тся.
   - Ах вот как! - Вера заговорила зловеще:
   - Все деньги пока у меня. И я не собираюсь пока снимать их со счета.
   Тихон наблюдал за двумя разъярившимися кошками и  думал,  что  деньги
свои он получит наверняка, а вот зачем ему эти две немолодые женщины, он
понятия не имел. Но сейчас главное не торопиться, убеждал  он  себя,  не
портить ни с одной из них отношений.
   Он провел ладонью по лацкану смокинга, взглянул на свое  отражение  в
зеркальной стене и остался доволен. Он  пьет  коньяк,  курит  сигару,  в
кармане у него десять тысяч долларов, которые  он  взял  у  Верки  якобы
погасить долги. Он молодой, красивый, богатый мужчина. Хозяин  жизни.  У
Верки в банке триста тысяч. Сто пятьдесят ей,  остальное  им  с  Линдой.
Таких денег он даже по телевизору не видел, с ума сойти.
   - Мы ссоримся из-за мелочей, детка. Мне известно, что  в  швейцарском
банке у твоего благоверного лежит полтора "лимона", - сказала Линда.
   - А в Центральном банке еще больше. - Вера слегка захмелела. - Только
Платоша мне больше и деревянного рубля не даст.
   - Почему? - Линда напряглась, вся ее вальяжность вмиг  испарилась.  -
Брачный контракт - одно, а повседневная жизнь - другое.
   - Он ко мне  полез,  ну  я  ему  и  сказала  пару  ласковых  слов!  -
усмехнулась Вера.
   - Что? Что ты ему сказала? - На лице Линды выступили красные пятна.
   - Все! Сколько натерпелась за эти годы, столько и сказала...
   - Не шути так, у меня  сердце  здоровое,  но  не  железное!  -  Линда
вытряхнула из пачки сигарету. - Надеюсь, ты несерьезно? - Она посмотрела
товарке в лицо, поняла, что Вера отнюдь не шутит,  и  глубоко  вдохнула,
как человек, находившийся долгое время  без  кислорода.  -  Тихон,  твоя
подруга сумасшедшая.
   - Вера твоя подруга, а не моя. -  Тихон  слегка  опьянел  и  блаженно
улыбнулся. - И какая разница, когда козел узнает, что у него рога?
   Линда никак не могла кончиком сигареты попасть  в  огонек  зажигалки.
Тихон наконец понял, что произошло.
   - Брачный контракт можно аннулировать? Он не означает автоматического
получения денег? - спросил он.
   - Я не знаю! Я ничего не знаю! Я только знаю, что  Платон  Викторович
Сергеев могущественный человек, а  мы  с  вами  дворовые  шавки.  Платон
наймет адвокатов и врачей, они докажут  все,  что  его  душе  угодно.  И
депрессию, и временное помутнение рассудка,  и  еще  тысячу  причин,  по
которым все подписанные документы окажутся недействительными. Вот это  я
знаю совершенно точно... Я извинюсь, скажу,  что  неудачно  пошутила,  -
бормотала Вера.
   - Глупости! - Линда махнула рукой. - Ты сумасшедшая! Больная!  -  Она
замолчала, оценивающе посмотрела на Веру.  -  А  что?  Такое  случается.
Помутнение рассудка. И не только от горя, но и  от  внезапного  счастья.
Стресс! Ты лежишь. Отказываешься от  приема  пищи.  Никого  не  узнаешь.
Беспрестанно зовешь Платона и не узнаешь его. Тебя накачают  снотворным.
Ты будешь спать, спать и спать. А потом проснешься очень слабая,  ничего
не помнящая. Никаких разговоров о контракте, о деньгах. Тебя  интересует
Платон и только Платон... Я тебя отвезу домой. Если он полный мудак,  то
номер может пройти.

***

   Бизнесмен Сергеев был  по  своей  природе  человек  недоверчивый,  но
звонку Гурова поверил сразу. Главное, что убедило Платона Викторовича, -
открытая враждебность милиционера. Ясно, в связи со сменой правительства
в милиции тоже начались перестановки. Платону не раз говорили, что Гуров
уже давно должен быть генералом, но кто-то полковника не пускает. Лучший
друг бизнесмена, замминистра  генерал-полковник  Зудин,  недавно  сказал
между делом, мол, чего ты, Платон, на своей бабе не женишься,  пора  уже
определиться.
   Тогда Платон  не  обратил  внимания  на  слова  генерала,  а  сегодня
вспомнил. Веру он в свет не выводил, разговоров о ней не вел, откуда  же
Илья знает? А ведь все просто. Платон женится и погибает. Способов у них
много. Верка становится владелицей всего  состояния.  Везде  свои  люди,
бумаги оформят быстро, да и сам генерал не последний  парень  во  дворе.
Она говорила, что  у  нее  любовник,  наверняка  подстава,  какой-нибудь
полковник. А женится и станет генералом.  И  Верка  отравится  или  пулю
поймает. Да человека  убить,  когда  этим  командует  замминистра,  дело
плевое, а уж дуру-бабу прихлопнуть - и говорить нечего. Варится эта каша
в ментовке, Гуров  там  в  законе,  все  разузнал.  А  ему  по  каким-то
соображениям такое не нужно, вот он и спасает человека, которого терпеть
не может. Все логично Может,  знаменитый  сыщик  на  место  Зудина  виды
имеет? А если  Зудин  миллиардером  станет,  так  к  нему  на  танке  не
подъедешь.
   "Ну, Илья! Ну, дружок наилучший! Хотя такой шанс  никто  не  упустит,
когда такие деньги на кону, при чем тут дружба?
   Гуров, опытный, хитрый сыщик, все просчитал. Мне  повезло,  надо  все
делать, как он сказал".
   В дверь позвонили. Платон  глянул  в  "глазок"  бронированной  двери,
увидел Верку, которую держала неизвестная женщина. Бизнесмен позвонил на
вахту.
   - Это Сергеев, ко мне сейчас кто-нибудь проходил?
   - Так точно, Платон  Викторович.  Вашей  супруге  плохо,  ее  женщина
привела.
   - Одна женщина? Больше никого? - спросил Платон, вынимая из  тумбочки
пистолет и кладя его в карман.
   - Женщина, точно, - ответил вахтер.
   - Валентина! - крикнул Платон горничную.  -  Встречай  хозяйку,  -  и
посторонился, сжимая в кармане ребристую рукоятку "вальтера".
   Прибежала горничная, отперла замки, открыла двери. Верку проволокли в
спальню.
   - Нажралась от счастья, -  усмехнулся  Платон.  -  Валентина,  вызови
машину из нашей больницы.
   Платон направился  к  себе,  но  женщина,  которая  притащила  Верку,
остановила:
   - Не мое это дело, Платон Викторович, но у  вашей  супруги  что-то  с
головой. Она не пьяная совсем. Ваше имя повторяет, плачет,  говорить  не
может.
   - Спасибо, врачи разберутся. - Платон сгреб со столика драгоценности,
которые Верка сняла с себя, вышел, не  обращая  на  горничную  внимания,
открыл Веркин сейф, ссыпал в коробку Веркины побрякушки, забрав коробку,
ушел к себе в кабинет. Позвонил Гурову:
   - Лев Иванович, простите, что беспокою...
   - Знаю, у вашей жены припадок. Ведите себя так, как ведет себя  любой
муж в подобной ситуации. Мои люди  у  вашего  дома,  отпускайте  охрану,
дайте им выходной и денег. Один из моих людей представится, его  фамилия
Крячко. Он заберет вашу машину на профилактику, вы сядете  в  машину  за
руль, он с вами. Ничему не удивляйтесь, подчиняйтесь ему  во  всем,  все
кончится хорошо. Возьмите с собой только документы и деньги, больше вы в
квартиру не вернетесь.
   - Совсем? - упавшим голосом спросил бизнесмен.
   - У вас есть дела в Европе?
   - Полно, - ответил Платон.
   - Вот и занимайтесь неделю, нет, пять дней... А потом  уматывайте  на
остров, которого и на карте нет. Увидимся месяца через два. Прощайте.
   Сергеев положил трубку, вынул из сейфа паспорта  на  свое  имя  и  на
чужое, в котором были проставлены необходимые визы.
   Приехала "Скорая". Врач  похлопал  Платона  по  спине,  сказал,  мол,
мужайтесь, и "больную" увез. Горничную Платон почему-то позвал в ванную.
Прикрыл дверь, сказал:
   - Раздевайся, - а сам расстегнул брюки и закурил сигару.
   Горничная  сначала  растерялась,  она  прекрасно  знала,  что  хозяин
импотент, но, когда  глянула  на  его  ширинку,  удивилась  и  разделась
мгновенно. Он овладел ею  грубо,  с  каким-то  садистским  наслаждением,
словно не обладал женщиной, а бил ненавистного человека.
   Сполоснув руки и лицо одеколоном, Платон сказал:
   - Я уезжаю, ты остаешься за хозяйку. Если  к  моему  возвращению  все
будет в порядке, останешься хозяйкой навсегда.
   Неожиданно девушка покраснела, вцепилась  в  лацканы  его  пиджака  и
быстро заговорила:
   - Во-первых, поздравляю, Платон. -  По-матерински  поцеловала  его  в
лоб, оттолкнула. - Будь счастлив!
   Он  несколько  растерялся,  девица  была  хороша,  но  он   все   еще
воспринимал ее как предмет интерьера. Хотя интерьер и был великолепен.
   - Валентина, ну ты даешь! - Он развел руками и вышел из квартиры.
   Во дворе у  "шестисотого"  "Мерседеса"  толклись  несколько  мужиков.
Когда Платон подошел, разговоры прекратились, лишь  водитель  возмущенно
сказал:
   - Какая профилактика? Машина - зверь и в полном порядке.
   Платон  достал  из  кармана  упаковку  долларов,  разорвал,  отсчитал
каждому охраннику по десять штук, водителю так же, сказал:
   - Ваш хозяин женился, положено выпить.  Меня  месяца  два  не  будет,
зарплата идет как обычно. Будьте здоровы.
   У машины остался один мужчина в джинсовом костюме и  кроссовках,  лет
сорока, не высокий, но и не маленький, плотного телосложения. Если бы не
выражение его глаз, так Платон не обратил бы  внимания  на  него.  Мужик
чуть насмешливо смотрел на бизнесмена, молчал.
   - Вы Крячко? - спросил Платон.
   - Да, Платон Викторович, садитесь за руль, прокатимся, поговорим.
   Они выехали за ворота, Станислав спросил:
   - Вы где обычно берете авиабилеты?
   - Я не беру, заказываю, - ответил Платон.
   - В жизни должно быть разнообразие. Вон какой-то инспектор,  в  жизни
его тут не было.
   - Он что, не видит?  -  возмутился  Платон.  Станислав  лег  на  пол,
инспектор стукнул жезлом по стеклу.
   После некоторых препирательств и угроз со стороны владельца машины он
все-таки предъявил документы.
   - Вы тут матерно выражались, - инспектор  постукивал  документами  по
стеклу. - Могу в отделение доставить, а могу просто морду набить.
   Платон опешил: уже много лет его машину не останавливали, а  менты  в
звании ниже полковника к нему и не приближались.
   - Морда гладкая, а будет другая. - Инспектор вздохнул.
   - Там в правах несколько сотенных, вы возьмите.
   - Мужик, нарываешься. - Инспектор протянул  документы.  -  Езжай,  да
будь аккуратнее.
   - А вы почему молчали? - зло спросил Платон. - Небось полковник?
   - Я лишь пассажир, вы были не правы, взятку предлагали, могло тюрьмой
кончиться. А вы догадываетесь, что для вас значит сегодня хотя бы на два
часа в камеру загреметь? Кошмарное дело!
   Платон вспотел, капелька пота юркнула между лопаток.
   - Правьте в "Метрополь", полагаю,  добудем  какой-нибудь  билетик,  -
равнодушно сказал Станислав. - Потом по Тверской пробежимся,  чемоданчик
приобретете, мелочи всякие.
   - Зачем? Я на месте все куплю, - возразил Платон.
   - Человек, улетающий за рубеж с газетой в руках,  привлекает  к  себе
внимание, - ответил Станислав.
   И тут, как черт из-под земли, перед ними вырос инспектор ГАИ.
   - Не кривляйтесь, - сказал Станислав и вновь свалился на пол.
   - Здравствуйте. - Инспектор представился. -  Вы,  господин  водитель,
поворачиваете, а указатель поворота  не  включаете.  Непорядок,  попрошу
документы.
   - Да у меня только что проверяли! - крикнул Платон.
   - А кричать не надо. Документы, пожалуйста. Платон  сунул  инспектору
весь бумажник. Инспектор взял и вернул обратно.
   - Здесь у вас валюта. Вы дайте мне водительские  права,  техталон,  -
спокойно сказал инспектор.
   Платон взял свой бумажник, начал дрожащими пальцами копаться в нем.
   - А что вы так нервничаете? - удивился инспектор. - Ну-ка выйдите  из
машины.
   - Зачем?
   - Я сказал, выйдите из машины.
   Платон вышел, инспектор внимательно посмотрел ему в глаза, спросил:
   - Что пили?
   - Рюмку виски.
   - Нехорошо. Документы нашли? - Инспектор осуждающе покачал головой. -
А потом жалуетесь на милицию.
   - Я не жалуюсь. - Платон готов был на все, что угодно,  лишь  бы  эта
процедура быстрее закончилась.
   - Вы не жалуетесь, вы приказываете. Капот открыть можете?
   - Я вообще-то с шофером езжу. Где-то тут, - он  указал  под  ноги,  -
надо потянуть.
   - Эх, Платон Викторович, по закону я должен права у  вас  отобрать  и
доставить в отделение. Выпили, капот открыть не можете.
   - Не надо, прошу вас.
   - Да езжайте, только аккуратно. - Инспектор вернул документы,  махнул
жезлом и вернулся к своему посту.
   Билет купили на двадцать часов. Как Станислав и планировал, пошли  по
магазинам. Стас забрал у Платона  доллары,  обменял  по  самому  низкому
курсу,  шуганул  налетевших  спекулянтов,  одному  даже  выдал  по  шее,
подмигнул постовому, который наблюдал за происходящим, словно памятник.
   - Ходи за мной  и  не  теряйся,  -  приказал  Стас,  боковым  зрением
отмечая, что Котов и Нестеренко следуют за ними неотступно.
   Чемодан, тренировочный костюм, кроссовки, носки, пачка разовых бритв,
зубная щетка и мыло.
   - Платон Викторович, выберите, пожалуйста, одеколон, - сказал  громко
Станислав, он явно получал от происходящего удовольствие.
   Бизнесмен оглядел прилавок, взял лениво один флакон,  отставил,  взял
другой, понюхал:
   - Написано "Франция", сделано в Жмеринке, - брезгливо сказал он.
   Терпение Стаса кончилось, он наступил клиенту на ногу и тихо спросил:
   - Хочешь по харе получить? Мы тебе, сука, жизнь  спасаем,  ты  еще  и
выламываешься?
   Платон втянул голову в плечи, прошептал:
   - Я всем за все заплачу. Сколько скажете.
   -  Кто  у  тебя,  падла,  деньги  возьмет?  Молись,  чтобы  мы   тебя
благополучно до трапа доставили. Гуров сказал, что тебя уже ищут.
   - Кто? Зудин? - обомлел Платон.
   - Что же ты своих подельников  так  задешево  продаешь?  -  скривился
Стас. - Дешевка.
   - Но меня ведь не могут вот так, в центре  Москвы,  просто  убить.  Я
лично знаком...
   - Воткни свое знакомство в задницу.  -  Крячко  качнулся  от  мощного
толчка Нестеренко.
   Платона Сергеева взяли с двух сторон  плотно  под  руки,  вынесли  из
магазина, сунули в стоявший у тротуара замызганный "Москвич". Сзади  сел
Станислав, за руль Нестеренко. Котов в "Волге" ехал позади.
   - Теперь все зависит от  того,  сладится  ли  у  Рябова:  если  нигде
задержек не произойдет, так заяц выскочит. Авария задержит  их  часа  на
два, не меньше.  А  если  аэропорты  закрыть  успеют,  будем  думать,  -
доносился из динамика голос Гурова.
   - Если влетим в уже закрытый аэропорт, - сказал Стас, -  тогда  точно
кранты. Шеф, может, не будем рисковать, спрячем его в Москве?
   - Тогда рискуем мы, - ответил Гуров. - Инсценируют  похищение  и  нас
всех перестреляют. Необходимо рассчитать точно. По конторе байка прошла,
мол, жена в больнице, а сам у бабы.
   - У человека фантазия. А где "Мерседес"? - спросил Станислав.
   - Уже за Кольцевой, до места аварии семь минут.

***

   Полковник Мусин сидел  у  себя  в  кабинете,  смотрел  на  телефонные
аппараты  завороженно.  Стоило  одному  из  них  только  звякнуть,   как
полковник схватил трубку.
   - Слушаю.
   - Докладывает Центральная. Машину видели в четырнадцать ноль пять  на
Садовом, остановили для проверки. Объект был в машине один,  следовал  в
сторону  площади  Восстания.  Через  десять  минут  его  остановили   на
Петровке.  В  машине  один,  сопровождение  отсутствует.  Объект  сильно
нервничал, направился к площади Дзержинского.
   - Нет в Москве такой площади, мудак! - перебил Мусин. - Дальше.
   - Сопровождения не замечено. У "Метрополя"  объект  вышел,  "наружка"
прибыла через пятнадцать минут. Объект замечен на переходе на  Тверскую.
Машина его оставалась у "Метрополя". Пока все. Мусин позвонил  генералу,
доложил:
   - Он крутится в центре города, но я  бы  на  всякий  случай  перекрыл
международные авиалинии.
   - Основания? - спросил генерал.
   - Без оснований... По приметам. На столе генерала включилась  громкая
связь дежурного по городу:
   - На станции "Москва-Сортировочная"  попал  под  маневренный  паровоз
"Мерседес-600"  черного  цвета.  По  предварительным  данным,   водитель
находился  в  машине  один.  Личность  установить  невозможно,  пока  не
доставят автоген. Городской номер машины совпадает с разыскиваемым.
   Генерал отключил связь, пробормотал:
   - "Москва-Сортировочная", совсем сбрендил  от  страха.  -  Он  набрал
номер Мусина. - Слышал?  Нам  меньше  работы.  Теперь  все  внимание  на
шизофреничку.

***

   Машину на железнодорожные пути поставил участковый Рябов, привлечение
которого к операции  получилось  чисто  случайно.  Гуров  давал  задания
оперативникам, и ему не хватало одного человека.  Капитан  уже  закончил
свой доклад по Тимоше и ушел, когда услышал, как Гуров сказал:
   - Нужен еще один оперативник, да где  его  взять?  Старший  вернулся,
молча смотрел на Гурова и ничего не  говорил.  И  в  фигуре,  и  в  лице
офицера чувствовалась надежность  и  упорство.  Гуров  глянул  на  него,
прервал разговор и отвернулся.
   - Мешаю? - лениво спросил капитан.
   - Мешаешь, - согласился Гуров.
   - Понимаю, чужой я, довериться  трудно.  -  Рябов  оправил  голенище,
закурил и сел на лежавшую рядом корягу. - Полагаете, я не кумекаю, о чем
у вас разговор идет? Начали вроде с девчонки и ее напарницы,  потом  имя
Тихона обронили.  Я  мужик  простой,  однако  догадливый.  А  тебе,  Лев
Иванович, время, годы наши немалые совсем память отшибли. Да сказать, не
поверится,  четверть  века  минуло.  Шашлычную  на  Пушкинской  помнишь?
Знаменитая шашлычная была...
   И Гуров вспомнил, как зашел он в "знаменитую" шашлычную перекусить, и
встретили его пистолетным выстрелом. Стреляли не в него, в зале,  но  он
кинулся, увидел парня, который сидел за  столом,  опустив  окровавленную
голову. А рядом со столом стояли трое, один держал в одной руке "ПМ",  в
другой разбитую бутылку. Видно, он  ее  разбил  о  голову  лежавшего  на
столе. В шашлычной было тихо, словно в морге. Гуров крикнул:
   - Хозяин, запри дверь! - посмотрел на малого с пистолетом и  узнал  в
нем карманника Турка, работающего по маршруту пятнадцатого  троллейбуса,
что проходил мимо шашлычной.
   Турок смотрел  безумными  глазами,  сморщившись,  глянул  на  Гурова,
узнал, чуть не заплакал. Он бросил "ПМ" на стол, всхлипнул:
   - Не мое! Вот энтого мужика "дура", и стрельнула она случайно.
   Гуров положил пистолет в карман, парень сел за стол, взглядом "плыл".
   - Турок, завтра ко мне к десяти. Не придешь, найдешь неприятности.
   - Гражданин начальник! - Парень аккуратно рванул рубашку на груди.
   Пуля ушла в  пол,  раскручивать  дело  было  муторно,  присутствующие
пойдут в отказ. Гуров решил не связываться. Он ловко надел  на  раненого
наручники, взял со  стола  салфетку,  заложил  ему  за  воротник,  чтобы
особенно не текло, и повел в восьмое отделение милиции, что находилось в
двух шагах.
   Раненый увидел отделение, остановился, сказал:
   - У меня сегодня дочь родилась, а ты меня потопишь, - и  непослушными
пальцами вытащил из кармана милицейское удостоверение.
   "...Младший  лейтенант...  участковый  уполномоченный",  -   прочитал
Гуров.
   - Я за деньгами полез  и  "Макаров"  достал,  а  этот  псих...  Мы  в
отделении начали, решил добавить, я в том доме живу.
   Гуров снял наручники, так как из отделения выходили офицеры.
   - Василий, ты чего? - обратился один из них.
   - Дочь родилась, решил обмыть, не рассчитал - и об край  тротуара,  -
объяснил Гуров.
   В общем, "героя" доставили домой, перевязали, Гуров втихую сунул  ему
под подушку "Макаров" и ушел. Ушел и забыл.
   - Шашлычная была знаменитая, ты  сопливый;  шагай,  -  сказал  твердо
Гуров.
   - Не годится, долг платежом красен, - так же равнодушно сказал Рябов.
- А у вас, господин полковник, человека не хватает.
   И тут впервые  Гуров  принял  решение  не  лично,  посмотрел  в  лица
товарищей.
   Разговор велся в скверике, моросило, одна-единственная мамаша  катила
коляску. Рябова здесь и быть-то не должно, пригласили несколько вопросов
о  Тимоше  задать.   Возникли   сомнения,   что   сатанисты   занимались
человекоприношениями. Но вроде резали кошек, человека там и  спрятать-то
сложно. Гуров подозревал, что кабинет прослушивается,  оперативку  решил
провести на воздухе, тут, как на грех, задождило.
   В