еискренне  пожалел,  что  не  тяготеет  к
политике. А за сколько такой материал можно продать?  Орлов  хрюкнул  от
удовольствия, хотя не мог торговать подобным материалом по человеческим,
этическим соображениям, и потом прекрасно понимал,  что  данная  история
имеет цену только сегодня. Завтра  она  превратится  лишь  во  вчерашнее
говно и только.
   -  Сегодня  -  значит,  сегодня,  -  решительно  произнес  генерал  и
приоткрыл дверь в приемную. - Верочка!
   - Я здесь, Петр Николаевич.
   - Чем занята?
   - Делаю лицо. Вы забыли,  господин  генерал,  что  подарили  мне  два
билета в "Ленком" и выделили кавалера.
   - Не зли меня, не зови  господином  генералом!  Последнее  задание  и
можешь отправляться в свой театр. В Управлении  охраны  Президента  есть
такой полковник, Яшин Егор Владимирович. Срочно разыщи, передай,  что  я
прошу его прибыть немедленно. Думаю, что в настоящий момент он находится
дома.
   - Ой, Петр Николаевич! Коржановский парень может и не прийти.
   Разговаривали они через  полуоткрытую  дверь,  при  последних  словах
Верочка вошла в кабинет.
   - Петр Николаевич, миленький...
   - Верка! - перебил Орлов. - Знай свое  место,  выполняй.  Немедленно!
Иначе пошлю за ним "газик" с "галстуком".
   Орлов  прикрыл  дверь,  чтобы  не  слышать   разговор   секретаря   с
"могущественным" полковником.
   Зазвонил городской аппарат, Орлов снял трубку.
   - Орлов слушает.
   - Все в цвет, Петр Николаевич. Взрыв должен произойти через сорок две
минуты, - доложил Гуров.
   - Работай, тебя учить - только портить. Вас там, естественно, быть не
должно. Пусть все идет своим порядком.
   - Возможны жертвы.
   - Невозможны.
   - Нас быть не должно, и жертв быть не должно...
   - Не морочь мне голову, придумай. - Орлов положил  трубку,  кряхтя  и
ругаясь, начал надевать генеральский мундир.
   Орлов  редко   вербовал   с   позиции   силы,   обычно   вынуждая   к
сотрудничеству, а вербовка старшего офицера вообще была запрещена. Но он
твердо решил выжать из ситуации  максимум.  Каждый  опытный  оперативник
знает,  что  человек,  вынужденный   давать   информацию   под   угрозой
разоблачения, похож на змею, которую ты держишь за горло и отсасываешь у
нее яд. Во-первых, такая  ситуация  может  продолжаться  очень  недолго.
Вербовщику трудно  контролировать  наличие  яда,  он  кончился,  следует
ждать, пока накопится новый, не давить зря.  Во-вторых,  змея  постоянно
пытается вывернуться и вонзить зубы в держащую се руку.
   Вошла Верочка, сообщила, что полковник Яшин выезжает, и взглянула  на
любимого начальника странно, казалось, с осуждением. Без нужды  протерла
чистую пепельницу, хотела  что-то  сказать,  но  лишь  упрямо  наклонила
голову.
   - Не бодайся, лучше рубашку оправь, вечно она у меня  не  в  порядке.
Сердешный полковник сказал, что при смерти, градусник лопнул,  в  общем,
тебе его жалко.
   - Жалко! - Верочка  поправила  на  генерале  воротничок,  даже  сняла
какую-то пушинку с рукава. - Он сильно провинился?
   - Он провинился, когда родился, -  неожиданно  пропел  Орлов,  сделал
"звериное" лицо и занял свое место.
   Он отлично  знал,  что  за  столом  выглядит  солидно,  даже  грозно:
среднего роста, широкоплечий и  коротконогий,  рукастый,  головастый,  с
лохматыми бровями. Сидя за столом, генерал казался гигантом и на  людей,
плохо его знающих, производил тяжелое впечатление. А  если  учесть,  что
бывало, когда он существом своим соответствовал внешности, то Верочка  в
своей комнатке держала аптечку. Особым успехом пользовались валерьянка и
сердечные настойки.
   Верочка заглянула, спросила  взглядом.  Орлов  кивнул,  и  секретарь,
открыв Яшину дверь, бросилась искать аптечку.
   Яшин вошел, четко доложил о прибытии. Орлов кивнул,  руки  не  подал,
указал на кресло, хмыкнул:
   - Рассказывайте.
   - Что рассказывать, господин генерал-лейтенант?
   Голос у Яшина оказался низкий, красивый, не дрожал.
   Орлов потер ладонями лицо, отчего ни  одной  морщинки  не  убавилось,
лишь брови вздыбились больше.
   - Если я виноват, право, не знаю в чем,  меня  должны  допрашивать  в
инспекции по личному составу. И не вашего министерства.
   - А если такой хлыщ в карман залез, то, может быть, с него  хватит  и
опера отделения милиции? Мне на таких говнюков всегда  время  жалко.  Ты
что, в смотровую щель танка смотришь,  что  ничего  не  видишь?  Вон  на
дальнем конце стола для совещаний лежит твой кейс. В нем  находятся  сто
пачек, якобы по десять тысяч долларов США. Пачки  опечатаны,  имеют  все
необходимые реквизиты Центробанка России. Но долларовых купюр  в  каждой
пачке только две. В простонародье такая штука называется "куклой". Вот я
хотел бы знать, как данный "миллион" к вам  попал  и  кому  вы  сегодня,
десятого апреля тысяча девятьсот девяносто  пятого  года,  пытались  его
передать. Никчемные подробности, что вы в  момент  передачи  обосрались,
можете не описывать.
   - Данный кейс был у меня похищен несколько дней назад, дальнейшая его
судьба мне неизвестна. Я о пропаже не заявлял, так как не  хотел,  чтобы
вокруг моего имени велись лишние разговоры. Их и так хватает.
   Генерал Орлов улыбнулся улыбкой черной пантеры Багиры из  мультфильма
"Маугли". Он снял трубку и попросил пригласить  в  кабинет  эксперта  по
дактилоскопии.
   - Я же сказал, что данный кейс недавно принадлежал мне.  Естественно,
на нем имеются мои пальцевые отпечатки.
   - А вот что ты узнал свой кейс на таком расстоянии - неестественно.
   - Узнал по царапинке на крышке.
   - Так я его тебе и положил  царапинкой  вверх.  Не  буду  я  с  тобой
спорить, пока ты громко и внятно не скажешь: "Дяденька милиционер, дурак
я, и судьба у меня дурацкая. Душу берите,  а  тело  хоть  на  время  мне
оставьте!" Могу тебя успокоить, никогда не пугаю, зря  не  говорю,  дело
твое безнадежное. Ты можешь все взять на себя, пойти под  суд,  получить
срок, малым он тебе не покажется, и тянуть его до конца. Напоминаю,  что
исправительно-трудовые учреждения подчиняются нашему  ведомству.  Другой
путь - продать мне своего генерала со всеми его  гнилыми  потрохами,  то
есть стать моим негласным. - Орлов  поднял  палец.  -  Никаких  корочек,
бумажек, подписок, кличек. Лишь дружеские  и  честные  встречи.  Ты  все
время будешь пытаться меня обмануть, я буду тебя  на  лжи  ловить.  Жить
будем весело. Парень, стой! - Генерал вскочил. - Ты мне тут не  наложишь
кучу? У меня секретарь - девушка, запах три дня держится. Иди,  иди,  по
коридору направо, там увидишь.
 
*** 
 
   Яшин молча вышел. Верочка ввела эксперта с неизменным чемоданчиком  в
руках.
   - Здравия желаю, я вообще-то домой собрался.
   - Привет, Саша. Домой это хорошо, тут делов-то  всего  ничего.  Этому
хлыщу, что в туалет побег, пальцы откатать.
   - Полковнику? Без надлежащего оформления?
   - Саша, не строй из себя... девочку. - Орлов взглянул на  Верочку,  и
она покраснела. - Еще несколько пальчиков снимешь и домой.
   Эксперт возился с пленкой,  снял  отпечатки  с  крышки  кейса,  затем
несколько отпечатков со  стодолларовых  купюр,  которыми  были  обклеены
"куклы", когда вернулся Яшин, который облегчил желудок и набрался сил  и
наглости и заявил:
   - Я официально заявляю, что данный кейс ранее  принадлежал  мне.  Был
похищен у меня из квартиры неизвестным лицом, и дальнейшая судьба  кейса
мне неизвестна. Мне также неизвестно, что конкретно находится в кейсе  в
настоящий момент.
   Эксперт  закрыл  кейс,  расстелил  на  столе  бланк   для   пальцевых
отпечатков, достал подушечку, похожую на ту, каким пользуются секретари,
чтобы воспроизвести на документе печать.
   - А я не желаю! - крикнул Яшин. На пороге кабинета появились Гуров  и
Крячко. Последний беззаботно спросил:
   - А может, его  ударить,  Петр  Николаевич?  Я  в  жизни  человека  в
кабинете не бил. А мне интересно,  и  люди  интересуются.  А  мне  им  и
сказать нечего.
   - Тебе  нельзя,  Станислав,  -  ответил  генерал.  -  Тебе  сейчас  с
человеком предстоит душевный разговор вести, нужен контакт. Пусть  Гуров
стукнет.
   Разговор велся столь обыденно и безлично, словно решался вопрос, кому
вынести в коридор чемодан.
   - Лев Иванович, вполсилы. Ты слышал? Мне с ним еще. беседовать.
   - Он умный, его бить не надо. -  Гуров  отстранил  эксперта,  откатал
очумевшему Яшину пальцы. - Пройди в туалет,  вымой  руки.  Верочка,  дай
гостю пемзу.
   - Ну и юмор у вас, розыскников, - попытался пошутить Яшин.
   Гуров ударил его ребром ладони по  бицепсу,  рука  Яшина  безжизненно
повисла.
   - Надеюсь, левая? А вы,  господин,  не  трогайте  моего  приятеля!  -
Крячко схватил Яшина за рукав, потащил в  коридор.  -  Егорушка,  пойдем
мыть ручки. А то времени до хрена, да ты еще пишешь, наверно, медленно.
   - Я ничего писать не буду!
   - Верно!  Мы  с  тобой  сразимся  в  морской  бой,  никаких  бумажек,
подписок, кличек. Лишь дружеские и честные встречи. Ты все время  будешь
пытаться меня обмануть, я буду тебя на лжи ловить. Жить будем весело.
   - Парень, стой! - Генерал вскочил. - Ты мне тут не наложишь  кучу?  У
меня секретарь - девушка, запах три дня держится. Иди, иди, по  коридору
направо, там увидишь.
   В кабинете оперативников Крячко убеждал Яшина писать правду, мол, так
получится быстрее. Они скорее сбегут из этой чертовой конторы,  окажутся
дома, хлобыстнут по стакану  и  забудут  такой  неудачный  день.  Крячко
признавал, что объяснения Яшина о том, что кейс ранее  принадлежал  ему,
даже дураку доказывают, откуда на кейсе  появились  пальцевые  отпечатки
Яшина.  "Это  ты  здорово  подстроил,  снимаю  шапку!  Но  зачем  же  ты
пачки-"куклы" лапал. Они лежат и лежат,  никого  не  трогают,  а  ты  их
пальцами хватаешь и хочешь людей убедить, что никогда их не видел".
   - Вот, Егор Владимирович, ты пишешь, что такого-то числа, примерно  в
пятнадцать часов пришел в багажное отделение Киевского вокзала. Правду и
пишешь, а потом опять ахинею начинаешь нести. А то  тебя  не  видели!  Я
глаз не спускал. Человек, к которому ты пришел, тебя  видел,  и  ему  ты
открывал и показывал содержимое своего кейса. А говоришь, кейса  у  тебя
не было. Хороший  ты  парень,  только  чудной.  А  сержант?  А  уборщица
Екатерина, которой ты полтинник сунул,  чтобы  она  за  тобой  прибрала?
Хороший ты парень, Егор Владимирович, но не торопишься домой, не  хочешь
душ принять, грехи смыть и стакан выпить. Потому сиди, сочиняй,  а  я  к
генералу пойду, скажу, что ты дозреваешь.
   Орлов сидел в своем кресле, а Гуров на любимом подоконнике и дымил  в
окно. - Тачку хотя мы и подорвали у  дома  любовницы  Акима,  Галей  все
равно ему не поверит, - убежденно сказал Гуров. - Нас он  не  учует.  Но
Аким слишком много дров наломал, ведь кейс с  "куклами"  мы  вернуть  не
можем. Акима мы сможем использовать только для развала его группировки и
выяснения, не пропадал ли кто в соседней  группе.  Считаю,  ликвидаторов
Ильина уже нет в живых. Но  кто?  Кто  из  генералов  контрразведки  дал
команду  ликвидировать  полковника  Ильина?!  Что  ты  молчишь,  старик?
Виданное ли дело, чтобы руками преступников убивали своих офицеров?  Что
бы он ни натворил. Вот уж где беспредел так  беспредел.  Я  найду  этого
генерала и убью его лично. Я не стану для этого нанимать бандитов.
   - Лева, я знаю тебя всю жизнь  и  впервые  слышу,  чтобы  ты  говорил
лишние слова, - пробормотал Орлов и взглянул на друга настороженно,  так
как Гуров на самом деле словами не бросался, даже в горячке.  Раз  Гуров
говорит, что найдет, найдет и убьет, - значит, он  так  и  поступит.  По
крайней мере Гуров сделает все от  себя  зависящее,  чтобы  свою  угрозу
выполнить. Значит, у него имеется некий план и определенные возможности,
которые неизвестны Орлову. А это очень плохо. Когда Лева недоговаривает,
обманывает по мелочам, в основном беспокоясь о карьере  начальника,  это
не здорово, но простительно. Но когда полковник-важняк,  с  его  опытом,
подготовкой, агентурой, собирается убить генерала ФСК, пусть  он  кругом
виноват, то наши конторы пошли вразнос.
   Гуров прекрасно понял, о чем думает стареющий генерал, и сказал:
   - Если ты не дашь добро, я пальцем не пошевельну. У меня есть отец  и
ты, я вас не подведу.
 
*** 
 
   Гуров сидел в своих "Жигулях". Рядом,  боком  к  Гурову,  загораживая
широкой спиной боковое окно,  расположился  Аким.  Когда  он  садился  в
машину, сыщик сумел проверить его  на  "металл",  убедился,  что  бандит
пришел без оружия. Молчали, даже не  поздоровались,  лишь  кивнули  друг
другу.
   - Будете вербовать? - спросил равнодушно Аким. - Большой  интерес  ко
мне уголовка проявляет.
   - Сегодня вторник, когда у тебя встреча с Галеем?
   - С Галеем? - Аким задумался. Отрицать  знакомство  глупо,  как-никак
менты ему жизнь спасли. - Есть встреча, да не пойду.
   - Можно не ходить, - согласился Гуров. - Только он слух  пустит,  что
ты миллион забрал и кинул его не по-воровски.
   - А мы с Галеем оба - не воры. Он - киллер-одиночка,  я  -  авторитет
среднего разлива. Нам сходка не грозит.
   Гуров все знал и соседа практически не слушал, решал, как  правильнее
использовать сильного самолюбивого парня, которому  надоело  верховодить
шпаной  и  мелкими  бандитами,  собирать  налог,  трахать   подневольных
девчонок, руководить дебилами, рвачами. Акиму  требовалось  большее.  Не
денег.  Видно,  потребности  у  него  нормальные  и  денег  хватает  Ему
требуется больший размах. Ему всего хватает и ничего у  него  нет.  Дома
нет, женщины, достойной, какую он желал бы,  -  нет,  друзей  тоже  нет.
Потому он  и  отыскал  Галея,  личность  сильную,  незаурядную,  но  тот
подложил ему бомбу, решил взорвать. Правда, Гуров  подозревал,  что  сам
Аким тоже схитрил, ведь он забрал кейс у Яшина. А такое  не  могло  быть
сделано по плану Галея, да и Аким сам подтверждает, что  путь  предстоял
долгий.
   - Так что будем делать? - не выдержал долгого молчания Аким.
   - Не знаю. Ты Яшина не убил - хорошо, я могу  тебя  не  арестовывать.
Гуров  заметил  насмешливую  улыбку  соседа,  который  в  данный  момент
наверняка  считал  себя  сильнее  противника.  Такое  положение   Гурова
устраивало.  Он  всегда  предпочитал  выглядеть  слабее,  что  давало  в
результате большое преимущество.
   - Ты Яшина не убил, планы его сорвал...
   - Он, падла, меня спустить решил, - перебил Аким.
   - Галею в происшедшем не разобраться. Но одно он поймет ясно - ты ход
операции нарушил...
   - А он тачку взорвал!
   - Заткнись, слушай старших! Может, к взрыву он никакого отношения  не
имеет, а ты у Яшина кейс  забрал  и  в  живых  оставил.  Это  факты,  не
требующие доказательств.
   - Так я же и крайний. - Аким присвистнул.
   - У тебя позднее зажигание, парень.  Слушай  внимательно,  сейчас  мы
комбинацию  перевернем.  На  вокзале  ты  передал  Яшину  нужные  слова,
взглянул на баксы, решил, что они настоящие. И тут ты  понял,  что  тебя
хотят брать. Ты вырубил Яшина, рванул к дверям. Из-за толкотни опера  не
могли стрелять. Ты добежал до машины первым и двинул по проспекту, попал
в общую "пробку". Запомни, в "пробке" у гостиницы "Белград", стоя  лицом
к МИДу, ты должен побывать обязательно. В этот момент  ты  снова  открыл
кейс, разорвал одну из пачек, понял, что схватил "куклу". При выходе  из
"пробки" ты грубо нарушил, покорежил "иностранца", побил свой "мерс", но
ушел и заткнулся во двор в переулке между  Поварской  и  Новым  Арбатом,
переждал. Галей поверит, так как знает, что Яшин об операции  начальству
не докладывал и настоящей "наружки" у  него  быть  не  могло.  Позже  ты
добрался к своей девице. "Мерс" бросил во дворе, за квартал. Около шести
вечера, точно время ты не засек, неподалеку рвануло. Когда  ты  собрался
уезжать, увидел обгорелые останки. Ты понял,  какая  падла  этот  Галей.
Твой главный козырь - взрыв. Но  не  забывай,  что  Галей  не  правильно
просчитал психологию Яшина. С чего это крупному  гэбэшнику  кататься  по
городу и переговариваться по рации? Когда ты, готовенький, рядом.
   - Галей считал, что Яшин не клюнет на "шестерку".
   - Ты не похож на "шестерку". Это первая ошибка Галея.
   - Вы так говорите, будто у нас с Галеем состоится душевный разговор.
   - Ты на встречу не пойдешь.  Когда  Галей  объявится,  он  уже  будет
знать, что и ты жив, и Яшин жив. Пошлешь вместо себя пацана и  дашь  ему
вот это. Гуров вынул  из  кармана  одну  "куклу",  десятитысячную  пачку
долларов с надорванным краем.
   Аким взял пачку, повертел, убрал в карман.
   - Он, когда эту "куклу" увидит, все сам  просчитает,  и  начнет  тебя
искать.
   - А я?
   - Тебе Галей нужен?
   - В гробу его видал, он не партнер.
   - Так и веди себя соответствующе.
   - Вы меня спасли, от Галея отмазали, я вам за это должен своих  ребят
отдать? - Аким оскалился.
   - Они клиенты местной ментовки, я по  воробьям  не  стреляю.  У  меня
друга расстреляли на Маршала Жукова.
   - Слышал, но это не мои, - горячо заговорил Аким. - Клянусь, не  мои.
Исполнителей, кажись, уже оприходовали.
   - Мне нужен заказчик. Главный.
   - Если его и знают, то лишь один человек.
   - Кто?
   - Узнал бы, но к нему не подойти. Там деньги большие.
   - Узнаешь - позвони. И  своих  пацанов  приструни,  чтобы  кровью  не
обливались. Тебе легко свою позицию объяснить: Галей тебя подставил,  на
тебя вышли опера-важняки, следует всем притихнуть, иначе передавят,  как
котят.
   Именно в этот момент Аким увидел, какое нехорошее  лицо  у  сидевшего
рядом мента. Вчера, когда разминировали машину, затем перегоняли  ее  на
другое место, Аким особо не обращал внимания на молчаливого мужика,  так
как командовал другой, тот круглолицый опер с Киевского  вокзала.  Затем
круглолицый отступил в тень,  кивнул  на  этого  и  в  своей  задушевной
ментовской манере сказал:
   -  Аким,  запомни  дядечку,  он  мужик  не  очень  плохой.  -  Причем
физиономия мента говорила об обратном. - Он хочет с тобой  завтра  утром
встретиться, поговорить о футболе.
   Дядечка, который "не очень  плохой",  назвал  время,  место,  модель,
номер своей машины и ушел.
   - Так  я  соскочу,  только  меня  и  видели!  -  Аким  разозлился  на
бездушный, безапелляционный тон мужичка.
   - В Америку! - Знакомый мент азартно кивнул. - Только сегодня,  Аким!
На завтрашний рейс ты  уже  не  успеешь.  -  Улыбочка  у  мента  куда-то
девалась, он посмотрел на высокого в туго  подпоясанном  плаще,  который
курил неподалеку. Ты приди минут за пять  до  назначенного  срока  и  не
шали. Советую. Очень.
   Вчера виделись, сегодня долго говорили. Аким  только  узнал  о  новом
знакомом,  что  зовут  его  Львом  Ивановичем.  Человек  он   спокойный,
неторопливый, а в лицо ему как-то не глядел. А  сейчас  глянул  и  стало
муторно, вспомнил Галея с его мертвым  оскалом.  Он  вновь  взглянул  на
Гурова и впервые подумал: "А ведь передушит, как котят!"
   Неожиданно глаза у Гурова посветлели, лицо преобразилось, стало вроде
даже красивее, а сказал он странное:
   - Ты береги себя, Аким. Людей не обижай, а чужое брать  грех!  Ну,  с
Богом!
 
*** 
 
   Галей приехал из  Петербурга,  как  и  положено,  утром.  В  утренних
газетах  о  смерти  Яшина  не  сообщалось.  Особенно  внимательно  Галей
просмотрел "МК", там тоже ничего. О взрыве "мерседеса" тоже нет. Значит,
не успели, новости в газету позже попадают.
   Встреча с Акимом была назначена на семь часов. И хотя Галей знал, что
партнер на встречу не придет, сам явился вовремя, занял тот  же  столик,
сделал скромный заказ. Надо отсидеть положенное, поесть,  выпить.  А  то
вдруг покойник кому из своих шепнул, что будет здесь около девятнадцати.
Если Галея не будет, поймут, что знает: Аким погиб.  А  Галею  знать  об
этом было рановато.
   Он выпил водки, потрошил безвкусный салат, когда к нему подошли двое,
лет по двадцати, плотненькие, уверенные.
   - Борис Сергеевич? - спросил один, опуская руку в карман.
   - Ну? -