о народ дошел
до края черствости,  никому  ничего  не  надо,  лишь  бы  день  прожить.
Спившийся человек работает в  доме,  где  живет  правительство,  значит,
местный фээсбэшник тоже пьет без просыпу. Опер-первогодок сообразит, что
по  сотне  причин  Василий  не  годится  на  роль  убийцы.  И  прекрасно
сообразили, но двое-трое решили карьеру сделать, ведь "сверху"  сказали,
что  нужен  убийца,  начали  выжимать  из  мужика  признание.   Разумные
отстранились, им все равно, безразлично, кто  погиб,  как,  лишь  бы  их
лично не трогали. Никакой, даже самый продажный прокурор не даст санкцию
на арест Фокина, и судебная перспектива у такого дела нулевая.  Мало  ли
чего хочет богатенький папаша, которому выгодно на каждом углу  кричать,
что его единственного сына убили, а не свалился он  с  крыши,  объевшись
наркотиков.
   Гуров  посмотрел  на  водопроводчика  с   высшим   образованием.   Он
соображает, чем такое "убийство" может для  него  кончиться.  Но  и  ему
сейчас все равно, сейчас главное - поесть да пива выпить,  и  все  дела.
Тоже мне, киллер нашелся, мать его так. Он за  бутылку,  конечно,  может
кирпичом по голове шарахнуть, но кто  из  окружения  Сергеева  к  такому
человеку обратится? И как Фокин может знать, что парень на крышу  полез,
да еще не один, а с девчонкой? И прав абсолютно  Игорь  Гойда,  все  это
глупость несусветная, говорить стыдно. Сотни умнейших, порядочных  ребят
в контрразведке работают, а нашлись несколько дураков и  мерзавцев,  всю
организацию дерьмом с ног до головы вымажут.  А  что,  Паша  Кулагин  не
соображает, что с него первого погоны снимут и  выгонят?  Один  толковый
журналист зацепится, материал опубликуют  на  Западе,  дело  раздуют,  и
пошло-поехало. Это что за страна такая,  скопище  сумасшедших?  Мы  кому
деньги даем, помогаем  экономику  налаживать?  Взгляните,  они  вчера  с
дерева слезли, еще совсем дикие.
   - Поели? - строго спросил Гуров. - Вторую банку пива не пейте, у  вас
и так с головой не все в порядке.
   - Обижаете, начальник...
   - Была бы моя воля... - перебил Гуров и  матерно  выругался.  -  МВТУ
окончил, до подсобного рабочего опустился. Наверняка шумишь, что во всем
демократы виноваты. Ты сам собственной  судьбой  сортиры  подтираешь,  а
люди виноваты?
   - Лев Иванович, не убивал я! - крикнул Фокин.
   - Вы когда познакомились с Антоном Сергеевым?
   - Считай, месяц.  Я  у  него  на  пиво  попросил,  -  ответил  Фокин,
замолчал, смотрел испуганно. - Только я обещал, что никому...
   - Обещал! Человек слова! Нету больше Антона, считай, свободен  ты  от
своего слова, - сказал Гуров.
   - А Вера Кузьминична? Она тоже знала...
   Гуров тотчас понял, что выходит на другую историю, а Вера Кузьминична
женщина  крайне  серьезная.  Сыщик  мгновенно  собрался,  изменил   тон,
заговорил серьезно:
   - Попрошайничать стыдно, но грех не большой, ну, спросил на  пиво,  а
дальше?
   - Антон в то утро вроде не в себе был, смотрит на меня, молчит, мы  у
лифта встретились. Потом он как бы в себя  пришел  и  говорит:  "Я  вам,
Василий Борисович, не только на пиво дам, если вы мне в одном деликатном
деле поможете".
   Вошли в лифт, поднялись на ихний этаж, дверь в  квартиру  приоткрыта,
на полу сумка стоит. Антон мне и говорит, мол, какой-то пакостник  у  их
двери мертвую кошку прибил, надо захоронить, и на сумку показывает.
   Я отвечаю, это запросто, только к  чему  хоронить,  можно  в  мусорку
выбросить. А он отвечает, мол, нет, выбросить нельзя, в  землю  закопать
требуется, и сотню мне сует. Тут дверь  скрипнула,  чую,  за  ней  стоит
кто-то. Антон взглянул и  громко  сказал:  "Я  сейчас,  все  нормально".
Ветерком потянуло, и из-за двери пола  халата  высунулась,  отдернулась,
дверь захлопнулась. Тот халат я  точно  знаю,  в  нем  Вера  Кузьминична
ходит. Я ее на лестнице в нем видел. Ну, я сумку забрал, сотку в  карман
сунул и в лифт.
   А как от дома отошел, интересно стало, думаю, кто это мертвых кошек к
дверям прибивает? Я сумку приоткрыл, полиэтилен раздвинул, а  там,  боже
ты мой... Кошка, словно кролик  в  магазине,  во  всю  длину  по  животу
разрезана. Ну, закопал я, потом напился, не знаю, как домой попал.
   - А где закопали, помните, место найдете? - спросил Гуров.
   - Ясное дело. У соседнего дома, рядом с мусорными баками,  -  ответил
Фокин.
   - А чем копали? - поинтересовался Гуров.
   - Лопату с собой из подсобки взял.
   - Поехали. Если вы правду рассказали, пойдете домой. -  Гуров  кивнул
Крячко на дверь.

***

   Василий Фокин вышел из "Мерседеса", взглянул  на  мусорные  баки,  на
одиноко стоявшую сосну, воткнул лопату в землю и уверенно сказал:
   - Здесь. - Затем он сделал шаг в сторону, вновь вонзил лопату.
   Станислав тоже вышел из машины, вынул из кармана нож, ковырнул землю,
недовольно  покачал  головой  и  методично  начал  вонзать  нож   вокруг
указанного места.
   - Ты похож на Гека Финна, - сказал Гуров, закуривая. - Можно  вызвать
людей, но я бы не хотел.
   - Ясное дело, - согласился Станислав, продолжая свою работу. - Мы  не
клоуны, чтобы любить зрителей. - Он вновь ударил землю ножом. Он ушел  в
нее по рукоятку.
   Продолжая тыкать ножом, Станислав очертил небольшой четырехугольник и
сказал:
   - Копай, Вася.
   Сняв несколько лопат земли, Фокин обнажил матерчатую лямку, а  вскоре
вытянул на поверхность всю сумку.
   Станислав сделал снимок сумки, сфотографировал и Фокина,  принюхался,
сказал:
   - Провоняет весь багажник.
   - Проветришь. Василий, засыпь могилу, сядь в машину.
   Станислав убрал находку в багажник,  сел  за  руль.  Фокин  устроился
сзади. Гуров вынул  из  "бардачка"  большой  блокнот,  открыл,  протянул
Фокину.
   - Пиши расписку, что  обязуешься  о  сегодняшнем  раскопе  никому  не
говорить и без разрешения полковника Гурова из Москвы не уезжать. Число,
подпись.
   Фокин писал долго и старательно, когда закончил, Гуров у него блокнот
забрал и сказал:
   - Иди домой. И брось пить, иначе посажу в тюрьму.  Всем  рассказывай,
что к убийству отношения не имеешь, но у тебя взяли подписку о невыезде.
Понял?
   - Не дурак, - Фокин кивнул. - А сегодня-то еще можно выпить?
   - Завтра хлебнешь, считай, что  пока  сидишь.  -  Гуров  говорил  без
нажима, равнодушно. Такая манера разговора сыщика  звучала  убедительнее
всяких угроз.
   Фокин быстро ушел. Станислав повернул ключ зажигания, спросил:
   - Теперь куда?
   - Давай поменяемся позициями, - ответил Гуров. - Я сажусь за  руль  и
спрашиваю, а ты мне отвечаешь. Ты же каждый день думаешь, Стас, что  как
сыщик мне не уступаешь, и мои указания надоели тебе до чертиков.
   - Не каждый, примерно раз в неделю, - флегматично ответил  Станислав.
- Зачем тебе разложившийся труп кошки?
   - Да понятия не имею! -  рявкнул  Гуров.  -  Но  мы  отвезем  его  на
Петровку в криминалистическое управление к полковнику Кузькину.
   - Валера будет в восторге. - Станислав тронул  машину,  покосился  на
Гурова. - Удивляюсь я тебе, Гуров.
   - Убежден, что не чаще, чем удивляюсь себе я  сам,  -  ответил  Гуров
задумчиво. - Я хочу получить официальный документ, что труп  принадлежит
действительно кошке, и отметить приблизительное время захоронения. Может
пригодиться.
   - Ты мне так и не сказал, зачем встречался с Викой. Я ее  видел,  она
ответила, чтобы я спросил у своего начальника. - Станислав  вздохнул.  -
Ты мне не веришь.
   - Дурак. Я себе не верю, - ответил Гуров. - Если я тебе расскажу,  мы
будем разрабатывать одну версию. Я хочу, чтобы ты выработал собственную.
Если они совпадут, тогда мы попали в цель и упремся.  Ты  уже  взрослый,
обязан думать самостоятельно.
   - Хотя бы подскажи направление, - сказал Станислав.
   - Нет. Могу лишь напомнить тебе хорошо  известные  факты.  Существует
мультимиллионер,  у  него  погибает  при  невыясненных   обстоятельствах
сын-наследник. Остается молодая жена с известным прошлым. Если у тебя из
данных фактов ничего не сложится, меняй профессию.
   Сыщики долго молчали, наконец Станислав произнес:
   - Нужен мужчина.
   - Возможно. - Гуров пожал плечами.
   - Однако объяснить  смерть  ребят  не  удается,  -  задумчиво  сказал
Станислав.
   - Не удается, - согласился Гуров. - Но это не значит, что  объяснения
не существует. Мы нашли труп кошки, больше я тебе не скажу ничего.

Глава 4

   Алену Васильеву и Антона Сергеева хоронили в разное время и на разных
кладбищах. Платон Викторович без особого труда, но  за  большие  деньги,
сумел  получить  место  на  Ваганьковском  кладбище.  Мать  Алены,   как
многолетняя исступленная прихожанка, смогла добиться только того,  чтобы
урну  с  прахом  дочери  захоронили  на  Головинском.  Незнатно,  однако
прилично, в Москве сейчас захоронения разрешали в  Митине,  да  и  то  с
большими сложностями. Ездить туда бедной  женщине  было  трудно,  и  она
благодарила батюшку, который помог с Головинским.
   - Ты поедешь на Ваганьковское  хоронить  парня,  -  сказал  Гуров,  -
возьми  с  собой  Котова,  возможно,  вам  удастся  там  увидеть  одного
человека. Если вы его засечете,  кровь  из  носа,  но  установить  место
жительства, фамилию и прочее. Мне  он  известен  под  именем  Тихон,  но
скорее это лишь кличка. Мое мнение, что он на кладбище не придет, но кто
его знает.
   Гуров дал другу имеющееся описание Тихона.
   - Хахаль Верочки Сергеевой? - спросил Крячко. - Почему сам не  едешь,
это же крайне серьезно?
   - Потому, - грубо ответил Гуров. - Все тебе объяснить.  -  Сыщику  за
свою грубость стало стыдно, и он мягко добавил:
   - Как "наружники" вы с Григорием не хуже меня, а  лучше.  Я  не  хочу
светиться на Ваганьковском, там меня могут увидеть люди, мне не  нужные.
Стас, я достаточно подробно объяснил?  Если  у  тебя  есть  вопросы,  не
стесняйся.
   Станислав смутился, что ему свойственно  не  было,  и  заторопился  к
дверям.  Разговаривали  сыщики  в  своем  кабинете,   после   вчерашнего
взаимоотношения у них были  прохладные.  Станислав  на  друга  обиделся,
Гуров, как обычно, на такие пустяки внимания не обратил, чем обидел  еще
сильнее.
   Стас ушел. Гуров запер сейф, позвонил домой, у  Марии  был  свободный
день, она сразу сняла трубку.
   - Слушаю.
   - Ты не передумала? - спросил сыщик. - Это будет долго и тяжело.
   - Я знаю, - ответила Мария. - Ты когда заедешь?
   - Петру доложусь и выезжаю.
   - Надо что-то купить на поминки, а у нас нет денег, - сказала Мария.
   - У меня имеются.
   - Значит, занял, как отдавать будем? - спросила Мария.
   - Я не занял, а отнял, отдавать не придется, - ответил Гуров. -  Жди,
- и положил трубку.
   В семь утра Гуров  приехал  на  квартиру  миллионера,  дверь  открыла
горничная, смотрела враждебно, войти не пригласила.
   - Я к Платону Викторовичу. - Гуров шагнул через порог, и девушка была
вынуждена посторониться.
   - Они еще не встали, - растерянно сказала она.
   - Ничего, я его подниму. Проводите меня, у вас заблудиться  можно.  -
Гуров был одет в старый потертый джинсовый костюм,  горничная  не  сразу
узнала сыщика.
   - Это вы? - Она пошла вперед, всем своим видом давая понять,  что  за
последствия не отвечает. - А  Вера  Кузьминична  уже  поднялась,  может,
лучше к ней?
   - Я сказал, мне нужен Платон Викторович. - Гуров открыл дверь,  возле
которой остановилась горничная, вошел и увидел  хозяина,  тот  в  пижаме
стоял у окна и кормил рыбок в аквариуме.
   - В чем дело? - резко спросил он, глядя на Гурова пустыми глазами.
   - Здравствуйте. Я полковник Гуров. - Он отстранил горничную и  закрыл
дверь. - Извините, что рано, но сегодня, как я понимаю, похороны.
   - Вам какое дело? И по какому праву? - Сергеев был абсолютно  не  тем
человеком, что два дня назад хмельной угощал Гурова в своем кабинете.
   - Мое право нигде не записано, Платон Викторович, - ответил Гуров.  -
На похороны мне нужны деньги.
   - Что? Не понял? - Сергеев повысил голос и придвинул к себе  один  из
трех телефонных аппаратов. - Да вы знаете, что я с вами сделаю?
   - Абстрактно могу представить. А  вам  я  сейчас  набью  морду  очень
конкретно. Рука у меня тренированная, тяжелая.
   Сергеев оставил телефон, даже отошел в сторону и  совсем  иным  тоном
спросил:
   - А словами объяснить нельзя?
   - Похороны, - повторил Гуров. - Ваш сын погиб  не  один.  Сколько  вы
истратили денег в эти дни?
   - Не знаю, надо спросить...
   - А у матери любимой вашим сыном девушки денег нет. Похоронить надо и
помянуть тоже. У меня лишь офицерская  зарплата,  и  трупов  хватает,  -
Гуров тяжело выдохнул, ему стало противно,  запал  прошел.  -  Не  знаю,
сколько надо, давайте деньги.
   - Конечно-конечно. - Хозяин засуетился, отодвинул стенку шкафа, начал
шарить по карманам многочисленных пиджаков. -  У  меня  наличности  нет,
могу дать кредитную карточку.
   - Не говорите глупостей, зовите жену, - сказал Гуров. - У нее  деньги
наверняка имеются.
   Хозяин рванулся к двери и чуть не налетел на Веру, бледную, судорожно
сжимавшую  воротник  халата.  Понимая,  что  миллионер   ничего   толком
объяснить не сможет, Гуров сказал:
   -  Здравствуйте,  в  доме  имеются  наличные  деньги?   Вы,   видимо,
запамятовали, что невесту Антона тоже надо  похоронить.  А  в  том  доме
денег нет.
   Супруга, видимо, ожидала значительно худшего; узнав, что  нужны  лишь
деньги, сразу успокоилась, деловито спросила:
   - Сколько вам требуется, Лев Иванович?
   - Не знаю, думаю, одной десятой от ваших расходов будет достаточно, -
ответил Гуров.
   - Подождите минуточку. - Хозяйка скрылась в глубине квартиры.
   Мужчины остались одни. Факт, что женщина  взяла  бразды  правления  в
свои руки, подействовал на хозяина как  мощный  допинг.  Вытерев  пот  с
лица, он выпрямился и, криво улыбнувшись, спросил:
   - Вы и впрямь посмели бы меня ударить?
   - Я сказал, набью морду, что означает  не  просто  разок  ударить.  -
Гуров взглядом оценил комплекцию хозяина и нехорошо улыбнулся. - Вам  бы
накладывали швы, и вы бы объясняли, что упали  с  лестницы.  Перестаньте
изображать из себя жертву, несчастного  отца,  у  которого  убили  сына.
Антона убили вы сами.
   - Я? - Сергеев схватился за грудь.
   - Не один. Я все выяснил. Антон кололся, и вы это знаете,  а  я  имею
доказательства, - уверенно солгал Гуров.  -  Сына  прикончили  вместе  с
супругой. - Сыщик сжал кулак. - Вот вы у меня  где.  И  не  только  имя,
репутация, но и ваша жизнь. Ведите себя тихо-тихо,  возможно,  я  вас  и
спасу. Посмотрим, как карта ляжет. И  делиться  ни  с  кем  не  советую.
Горбун несет свой горб в одиночку.
   - Вот. Пожалуйста, - сказала  Вера,  входя  в  комнату  и  протягивая
Гурову пачку долларов в банковской упаковке. - Здесь десять тысяч.
   - Много, я принесу вам  остаток.  -  Гуров  опустил  пачку  в  карман
куртки.
   - Оставьте их матери, -  ответила  Вера.  Гуров  ничего  не  ответил,
кивнул и вышел. Потому он и сказал Марии, что деньги у него имеются.
   Сыщик зашел в приемную Орлова, секретарь  перестала  набирать  номер,
положила трубку.
   - Лев Иванович, вас просят...  -  Верочка  запнулась:  за  много  лет
совместной службы она впервые видела всегда лощеного сыщика одетого  как
рабочий или приезжий. - Вас срочно просит к себе генерал-полковник, но в
таком виде...
   В каком он виде, Гуров не дослушал, побежал  по  коридору.  Секретарь
Бодрашова, увидев Гурова, ничего не сказала, молча кивнула на дверь.
   В кабинете,  кроме  хозяина,  находились  Орлов  и  генерал-лейтенант
Кулагин, работавший в контрразведке и ожидавший,  что  не  сегодня,  так
завтра  его  выгонят.   Когда   сменяли   начальника   ФСБ,   начальника
контрразведки меняли почти наверняка.
   - Здравия желаю! - Гуров вытянулся и попытался  щелкнуть  стоптанными
кроссовками. - Извините за внешний вид, но  меня  перехватили,  когда  я
убегал на операцию.
   - Извиняем, Лев Иванович, - замминистра широко улыбнулся. - А знаете,
вам идет, вы смотритесь моложе и симпатичнее.
   - Спасибо, Алексей Алексеевич.  -  Гуров  взглянул  на  своего  шефа,
который ни о какой операции не знал, и доложил:
   - Петр Николасвич,  я  вчера  вечером  вам  докладывал,  что  сегодня
хоронят девочку, которая была вместе с  сыном  Сергеева.  Бедная  семья,
старое заброшенное кладбище, я должен  соответствовать.  Теоретически  я
могу там встретить интересного человека.
   - Вы едете с группой? - спросил Бодрашов.
   - Один, Алексей Алексеевич, - ответил  Гуров.  -  Шансов  на  встречу
немного, а если состоится, меня и одного вполне хватит.
   - Вам виднее! - Бодрашов махнул тяжелой рукой. - Так вы считаете, что
задержанный Фокин нам неинтересен?
   - Считаю. Согласовал вопрос с прокуратурой. Она того  же  мнения.  Он
может   оказаться   интересным   свидетелем   по    вновь    открывшимся
обстоятельствам.
   - Почему не знаю? - недовольно спросил Бодрашов.
   - Потому, Алексей Алексеевич, что вы заместитель министра, и  если  я
начну вам все свое дерьмо докладывать, вы в нем и  потонете,  -  ответил
Гуров и демонстративно посмотрел на часы.
   - Ладно, идите, - сказал Бодрашов.
   - Позвони мне домой, - сказал Орлов.
   - Я к тебе завтра зайду, - добавил Кулагин.
   - Всего доброго. - Гуров кивнул и исчез за дверью.

***

   Мария взяла в костюмерной театра ношеное  черное  платье,  подходящие
туфли, черную ленту, которой подвязала волосы, сняла кольца, оставив  на
руке лишь скромные часы. Она осталась такой же красивой, отметил  Гуров,
даже  в  чем-то  выиграла:  скромный  наряд   и   отсутствие   косметики
подчеркивали белизну кожи и чарующий блеск ее глаз. Гуров в  задрипанном
джинсовом костюме, который он не разрешал выбрасывать, так  как  надевал
во время  поездок  в  деревню  к  родителям,  смотрелся  совсем  молодым
стройным мужиком, едва  ли  не  парнем,  а  седина  придавала  некоторую
загадочность.
   Новая одежда делала супругов свободнее в движениях, проще.  Возможно,
одежда была и  ни  при  чем,  просто  Мария  перестала  быть  знаменитой
актрисой и не думала о том,  что  необходимо  соответствовать,  а  Гуров
забыл, что он полковник и опер-важняк, походил  на  обычного  офицера  в
отставке, своего парня, с которым можно  трепаться  ни  о  чем,  травить
анекдоты.
   Они нравились друг другу, Мария даже сказала:
   - Так и будешь теперь ходить, белая рубашка  и  галстук  тебя  просто
уродуют.
   - Как скажешь. Маша, - ответил сыщик. - Только согласую вопрос с моим
руководством. - Гуров свернул с Ленинградки и через пять минут был уже у
входа на кладбище. Он поставил машину чуть в стороне, чтобы не  обращать
на нее внимание хоронивших.
   Мария купила цветы,  скромные,  но  достойные,  и  супруги  вошли  на
кладбище.
   - Ты знаешь мать в лицо? - спросила Маша.
   - Сориентируюсь, - ответил Гуров. - Не забудь, нам необходимо попасть
на поминки.
   -  Нас  пригласят,  -  уверенно  ответила  Мария,  и  они  пошли   по
центральной аллее среди  старинных  памятников  и  скромных  современных
могил.
   Каждый знает, на кладбище и  воздух  особенный,  более  свежий,  чуть
терпкий, и люди ведут себя совсем иначе, не суетятся, больше  молчат,  а
разговаривают тихо, короткими фразами.
   Гуров определил для себя, что ищет  группу  пожилых  женщин,  человек
пять-восемь, не более, одетых скромно, даже бедно,  среди  них  возможны
одна-две пьяные, более  говорливые.  Из  рассказа  Валентина  Нестеренко
сыщик понял: достаток матери и дочери лежал  ниже  уровня  бедности.  Ну
соберутся соседки по  дому,  может,  мужичок-пенсионер  присоединится  в
надежде, что стаканчик нальют.
   Мария остановила мужчину в комбинезоне и с лопатой, спросила:
   - Извините, сейчас где проходят захоронения?
   - Натолклись, словно кильки в банку, мест давно нет, а они все лезут.
- Рабочий был  поддатый  и  отчего-то  агрессивный,  видимо,  попало  от
начальства.
   Гуров взял его за бицепс, умышленно сделал больно,  тихо,  но  жестко
спросил:
   - Ты себе-то местечко оставил