прошел  внутрь.  Вдоль  стен  располагались  станки,   работало
несколько  человек,  хозяин  тоже  что-то  тачал,  сидя   на   небольшом
возвышении.
   - Здорово, Дмитрий Батькович, - Митькино отчество Гуров если когда  и
знал, то забыл начисто.
   Они  не  виделись   больше   года.   Митька   сильно   поседел,   что
облагораживало его, подчеркивало природную смуглость. Сейчас он  возился
с парой женских туфель явно заморского происхождения, головы не  поднял,
на гостя не взглянул.
   - Суров, особенно когда работа не ладится, - заметил Бестаев.
   - Рад тебя здесь видеть, - ответил Гуров.  -  Ты  похож  на  русского
мастерового с гравюры прошлого века. Молодец.
   - Прежнее забыто  и  похоронено,  Лев  Иванович,  -  Серега  сверкнул
сахарными зубами. - Вы знаете, сколько я зарабатываю?  Особо  крутые  из
района у меня в должниках ходят.
   - Извиняй, Лев Иванович, - Митька слез со  своего  дощатого  настила,
подошел. - Живой. Большое дело по нынешним временам. - Взглянул на часы,
сказал громко:
   - До обеда пятнадцать минут, я с гостем в контору пройду. - Он кивнул
Сергею. - Пригляди тут без меня.
   Контора оказалась довольно просторной комнатой, обставленной скромно,
но современно. Особенно умилило Гурова, что на письменном столе было два
телефонных аппарата. За одним сидела миловидная девушка лет двадцати.
   - Елена, иди обедай, телефон отключи, он нам мешать будет.  -  Митька
снял фартук, сел за стол, жестом пригласил присесть и Гурова. -  Значит,
живой, большое дело. - Он говорил легко, а смотрел настороженно.
   - Дмитрий,  я  мимоходом,  вспомнил  по  старинке,  -  сказал  Гуров,
оглядывая стол. Не найдя пепельницу, спросил:
   - У тебя курят?
   - Тебе можно, - Митька подвинул блюдце. - Я от дел-то отошел, что  ты
мимоходом заглянул - врешь, у тебя времени на то нет.
   - Волоха знаешь? - прямо спросил Гуров и закурил.
   - Как и все в округе, знаю, что верх держит, людской крови не жалеет.
Он летом заходил ко мне, не сговорились.
   - Серьезный мужик или больше рисуется?
   - Вполне серьезный, старой закваски, полагает, что  шибко  хитрый,  -
ответил Митька.
   - Полагает, - повторил Гуров, - значит, не шибко.
   - Так, почитай, каждый считает себя умнее, чем он есть на самом деле,
- философски ответил Митька. - Волох стволов тридцать в  кулаке  держит,
да еще прикупить способен.
   - Серьезно, - согласился Гуров. - Вроде гражданская  кончилась,  РУОП
на месте сидит, не тесно им?
   - Уживаются. Все пригрелись,  у  каждого  свое  гнездышко,  крыша  не
течет. Умный от добра добра не ищет. Известно, худой  мир  лучше  доброй
ссоры.
   - Какой же мир, когда людей убивают!
   - Так чужих, а они не в счет.
   Гуров видел, разговор старому  мастеру  не  нравится.  Бывший  вор  в
законе упирается, хочет беседу  свернуть.  Сыщик  взглянул  на  потолок,
заметил:
   - Добротно у тебя, нигде не течет. Ты где же такие деньги взял и  как
с властями уладил?
   - Деньги банк дал, власти налогом обложили, плачу, немного  остается.
Да я, Лев Иванович, никогда так не жил. Почет  в  округе,  словно  я  не
сапожник, а депутат какой. - Улыбка с лица Митьки пропала,  взгляд  стал
недобрым. - Ты, Иваныч, не крути, говори, чего надо.
   В дверь постучали,  девушка  принесла  поднос  с  тарелками,  изящный
хрустальный графинчик, две рюмки, обратилась к Гурову:
   - Вы горячее будете?
   - Нет-нет, спасибо. Я рюмку выпью да побегу.
   - Простите, - она расставила приборы.  -  А  иномарочка  у  павильона
"Цветы" стоит случайно не ваша? У меня поинтересовались.
   - Моя! - повысил голос Дмитрий. -  Передай,  гайка  пропадет,  голову
отвинчу.
   - Разумеется, хозяин, разумеется, - девица исчезла.
   Митька наполнил хрустальные  рюмочки,  раньше  он  пил  из  граненого
стакана, сказал:
   - Здоровья. Зря ты пришел, совсем не вовремя.
   - Я пришел и ушел, считай, разговора не  было,  -  ответил  Гуров.  -
Тебе, Митя, совсем не так мягко, как ты хочешь мне показать. Тебя  Волох
в команду звал, ты отказался. Он тебя оброком обложил, грозится сжечь.
   - Много знаешь, не понимаю, как живой  еще,  -  Митька  выпил  вторую
рюмку. - Я свои дела при помощи ментов никогда не решал.  Надо  будет  -
снова под землю залезу.
   - Обижаешь, Дмитрий. Я для тебя не мент  вовсе,  старый  приятель.  Я
помощи у воров в законе сроду  не  просил.  Живи,  Дмитрий,  спасибо  за
угощенье. - Гуров пожал мозолистую руку мастера, поклонился и вышел.
   Митька отодвинул хрустальную  рюмочку,  взял  стакан,  налил  в  него
остатки из графинчика, опрокинул разом и тихо выругался.
   Выйдя на улицу, сыщик зашел за цветочный павильон, взглянул  на  свой
"Пежо" и  направился  в  чебуречную,  где  ранее  всегда  обедал  Серега
Бестаев. Он и сейчас находился здесь, сидел  за  одним  столом  с  двумя
работниками мастерской. Гуров  невольно  отметил  -  спиртное  на  столе
отсутствовало. Он встретился с мастеровым взглядом, указал на дверь, сел
за один из столиков и услышал, как за столом Сергея кто-то произнес:
   - Какой-то иностранец к хозяину приехал. Видно, не договорились,  раз
гость в чебуречную зашел. Сергей, ты здесь дольше всех, знаешь гостя?
   - Понятия не имею, - ответил Бестаев. Гуров съел один чебурек,  вытер
бумажной салфеткой пальцы, вышел на улицу, затерялся  среди  павильонов.
Вскоре появились и сапожники, двое направились в мастерскую,  а  Бестаев
пошел в мясные ряды. Гуров перегнал его и на ходу сказал:
   - Требуется поговорить, Сережа.
   - Ни хрена не выйдет, как Дмитрий сказал,  так  и  будет,  -  ответил
Бестаев.
   - Но ты все-таки часиков в девять подойди к моей машине.
   - В семь, - уточнил Бестаев и ушел.
   Гуров успел  переговорить  по  телефону  с  Марией,  со  Станиславом,
переставил "Пежо" на другое место,  накурился  до  одури;  стало  совсем
темно, когда Сергей сел в машину, и они уехали.
   - Вы зря время теряете, Лев Иванович, того парня, что вы знали, давно
нет, я никогда не пойду против Дмитрия Степановича. - Бестаев достал  из
кармана бутылку виски, отвинтил  пробку,  хлебнул  из  горлышка,  утерся
ладонью.
   - А если Дмитрию помощь нужна, а от меня он ее не примет?  -  спросил
Гуров. - Тогда как? А кроме меня, ему никто не  поможет.  Район,  как  я
понимаю, коррумпирован. Ну, не все, так двух-трех человек Волоху  вполне
достаточно. Обложил  он  твоего  хозяина  непосильной  данью,  "счетчик"
выставит.
   - Уже выставил, - поправил Бестаев.
   - Ну вот, платить нечем, на ментов не обопрешься, спалит  Волох  вашу
мастерскую. И полезет Дмитрий  Степанович  на  старости  лет  обратно  в
подвал. - Гуров включил вентиляцию,  снова  закурил.  -  Просить  помощи
Дмитрий у меня не станет, но молча, без разговоров ее примет.
   - А что я? - Бестаев еще раз хлебнул из бутылки и убрал ее в  карман.
- Моя-то жизнь и девяти граммов не весит. Полоснут из "калаша",  и  весь
разговор.
   - Думать надо, я не доктор, готовых рецептов у меня нет.  Только  ты,
Сережа, имей в виду: пока об этом деле знаем ты и я, то шансы есть,  как
узнает третий человек, неважно кто, верная  смерть.  -  Гуров  помолчал,
через некоторое время спросил:
   - Ну как? Говорить?
   - А вам лично такое надо? - спросил Бестаев.
   - Обязательно. Не ради нашей старой дружбы я в петлю  лезу.  -  Гуров
еще помолчал. - Значит, так, указания мои ты выполняешь  беспрекословно.
Не делаешь даже полшага больше. Меньше можно, больше - нет. Ясно?
   - Вроде не дурак. - Сергей вздохнул тяжело, с каким-то всхлипом. - Ох
и не хочется. Лев Иванович, объяснить не могу, как не хочется.
   - У тебя нормальная  психика,  парень.  Нормальному  человеку  жизнью
рисковать не хочется. А если хочется, так он не боец, а клиент психушки.
   - И почему, Лев Иванович, мы должны гнуться перед Волохом  и  такими,
как он? - спросил Бестаев. - Где он живет, известно,  что  он  руководит
бандой, знает множество людей.
   - Даже отвечать тебе не собираюсь,  -  ответил  Гуров.  -  Существует
закон.  Если  следовать  твоим  рассуждениям,  можно   посадить   любого
человека.  Так  что  заткнись  и  слушай.  Поначалу  много  от  тебя  не
потребуется. Ты сейчас обедал с коллегами,  один  из  них  рыжеватый,  с
веснушками, плотный...
   - Алик Плетнев, нормальный парень, - перебил Бестаев.
   - Очень хорошо. Вот ты и  скажи  этому  нормальному  парню,  дескать,
неизвестный мужик, что заходил к хозяину, то есть я,  предложил  Дмитрию
Степановичу обменять на рубли очень крупную сумму  долларов.  Дмитрия  я
предупрежу, чтобы он шел в отказ, мол, болтовня  велась,  но  у  мастера
таких денег нет, да и мужика он  помнит  плохо,  виделись  лет  двадцать
назад. После такого разговора тебя могут  захватить  "быки"  Волоха.  Ты
утверждай, мол, предложение было,  а  согласия  нет.  Могут  избить,  но
пытать, тем более убивать тебя не будут. Скажи только:  неизвестного  ты
видел  однажды  на  Центральном  телеграфе,   он   получал   письмо   до
востребования. Все. Они должны тебя на телеграф поволочь,  искать  меня.
Если все так и случится, позвони мне, я тебе сообщу, когда я там буду, и
ты меня там "найдешь"  и  "быкам"  отдашь.  Больше  ничего  от  тебя  не
требуется.
 
Глава седьмая 
 
   Расчет сыщика был предельно прост. Если Алик  Плетнев  и  не  платный
стукач Волоха, то, во всяком случае, болтун. В узком  кругу  уголовников
сплетни распространяются быстро, очень скоро Волох узнает о  неизвестном
и  его  разговоре  с  Митей.  Бандит  заинтересован,   чтобы   разговоры
прекратились и скандалов не было. Сергей Бестаев достаточно известный  в
округе человек, если с ним чего случится, болтовни не оберешься. Да и  в
своих "быках" Волох не сильно уверен. Так  что  в  любом  случае  Волоху
выгодно выйти с  "продавцом"  на  прямую  связь,  разговоры  погасить  и
обойтись без "мочиловки".
   При всей  неотразимой  логике  подобных  рассуждений  Гуров  приказал
Нестеренко и Котову  взять  Сергея  Бестаева  под  наружное  наблюдение.
Существовал еще один серьезный момент, который Гуров понять и  объяснить
не мог. Сыщик чувствовал, что убийство Голуба,  подставку  Юрия  Авилова
осуществлял один и  тот  же  человек  -  профессионал,  бывший  гэбэшник
Владимир Леопольдович Грек. И основания так думать у сыщика  были,  хотя
больше интуитивные.
   Гуров столкнулся с Греком четверть века назад, когда Россией управлял
КГБ. Утверждалось все в ЦК, но фактически власть находилась в руках КГБ.
Через  группу  МУРа,  которой   командовал   Гуров,   прошло   несколько
распространителей  наркотиков.  В  те  годы  наркомания  в  России  лишь
начиналась, и дело забрали гэбисты.  Муровцы  этому  были,  естественно,
рады:  среди  наркоманов  и  барыг  зельем  они  агентуры  не  имели,  в
доказательствах по делу существовали изрядные дыры, следовало еще пахать
и пахать. Орлов, тогда начальник отдела МУРа, пригласил к себе Гурова  и
сказал:
   - Капитан, все материалы по наркотикам передадите этому товарищу.
   "Товарищ" стоял лицом к окну, и видеть его Гуров не мог, что  изрядно
разозлило сыщика. Большой палец правой руки изувечен, морду отвернул,  а
руки заложил за спину, тоже мне, конспиратор.  Но  работы,  как  обычно,
хватало, Гуров дела сдал, а о гэбэшнике забыл. Спустя лет пять он был на
совещании у начальника МУРа генерала Турилина,  увидел  сидевшего  рядом
незнакомого человека, а в МУРе сыщик, естественно, всех знал, и  обратил
внимание, что у незнакомца сильно поврежден большой палец  правой  руки.
По  окончании  совещания,  когда  все  разошлись,  Гуров  задержался   в
генеральском  кабинете  и  спросил  о  незнакомце,  сочинив,  что  якобы
когда-то видел, да вот не  может  вспомнить.  Константин  Константинович
внимательно посмотрел на Гурова, ответил, мол, врать грешно, а  человека
того лучше не знать и никогда с ним не встречаться.
   Тут уж Гуров вопреки воле  начальства  по-настоящему  заинтересовался
незнакомцем, прекрасно понимая, что тот гэбэшник. Довольно быстро  сыщик
выяснил фамилию, имя и отчество человека, его  звание  и  должность,  но
почувствовал, людям не хочется говорить о Греке, понял, хорошего сказать
никто о нем не может, а плохое говорить воздерживаются.
   Годы шли, наступила перестройка,  развалились  три  главных  монстра:
Союз, КПСС и КГБ. Последнюю  организацию  Гуров,  как  всякий  мент,  не
любил, но знал - в ГБ работает много классных профессионалов, и подумал,
что неплохо бы кого-то из  них  перетащить  в  ментовку.  Обсуждая  этот
вопрос с приятелями, сыщик вновь услышал фамилию Грека, и снова  звучали
слова не шибко лестные. Мол, вот каких асов увольняют, а черт знает кого
устраивают на теплые местечки. Высокие оклады, секретность,  близость  к
президентским структурам, а официально люди выведены за  штат  КГБ,  или
как теперь эта  организация  называется,  и  чем  конкретно  занимаются,
никому не  известно.  Назвали  несколько  фамилий,  среди  них  и  легко
запоминающуюся фамилию Грека.
   Когда убили Голуба, сыщик, естественно,  начал  размышлять,  кто  мог
такую акцию организовать. Он сразу отмел МВД и ФСБ, понимая, что ни один
из руководителей  спецслужб,  будь  он  хоть  трижды  коррумпирован,  за
подобное дело не возьмется, так как в случае провала преступника ждет не
увольнение, а тюрьма. Авторитеты имеют киллеров, но сложных операций  не
проводят, расстреливая своих жертв в  машинах  и  подъездах.  Тем  более
авторитеты не подставляют невиновных, уголовники люди простые и  убивают
без особых затей.
   Когда всплыло имя Виталия Золотарева, то сыщику  вспомнился  и  Грек,
который уж точно за городом грядок не копал, а  занимался  своим  прямым
делом.  Вспоминая  и  свой  давнишний  разговор  с  покойным   генералом
Турилиным, и уклончивые ответы других офицеров, когда  разговор  касался
Грека, сыщик подумал, что происходящее очень в его ключе.
   Выйдя на  прямой  разговор  с  напуганным  Золотаревым,  Гуров  решил
блефовать и уверенно назвал Грека. Гэбэшник в ответ вздрогнул, но ничего
не спросил, тем более не возразил.
   Сейчас группу Гурова бросили на  борьбу  с  тамбовцами.  Ясно  зачем:
чтобы  убрать  настырного  полковника  с  дела  Авилова.  Но  в   Москве
действовала не одна преступная группировка, так почему именно эта, а  не
другая?
   Владимир  Леопольдович   Грек   состоял   в   секретном   оперативном
подразделении, официально оно числилось в охране  президента.  Но  ни  в
бытность  генерал-лейтенанта  Коржанова,  ни  после  его  ухода  офицеры
секретного подразделения ни с кем из официальных, лиц не контактировали,
охранных функций не выполняли. Им оставили звания,  должностные  оклады,
но кому лично из правительства они  подчиняются,  какие  задачи  решают,
офицеры не знали, как не знали количественный состав подразделения, даже
личного начальника, а многие и друг друга в лицо.
   Грек  занимал  скромную  комнату,  судя  по  всему,  переделанную  из
кладовки: стол, два  стула,  сейф,  окна-бойницы;  и  знал  лишь  одного
человека, который выплачивал ему зарплату и давал  задания.  В  бытность
Андропова человек работал в канцелярии, Грек видел  его  несколько  раз;
чем человек занимался, не знал и, естественно, не интересовался. Фамилия
его была якобы Фалин, а имени-отчества своего  он  никогда  не  называл.
Держался Фалин с Греком на равных, ровно и сдержанно, приказы  передавал
всегда в запечатанном конверте и, судя по всему, содержания их не знал.
   Приказ о ликвидации Голуба полковник получил также от Фалина, никаких
разговоров на эту тему между ними не было. В конверте вместе с  приказом
всегда находилась  определенная  сумма  долларов,  как  правило,  вполне
достаточная. Лишь однажды, вскрыв конверт и ознакомившись с содержанием,
Грек занял свободный стул, произвел необходимые расчеты и сказал:
   - Уважаемый господин, здесь допущена ошибка. Для  выполнения  данного
дела мне понадобится не один помощник, а два, соответственно этих  денег
не хватит.
   Фалин взглянул, поправил очки на  хрящеватой  переносице  и  безлично
ответил:
   - Распишитесь, что ознакомлены, конверт оставьте, завтра утром я  вам
позвоню.
   На следующий день ровно в восемь утра Фалин позвонил  и,  не  называя
себя, вежливо сказал:
   - Зайдите, пожалуйста.
   Грек зашел, получил другой конверт, сумма долларов была удвоена.
   - Благодарю, - сказал Грек, - теперь достаточно.  -  Не  удержался  и
добавил:
   - Известите руководство, что в стране инфляция.
   Фалин молча кивнул, и инцидент был исчерпан.
   На связи у  Грека  имелись  два  профессиональных  киллера.  У  обоих
надежные документы прикрытия. Оба в прежние времена выезжали с заданиями
за рубеж, но Грек услугами их не пользовался.  Так  сложилось,  что  они
имели существенные недостатки: киллеры знали друг  друга,  и  оба  знали
Грека  в  лицо.  Обоих  следовало  беречь  до  последнего,  и  полковник
выплачивал им жалованье, но никаких заданий не давал. А  люди  время  от
времени требовались. Парадокс ситуации заключался в том, что требовались
специалисты отнюдь не такого высокого класса, но и не "быки", коих можно
нанять за литр водки.
   Два года назад Волох  только  собирал  команду,  в  одном  из  первых
налетов был ранен  и  арестован.  Грек  провел  переговоры  с  районными
сотрудниками милиции, убедил их, что лучше  знать  убийцу  в  лицо,  чем
гоняться за ним по всему городу и области, и Волоха  из  дела  аккуратно
вывели.
   Грек прекрасно знал, что Волох установил связи  с  местными  силовыми
структурами напрямую, минуя его,  но  по  этому  поводу  не  волновался.
Материал  уголовного  дела  на   бандита   лежал   в   сейфе   Владимира
Леопольдовича, чего было вполне достаточно.
   Когда главк МВД устал от творимого Волохом беспредела и  дал  команду
МУРу "обратить внимание",  Грек  решил  с  группировкой  кончать.  Такая
"малина" не могла существовать вечно. Грек решил: кроме Волоха, его пяти
ближайших сообщников, во  время  ликвидации  банды  должен  погибнуть  и
полковник Гуров.
   Но всегда, если  в  деле  задействовано  много  человек,  не  рядовых
"быков", которых никто не считает, а людей достаточно  авторитетных,  то
их интересы часто идут параллельно, а порой и пересекаются.
   Грек не учел, что быстрый  обмен  награбленных  во  время  последнего
налета  рублей  на  доллары  является  для  Волоха  делом  наиважнейшим.
Ближайшее  окружение  Волоха  давило  на  главаря,   советуя   увеличить
количество бойцов.
   Волох нутром ощущал: последние  успехи  банды  предвещают  ее  полный
разгром. Он ничего  не  знал  о  замыслах  Грека,  вообще  крайне  редко
вспоминал гэбэшника, оказавшего ему важные услуги. Он просто чувствовал,
даже по перемещению руководителей ментовки в районе, что с  его  группой
решили кончать. И тут количеством стволов  победы  не  добиться.  Власти
захотят - и в решающий момент двинут против него подразделение спецназа.
И это отделение "Интербанка", которое тщательно готовили его  помощники,
слишком походило на  наживку  огромного  капкана.  Волох  давно  усвоил,
нежданная удача - не что иное, как умелые действия противника. Здесь  же
все складывалось, как в сказке. И  вербовка  двух  офицеров  милиции  из
патрульных машин, контролирующих участок шоссе, где расположен  банк.  И
проститутка, оказавшаяся наркоманкой и сестрой  майора,  отвечавшего  за
аварийную сигнализацию. И даже слепки ключей, которые удалось  раздобыть
весьма сомнительным образом.
   Если бы Волох твердо не решил, что участвовать в налете не  будет,  а
смотается за бугор, то лично бы все перепроверил, скорее всего  запретил
бы операцию. Сейчас он рассуждал иначе: раз вы такие умные, вам и  карты
в руки.
   Под "крышей" группировки имелся коммерческий банк, где обменять рубли
на два миллиона долларов не составляло  труда.  Однако  в  охране  банка
находились парни из группировки, а два  миллиона  -  не  пачка  сигарет,
которую можно вынуть из кармана и  передать  незаметно.  Само  появление
Волоха в банке вызовет разговоры.