олоды тузы. Правила отменили не мы, значит, будем  играть
без правил.
   - Я не об этике - об опасности,  -  Крячко  неожиданно  начал  что-то
насвистывать.
   - Ты что? - возмутился Светлов. - Они еще вчера  внаглую  поперли,  а
край один.
   -  Хватит,  не  пленарное  заседание,  -  перебил  Гуров.  -   Машины
пригнали?
   Крячко бросил на стол две связки ключей.
   - Борис, ты электронику получил?
   Вакуров указал на стоявшие у сейфа коробки.
   - Так оборудуйте квартиру умника, которого назвал  Савиков.  -  Гуров
плюнул на бесконечные зароки бросить курить, достал сигареты.  -  Второй
комплект я забираю, установлю сам. - Он взглянул на часы:
   - Двадцать три, начнем сей минут, мы имеем небольшую фору во времени.
Вы оборудуйте машины...
   - Они с телефонами, - сказал Крячко.
   - Тем лучше. Поутру я одну  машину  у  вас  заберу,  мою  знают...  Я
сбился... - Гуров потер лоб. -  Да,  кроме  Профессора,  мы  разыскиваем
убийцу-исполнителя, который обитает на фазенде. У  него  имеется  особая
примета:  он  высококлассный  стрелок.  Борис,  ты  поутру  начнешь  его
устанавливать. - Гуров вырвал из блокнота  несколько  листков,  протянул
Вакурову:
   - Думаю, один из этих троих. Станислав,  помоги  Борису  с  легендой,
надо войти в каждую квартиру. Ничего вскрывать, нарушать не придется,  в
квартирах живут родственники. У одного жена с дочерью, у двоих родители.
Человек где-то стрелять научился, и домашние наверняка о  его  искусстве
знают. Идея ясна?
   - Входишь - на серванте кубок торчит, -  съязвил  Крячко,  -  или  на
стене грамота в рамочке, а может, фотография человека с ружьем.
   - Господин подполковник, если вы моему  заданию  завидуете,  я  готов
уступить, - парировал Вакуров.
   -  Кретины,  не  предупредили  стрелка,  чтобы  он  свой   класс   не
демонстрировал, - продолжал Гуров. - Борис, теперь слушай внимательно. -
Он выждал, пока оперативник не посмотрит ему в глаза. - Ты  начинаешь  в
девять, заканчиваешь к шестнадцати. Если в какой-то адрес не успел,  все
равно заканчиваешь. Я полагаю, что они раньше обеда не трехнутся,  потом
обычная бюрократия, подбор людей. В общем, до шестнадцати  ты,  по  моей
прикидке, в безопасности. Позже они городскую квартиру перекроют,  и  ты
погибнешь без цветов, исчезнешь, словно тебя  никогда  не  существовало.
Борис, ты меня понял, героя изображать не начнешь?
   - Лев Иванович, обижаете. Я взрослый.
   - Молодец. - Гуров повернулся к Крячко и Светлову:
   -  Вы  сейчас  на  двух  машинах  выезжаете  по  известному   адресу,
оборудуете квартиру техникой и  ждете...  ждете...  Либо  он  выйдет  на
связь,  либо  к  нему  придут,  скорее  второе.  Человек,  которого   вы
обнаружите, будет человеком Профессора. Полагаю, что вам лично ничего не
грозит. Эти связи неподконтрольны. Но это я так  полагаю,  а  вы  должны
решать по обстановке. У вас на погонах по два просвета и в  голове  хотя
бы один имеется.
   - Ну спасибо, - буркнул Светлов.
   - Неласковый ты, господин полковник, -  Крячко  понравилось  называть
так бывшего старшего группы.
   - Когда вы человека хотя бы предположительно установите, свяжитесь со
мной, не найдете меня - звоните Орлову и решайте.  Действуйте.  Удачи...
Удачи... Удачи... - оперативники вышли, Гуров позвонил Орлову:
   - Здравия желаю.
   - А я думал, ты в Штаты умотал.
   - Да билет достать не могу, господин генерал.
   - Ты где?
   - В офисе, на Петровке.
   - Ну, быстро к спикеру! Быстро! Я дам команду по трассе, жми  на  всю
железку!
   - Что, его тоже? - спросил Гуров.
   - Лева! Я буду дома, звони, - Орлов положил трубку. Гуров подключил к
аппарату автоответчик и неторопливо пошел к машине.
   Гуров привык к кабинету спикера, как бал обжился в нем, да  и  хозяин
кабинета уже не вызывал у  сыщика  раздражения.  Усталый,  замордованный
человек, рвется к власти, хотя и сегодня на его плечах груз  значительно
больший, чем он способен выдержать. Ничего принципиально  нового.  Гуров
перевидал достаточное количество  алкоголиков  и  наркоманов  -  больные
люди, правда, вреда от них меньше, они калечат себя да семью, а политики
замордовали державу, на их совести сотни миллионов  человеческих  судеб.
Так ведь больной, неуправляемый человек  отчета  в  своих  действиях  не
отдает.
   - Добрый вечер, Имран Русланович, как вы себя  чувствуете?  -  сказал
Гуров, входя в кабинет, и, не ожидая приглашения, уселся в кресло.  -  Я
так отвратительно, устал. Устал, как ездовая собака.
   Спикер не спросил, где сыщик пропадал и  чем  занимался,  зная,  что,
кроме дерзкой шутки, иного ответа не получит.
   - Я сплоховал сегодня, слышали, наверное.
   - Пустяки, с каждым случается. - Гурову хотелось  курить,  но  спикер
выглядел так скверно, что  дымить  в  кабинете  не  следовало.  -  Скоро
полночь, что вы  высиживаете?  Работник  из  вас  сейчас  никакой,  врач
наверняка велел вам лежать. Меня ждете? Об убийстве полковника я  ничего
сказать пока не могу, с делом  еще  не  знакомился.  Результаты?  Думаю,
через два-три дня я всех возьму, Имран Русланович.
   - Всех? - Спикер по-детски сморщился, казалось,  сейчас  заплачет.  -
Так их много?
   - Ну насчет всех - это я привычно похвастался, - ответил Гуров. -  На
всех у меня силенок не хватит. Вы  хоть  и  не  специалист,  но  человек
достаточно разумный, чтобы понять - не один же сумасшедший шныряет между
шеренгами охранников и постреливает.
   - "Достаточно разумный" - высокая оценка для  спикера  парламента.  -
Хозяин указал на один из шкафов:
   -  Мне  врач  рекомендовал  перед  сном   выпить   рюмку   спиртного.
Пожалуйста, возьмите там что-нибудь по своему вкусу, я в этом  ни  черта
не понимаю.
   В  довольно  объемистом  баре  красовались  бутылки  с   заграничными
этикетками, бокалы, тут же была вмонтирована морозилка. Гуров  бросил  в
бокалы лед, налил джин,  добавил  тоника,  прихватил  бутылку  с  собой,
поставил бокал перед спикером, вернулся в кресло.
   - Вы футболом интересуетесь? -  Гуров  поднял  бокал,  кивнул,  выпил
одним глотком.
   Спикер сначала понюхал, затем пригубил:
   - На каком-то приеме я это однажды пробовал... Скажите, Лев Иванович,
откуда вы такой взялись? Самостоятельный, независимый,  дерзкий?  Может,
вы американский шпион? - спикер нахмурился, но, опасаясь, что милиционер
шутки не поймет, на всякий случай подмигнул.
   - Откуда взялся? Папа с мамой родили. Кстати, я для России  не  столь
уж редкий экземпляр, хотя породу нашу со времен октябрьского  переворота
отстреливают,   уничтожают   различными   способами,    старательно    и
последовательно. И что интересно, истребляют при всех правителях,  вы  и
президент  в  том  числе.  Стойкая  порода:  думаю,  у  нас  выработался
сильнейший иммунитет. - Гуров хотел отвлечь спикера, болтал без умолку:
   - Возьмем евреев. Их уничтожением занялись две тысячи  лет  назад.  Я
статистики не знаю, больше стало евреев  или  меньше,  но  факт,  что  в
умении выжить и в уме они  ни  одной  нации  не  уступают,  а  возможно,
превосходят.  Моя  порода  к  национальности  отношения  не  имеет,  она
родилась в пещере, появилась с первым человеком, когда о  национальности
никто и не ведал. Человек родился свободным и желает  им  оставаться.  А
что в вашем окружении нас нет или сохраняются единицы, которые, стремясь
уцелеть, мимикрируют, так в  том,  кроме  вас,  никто  не  виноват.  Мы,
свободно мыслящие, опасны, вам, правителям, абсолютно не  нужны.  Честно
сказать, я вас прекрасно понимаю. Вы защищаетесь, дай нам передохнуть  в
борьбе за выживание, вам придется отойти в сторону, и не  будет  у  вас,
Имран Русланович, данного особняка, даже джина с тоником не будет.
   - Ну я-то профессор, доктор наук,  на  выпивку  всегда  заработаю,  -
попытался отшутиться спикер.
   - В магазинах давно не были. Нынче профессор на  выпивку  заработает,
если мясо есть перестанет. - Гуров уже понял, что его занесло, толку  от
разговора никакого, одно озлобление. -  Имран  Русланович,  вот,  положа
руку на сердце, скажите, кто вам настоятельно рекомендует не  переезжать
на городскую квартиру?
   Спикер смешался, никак не мог привыкнуть к манере сыщика поворачивать
разговор круто в сторону. Хозяин слушал длинный монолог  гостя,  готовил
резкую отповедь, и тут, на тебе, вопрос совершенно из другой  плоскости.
Растерявшийся человек  обычно  повторяет  вопрос,  спикер  не  составлял
исключения.
   - Мне посоветовал? Не переезжать? - замялся  он,  понял,  что  соврет
неубедительно, удержаться не мог. - Да никто не советовал, я сам.
   Гуров кивнул, заглянул в свой бокал, добавил  в  него  джина.  Он  не
понимает, что убийца находится рядом и готов нажать на спусковой крючок,
думал сыщик. Последний выстрел, последний труп. Главный интриган  России
заблудился в трех соснах, последним  трупом  станет  именно  он,  спикер
парламента. Как его спасти, кому здесь можно довериться.
   - Новые сутки распечатали, они не легче прошедших будут, спать пойду.
- Гуров выпил, поднялся, небрежно спросил:
   - А кто, наоборот, уговаривал на городскую квартиру переехать?
   - Новый начальник охраны,  что  за  дверью  стоит,  -  легко  ответил
спикер.
   - Спасибо, спокойной ночи.
   - Спасибо вам, Лев Иванович, - неожиданно ответил спикер. Гуров вышел
из кабинета, молча раскланялся с лощеным охранником, посмотрел гэбисту в
глаза. Чужая душа  потемки,  а  я  не  Вольф  Мессинг.  Сыщик  продолжал
смотреть в лицо охранника, не решаясь  открыться.  Если  я  ошибусь,  то
ускорю события. Хотя вряд ли, к последнему выстрелу они не готовы,  ведь
требуется ликвидировать  исполнителя.  Этот  человек  советовал  спикеру
ехать на городскую квартиру. Если я  поддержу  его,  то  практически  не
открываюсь и не рискую.
   Гэбист не опускал глаз, понимая, что милицейский сыщик хочет сообщить
самое важное, но  не  может  решиться.  Гуров  собирался  сказать  одно,
произнес совсем другое:
   - Если этой ночью застрелят спикера, а вы ликвидируете убийцу, я  вас
найду, и вся служба безопасности вас не спасет.
   - Хорошо, я согласен, - охранник кивнул, голос у  него  был  спокоен,
словно они говорили не о жизни и смерти, а договаривались поутру идти на
рыбалку.
   - Спокойной ночи, - Гуров прошел коридором, получил  свои  пистолеты,
наручники и ключи и спустился по мраморным  ступенькам  в  парк.  В  его
квартире светились окна, сыщик  знал,  кто  его  ждет,  принимал  судьбу
покорно, как истинный христианин.
   Вера верой, а профессия профессией, -  он  распахнул  дверь  ногой  и
шагнул в сторону.
   - Здесь Гранин. Если не считать только початой бутылки коньяка, то  я
один.
   Гуров вошел, оглянулся, пожал полковнику руку, упал на тахту.
   - Излагай короче, если я не высплюсь, то поутру залезу  под  трамвай.
Начни с Николая. Когда, где, как? - Гуров закурил, откинулся на спинку и
прикрыл глаза.
   - В пятнадцать,  в  его  квартире,  спящего,  из  пистолета  того  же
калибра, - Гранин после обильного ужина успел окончательно  протрезветь,
продолжал пить кофе.
   - Никто и ничего, - утвердительно сказал Гуров.
   - Никто и ничего, - ответил Гранин.
   - Нормально. Что еще нового?
   Гранин рассказал об обеде-ужине в ресторане, о записи разговора между
депутатами-оппозиционерами и Юсовым.
   - В принципе, пустая болтовня, за исключением  того,  что  Бесковитый
считает себя основным кандидатом.
   - Это важно, - пробормотал Гуров, стряхнул пепел и спросил:
   - Кто тебе сообщил о болезни сестры Николая и о том, что она выезжала
лечиться за рубеж?
   Гэбист мгновенно понял - вопрос не свалился с потолка, сыщик  получил
дополнительную информацию.
   - Исполнителя не помню, все обычным путем: я заказал установку, через
несколько часов получил ответ.
   - Лживый ответ. Сестра имеется, больна отнюдь не так тяжело, лечиться
никогда не выезжала.  -  Гуров  погасил  сигарету,  встал  и  с  хрустом
потянулся. - До чего же хреново у вас работают, Сергеич, даже смешно.
   - У нас так же, как и у вас, разные люди, и они по-разному. работают.
   - Не заводись, против тебя лично я ничего не имею.
   - Спасибо. Что у тебя?
   - Дела уголовные, к политике  отношения  не  имеют,  пытались  добыть
информацию о Профессоре, пока без результата.
   - Ты установил технику у Сабурина?
   - Зачем тебе? Дело незаконное, не знаешь - не отвечаешь. Разбегаемся,
давай спать.
   - Темнишь, сыщик!
   - Есть немного, - признался Гуров. - Обещаю,  если  у  меня  появится
что-нибудь серьезное, ты узнаешь об этом первым.
   Оперативники распрощались, Гуров запер за  гэбистом  дверь,  проверил
все окна, сунул под подушку "вальтер" и мгновенно заснул.
   Уже в восемь утра Гуров находился в кабинете МУРа, прослушивал запись
звонков. Их было пять, у всех информаторов были нелады с русским языком.
После   многократного   прослушивания,   расшифровки   искалеченных    и
недоговоренных слов, перевода их на русский получилось следующее:  около
сорока, среднего роста, плотный, полноватый, светлый, блондин или рыжий,
лохматый, грязный, любит кошек, живет  за  мостом...  Надо  понимать,  в
Замоскворечье.
   Все было понятно, кроме - грязный. Гуров  перемотал  пленку,  включил
автоответчик.
   Фрол Осипов, которого назвал арестованный Савиков,  жил  в  одном  из
переулков старого Арбата, в трехэтажном  доме,  вдвоем  с  сожительницей
занимал  комнату  в  трехкомнатной  квартире.  Соседи  больше  года  как
переехали, желающих поселиться в освободившихся хоромах не нашлось,  так
что  практически  супруги  владели  отдельной  квартирой.  Оперативникам
повезло: черный ход отсутствовал, и Крячко со Светловым  поставили  свои
машины в переулке, один приткнулся к забору  новостройки,  другой  встал
между  двух  иномарок.  При  современной  аппаратуре,  которой  обладали
оперативники,  прослушивать  квартиру  на  втором   этаже   было   делом
пустяковым.
   Ночь прошла муторно, тоскливо, оперативники изредка переговаривались,
в основном определяя, кто час подремлет, а кто бдит.
   В девять утра, когда  переулок  давно  проснулся,  люди  побежали  на
работу, по магазинам,  в  общем,  начали  жить,  Крячко  увидел  Гурова,
который прошел мимо, жестом приглашая следовать за собой.
   Они присели на скамейке крохотного сквера. Не ожидая вопроса,  Крячко
сказал:
   - Пока пусто, пьяная матерщина, звонков не было.
   - Терпи, Станислав, понимаю, что не дело такого  аса  столь  бездарно
использовать, - ответил Гуров, -  но  сам  понимаешь...  Машину  у  тебя
забираю, моя слишком известна. Через час Савикова выпустят на волю,  они
должны зашебуршиться.
   - Лев Иванович, не нравится мне наше занятие, и не потому, что  тоска
зеленая, - сказал Крячко.  -  Фрол  барыга  и  алкаш,  не  могут  его  в
серьезном деле использовать.
   - У каждого человека не одно лицо, даже  не  два,  терпи.  Командиру,
Профессору или Академику совершенно необходимо переговорить с Савиковым,
проверить его, узнать,  что  мы  знаем.  Конечно,  сам  он  на  связь  с
Савиковым не пойдет, но человека пришлет обязательно. И первый контакт с
Савиковым установит именно Фрол Осипов, потом передаст  в  другие  руки.
Именно эти руки нам и нужны. Так что,  как  только  передача  состоится,
Осипова бросай, переключайся на третье лицо.
   - Да, понимаю, - тоскливо протянул Крячко, - главное, было бы на кого
переключиться.
   - У тебя есть другие предложения?
   - Держи. - Крячко передал Гурову ключи от машины.  -  Будут  новости,
сразу звони нам в машину, что-то у меня за Бориса душа болит.  Следовало
парню тут болтаться, а по адресам мне идти.
   - Что душа болит, хорошо, значит,  она  живая.  А  глупости  говорить
начальнику отдела МУРа не к лицу. Удачи, и я тоже жду вашего звонка.
   - Удачи, удачи, - Крячко проводил взглядом статную фигуру  полковника
и  вразвалочку,  шмурыгая,  так  ходят  люди,  еще  не   опохмелившиеся,
направился к машине Светлова.
   Крячко отлично понимал Гурова, для  выполнения  задания,  порученного
Вакурову, нужен парень,  зрелый  мужчина  не  годится,  однако  знать  и
чувствовать - вещи разные.  Нехорошо  было  на  душе  подполковника,  он
ощущал себя человеком, спрятавшимся за бруствер и пославшим  приятеля  в
простреливаемую зону.
 
*** 
 
   Борис Вакуров пребывал в  отличном,  бесшабашном  настроении,  он  не
учился актерскому мастерству, но оперативником был уже опытным  и  знал:
если ты кого-нибудь  изображаешь,  следует  начинать  со  своего  нутра.
Проверяемые были примерно его возраста. Крячко посоветовал,  и  Борис  с
начальником  согласился,  что  самая  хорошая  легенда   -   разыгрывать
человека, вернувшегося после многолетнего отсутствия  и  заскочившего  к
приятелю, с которым последний раз виделся лет семь-восемь назад.  И  вот
оказался рядом с домом, вспомнил детство и решил заглянуть.
   Значит, геолог или что-то вроде того, здесь можно подпустить  тумана,
бесшабашный парень, ошарашенный Москвой, вчера  с  трапа  самолета,  при
деньгах, без всяких планов и забот.
   Борис оделся фирменно - затертый джинсовый костюм, ношеные кеды, зато
рубашка свежая, в кармане фляжка коньяка, он даже  затянул  для  запаха.
Помахивая ключами от "Жигулей", Вакуров около полудня взбежал на  второй
этаж солидного дома, расположенного на Ленинградском проспекте. Это  был
второй адрес, в первой квартире Борис помог выкупать трехлетнего,  очень
серьезного пацана, сбегал для супруги проверяемого за хлебом, потом  пил
с неряшливо одетой, но уже  накрашенной  женщиной  кофе  и  трепался  за
жизнь. Хозяйка оказалась натурой противоречивой. С  одной  стороны,  она
считала супруга мерзавцем и проходимцем, который бросил ее  с  ребенком,
появляется в доме раз в неделю, а то и в две, словно командировочный,  а
она губит свою молодость и красоту. По данному  вопросу  у  Бориса  было
собственное мнение.  С  одной  стороны,  мужик  никчемный,  с  другой  -
работает у самого спикера, и женщина  не  забывала  этого  и  не  давала
забывать другим.
   Борис потрепался про тайгу, которую видел  только  в  кино,  выслушал
сплетни о жизни спикера, которого хозяйка видела тоже только  на  экране
телевизора. На крючки, заброшенные оперативником, о том, какой  искусный
стрелок ее муж, хозяйка никак не реагировала, и Борис, принося извинения
за беспокойство и обещая звонить, ретировался.
   Дверь была обита красивым кожзаменителем, в центре имелся глазок, что
свидетельствовало о разумной осторожности хозяев.  Борис  прорепетировал
несколько улыбок, позвонил  спокойно,  ненавязчиво,  но  и  не  боязливо
тренькнул. За дверью послышались шаги, женский голос спросил:
   - Вам кого?
   Главное суметь войти в квартиру, если не сумею,  сыщики  не  простят,
подумал Вакуров и смущенно улыбнулся:
   - Здравствуйте, Виктория Александровна, я давнишний  приятель  вашего
сына, Борис Вакуров. Вы меня, конечно, не помните, прошло столько лет...
   - А Гарика нет дома. Он работает за городом, бывает редко.
   - Какая обида! Я шесть лет не был в  Москве,  шел  мимо  и  вспомнил,
решил  заглянуть.  Ностальгия  по  ушедшей  молодости.  -  Борис   вновь
улыбнулся. - Как Гарик, институт закончил?  -  Он  чувствовал,  что  его
внимательно разглядывают, провел руками по волосам, демонстрируя, что не
держит никакого оружия  или  другого  предмета.  -  Значит,  за  городом
работает... Помнится, мечтал за границу...
   Борис сделал верный ход, - какой матери не хочется поговорить о сыне,
тем более когда его карьерой можно гордиться. Щелкнул  замок,  скрипнула
задвижка, и дверь приоткрылась.
   Оперативник  не  дотронулся  до  ручки,  осторожную   женщину   можно
испугать, а дверь окажется на цепочке. И  он  угадал,  женщина  смотрела
оценивающе, дверь не открывала, тогда оперативник пошел ва-банк.
   - Извините за беспокойство и навязчивость. - Он поклонился. -  Привет
Гарику, если он помнит меня. - И шагнул к лестнице.
   - Да зайдите же! - сказала женщина таким  тоном,  словно  уговаривала
зайти в