Если
не убили и не в  зоне,  то  все  верно,  Робер  возьмется,  не  продаст,
выполнит.
   Вагин приехал по старому адресу рецидивиста, осторожно поспрашивал  и
в конце концов выяснил, что нужный человек два года назад  был  жив,  но
съехал,  живет  теперь  в  Митине,  дом   назвали,   а   квартиру   люди
запамятовали.
   Через полтора часа Вагин въехал в  Митино  и  остановился  у  нужного
дома. Первый человек, которого увидел опер,  сидел  на  лавочке,  читал,
слегка  подталкивая  детскую   коляску.   Вагин   сел   рядом,   вежливо
поздоровался, мужчина ответил и равнодушно сказал:
   - Лет пять назад калякали, что тебя вместе с бутылкой закопали.
   - И ты, Робер, поверил? -  удивился  Вагин,  внимательно  разглядывая
старого рецидивиста и убеждаясь, что приехал напрасно.
   Старый мужик в теплом кашне  и  домашних  тапочках  качал  внука  или
внучку, читал "МК", скоро зашлепает домой.
   - Внук? - спросил Вагин.
   - С каких дел? - Робер снял очки, взглянул обиженно.  -  Мы  с  тобой
годки. Сын. Жене тридцать четыре.
   - Хвалю. Жизнь наладил, не многим удается, -  сказал  Вагин,  обратил
внимание на очки, которые лежали на газете, увидел,  что  стекла  у  них
простые, без диоптрий, поднял взгляд на Робера и заметил  в  его  глазах
знакомую усмешку.
   - Зачем приехал? - прямо спросил Робер. - Тот рецидивист, которого ты
знал, от рака скончался, кремировали, справочку выдали.
   - Может, и к лучшему, - в тон Роберу сказал Ватин. - Когда меня водка
хоронила, я туда заглянул, ничего хорошего, скучно. Я вернулся, ты тоже,
начнем сначала.
   - Зачем приехал? - повторил Робер, словно опер ничего и не говорил. -
Я полагал, что ты меня  искать  будешь,  доверенному  человеку  приказал
только тебе мой адрес дать, ты на него и попал, когда в  прежнем  адресе
бродил. Так-то меня не найдешь, все поменял, я теперь человек старый.
   - И пенсию получаешь? - поинтересовался Вагин.
   - И пенсию, в шестьдесят два положено.
   - Семье хватает? - Вагин решал, говорить с пенсионером или прощаться.
   - Прирабатываю. -  Робер  сжал  Вагину  кисть,  и  опер  почувствовал
железную хватку старого рецидивиста. - Зачем приехал?
   - Интересуешься или любопытства ради?
   - Тебе водка все отшибла или чуток оставила?  -  Робер  наклонился  к
коляске, поправил одеяльце.
   - А пенсионер принимает заказы для покойного? - спросил Вагин.  Оперу
стало даже интересно, как сумел старый волк так крепко перекраситься.
   - Мне со старого адреса сразу позвонили, вот я и вышел с  сыном  тебя
встретить. Много говоришь. Коль имеешь работу и  деньги,  примем  заказ.
Пойдем в дом, что-то зябко. - Робер поднялся.
   Квартира оказалась  двухкомнатная,  добротная,  с  холлом  и  большой
кухней. Хозяйка встретила поклоном и забрала коляску, в ее молодом  лице
Вагин увидел что-то знакомое. Робер, войдя  в  дом,  преобразился,  снял
куртку, перестал горбиться и шаркать, а очки положил на телевизор.
   - Садись, в ногах правды нет. - Робер был  одного  роста  с  Вагиным,
крепок, движениями ловок. - Я с твоего разрешения  приму  стакан.  -  Он
прошел на кухню.
   Вагин сел в кресло, взял с тумбочки журнал "Смена", услышал на  кухне
громкий возглас, женский смех. В комнату влетела полногрудая  хозяйка  и
обняла старого опера.
   - Крестный! Не признала тебя! Вижу, знакомый, а не признала!  Графиня
я! - Она томно опустила  глаза.  -  Пятнадцать  лет  назад  ты  меня  на
Казанском взял, мент поганый, я пятерик схлопотала.
   Вагин все  вспомнил.  Груня  Тополева  по  кличке  Графиня  одевалась
соответственно, несмотря  на  молодость,  была  известной  и  неуловимой
воровкой-карманницей, работала только с богатыми дамами. Начальник  МУРа
на оперативке как-то в сердцах сказал:
   - Орлы-сыщики, вы что же, все вместе  одну  девку  взять  не  можете?
Вчера у жены посланника она колье миллионное  в  театре  сняла,  меня  в
горком утром вызывали...
   - Груди у тебя такой не было, - сказал Вагин. -  И  вообще,  была  ты
девка противная! Как же вы столкнулись?
   - Любопытный. - Робер вернулся с кухни, жуя огурец. - А я  чуял,  что
ты в нашу команду перейдешь. Такие мужики за копейки не работают. Груня,
дай нам кофе, гостю холодненький  боржомчик  открой.  У  него  в  глотке
пересохло, он уже около часа толкового слова вымолвить не может.
   - Боюсь горе принести в ваш счастливый дом, - ответил Вагин.
   - Неужто президент спать не дает? - усмехнулся Робер. - Не верю, ты в
политику не вяжешься, да и дело совершенно пустое, одного похоронишь, на
его место еще дурней выберут.
   - Гуров Лев Иванович. Знаешь? - быстро спросил Вагин.
   - Который Мельника завалил, на Грузинке с Эфенди стрелялся?  Толковый
мужик, много слышал, говорят, на актера  похож.  -  Робер  взял  изящную
чашку с кофе, сделал деликатный глоток. - Слышал, люди постановили,  что
на его отстрел на главной сходке разрешение получить требуется,  Задурел
народ, таких авторитетов пачками мочат, хоть бы что, а мента порешить  -
святое дело, можно сказать, - так разрешение получи.
   - Он порой ночами в  свой  дом  темными  переулками  возвращается,  -
сказал Вагин, - любой отморозок,  не  слышавший  о  каких-либо  законах,
полковника ломом перекрестить может.
   - Верно. Плевое дело, - согласился Робер. - Потому ты и поднял волну,
разыскал покойника. Серьезный человек о твоего сыскаря и руки пачкать не
станет. И цена за него лишь  штука  "зеленых",  -  сказал  Робер,  затем
сходил на кухню, махнул второй стакан водки и вернулся в гостиную.
   Вагин прекрасно понял, что над  ним  издеваются,  и,  чтобы  сбить  с
разговора нерв, сказал:
   - А ты поставь пузырь на стол, не глотай,  как  алкаш,  за  углом.  Я
давно по данному делу спокойный.
   - Я на твоем месте из-за всяких глупостей не стал бы серьезных  людей
искать, отрывать их от дела, - сказал запьяневший Робер. -  Мешает  тебе
мент, так шлепнул бы его сам и закусил мороженым.
   Вагину характера было не занимать, и никому он не позволял стоять над
собой.
   - Договорились, - Вагин кивнул. - Считай, разговора не было.  Значит,
наследника родили, хвалю. Когда семья одного окраса, то она крепкая.
   Хозяйка легко поднялась из-за стола, взяла мужа под руку и  повела  в
соседнюю комнату, бросив на ходу:
   - Через тридцать минут станет трезвее ребенка.
   Затем вернулась, смерила Вагина взглядом.
   - Давно я тебя хотела, опер. С  первой  встречи.  Иди  умойся,  перед
серьезным разговором тебе тоже напряжение сбросить надо.
   Она проводила опера до ванной, вошла следом, заперла за собой дверь.
   Через некоторое время стол был накрыт по-обеденному, рядом с тарелкой
хозяина стоял стакан,  налитый  наполовину,  запотевший.  Грозный  Робер
виновато взглянул на жену, выпил и сказал:
   - На улице продрог, затем принял без закуси, извини, Груня.
   - Бог простит. - Груня  улыбнулась  свеженакрашенными  губами.  -  Вы
остановились на том, что клиент ходит домой темным переулком.
   - Ты умна в своих делах, а в мужские не лезь. Если настоящий  сыскарь
проходит двести метров темным переулком, значит, каждую машину, ночующую
там, он знает и, увидев чужую, не  пойдет,  вернется.  Проехать  мимо  и
полоскать из автоматов - пустое дело. Машина  лишь  въедет  в  переулок,
полковник будет уже в чужом подъезде и из окна "снимет"  водителя.  Если
он ходит переулком, значит, знает то,  чего  мы  не  знаем.  О  переулке
забыть. И кончайте разговор, сначала о деле. Боря, сколько?
   Ватин к вопросу был готов, знал, что платить следует максимально,  но
только после кремации.
   - Сто тысяч баксов после похорон.
   - Не годится, - ответил Робер. - Пусть восемьдесят, но сорок и сорок.
   - У нас нет лишних денег, - сказал Вагин. - Я уже сказал, сам  знаешь
- платим круто, но только по результату.
   - У меня имеются три толковых парня, - задумчиво  произнес  Робер.  -
Сам я, естественно, не пойду. Сроки?
   - Неделя.
   - Живет?
   - Никитский бульвар, двенадцать, работает  в  министерстве.  На  ночь
машину оставляет либо на работе,  либо  в  Калашном  переулке,  напротив
поста охраны. Жена сейчас в отъезде, встает в восемь, выходит в  девять.
Лестницу и подъезд, а также лифт не рекомендую, только потеряешь  людей.
Машина  -  черный  "Пежо",  горзнак  запиши.  Дорогу  от  Никитской   до
Октябрьской сам знаешь. Может ехать не один. Улицу  видит  лучше  нас  с
тобой в лучшие годы.
   - Запугал, запугал, - усмехнулся Робер.
   - Предупредил.  Нам  необходим  результат,  на  твоих  мальчиков  мне
наплевать. Сложно, это точно. Но ведь и оплата не фантиками.
   - Надо два дня на разведку, - сказал Робер. -  Тебе  же  не  годится,
если я сегодня соглашусь, а через день в отказ пойду?
   - Зря я тебя предупреждал, - после паузы сказал Вагин. - Ты теперь  и
на воду дуть будешь. Хорошо, послезавтра позвони мне.  Если  позовешь  к
телефону Толика, значит, согласен, и счетчик  включен.  Отказываешься  -
скажешь, мол, ошибся номером.
   Робер проводил опера до передней,  хозяйка  открыла  замок,  вышла  с
Вагиным на площадку, перекрестила его и сказала:
   - Он не откажется.

***

   Заместитель министра Бодрашов сидел за своим столом,  откинувшись  на
спинку кресла и вытянув длинные ноги, смотрел  мимо  сидевшего  напротив
Орлова и, как обычно равнодушно, не повышая голоса, говорил:
   - Я, видимо, в розыскной работе слабоват стал. Практики мало, слишком
высоко забрался, зрения и не хватает.
   - Алексей  Алексеевич,  мы  свои  люди,  коли  решили  поставить  нам
горчичник, можно подходы  опустить,  -  ответил  Орлов.  -  Тянем  мы  с
Гуровым, можно сказать, непозволительно. Много у нас имеется, а  сделать
ничего нельзя. Вы человек опытный...
   - Ой! - перебил Бодрашов. - Я еще и не дурак.  Тянет  Гуров,  вы  его
прикрываете, я  вас  обоих  понимаю.  Но  министр,  отдельные  депутаты,
журналисты в наши сложности вникать не желают. Цифра  угнанных  машин  и
пропавших людей растет изо дня в день. Я сам в английском  не  силен,  а
вот помощник мне перевел, мол, банды терроризируют  Россию.  И  приводит
наш случай, где цифры уже зашкаливают за сотню.
   - Пока нет трупов, нет никаких убийств, - ответил Орлов. - Писать все
можно, бумага стерпит. Аналогичные преступления в последнее время больше
не совершались, так что исходим из первоначального предположения - около
тридцати.
   - Тоже не кот чихнул, - скупо улыбнулся зам,  а  глаза  у  него  были
холодные. - Между прочим, если меня снимут, главку лучше не  будет.  Мне
докладывали, что вы ежедневно ходите по тем трупам.
   - Я того же мнения. Москва город большой, километр - не расстояние. -
Орлов покраснел, мундир ему  жал,  и  стоило  разволноваться,  как  лицо
тотчас становилось багровым.
   Бодрашов скрипнул креслом, поднялся из-за стола.
   - Бегать я не терплю, гимнастика не помогает, надо садиться на диету.
- Бодрашов прошелся по кабинету. - А у меня после  девяти  вечера  самый
жор. И все норовлю какие-нибудь глупости  проглотить:  приправу  острую,
котлеты,  и  чтобы  гора  жареного  лука.  У  меня  есть  друг,  который
утверждает, что мой мягкий характер меня погубит. Пройдемся по коридору,
Петр Николасвич, я вас провожу, вы этот чертов мундир снимете,  а  я  на
вашего Гурова взгляну. Человека в Англии знают, а я в глаза не видел.
   - Алексей Алексеевич, у вас давление  в  порядке?  -  спросил  Орлов,
расстегивая верхнюю пуговицу.
   - Я не жалуюсь, врачи молчат, значит, в норме.
   Генералы вошли в крохотную приемную Орлова,  Верочка  встала,  хотела
изобразить книксен, но не решилась, лишь покраснела.
   - Здравствуйте! - Бодрашов кивнул. - Меня зовут Алексей Алексеевич, и
я не ем хорошеньких девушек.
   - Здравствуйте, господин генерал-лейтенант, меня зовут  Верочка  и  у
меня масса защитников.
   - Такой красотке требуется  лишь  один,  но  д'Артаньян,  -  серьезно
сказал Бодрашов. - Петр Николасвич переоденется, примет цивильный вид, а
вы, пожалуйста, проводите меня в кабинет полковника Гурова.
   - У него сейчас... - Верочка запнулась
   И еще больше покраснела. - У Льва Ивановича нет отдельного кабинета.
   - Ничего, достукается. - Бодрашов рассмеялся.
   Верочка вышла за порог, указала на вторую дверь по правой стороне.
   - Вы все равно не  успеете  позвонить.  -  Генерал  сделал  несколько
шагов, как дверь кабинета  распахнулась,  из  нее  попытались  выскочить
Котов и Нестеренко,  чуть  не  налетели  на  замминистра  и  попятились,
замминистра вошел следом, громко сказал:
   - Здравствуйте, господа офицеры! Вольно! Прошу занять свои места.
   Гуров и Станислав и так сидели на своих местах,  Котов  и  Нестеренко
юркнули за ничейный стол. Станислав пытался уступить свое место высокому
гостю, но Бодрашов отрицательно покачал головой.
   - Мне все равно будет тесно, Станислав. - Он взял приставной стул для
гостей, чуть отставил в сторону, сел верхом. - Вы старший группы  Гуров,
а вы оперативники  усиления.  Грозная  группа,  от  результатов  которой
дрожат чиновники, хотя  ваша  работа  совершенно  их  не  касается.  Лев
Иванович, поздравляю, о ваших делах написали в английской газете  и  вас
лично обозвали очень лестным словом.
   - Случается, Алексей Алексеевич, - ответил Гуров.
   - Скажите, ведь в принципе дело, в котором вы увязли, к  вам  прямого
отношения не имеет? - спросил замминистра.
   -  Угоны  и  пропавшие  без  вести  не  наше   направление,   Алексей
Алексеевич. Мое мнение, что мы вовсе не увязли, хотя, конечно,  хотелось
бы двигаться быстрее, но это естественное желание каждого  оперативника,
и тем более начальника.
   - Лев Иванович, почему вы выполняете чужие  обязанности?  -  Бодрашов
качнул стул, и он чуть было не развалился.
   - Дела возбуждены по другой статье, но ведь людей  убили,  -  ответил
Гуров. - На сегодняшний день в том районе совершено  два  убийства,  так
что...
   - Понятно. Ваше личное мнение:  угоны  с  предполагаемыми  убийствами
будут раскрыты?
   - Обязательно, Алексей Алексеевич!
   - Даже обязательно?
   - Простите. "Обязательно" - такое прилипчивое словцо в группе.
   - Ну-ну, заходите. - Бодрашов встал. - Да, хотел  спросить,  у  Петра
Николасвича давление прыгает?
   - Шеф абсолютно здоров! - вскочил Станислав. - Простите, но ему  жмет
мундир.
   - Я так и понял.  Сидите,  работайте,  желаю  вам  удачи,  сыщики!  -
Бодрашов вышел, тут же зазвонил телефон.
   Гуров снял трубку, сдержанно представился.
   - Не хамил я! Имею свидетелей, Петр! Встреча прошла на  уровне,  даже
Станислав молчал. Вру! Он вякнул однажды,  но  не  по  теме.  Нормальный
генерал, редко встретишь. О тебе я не  говорю,  ты  не  генерал  -  отец
родной!

Глава 4

   Когда Гуров ехал по относительно свободной трассе, и была возможность
быстро перестроиться, он часто прибегал к простому проверочному ходу. На
своей скоростной машине он  ехал  некоторое  время  левым  рядом,  затем
включал правый поворот и перестраивался во второй, а порой  и  в  первый
ряд. Два или три левых ряда быстро его обгоняли, наметанным взглядом  он
запоминал ушедшие вперед машины. Если  одна  из  них  появлялась  в  его
медленном ряду, за ней  следовало  присмотреть.  Водитель  не  уйдет  из
одного  ряда  в  другой,  если  ему  не  нужен  правый   поворот.   Если
заподозренная машина продолжала тащиться  правым  рядом,  Гуров  выбирал
момент, уходил налево и делал вместе со всеми рывок, наблюдая в  зеркало
заднего  вида  за  поведением  подозреваемого.  Если   машина   начинает
"суетиться",  мигать  поворотом  и  перестраиваться  влево,   то   почти
наверняка она следует за тобой. Конечно,  такие  номера  проходят,  если
тебя не  ведут  профессионалы  на  нескольких  машинах.  Их  тоже  можно
выявить, но это дело долгое и сложное. Имеет значение и кто находится  в
машине преследования. Если на переднем сиденье женщина, значит, либо  ты
ошибся, или тебя ведут профессионалы.
   В вождении, проверках, уходах много хитростей, и все  их  перечислять
утомительно.
   Сейчас он ехал по Кутузовскому  проспекту,  хотя  нужно  ему  было  в
обратную сторону. Но через некоторое  время  ему  следовало  прибыть  на
конспиративную  квартиру,  и  точно  без  "хвоста",  поэтому  он  выехал
пораньше, решил провериться.
   Синяя "девятка" попалась на глаза довольно быстро, после  первого  же
перестроения.  В  "Жигулях"  находились  два  молодых  парня,  что  тоже
симптоматично. Когда Гуров вскоре развернулся в обратную сторону и вновь
увидел  знакомый  "жигуль",  сомнения  отпали:  ясно,  его   ведут.   Не
профессионалы, люди неопытные, судя по возрасту, простые исполнители,  а
умеют они только стрелять да подкладывать в машину  взрывчатку.  Кому-то
он сильно мешает, а сегодня он работает лишь по  одному  делу.  Пока  не
известен хозяин Полоза,  сам  же  "гаражник"  слишком  мелок,  да  и  не
способен оценить опасность полковника из главка. Командует всем человек,
знающий лично полковника Гурова. Напрашивается Александр Суворов. Но это
вряд ли. Слишком осторожен, не станет ввязываться в криминал. А вот  его
старший опер, как утверждает Стас,  человек  способный,  имеет  обширные
связи среди преступников. Таких молодых Вагин знать не может, значит, он
поднял кого-то из стариков-ровесников, даже старше.
   Но анализировать будем позже, сейчас следует уйти от мальчиков. Гуров
прибегнул к самому простому и нахальному  приему  -  завидев  инспектора
ГАИ, разгуливающего по резервной полосе,  опер  подъехал  к  инспектору,
вышел, посмотрел парню в глаза и сказал:
   - Полковник Гуров из главка утро. Приятель, мне  необходимо  уйти  от
"хвоста", разреши развернуться в обратную сторону.
   Инспектор оказался человеком немолодым,  понятливым  и  молча  махнул
жезлом.
   Гуров развернулся  и  ушел  в  ближайший  переулок.  Между  опером  и
преследователями лег город Москва.
   И хотя Гуров приехал на конспиративную квартиру за тридцать минут  до
назначенного времени, Станислав  уже  протер  пыль,  накрыл  на  стол  и
кипятил воду.
   - Чашку кофе, пожалуйста. - Гуров  снял  плащ,  взглянул  на  часы  и
решил, что они со Стасом успеют перекинуться несколькими фразами.
   - Поздравляю, дорогой друг, за мной выставили наружное наблюдение.
   - Успех. Значит, мы молодцы, - ответил Станислав. - Откуда  они  тебя
повели?
   - Полагаю, от министерства.
   - Кто такие? - спросил Крячко.
   - Молодые исполнители.  По  моим  прикидкам,  включился  твой  бывший
сослуживец Вагин. Он слыл хорошим агентуристом?
   - Отличным. Он, как и ты, мог готовить  человека  несколько  лет,  на
короткой связи всегда имел уйму помощников, - ответил Станислав.
   - Ты, конечно, не можешь помнить, придется  поднимать  архивы.  В  те
годы Вагин разрабатывал какого-нибудь серьезного киллера?
   - Не помню, да и наверняка это происходило после  моего  перехода  из
района к тебе. Справка: слово "киллер" появилось позже.
   - Не будь занудой, нужно искать убийцу, моего  ровесника  или  скорее
чуть старше. - Гуров вздохнул. - Мне это надоело.
   - А чего тебе? - беспечно спросил Станислав.  -  Искать-то  прикажешь
мне.
   - А стрелять его наняли в меня, - парировал Гуров.
   Тренькнул дверной звонок, Станислав скривился и сказал:
   - Антракт, как обычно, в самом интересном месте. Разреши  мне  начать
разговор одному?
   - Ты руководишь операцией, агент твой, а я, как ты выражаешься,  лишь
прохожий. Звонок вновь тренькнул. Стас крикнул:
   - Иду! - Он схватил со стола чашку и пошел открывать.
   Вика вошла свободным, легким шагом, мельком взглянула  в  висевшее  в
прихожей зеркало.
   - Здравствуй, девочка, - поклонился опер.
   -  Вы  старомодны,  господин  полковник.  Сегодня  у  таких,  как  я,
спрашивают: "Ну, что нового, лярва?"
   - Таких очаровательных знакомых, как ты, ни у кого нет.  -  Станислав
отодвинул стул. - Чай, кофе? На большее  нашей  ментовской  зарплаты  не
хватает.
   - Не ври, тебе на меня деньги выделяют.
   - Да? А ты подписку о сотрудничестве давала? Пи