,  к
кому именно прибыли гости. Вряд ля это существенно, встреча Референта  с
Патроном не может проходить в присутствии третьего лица, однако и знать,
к кому они прибыли, не мешает".
   Неожиданно быстро, буквально через несколько минут, иностранец  вышел
и забрался в свой "мерседес", а Референт остался в министерстве, точнее,
в одном из двух министерств.
   Конечно, если бы работа была санкционирована генералом, то ребята  за
несколько  часов  выудили  бы  из  этих  министерств   всех   подходящих
Константинов Васильевичей. Возможно, позже, через несколько дней, так  и
произойдет. Пустячный вопрос, только где в это  время  будет  находиться
подполковник Гуров.
   Из  хрустального  стакана  в  серебряном   с   чернью   подстаканнике
Константин Васильевич Роговой пил  душистый  "Липтон"  и  поглядывал  на
сидевшего  по  другую  сторону  стола  директора   советско-австрийского
предприятия Руслана Алексеевича Волина.
   Иностранный гость ушел, несколько удивленный оперативностью, с  какой
были подписаны все без исключения бумаги. Когда дверь за ним  закрылась,
Патрон и Референт о делах совместного  предприятия  забыли  и  до  конца
встречи к ним не возвращались.
   Референт доложил о  состоявшемся  недавно  разговоре  и  заявил,  что
поддерживать   отношения   с   подполковником   Гуровым   в   дальнейшем
отказывается, считая попытку вербовки изначально ошибочной, и предлагает
связь с Гуровым  прервать,  а  решение  его  судьбы  отложить  до  конца
операции с наркотиками.
   Патрон выслушал бесстрастно, даже не повел лохматой бровью, казалось,
чай интересует его значительно больше, чем отношения с каким-то Гуровым,
который и неуправляем, и фанатик, и черт знает еще что с бубенчиками.  И
Патрон не наигрывал, его действительно не интересовал доклад  Референта.
Подполковник Гуров такой, и это прекрасно, будь  он  иной,  обыкновенный
милицейский служака, грош ему цена, и никому, тем более серьезному делу,
он не нужен.
   В данный момент Патрона интересовал Руслан Алексеевич Волин. Они были
знакомы и работали вместе более пяти лет, шеф видел своего  помощника  в
разных ситуациях и считал Волина человеком проницательным, дальновидным,
умным,  но  самонадеянным  и  хвастливым.  Так  ведь  его  возрасту  это
свойственно.  Но  сейчас  Патрон  неожиданно   обнаружил   перед   собой
начиненного умными словами наивного глупца.
   Референт развивал свои теории, строил планы, копал траншеи и возводил
дамбы, а Патрон поглядывал из-под лохматых бровей,  согласно  кивал,  не
слушал и думал о бренности всего земного, о неумолимо  уходящем  времени
и, главное, о том, что Руслан - современный образованный краснобай и  не
более, следовательно, он, Роговой Константин Васильевич, теряет чутье.
   "И как в твою эрудированную башку, Русланчик, могла прийти мысль, что
я могу вербовать фанатика?" Роговой уже не застал те времена,  но,  если
верить  рассказам  стариков,  племя  фанатиков  было   когда-то   весьма
многочисленным. Оно до конца неистребимо.  Жизнь  сталкивала  Патрона  с
отдельными  представителями  этого  племени,  их  немного,  отличить  их
просто, так как все они лишены  качества,  совершенно  необходимого  для
выживания человека. Как то: человек зачат в грехе, и  дурного  в  каждом
неизмеримо больше, чем хорошего,  искренность  есть  лишь  свидетельство
ограниченности,  а  преданность  может  поддерживаться   только   личной
выгодой; честность всегда конкретна,  а  если  человеку  не  удобна,  то
превращается в глупость. Фанатики полезны и удобны, ими легко управлять,
как детьми. Они не способны  понять  сложность  бытия,  с  ними  следует
всегда соглашаться, спорить порой по мелочам и ни в коем случае  никогда
не говорить правду.
   - Вы меня не слушаете, Патрон!  -  повысил  голос  Референт.  В  этом
кабинете они всегда разговаривали на "вы".
   - Отчего же, - лениво ответил Патрон. - Просто все это я давно  знаю,
а есть потребность выговориться, так продолжайте.
   - Вы все-таки недооцениваете опасности.
   - Ваше утверждение, Руслан Алексеевич, неразумно, -  Патрон  отставил
стакан, огладил бороду.  -  Если  бы  хоть  единожды  я  неверно  оценил
ситуацию, то не сидел бы в этом кабинете. Я бы  сидел  в  прямом  смысле
слова. Милиционера  вы  охарактеризовали  правильно,  мне  именно  такой
человек и нужен, не занимайтесь самодеятельностью, работайте с Гуровым и
терпите. Все перемелется, мука будет. Не верит он в вашу сказку  о  цели
его вербовки,  придумайте  другую.  У  вас  фантазия  богатая,  ее  я  и
оплачиваю.
 
*** 
 
   Гуров прогуливался по проспекту, наблюдал за входом в министерство  и
увидел Референта сразу, как только он  появился  в  дверях.  "Вольво"  с
Денисом за рулем Гуров засек раньше и перегнал свое такси за угол, чтобы
находиться рядом.
   Референт сел в машину, Гуров сел  в  такси.  Денис  поправил  боковое
зеркало