обраться, в  чем  конкретно  разобраться,
сыщик не знал, работал на интуиции и из упрямства.
   И уж что было полной неожиданностью для  Фокина,  это  каким  образом
Гуров вышел на Игоря Смирнова. Когда Фокин осознал, что сыщика стряхнуть
не удастся, подполковник вспомнил школьного учителя, его слова:
   "Самый  опасный  враг  -  личный  враг.  Его  следует   ликвидировать
немедленно". Фокин занялся устранением Гурова, но своих основных дел  не
бросал. Он убедился, ставка на кандидата в Президенты Евлампия Дубова  -
проигрышная ставка, кроме лидера коммунистов, никого не оставалось.
   Решение  Фокина  очень  не  понравилось  руководству   заговора,   но
критиковать каждый горазд, тем более что предложить что-либо реальное ни
бывший комитетчик, ни нынешний большой генерал не смогли.  После  долгих
препирательств пришли к единому мнению: какими  бы  большевики  ни  были
вероломными, если они придут к власти, то вынуждены  будут  восстановить
КГБ. А спецы тайной полиции - не грибы, в лесу не растут.  Хочешь  -  не
хочешь, профессионалов придется вернуть  в  строй.  А  когда  всесильная
организация будет восстановлена и люди вернутся на свои места,  тогда  и
посмотрим, кто станет заказывать музыку.
 
*** 
 
   В четыре утра, так и не сомкнув глаз, Фокин отшвырнул потную  подушку
и поднялся. Он, человек организованный, знал, водку пить  нельзя,  опять
поставил чайник. Прихватив кружку горячего чая, Фокин вернулся в  кресло
под торшером, начал искать изъяны, слабые места в предстоящей  операции,
и не находил. Все гениальное просто. Человек начал бойню  в  собственной
стране, осколки полетели в разные стороны. Закономерно,  когда  один  из
таких осколков поразит инициатора массового уничтожения сограждан.
   Фокин не стал пускаться в высокопарные рассуждения, он лишь  еще  раз
убедился: акция задумана и подготовлена  безукоризненно,  успокоился  и,
сидя в кресле, заснул.
 
*** 
 
   Гуров поднял коллег в семь утра, хотя первый выход главы  государства
в народ  был  назначен  лишь  на  одиннадцать.  Умытые,  бритые,  как  и
положено,   неприметно,   сыщики   появились   на   улице,   ведущей   к
станкостроительному заводу, уже в  начале  девятого.  Улица  была  самой
обычной, не широкой, не узкой, в конце ее были массивные железные ворота
завода, рядом с воротами, как и положено, проходная.
   Русский  человек   своей   натуре   не   изменяет,   улицу   чистили,
прихорашивали  в  последний  момент.  Видимо,  работа  велась  и  ночью.
Неподалеку  от  завода  громоздился   то   ли   недостроенный,   то   ли
восстанавливаемый дом. Сейчас стройку обнести высоким забором, который в
данный  момент  заклеивался  плакатами,   призывавшими   голосовать   за
Президента. По другую  сторону  улицы  был  небольшой  скверик,  дорожки
которого сейчас подметали, а кособокие скамейки красили.
   - Когда сами убудут, тучи охраны рассеются, свежеокрашенные  скамейки
станут большой радостью для пенсионеров,  молодых  мамаш,  особенно  для
ребятишек, - не преминул отметить Станислав.
   - А  митинг  состоится  непосредственно  напротив  каменного  остова,
смахивающего на дом? - спросил Гриша Котов,  недовольно  поводя  длинным
носом. - Из оконных проемов не из винтовки, из рогатки можно пульнуть.
   - Крупный завод в Москве  известен,  о  стройке  никто  не  знает,  -
ответил Гуров. - Сказали, митинг у завода, местные власти и не  пикнули,
забор построили, теперь плакаты клеят.
   - Отвечаю, забор до завтрашнего утра не  простоит,  доски  совершенно
новые, растащат, - заявил убежденно Крячко.
   - Станислав, ты сам-то до завтрашнего утра удержишься? - зло  спросил
Гуров, смешался, добавил:
   - Извини.
   Подкатили две "волги" - начальник розыска подполковник  Попов  привез
своих оперов.
   - Доброе утро, - сказал он громко, махнул своим  ребятам,  указал  на
москвичей. - Знакомьтесь.
   Местные  оперы,  мужики  различного  возраста  и  комплекции,  одетые
разномастно, но с похожими равнодушными  лицами  и  внимательным  цепким
взглядом, пожали  москвичам  руки,  представляясь  по  имени,  мгновенно
определив Гурова как старшего, называли фамилию и звание.  Лишь  опытный
человек мог определить в этих парнях розыскников. Не было  среди  оперов
людей с накачанными бугристыми мышцами, с набитыми костяшками на  кистях
рук. В общем, это были сыскари, а не волкодавы, хотя, конечно, любой  из
них в драке далеко не любитель, но и не профессионал-скорохват.  Видимо,
начальник рассказал им о Гурове, так как они поглядывали на  знаменитого
сыщика с любопытством. Попов взял Гурова под руку, отвел в сторону.
   - Вашего гэбэшника мы, кажется, установили, - сказал он. -  Вчера  на
"хитрой" даче  появился  схожий  по  приметам  человек.  Я  распорядился
"посмотреть" его и сопровождать.  В  отношении  молодого  блондина  пока
глухо.
   - Спасибо, Юрий Васильевич, - Гуров кивнул. - Если с гэбэшником вышли
в цвет, молодой сам тут объявится, наша задача не прозевать. Народ,  как
обычно, пригонят, начнут приветствовать, станет людно и шумно. Повторяю,
засечете похожего, известите меня или Григория  Котова.  Он  лучше  всех
знает парня в лицо.
   - Понял, мы рассредоточимся,  попытаемся  распознать  на  подходе,  -
сказал Попов и увел своих оперативников в скверик.
   Москвичи продолжали стоять на тротуаре. Обычно  молчаливые.  Котов  и
Нестеренко тихо, но азартно спорили.
   - А я тебе говорю, никакого особого русского героизма не  существует,
- говорил Котов.
   - Ты еврей, тебе не понять, - огрызнулся Нестеренко.
   - Валя, антисемитизм уничтожает человека. - Котов держался спокойнее.
   - Я к слову сказал, отвяжись. Но ты же не будешь отрицать, что именно
русские закрывали грудью амбразуры пулеметов,  -  продолжал  свою  линию
Нестеренко.
   Гуров слушал спор оперативников рассеянно, в голове свербила  все  та
же мысль. Каким образом Фокин собирается использовать Игоря Смирнова?
   - В отношении амбразур статистики не знаю. Но могу напомнить,  что  у
японцев были камикадзе.
   - Фанатики!
   - Возможно, но согласись, броситься на смерть в пылу боя - одно, а  з
спокойной обстановке сесть в самолет,  который  не  может  вернуться  на
землю, - это иное, - возразил Котов.
   - Станислав, на минуточку, - сказал Гуров.
   - Я тут, командир! - Крячко подскочил, щелкнул каблуками.
   Гуров взглянул на друга осуждающе.
   - Извини, Лев Иванович, объявляю перерыв. Слушаю внимательно.
   - Полагаю,  стройка  не  может  использоваться.  -  Гуров  кивнул  на
обклеенный портретами забор и громоздившееся за ним здание без крыши.  -
План  операции  составлялся  в  Москве,  такой  объект  не   учитывался,
перестраиваться на ходу серьезный человек не станет.
   - Согласен на все сто, - ответил Станислав. - Я бы снайпера  исключил
начисто. Главная фигура - парень, а он не стрелок.
   Гуров  неожиданно  подумал,  только  что  у  него  появилась   новая,
интересная  идея,  мелькнула  в  сознании  и  пропала,   он   напряженно
восстанавливал недавно увиденное и услышанное, пытался появившуюся мысль
возродить, но подошел подполковник Попов и сказал:
   - Лев Иванович, мои парни упустили гостя, ночевавшего на даче.
   -  Случается,  не  надо  суетиться,  если  гость   -   человек,   нас
интересующий, он должен появиться, ведите наблюдение.
   Гуров  проводил  подполковника  взглядом,  вновь  сосредоточился,  но
ничего толкового в голову не приходило.
   Люди толпились в скверике, запрудили улицу,  большинство  поднимались
на носки, вытягивали шеи, пытались увидеть Президента, который, стоя  на
небольшом возвышении, привычно улыбался и говорил в микрофон о том,  что
Россия стоит перед выбором и будущее россиян - в их собственных руках.
   Гуров не ожидал такого скопления  людей,  стоял  рядом  с  охранником
службы  безопасности,  которому  заблаговременно  представился.   Охрана
оттеснила  толпу,  и  в  радиусе  метров   десяти   перед   микрофонами.
Президентом и стоявшим за его плечом Коржановым никого  не  было.  Сыщик
прекрасно понимал: при всей дисциплинированности собравшихся толпа  есть
толпа, и стоит стоявшим в задних рядах шелохнуться, сделать шаг  вперед,
как  нейтральную  зону  заполнят,  охранники  будут  бессильны.  Десятки
корреспондентов держали над головами микрофоны, кинокамеры, и на  глазах
миллионной аудитории никто не посмеет ударить либо применить иной способ
силового давления.
   Пока помогали слова увещевания, но это  лишь  пока,  стоявшие  позади
слов не слышали, люди  поднимали  плакаты:  "Голосуй  или  проиграешь!",
"Голосуй сердцем", "Борис, мы с тобой!" Но кое-где виднелись и  портреты
лидера коммунистов, мелькали и соответствующие лозунги.
   Президент  объяснил,  что  подписал  Указ  о  немедленном   погашении
задолженности по выплате  зарплаты  и  пенсий.  Казалось  бы,  радостная
новость,  но  она  была  встречена  слушателями  не  аплодисментами,   а
молчанием, даже неодобрительным гулом и звонким женским выкриком:
   - А раньше не знал, что людям денег не платят?
   Гуров на речь Президента и выкрики не обращал внимания,  он  искал  в
первых рядах долговязую фигуру Игоря Смирнова.
   Искал в толпе Игоря Смирнова  и  Фокин,  для  чего  пользовался  даже
биноклем. Подполковник стоял на третьем этаже  новостройки,  огороженной
по  распоряжению  местных  властей,  которую  рано   утром   внимательно
разглядывал Гуров.
   Фокин засек машину "наружки" из  окна  "своей"  дачи,  не  выходя  на
улицу. В лесном проулочке у калиток стояло несколько машин, оперативники
решили, что могут спокойно стоять напротив объекта. "Жигули" у них  были
самые затрапезные. Ночь оказалась прохладной, менты  замерзли,  включили
движок и печку, из выхлопной трубы в свежий воздух потянулся дымок,  для
опытного  оперативника  этого  было  вполне  достаточно.  Он   мгновенно
собрался, ушел из дома через заднюю дверь, а через несколько  минут  уже
шагал по шоссе, где и подсел в проезжавший грузовик.
   Сейчас Фокин припал к окулярам бинокля, искал  Игоря  и  определенный
плакат,  под  которым  парень   должен   был   находиться.   Фокин   так
концентрировался на поиске конкретных объектов, что не увидел полковника
Гурова, находившегося на противоположной стороне улицы, а если  смотреть
в бинокль, то сыщик находился буквально на расстоянии вытянутой руки  от
Фокина.
 
*** 
 
   Гуров стоял в первых рядах, другие  оперативники  работали  в  толпе.
Крячко, Котов и Нестеренко расположились на периферии, где  люди  стояли
группами, кое-кто выпивал, говорил о своем. Голос  Президента  доносился
издалека, слова сливались, да их и не слушали.
   - Похоже, мы тянем пустышку, - пробормотал Нестеренко, когда стоявший
рядом Котов  тронул  Станислава  за  рукав  и  скучным  обыденным  тоном
произнес:
   -  Господин  полковник,  вот  он...  Игорь  Смирнов..,  в  солдатской
хэбэшке...
   Крячко взглянул в указанном направлении, тут же узнал парня, хотя  ни
разу прежде его не видел, сказал:
   - Сопровождайте парня, а я к Гурову.
   От  непрерывного  напряжения  у  Гурова  начало  резать  глаза,  лица
сливались в  сплошную  ленту,  он  тряс  головой,  пытался  восстановить
зоркость и прогнать мысль о неудаче, когда почувствовал  легкий  толчок,
услышал голос:
   - Нормально, он здесь, на подходе, ребята его ведут.
   Гуров ощутил легкое головокружение, слабость в ногах и прислонился  к
стоявшему рядом Станиславу.
   Крячко сжал локоть друга и кивком указал  на  появившийся  неподалеку
плакат, на котором коряво крупными красными буквами было написало: "Союз
солдатских  матерей".  Люди  теснились,   пропускали   трех   женщин   и
худощавого, совсем молодого  солдатика.  Они  еще  находились  метрах  в
пятидесяти от Гурова, столько же было и от сыщиков до  Президента.  Надо
решать. Гуров взглянул на Станислава и не  знал,  что  приказать.  Сыщик
отвернулся, смотрел на приближающегося солдатика, проталкивающихся с ним
через  толпу  крупных  женщин,  которые   походили   на   куриц-несушек,
похваляющихся своим цыпленком.
   Позади  солдатика  и  женщин  с  плакатом  Гуров  увидел   Котова   и
Нестеренко. Оперативники  двигались  за  маленькой  делегацией,  которой
пусть неохотно, но уступали дорогу.
   Вопрос, не дававший сыщику покоя уже  несколько  дней,  остро  бил  в
висок. Что с этим парнем? Почему Фокин уделял  Игорю  столько  внимания,
зачем привез в город? Какую  опасность  может  нести  в  себе  худенький
длинный парнишка? Пистолет? Бомбу? Глупости! Парень явно не способен  на
активный поступок, на теракт. Да  и  охрана  оружие  не  пропустит.  Что
остается?
   Гуров  смотрел  на  медленно,  неумолимо  приближающегося  солдатика,
понимая: решение надо  принимать  немедленно,  когда  женщины  и  бывший
солдат подойдут вплотную.
   Рядом шумно дышал Станислав, наверняка он дышал нормально,  просто  у
Гурова до предела обнажились  нервы.  Оставалось  шагов  двадцать...  Он
уперся взглядом в парнишку, пытаясь определить, не выпирает ли  что-либо
из-под застиранной гимнастерки, за головой Игоря увидел черную  шевелюру
Григория  Котова,  вспомнил  сказанные  им  недавно  слова:   "Камикадзе
садились в самолеты, которые не могли вернуться на землю".
   Конечно! Японские летчики-смертники садились  в  снаряженные  бомбами
самолеты. Фокин превратил парня в камикадзе,  зарядил  его  взрывчаткой.
Игорь не знает об этом, а Фокин держит палец  на  пульте  дистанционного
управления. Солдатские матери, молодой солдат с белым конвертом в руках,
когда он будет передавать Президенту свое послание... Все  разлетится  в
клочья!
   Гуров  почувствовал  знакомый  озноб,  это  состояние  появлялось   в
решающие секунды, словно предупреждало о надвигающейся опасности.  Сыщик
услышал собственный голос, словно кто-то посторонний говорил со стороны:
   - Станислав, я беру парня, ты с ребятами блокируешь женщин.
   Крячко не задавался вопросами: зачем и  с  какой  целью?  Он  получил
приказ и начал его выполнять, двинулся навстречу маленькой делегации.
   - Стой прямо, закрой меня сзади! - приказал Гуров находящемуся  рядом
здоровенному амбалу из управления охраны. Тот не подчинялся  Гурову,  но
знал, что мужик из ментовки и вчера беседовал с самим  генералом,  да  и
голос был  хоть  и  тихий,  но  хлесткий,  так  говорят  только  большие
начальники.  Охранник  развернулся,  демонстрируя  свою   готовность   к
действию.
   - Пропустите!.. Пропустите! - повторяла женщина, несшая плакат.
   Гуров шагнул за ее спину, обнял Игоря Смирнова за талию, легко поднял
и понес, приговаривая:
   -  Спокойно,  Игорь...  Спокойно!  Семен  Петрович  сказал,  что  все
отменяется.
   - Провокация! - раздался пронзительный женский голос.
   Игорь обмяк, казалось,  из  него  выпустили  воздух,  парнишка  сразу
потяжелел.  Нести  его  было  неудобно,  Гуров  сделал  последние  шаги,
оказался у заклеенного портретами забора, прислонился, спросил:
   - Стоять можешь?
   Игорь не ответил, вцепился в плечо Гурова, встал на ноги, выпрямился.
   Волнение среди плотно стоявших людей, вызванное резким  передвижением
Гурова, подпиравшим его сзади амбалом-охранником, заслон  оперативников,
отсекавших  женщин   от   похищенного   солдатика,   крики   всколыхнули
человеческую массу, создали волну,  двинувшуюся  в  сторону  Президента.
Через несколько секунд люди уже не понимали, кто шел, с каким  плакатом,
куда и зачем.
   -  Россияне!  Земляки!  -  громыхнул  над  толпой   уверенный   голос
Президента, и людская волна спала.
   Гуров ничего не видел и не слышал, он шарил  по  худому  телу  Игоря,
нащупал плотный пояс под гимнастеркой.
   - Семен Петрович велел это  снять,  -  шептал  сыщик,  он  мог  бы  и
кричать, никто не обращал на них внимания. - Где застежка?
   - Сзади, - ответил Игорь безразлично. - А письмо? А расплата?
   - Все будет, парень! - Гуров снял  с  Игоря  тяжелый  пояс,  понял  -
держит в руках смерть, оглянулся в поисках, куда бросить пояс, но кругом
толпился народ, лишь с одной стороны был забор.
   Гуров замешкался, понимал, что, если Фокин наблюдает, смерть наступит
неминуемо.
 
*** 
 
   Фокин стоял в  оконном  проеме,  перед  ним  колыхалась  человеческая
многоголовая масса. Только что он видел  Игоря,  женщин,  плакат,  вынул
пульт дистанционного управления.  Только  что  видел,  куда  ж  они  все
пропали?
   Президент отошел от микрофона,  пожимал  протянутые  руки,  улыбался,
что-то говорил.
   Фокин поднес к глазам бинокль. Седой улыбающийся мужик словно прыгнул
навстречу, окружающие его люди находились рядом с Фокиным, но  солдатика
среди них не было.
   Подплыл черный полированный бок лимузина, охранники потеснили  людей.
Президент махнул рукой, исчез в темном  чреве  огромной  машины,  дверца
закрылась, и  Фокин  понял,  что  все  кончилось.  Машины  уплыли,  люди
расходились, Фокин собрался уже сунуть  пульт  в  карман,  когда  увидел
знакомую фигурку Игоря, рядом с ним высокого мужчину. Фокин вновь поднял
бинокль, мужчина, стоявший  рядом  с  солдатиком,  повернулся,  оказался
Гуровым. В первую секунду Фокин  прикрыл  глаза,  подумал,  что  это  не
только срыв операции, но и конец ему,  Семену  Петровичу  Фокину.  Сыщик
безусловно обнаружит пластиковую взрывчатку, допросит Смирнова...
   "Личного врага следует немедленно  убить",  -  вспомнил  Фокин  слова
наставника, опустил бинокль, набрал на пульте нужные цифры. Взрыва он не
услышал, лишь пол встал дыбом, стена покачнулась и рухнула на голову.
 
*** 
 
   Когда новостройка приподнялась, рванула кирпичными осколками,  ухнула
взрывом и подняла столб каменной пыли, улица многоголосо закричала.
   Гуров прижал к себе парнишку,  рванулся  в  сторону,  увертываясь  от
мечущихся людей.
 
Глава 16 
 
   Гуров сидел на краю тротуара, едва  сдерживая  подступающую  к  горлу
рвоту, скомканным платком вытирал потное лицо.
   Нестеренко и Котов держали под руки  бледного,  потерявшего  сознание
Игоря Смирнов.  Крячко  старался  загородить  собой  Гурова.  Совершенно
напрасно загораживал, никто на полковника  не  смотрел.  Основная  масса
людей разошлась, несколько раненых и покалеченных в толкучке подсаживали
в машины "скорой помощи".
   Поодаль стояли две пожарные машины, но никакого пожара  не  возникло,
машины вызвали напрасно.
   Мэр  и  другие  высшие  чиновники  города  находились  в   аэропорту,
провожали Президента. Телевидение,  журналисты,  начальники  УВД  и  ФСБ
города были там  же.  На  месте  взрыва  старшим  представителем  власти
оказался подполковник милиции Попов.
   - Мужики! С  паникой  покончено!  Считайте,  нам  крупно  повезло!  -
объяснил Попов пожарникам и небольшой кучке  любопытных,  оставшихся  на
улице после взрыва. -  К  строительству  вчера  подводили  газ.  Видимо,
произошла техническая накладка, утечка, скопление газа  в  одном  месте.
Какой-то бомж на стройке переночевал, утром опохмелился  и  закурил.  Мы
должны благодарить Бога, что бомж закурил после отъезда Президента...
   В одну из машин "скорой" задвинули  носилки  с  телом,  найденным  на
месте взрыва, человека буквально расплющило рухнувшей  стеной,  в  "РАФ"
"скорой" садились два оперативника,  получивших  приказ  Попова  отвезти
труп в морг, одежду и все вещи покойного никому не показывать, отвезти в
управление.
   Гуров продолжал сидеть, тошнота прошла, он вновь отер лицо,  протянул
Станиславу руку и поднялся.
   -  Что  вы  замерли?  -  зло  сказал  Станислав,  взглянув  на  своих
оперативников,  которые  продолжали  держать  безвольного,  ломающегося,
словно манекен, Игоря Смирнова. - Вы же видите,  у  парня  наркотическое
опьянение плюс нервный шок. Отвезите его в  гостиницу,  вызовите  врача,
скажите, что жертва взрыва, в больницу ни под какими видом не отдавайте.
   Гуров держался стороне,  будто  не  имел  к  происшедшему  отношения,
отряхивая брюки, поправлял галстук, даже пытался улыбнуться.  Станислав,
словно ненароком, взял его под руку, повел в стор