установить  с  человеком
нормальные  дружеские  отношения,  и  только.  Павел  Кулагин  приличный
парень, хороший оперативник...
   - Я попытаюсь выполнить,  но  за  результат  не  ручаюсь,  -  перебил
Крячко.
   Он не  поверил  Гурову,  прекрасно  понимая:  хорошие,  доверительные
отношения с офицером, который служит в подразделении противника, - пусть
и не вербовка в полном смысле слова, но уж точно ход оперативника, а  не
соседа по лестничной площадке, который за спичками зашел.
   - Вот и попытайся, а я двину  в  другую  сторону.  Встречаемся  после
восемнадцати.
 
*** 
 
   Генерал Барсук подписал лежавшие перед ним документы,  закрыл  папку,
разгладил, взглянул на сидевшего напротив Еланчука, спросил:
   - Собрался, Юрий Петрович? Все в порядке?
   - Мне собрать чемодан часа хватит, - ответил  Еланчук,  с  удивлением
поглядывая на генерала. - Командировка  в  Австрию  на  три  года.  Люди
годами, как волки грызутся, а тут два хода - и в дамки. Я такого за  всю
службу ни разу не встречал.
   - Умный очень.  В  жизни  все  случается,  абсолютно  все.  -  Барсук
протянул папку, даже  вылез  из  кресла.  -  Семью  пришлем  быстро,  не
сомневайся.
   - Спасибо, Степан Акимович.
   - Самолет у тебя в двадцать два, время  есть,  но  ты  с  Гуровым  не
встречайся и не звони. Это моя личная просьба. Договорились?  -  Генерал
пожал полковнику руку, даже проводил до дверей.
   Оставшись один, генерал прошелся  по  ковру,  постоял  у  запотевшего
окна, затем вынул из шкафа бутылку коньяка, тяжело вздохнул, убрал, шкаф
запер, а ключ швырнул под стол для совещаний.
   "Это пока я с силами соберусь и на карачках со своей толстой жопой за
ключиком полезу, так уйма времени пройдет, - рассуждал он, усаживаясь  в
жесткое кресло. - Эх, сопляки вы, хотя мозгами многих бог не обидел".
   Еланчук знал, что недавно генерал Барсук дал своему  новому  молодому
начальнику бой.  Новоиспеченному  начальнику,  минуя  генерала  Барсука,
доложили,  что  разрабатываемый  полковник  милиции   Гуров   дружит   с
полковником Ёланчуком. Еланчук не имеет к разработке  отношения,  однако
лучше  перестраховаться.  Молодой  зампред  вызвал  Барсука  и  приказал
сослать Еланчука к чертовой матери.  И  тут  "старик"  проявил  норов  и
неожиданную смелость, заявив, что такими профессионалами не бросаются. А
уж коли Еланчук в Москве сейчас лишний, то следует его сослать в  Европу
и там "законсервировать" до лучших  времен.  А  коли  в  верхах  считают
иначе, то у них власть, могут обойтись  и  без  его,  генерала  Барсука,
помощи.
   Молодой генерал поначалу вспылил, однако быстро отошел,  сказал,  что
согласен, профессионалов следует ценить, мол, решайте  вопрос  сами,  но
полковника Еланчука срочно из Москвы убрать. Вакансия в  Вене  открылась
еще три месяца назад, но  австрийцы  не  принимали  кандидатуры  Москвы.
Еланчук лет десять  назад  в  Вене  работал,  был  известен  спецслужбам
досконально, и вопрос с кандидатурой Еланчука решили  быстро,  рассудив,
что на вакантную должность русские все равно пришлют разведчика, так  уж
лучше иметь под боком человека известного.
   Так полковник Еланчук  убрался  с  линии  огня  в  тихую  благодатную
заводь, а полковник Гуров  лишился  профессионального  консультанта,  на
которого имел серьезные виды.
   Не без труда, но довольно быстро Гуров разыскал  депутата  Думы  Иону
Пантелеевича Доронина. Он был уже не трезв, но еще  не  пьян,  бесцельно
разгуливал у дома Бардиных, где его и подобрал Гуров, понимая,  в  каком
состоянии должен находиться депутат, и полагая его притяжение к  данному
дому вполне логичным. Доронин молча обнял Гурова,  безропотно  уселся  в
машину.
   Недолго думая, Гуров привез Доронина к себе домой, благо,  еды  да  и
выпивки со вчерашнего вечера оставалось много, а в случае  необходимости
Иону можно и спать уложить.
   Иона был молчалив, к окружающему равнодушен, подчиняясь хозяину,  сел
за стол, выпил рюмку водки, съел тарелку пельменей и неожиданно спросил:
   - Несчастный случай или ее убили?
   - Глупости все это, выбросьте из головы. Доронин взглянул  на  Гурова
трезво и пытливо, неожиданно перешел на "ты", бутылку водки отставил  на
дальний конец стола.
   - Ты, Лев Иванович, человек умный, проницательный, а простых вещей не
понимаешь, потому часто ошибаешься. Я не про твою чертову  профессию,  а
про быт, простую жизнь, без хитростей,  ловушек  и  сложных  комбинаций.
Лева, жизнь проще, а может,  и  сложнее,  черт  не  разберет!  Я  вконец
запутался! Как ты полагаешь, мне еще можно выпить?  Я  не  превращусь  в
свинью?
   Гуров переставил бутылку, улыбнулся.
   - Самое простое в нашей жизни - это  давать  советы.  -  Он  наполнил
рюмки. - Проживи сегодня и завтра, потом попробуй эту  проблему  решить.
Кроме тебя самого, тебе никто не поможет.
   Доронин согласно кивнул, взглянул на рюмку, но не тронул ее и сказал:
   - Ты умный, меня считаешь человеком недалеким и алкоголиком. На самом
деле я далеко не глуп, два года назад я  практически  не  пил.  Я  любил
Ирину, знал, что  мы  с  ней  никогда  не  будем  вместе.  Ты  прекрасно
понимаешь почему. Ее убили. Я подумал об этом, когда  узнал  об  аварии,
потом засомневался.  Когда  я  увидел  тебя  у  ее  дома,  понял:  Ирину
наверняка убили. Ведь ты туда приехал в поисках меня, ты сыщик,  знаешь,
кого и где следует искать. Верно?
   - Верно. - Гуров выпил, закурил.
   - Виноват Николай, тщеславный дурак, считающий себя  хитрым,  опытным
политиком. Я знаю свои недостатки, не все, конечно, всего человек о себе
не знает.  Кончится  срок,  я  уйду  из  этого...  -  Доронин  не  нашел
подходящего слова и выпил. - Я вчера около семи вечера приехал к  Ирине,
без предупреждения,  трезвый,  понял,  она  кого-то  ждет,  посидел  для
приличия минут десять и уехал. Никто не  звонил,  никаких  разговоров  о
политике не было. Спрашивай, что тебя интересует?
   - Что или кто мог заставить Ирину встать в начале девятого и вынудить
ее в такую рань и скверную погоду выйти из  дома  и  сесть  за  руль?  -
спросил Гуров.
   - В десять с минутами из Шереметьева улетала ее любимая сестренка. Ты
наверняка догадался, что сестры терпеть друг друга не могли.
   - Я даже не думал об  этом,  -  признался  Гуров.  -  Я  слышал,  что
близнецы в большинстве случаев обожают друг друга.
   - Я же говорю, ты в житейских  делах,  если  они  не  касаются  твоей
работы, не шибко  сообразителен.  Две  молодые  красивые  женщины.  Одна
замужем. Приемы, деловые встречи мужа, его  подчиненные  и  прихлебатели
увиваются, постоянные поездки. У другой - два  неудачных  замужества.  -
Доронин помолчал. - Но у нее  больше  мужиков  и  свободы.  Разные  они,
сестры. Нет, не имеет значения. Женщина по своей природе завистлива.
   - Супруга Бардина улетела, - задумчиво произнес Гуров. - Случайно  не
знаешь, куда?
   - Точно не знаю, но в теплые страны, слышал разговор о купальниках.
   "Поездка на курорт одной и убийство другой  -  просто  совпадение,  -
подумал Гуров. - А не могла Алла из машины  позвонить  сестре,  сказать,
мол, что-то забыла, попросить привезти? Не годится, - одна не  попросит,
другая не поедет. А если следовало подвезти нечто взаимовыгодное?"
   Гуров вспомнил опись вещей, обнаруженных при погибшей. Он  видел  эту
бумажку на столе у Орлова, когда зашел к генералу перед самым выездом. В
сумке  Ирины  лежали  две  тысячи  долларов.  Находившиеся  в   кабинете
следователи и  оперативники  рассуждали,  могли  ли  эти  доллары  иметь
отношение к убийству. Сумма незначительная, да и попытки  ими  завладеть
не было. "КамАЗ" разбил легковушку и умчался.  Следователь  предположил,
что погибшая кому-то везла доллары. Ребята не знали, что  сестра  убитой
находится по дороге в Шереметьево, а Гуров сейчас знает. Сестры  жили  в
одном доме, но это,  как  говорится,  дело  десятое,  предлог  придумать
легко. Например, обещала что-то купить сестре,  а  деньги  забыла,  мол,
хочешь получить желаемое, привези. В таком случае выстраивается убийство
с заранее обдуманным намерением, в котором принимали участие и Бардин, и
его супруга.
   - Да будь они прокляты! - сказал Гуров.
   - Что-то нехорошее ты  придумал,  сыщик!  -  Доронин  наполнил  рюмку
Гурова.
   Тот взглянул на часы и рюмку отодвинул.
   - Придумать в нашем деле каждый может. Сказочка, которую  я  сочинил,
не доказывается. Ты шибко умный, Иона, так  скажи  мне,  что  собиралась
сообщить мне Ирина? Что она могла узнать вчера вечером, если ее  тут  же
решили ликвидировать?
   - Николай при всей  своей  самонадеянности  лишнего  не  скажет,  его
супружница ничего лишнего не знает. Я  же  тебе  говорю,  Ирина  кого-то
ждала. Человек, которого она дождалась, и мог сообщить  ей  сенсационную
новость. Ирина - женщина, ей необходимо поделиться... Узнай, кто  у  нее
был...
   - Посиди, выпей чайку, я  сейчас  вернусь.  -  Гуров  взял  со  стола
бутылку водки - хотел забрать с собой, но вспомнил, что  в  холодильнике
стоят еще две, И бутылку оставил. - Я тебя убедительно прошу не пить без
меня.
   Он взял с собой  телефон,  вышел  из  кухни,  плотно  прикрыл  дверь,
позвонил Орлову, услышав недовольный голос друга, спросил:
   - Ты один?
   - Продолжай.
   - Ребята из МУРа и прокуратуры осматривали квартиру?
   - Естественно.
   - А от "соседей" кто при осмотре присутствовал?
   - Приезжали отметиться, для протокола, так сказать...
   - По делу приезжали. Сняли слухачи,  квартира  прослушивалась.  Петр,
мне таким делом заниматься нельзя, найди толкового парня, пошли  его  на
телецентр.  Необходимо  узнать:  вечерние   теленовости,   которые   вел
Александр Турин, шли в записи  или  он  работал  в  прямом  эфире?  Если
записывали, то в котором часу, если был прямой эфир, то в  котором  часу
ведущий появляется на студии?
   - Слушаюсь! - буквально рявкнул Орлов и положил трубку.
   Гуров, как ни скверно было на душе, улыбнулся,  вновь  набрал  номер.
Когда Орлов ответил, укоризненно сказал:
   - Когда ты меня  о  чем-то  просишь,  я  трубку  не  бросаю.  Найдите
дежурную, которая работала вчера, узнайте, не видела ли она  Турина.  Он
парень знаменитый, могла обратить внимание. Спасибо,  господин  генерал,
извините... - Гуров вновь услышал частые гудки.
 
*** 
 
   Телевизионный  ведущий  Александр  Турин  вывел  свой  "Мерседес"  на
проспект Мира, лукаво взглянул на сидевшего рядом Гурова и сказал:
   - То вас днем с огнем не  разыщешь,  то  вы,  словно  нечистая  сила,
материализуетесь из воздуха.
   - Профессия...  -  ответил  Гуров  и,  глядя  в  жизнерадостное  лицо
телезвезды, понял, тот еще не знает  о  смерти  Ирины.  -  Припаркуйтесь
где-нибудь в сторонке.
   Когда машина остановилась, Гуров равнодушно спросил:
   - Постарайтесь вспомнить,  во  сколько  часов  вы  вчера  приехали  к
Ирине?
   - Лев Иванович, неужели ревнуете? - Турин обаятельно улыбнулся.
   - У нее никого не было? - спросил Гуров.
   - Я квартиру не обыскивал! - Телезвезда начинал  раздражаться.  -  Вы
следите за мной или за ней? Противно! Или привыкли?
   "Визит не отрицает. Говорить о смерти  или  подождать?"  -  размышлял
Гуров.
   - Александр, помните, я обещал, что, если у меня  появится  сенсация,
вы о ней узнаете первый?
   - Помнить и верить - понятия разные, господин полковник.
   Гуров рассматривал свои пальцы, как разглядывает свои пальцы женщина,
решая, делать ей маникюр или можно подождать,  и  думал  о  том,  почему
парень зашел к Ирине, а не к ее сестре, за которой ухаживал?  Тем  более
что близкая женщина назавтра уезжала. А если, зная о  близости  Ирины  и
сыщика Гурова, парень умышленно сообщил женщине секретную  информацию  и
посоветовал внимательно посмотреть программу теленовостей?
   - Простите, но я деньги получаю за работу. - Турин взглянул на часы.
   -  Вчера  видел  вас  в  вечерней  передаче,  выглядите  превосходно,
говорите недурственно, а содержание...  -  Гуров  пожал  плечами.  -  Вы
материал отбираете сами или этим делом занимается режиссер,  а  вы  лишь
озвучиваете?
   Турин потупился или сыщику показалось?
   - У вас отвратительная манера не отвечать на вопросы и  резко  менять
тему разговора. - Турин взглянул вызывающе.
   - Профессия... - Гуров старался удержать взгляд собеседника. - Вы  во
время работы тоже всегда спрашиваете и никогда не отвечаете.
   Тележурналист вынул ключи из  замка  зажигания,  поигрывая  брелоком,
явно начал нервничать. "Кажется, я угадал, - решил Гуров. - Парень через
Ирину решил мне что-то передать, теперь раскаивается, не знает, на  чьей
я  стороне.  А  если  он  ведет  на  свой  страх  и  риск  журналистское
расследование?  Некто  решил   использовать   телезвезду,   приоткрылся,
прощупывая парня? И тот решил вести двойную игру?"
   - Все, нас вырубили из эфира, мне надо ехать по своим делам. -  Турин
вернул ключи на место, включил зажигание.
   - Это вряд ли, парень. Сначала ты отвезешь меня назад, к моей машине.
   - Со мной министры разговаривают на "вы"...
   - Я не министр, а обыкновенный мент. Давай-давай, крути направо.  Ты,
Саша, как все нормальные пацаны, в детстве  играл  в  казаки-разбойники?
Хочу тебе напомнить,  что  детство  кончилось,  а  разбойники  остались.
Сегодня утром они убили Ирину, с которой ты беседовал вчера вечером.
   Турин остановил  машину  так  резко,  что  едущие  позади  взорвались
возмущенными сигналами,  а  самый  возмущенный  выскочил  из-за  руля  и
подбежал выяснять отношения.
   - Двигай, Саша, могут морду набить. Я человек тренированный,  а  твое
лицо чуть ли не национальное достояние.
   Турин включил передачу. "Мерседес", машина не слабая, легко уехала от
преследователей и через несколько минут остановилась рядом с  "Жигулями"
Гурова.
   - Как убили? Почему? Кто? Когда? - Турин попытался схватить Гурова за
лацкан пальто, но сыщик перехватил протянутую руку, подвернул кисть.
   - Наехали "КамАЗом", в девять двадцать утра. Дешевый наемник, который
сейчас вряд ли жив. А почему? Это мы поймем, когда  ты  расскажешь,  что
конкретно ты сказал Ирине вчера вечером.
   - Вы уверены, Лев Иванович?
   - Обязательно.
   - Еще до нашей первой встречи один человек рассказывал мне о вас.
   - Кто, если не секрет?
   - Пожилой человек, сейчас пенсионер, когда-то  вы  работали  под  его
началом. Он просил меня не называть его имени. Он говорил о вас только в
превосходной степени. Что вы за всю  его  долгую  службу  в  органах  ну
самый-самый, просто нет слов. Я хотел сделать передачу об этом человеке,
он отказался, утверждая, что говорить стоит только о Леве Гурове.
   Гуров рассмеялся. Он давно понял,  Турин  встречался  с  Константином
Константиновичем  Турилиным,  генералом  на  пенсии,  с  которым   Гуров
проработал более десяти лет. А уж когда услышал, что инкогнито  называет
полковника Гурова Левой, не выдержал:
   - Хорошо, будем живы, мы с тобой сделаем передачу об  этом  человеке.
Теперь  рассказывай.  Повторяю,  что  детство  кончилось,  а  разбойники
остались.
   Журналист рассказывал, сыщик слушал.
   - Я недоговаривал, больше намекал, в  конце  сообразил,  что  женщина
просто не понимает меня. Я сорвался и, похваляясь, закончил, что никогда
против президента не пойду, а господа на мне далеко не уедут. А  если  и
уедут, то совсем не в ту сторону, в которую рассчитывают.
   - Ты большой молодец, -  произнес  Гуров  таким  тоном,  что  знающий
полковника человек мгновенно бы понял издевку и презрение, но  журналист
принял похвалу за чистую монету и скромно потупился.
   - Может, и не стоило так прямолинейно...
   - Чего теперь воду толочь? Уж коли ты решил довериться женщине, так и
кандидатуру, и тон выбрал правильные. Теперь мы имеем то, что имеем.
   - Вы хотите сказать, что из-за  этих  слов...  Гуров  жестом  прервал
журналиста, спросил:
   - Ты родом откуда? Москвич?
   - Москвич, - растерянно ответил Турин.
   - А родители?
   - Я вас не понимаю... Родители родились в глубинке,  сейчас  живут  и
работают в Москве.
   - Кто-нибудь из близкой родни вне Москвы сейчас проживает?
   - Пока вы не объясните цель ваших вопросов...
   - Обязательно. - Гуров сжал руку журналиста так  сильно,  что  парень
вздрогнул. - Тебе следует из Москвы срочно убраться, и я ищу легенду.  К
примеру, серьезно заболела бабушка, которая живет в дальней глухомани.
   - Раз убили Ирину, могут убить и меня?
   - Не могут. Должны. Они не рассчитывали, что я так быстро доберусь до
тебя. Им очень нужна телезвезда.
   - Я никуда не уеду, и не будем об этом. Мои коллеги сейчас работают в
Грозном, а я сбегу из Москвы, потому что трус, недоумок, болтун?
   Гуров посмотрел вокруг.
   - Насколько я понимаю, нас еще не засекли. Но завтра с утра ты будешь
уже под наблюдением. То ли  они  тебя  сразу,  то  ли  захотят  еще  раз
поговорить, неизвестно... Ты живешь один?
   - С женой. Мы, правда, еще не зарегистрировались...
   - Прекрасно. У тебя острый  приступ  радикулита,  обмотайся  платком,
сиди дома. Жена пусть не выходит  из  квартиры,  пригласи  друга,  найди
объяснение. Звони начальству, снимайся с эфира.  В  квартире  все  время
должны быть люди. Никто не захочет сейчас лезть в  квартиру,  устраивать
бойню.
 
*** 
 
   В восемнадцать Гуров  вошел  в  свой  кабинет.  Дверь  отпер  Крячко,
сказал:
   - Парень оставил рапорт и отправился к зубному врачу.
   Гуров прочитал рапорт Ермакова. Борис  Галей  третьи  сутки  дома  не
появляется, ему никто не звонил, к младшему заходят соседи  да  выпивохи
из округи.
   - У нас барахлил телефон, я вызвал мастера, он исправил шнур, сказал,
мы можем жить спокойно, - Крячко взглянул вопросительно.
   - Докладывай. - Гуров махнул рукой. - Все едино, не можем  же  мы  из
сортира не вылезать.
   - Встреча прошла нормально. Парень  держался  уверенно,  сказал,  что
знает  меня.  На  твой  вопрос   ответил   с   юмором,   мол,   стреляет
отвратительно, а в  человека  и  с  пяти  метров  не  попадет.  В  конце
разговора, который продолжался около пяти минут,  сказал,  что  в  ихней
казарме солдаты крайне недовольны жизнью,  посылают  все  начальство  по
известным адресам, чуть ли не половина личного состава взяла  бюллетени.
Что у тебя?
   - Позвони Петру, узнай, примет нас или ждать? Крячко просьба явно  не
понравилась,  он  взглянул  на  друга  неприязненно.  Однако  пододвинул
аппарат, соединился с начальством.
   - Господин генерал, господин полковник  Гуров  спрашивает  разрешение
зайти.  -  Крячко  выслушал  ответ,  подмигнул  Гурову,  который  видеть
товарища не мог, так как тупо смотрел в окно. - Вы, как  всегда,  правы,
господин генерал, только ни в цирк, ни на эстраду  в  условиях  нынешней
конкуренции меня не возьмут. Я, конечно, передам, только боюсь, они  нас
не услышат. Нет, телесно они приветствуют, но разум их отбыл.  Понял.  -
Крячко положил трубку. - Ведено прибыть минут через двадцать.
   - Станислав, тебе не надоело паясничать?
   - Надоело, только ежели я это дело брошу, вскоре устроюсь в дурдом. У
меня же нет таких нервов, как у некоторых.
   - У них тоже плохо, Станислав. Я утром на секунду вожжи бросил,  Петр
тут же объявил, что мной недоволен.
   -  Так  и  сказал?  -  Крячко  дернул  щекой,  как  это  случается  у
нервнобольных. - В первое чаепитие я ему генеральскую морду набью.
   - Ты полагаешь, что Петр из цельного железа  скроен?  Порой  думаешь:
так плохо, что хуже не бывает. Немного время  откапает,  убедишься,  что
бывает и хуже. - Гуров закурил и со свойственной  ему  парадоксальностью
мышления спросил:
   - Как считаешь, Бардин похож на убийцу?
   - Убийца? Кто такой? Извини, встречал несколько... - замялся Крячко и
после паузы добавил:
   - Десятков несколько, так знаешь, среди них,  пожалуй.  -  Он  цыкнул
языком, качнул головой, стал серьезен и закончил:
   -  Один  походил  на  убийцу,  а  другие  вполне   нормальные,   даже
обаятельные встречались. Помнишь?..
   - Помню, Станислав