сил:
   - По окружной или через центр?
   - Слушайте, полковник, вам уже сорок, почти  двадцать  вы  провели  в
розыске! - закричал Романов. - Неужели вам непонятно: вы никогда  ничего
не докажете! Их нет в природе, этих доказательств! -  Он  протянул  свои
бледные пустые ладони и хихикнул.
   Гуров произнес тихо, словно обращаясь не к Романову, а к самому себе:
   - То ли дурак, то ли умело актерствует, - затем взглянул на  Романова
и, четко выговаривая каждое слово, сказал:
   - Не валяйте дурака и отдайте дискету с картотекой. Ясно?
   - Бред воспаленной фантазии, никакой картотеки не существует.
   - Серьезно? А откуда вы знаете,  сколько  мне  лет  и,  как  давно  я
работаю  в  розыске?  Все,  мне  надоело.  У  меня   действительно   нет
доказательств, что вы убили девушку и  Мельника.  Я  пока  не  собираюсь
обращаться в  прокуратуру.  Но  главарям  Корпорации  доказательства  не
нужны.  На  девочку  им  наплевать,  но  вы  убили  Мельника  и   украли
бриллианты. Когда они об этом узнают, они  вас  найдут,  после  чего  вы
умрете плохой мучительной  смертью,  отдадите  бриллианты  и  все  равно
умрете, проклиная день, когда родились. Вам ясно?
   У Романова была белая кожа, видно, он и загорал плохо.  Лицо  бывшего
сексота стало серым, губы истончились, казалось, он уже умер.
   - Шантаж? Вы этого не сделаете...
   - Поехали. В дороге обдумаете ситуацию, я человек опытный, но  выхода
для вас не вижу. Вперед!
   "Мерседес"  мирно  урчал  и  быстро  катился  по  окружной.  Сыщик  и
преступник молчали, каждый думал  о  своем.  Они,  конечно,  были  очень
разными людьми, но в данный момент мысли их были схожи: и тот  и  другой
клял свою судьбу.
   "Надо всегда слушать старших, - думал Гуров.  Когда-то  отец  сказал:
"Ты выбрал свой путь, сын. Эту дорогу  может  осилить  только  настоящий
мужчина, однако учти, ты не успеешь состариться, как окажешься в  дерьме
и крови по самую маковку. Ты можешь возразить: мол, кто-то должен идти и
этим путем. Мне нечего тебе возразить, я лишь предупреждаю".
   Сегодня  я  изувечил  двух  людей,  а  третьего  под  угрозой  смерти
принуждаю выполнить свою волю. Можно, конечно, оправдать  это  тем,  что
люди эти - убийцы и подонки. В первом случае я защищал  свою  жизнь,  во
втором - защищаю покой и жизнь множества людей, порядочных  и  невинных.
Все эти оправдания - только слова, я в дерьме и крови. У меня нет семьи,
почти не осталось друзей. Будь я проклят, если, прихлопнув  это  гадючее
гнездо, не уволюсь, не зашвырну наручники и пистолет к чертовой  матери.
Да, кто-то должен делать эту работу, но я свое прошагал,  пусть  на  эту
дорогу выходят другие".
   Романов понял сыщика мгновенно и ясно представил красочную  картинку.
Он, конечно, отдаст  чертовы  бриллианты,  прежде  чем  они  тронут  его
пальцем. Но ведь убьют, все равно убьют.  А  компьютер,  его  гениальная
идея с картотекой? Глупости, идея осуществлена, они прекрасно  обойдутся
и без него.
   И припугнуть нельзя, что, дескать, кое-что кое на кого имеется. Лучше
самому застрелиться: узнают о втором дне, повесят мгновенно.
   "Как же я мог так грубо промахнуться? - думал Романов. - И так жидко?
От меня воняет, и не дерьмом, а трупом".
   Когда девка в номере  Мельника  сняла  трубку  и  Романов  услышал  о
золотом миллионе,  то  потерял  ориентацию  в  пространстве  и  времени.
Миллион, та сумма, которую он, Александр Сергеевич Романов, заслуживает.
С Кацем справиться  несложно,  главное,  чтобы  информация  не  достигла
Мельника. Забраться через окно в номер и зарезать  девчонку  было  делом
нескольких минут.
   Дело  в  том,  что  бывший  сексот  не  только  записывал  телефонные
разговоры, он прекрасно слышал все, что говорилось в  люксовых  номерах,
японская электроника была  совершенна  и  недорога.  Таким  образом,  он
находился полностью в курсе всего про сходящего. Тревожило, что сыщик не
спит, но с ним справились и увезли. Настал момент, когда между Романовым
и миллионом остался лишь дебил Мельник.
   Кроме табельного, положенного каждому "контрразведчику" "вальтера", у
Романова имелся еще пистолет с глушителем. Когда Мельник, получив пулю в
затылок, опрокинулся навзничь, обратившись дебильной мордой к звездам, и
Романов снял с него заветный пиджак, то первым делом разобрал пистолет и
разбросал  его  части  по  пруду.  Он  чувствовал  себя   в   абсолютной
безопасности - теперь ему не страшна не только милиция,  его  не  сможет
изобличить и могущественный Интерпол.
   - Вы за кого болеете в футбол, за "Спартак"? - спросил Гуров.
   - Что? Футбол? При  чем  тут  футбол?  -  ошарашенно  потряс  головой
Романов.
   - Вернитесь на грешную землю, наверное, уже проехали нужный поворот.
   - Допустим, я отдам дискету, какая гарантия...
   - Две дискеты, - перебил Гуров. - Я знаю, что существуют Две дискеты.
   Сыщик опять блефовал, но  чутье  и  логика  подсказывали,  что  такой
человек не сложит все яйца в одну корзину.
   Сыщик не ошибся: у Романова было две картотеки, одна содержала данные
на каждого члена преступной организации,  который  попадал  в  его  поле
зрения. Тут могла быть и развернутая характеристика человека,  и  только
кличка, и просто фамилия или имя и род занятий. Что Романов узнавал,  то
и записывал. В  этой  же  картотеке  находились  и  сотрудники  милиции,
прокуратуры и суда,  никаких  связей  с  преступниками  не  имевшие,  но
сталкивавшиеся с ними по роду службы. Так в  картотеку  попал  полковник
Гуров. Были здесь и мелкие взяточники, люди, принимавшие за свои  услуги
подарки, те, кто оказывал помощь, что называется, втемную,  то  есть  не
зная истинного лица своего протеже. По предложению  руководства  Романов
недавно внес в эту картотеку имена  известного  депутата  и  популярного
журналиста, пишущего на криминальные темы.  Якобы  они  приняли  крупные
взятки и с ними установлен постоянный контакт.
   Вторая картотека была  записана  на  другую  дискету  и  хранилась  в
тайнике сейфа. Знал о ней один лишь Романов. Здесь содержался  компромат
на известное ему руководство Корпорации.
   Обе дискеты были надежно защищены. Первая находилась в  компьютере  и
предназначалась для ежедневного пользования, но никто,  кроме  Романова,
не мог дискету из компьютера  вынуть,  она  мгновенно  размагничивалась.
Вторая тоже имела секрет, и использовать ее посторонний человек не мог.
   Сколько трудов, изобретательности было затрачено, и теперь хотят всем
завладеть, просто,  элементарно,  руками  самого  Романова.  Он  тряхнул
головой: может, наваждение, может, снится? Но рядом сидел чертов  сыщик,
смотрел усмешливо, предлагал вернуться  на  грешную  землю,  и  Романов,
облизнув пересохшие губы, сказал:
   - Я хочу иметь гарантии, что, получив мою картотеку,  вы  не  шепнете
своей агентуре, а она не донесет на меня.
   - Всяк мерит по себе,  кончайте  торговаться,  лучше  подумайте,  как
отдать  дискеты  и  не  сгореть.  Ведь  на  компьютере  сидит   дежурный
телефонист, вы не можете забрать у него дискеты и уйти.  Или  вы  решили
дежурного убить и имитировать ограбление?
   - Мы говорили о гарантиях, - упрямо повторил Романов.
   -  Сейчас  мы  подъедем   к   вашей   конспиративной   квартире,   вы
отправляетесь к компьютеру, я остаюсь в машине: меня  не  должен  видеть
дежурный, иначе вы обречены. Видите, я иду вам навстречу, хотя  не  верю
и, отпуская одного, рискую. Я даю вам  ровно  пять  минут,  опоздаете  -
пеняйте на себя. Вы передаете мне дискеты, я ухожу, через несколько дней
мы встретимся и обсудим, как жить дальше.  Конец  связи,  как  говаривал
бессмертный Остап Бендер: "Торг здесь неуместен".
   Романов свернул на Киевское шоссе и помчался в центр. Неужели конец и
нет другого выхода? А если дискеты  размагнитить,  избавиться  от  мента
хотя бы  на  час  и  скрыться?  По  следу  пойдет  милиция  и,  главное.
Корпорация. Улететь за Урал, спрятаться в глушь, отсидеться... В  глухой
деревне  ни  к  чему  деньга,  тем  более  камни.  И  как  жить?   После
цивилизованного мира он и в Москве адаптировался с трудом. Как он  будет
жить в Мухосранске? Сыщик сказал: "Встретимся через несколько дней".  Он
не будет меня убивать, предложит работать, значит, никакой катастрофы, я
просто меняю хозяина. Классный специалист везде нужен. Сексот, а  теперь
и убийца, считал себя личностью незаурядной. А кто себя оценивает иначе?
   На Ленинском проспекте Романов остановил машину у наземного перехода,
кивнул на другую сторону.
   - Я принял ваши условия и пошел.
   - Ты все обдумал и просчитал, - сказал утвердительно Гуров. -  Ты  не
дурак, не сумасшедший, - и быстро спросил:
   - Этаж, квартира?
   Романов также быстро ответил, выключил зажигание, хотел забрать ключи
с собой, но Гуров остановил:
   - Оставь. Иди. У тебя пять минут.
   В  три  часа  дня  на  Ленинском  проспекте,  в  стороне  от  больших
магазинов, людей не много  и  не  мало,  они  деловиты,  прогуливающихся
практически нет, если только одинокая  женщина  с  детской  коляской.  А
машины идут сплошным потоком, изредка разрезаемым светофорами.
   Когда Гуров ведет машину, то,  поглядывая  в  зеркало,  непроизвольно
отмечает, не вяжется ли кто следом. В  "мерседесе"  сыщик  сидел  сбоку,
зеркала перед ним не  было,  черную,  заляпанную  грязью  "Волгу"  Гуров
проглядел.
 
Глава девятая 
 
   Романову повезло: работавший  в  эти  сутки  сменный  телефонист  был
наркоманом.  Хозяин,  подкармливая  служащего  зельем,  давно  решил  от
больного избавиться и несколько дней назад приготовил смертельную  дозу,
но тянул с  выполнением  приговора,  искал  замену.  Романов  знал,  что
сегодня у компьютера дежурит  именно  Костик,  так  звали  наркомана,  и
радовался, что хоть в чем-то легло в масть.
   Когда Романов вошел,  Костик  бросился  навстречу,  потирая  высохшие
ладошки,  заглядывая  в  глаза,  быстро  шевелил   бескровными   губами,
рассказывал, кто звонил, чем интересовался. Костику можно  было  дать  и
тридцать, и шестьдесят, в зависимости от того, как давно  он  кольнулся.
Сейчас у Костика начиналась ломка, и он был совсем плох.
   Романов,  как  обычно,  лишь  кивнул,  подошел  к  столу,  просмотрел
регистрационный журнал и покровительственно произнес:
   -  Вижу,  вижу,  сейчас  получишь,  -  он  прошел  в  спальню,  отпер
вмонтированный  в  стену  сейф,  вынул  заготовленный  шприц,   протянул
Костику. - Ширнись и приляг, я тебя подменю.
   Наркоман сделал укол  прямо  через  брюки,  сел  на  кровать  и  тихо
повалился на бок. Не претендуя на оригинальность, Романов пробормотал:
   - Каждому свое, - и вытащил из потайного отделения  сейфа  дискету  с
компроматом на свое руководство.
   Еще в машине Романов решил, что эту дискету отдавать  сыщику  нельзя,
господ заберут, кто-то даст сок,  и  очень  быстро  Александр  Сергеевич
Романов лично окажется на нарах. Не отдать дискету тоже нельзя, сыщик  -
мужик серьезный. Романов нашел Соломоново решение, вынул  из  компьютера
дискету с общей картотекой, сунул на ее место новую, стер ее так,  чтобы
часть текста осталась, но восстановить его и понять возможности не было.
Получив картотеку с кличками, приметами и характеристиками воров, убийц,
агентуры из милицейской среды, чиновничьего  люда,  партаппарата,  сыщик
так обрадуется, что на испорченную дискету особого внимания не обратит.
   Имей мозги, выход всегда найдется,  самодовольно  подумал  Романов  и
взглянул  на  часы.  Отпущенные  пять  минут  истекли,  он  выскочил  из
квартиры, захлопнул дверь, кинулся к лифту.
   - Не спеши! - сказал Гуров, стоя на лестничной клетке пролетом  выше.
- Не поворачивайся, положи дискеты на пол, вернись в квартиру,  захлопни
за собой дверь.
   Романов присел, положил плотный  конверт,  поднял  брошенные  Гуровым
ключи от машины и вернулся в квартиру.
   Выйдя на улицу, сыщик глянул  вдоль  широкого  несущегося  проспекта,
равнодушно скользнул взглядом по  прохожим,  ничего  подозрительного  не
заметил и сел в троллейбус. Какие дискеты в кармане, успех или поражение
- время покажет. В данный момент необходимо провериться, нет ли  за  ним
хвоста. Гуров вышел из троллейбуса, остановил  такси,  после  очередного
повышения цен за проезд они появились.  Сыщик  проехал  мимо  кинотеатра
"Ударник" по Каменному мосту, свернул на улицу Фрунзе, проскочил туннель
под Калининским проспектом, у Никитских ворот попросил свернуть налево и
вышел на Малой Бронной, ближе к Садовому кольцу. Машин здесь было  мало,
и черную грязную "Волгу", которая  выскочила  из-за  угла  и  быстренько
нырнула в переулок, не увидел бы только слепой. Гуров не верил,  что  за
ним могут наблюдать, проверялся для перестраховки и, обнаружив за  собой
слежку, удивился. Но факт остается фактом, его "вели". Теперь  следовало
выяснить, сколько ведущих и каковы их намерения. Сыщик вышел на Садовое,
двинулся к площади Маяковского, неторопливо пересек ее, прошел несколько
кварталов  по  Брестской,  решив  перекусить  и  поразмыслить,  зашел  в
небольшое    кооперативное    кафе,    расположенное    напротив    Дома
кинематографистов. "Волга" с  наблюдателями  припарковалась  неподалеку,
сыщик успел заметить, что в машине, кроме водителя, двое мужчин.
   В кафе было чистенько и уютно, Гуров заглянул в меню, увидел цены  и,
прежде чем заказать, пересчитал наличность. Поскольку за  свой  короткий
"отдых" в загородной резиденции он не заплатил ни копейки, то денег было
достаточно. Он съел крохотную тарелку борща, кусочек мяса  с  затейливым
гарниром, пригубил довольно скверный кофе и начал рассуждать.
   Романов успеть не мог, и это люди не его. Они не могли прицепиться от
штаб-квартиры  Корпорации,  следовательно,  "вели"  "мерседес"  от  дома
отдыха,  значит,  либо  комитет,  либо  родная  милиция.   Контрразведка
отпадает. Слишком топорно работают.  Сыщик  не  был  высокого  мнения  о
профессионализме кагэбистов, но следить они умели. Почему-то вспомнилась
байка: однажды у англичанина спросили, каким образом  удается  вырастить
такие роскошные газоны. И он ответил,  что  очень  просто,  надо  только
выращивать траву и стричь, выращивать и стричь, и через  сто  лет  будет
уже приличный газон.
   Организация  называлась  по-разному:  ВЧК,   НКВД,   МГБ,   КГБ,   но
последовательно семьдесят с  лишним  лет  занималась  одним  и  тем  же:
обучала и сажала, в результате вырастила профессиональных "наблюдателей"
и "следопытов".  Нет,  к  кагэбистам  можно  относиться  по-разному,  но
следить они умеют. Парни,  которые  сидят  в  черной  "Волге",  даже  не
удосужились закамуфлировать машину под частника или такси, они из родной
конюшни Гурова. Придя к такому печальному выводу,  сыщик  расстроился  и
заказал вторую чашку кофе.
   Что означают эти игры на лужайке? Вспомнился молодой генерал, который
приехал ночью  неизвестно  зачем  и  просил  "что-нибудь  для  рапорта".
Обычная ведомственная возня? А кто эти генералы, из  какого  управления?
Старая площадь пристраивала своих людей на теплые местечки.  Раньше  МВД
было для них любимым отстойником, но сегодня милиция место не теплое,  а
горячее, сгоришь без дыма и огня. Можно предположить, что от Гурова ждут
результата и хотят принести  добычу  своими  руками.  Позвонить  Орлову,
пусть пришлет за ним машину?
   Гуров взглянул на буфетную стойку, на которой стоял белый аппарат. Но
он не знал, какова ценность дискет, лежащих у него в  кармане,  поднимет
шум и выложит на стол пустышку, а  возможно,  и  кусок  дерьма.  Главное
другое, почему генералы чужого управления знают о его задании? В конторе
не принято на доске объявлений, рядом с приглашением получить  талончики
на табак, сообщать о секретных заданиях.
   Все не так просто, думал сыщик, оглядывая кафешку и прикидывая,  есть
ли тут черный ход. От утренних генералов и грязной наглой "Волги" сильно
воняет. "Вы, коллеги, ничего от меня не получите, пока я  не  рассмотрю,
что добыл".
   Пока сыщик беседовал  сам  с  собой,  "охотники"  вели  переговоры  с
руководством.
   - Что-то он валяет дурака,  товарищ  генерал,  болтается  по  городу,
никому не звонит.
   - Может, он вас засек? - генерал помедлил. - Не важно, суньте  ему  в
зубы  какую-нибудь  легенду  и  доставьте  сюда.  Я  для  молодчика   не
авторитет, сошлитесь на распоряжение министра.
   - Товарищ генерал, -  товарищ  генерал,  -  торопливо  заговорили  из
машины, - а чего там, по адресу? Бледнолицего взяли?
   - Дерьмо, оказал сопротивление, получил пулю, -  раздраженно  ответил
генерал. - Какое тебе-то дело? Выполняй!
   Гуров расплатился, зашел в туалет, запасной двери не попадалось, если
даже она и существует, видимо, надо пройти через кухню. Много чести  для
этих щенков, чтобы я от них убегал и прятался, - решил сыщик.  Он  вышел
на улицу, улыбаясь, так как представил себе ситуацию, в которой окажутся
чуть погодя его преследователи: он решил дойти до  площади  Белорусского
вокзала и свернуть налево, к метро, а у  "Волги"  будет  поворот  только
направо. Сыщик не успел досмотреть юморную картинку,  как,  пронзительно
сигналя, нарушая правила, задом, так  как  движение  по  Брестской  было
односторонним, к тротуару подлетела знакомая "Волга", и из нее  выскочил
широкоплечий парень лет тридцати.
   - Нарушаем, хорошо гаишник отсутствует, - он улыбался,  казалось,  за
ушами треснет.  -  Товарищ  полковник,  мы,  ваши  ангелы-телохранители,
только что получили  приказ  доставить  вас  в  министерство.  Вас  ждет
министр.
   -  Ну,  если  сам  министр,  лично,  -  Гуров   оглядывал   парня   с
любопытством, отметил, что коллега стоит плохо,  непрофессионально,  его
легко вырубить, против движения "Волга" не  пойдет,  подумал  сыщик,  но
избрал другое продолжение и рявкнул:
   - А ты кто такой?
   - Товарищ полковник, я старший...
   - Не брызгай слюной, старший, - перебил Гуров, предъяви документы.
   Парень явно обиделся, вынул удостоверение,  показал,  сыщик  выхватил
вишневую книжечку.
   - Так ты дворнику будешь представляться,  -  Гуров  заметим,  что  из
машины хочет вылезти напарник, ногой захлопнул дверцу, брякнул:
   - Сидеть! - И внаглую переложил пистолет в наружный карман пиджака.
   Из кафе никто не выходил, люди толкались на другой стороне  улицы,  у
Дома кино, так что спектакль проходил без зрителей,  разве  кто  мельком
глянул из проезжавшей машины.
   - Так, Карякин,  значит?  -  Гуров  смотрел  на  парня,  сравнивал  с
фотографией в удостоверении, даже помял корочки, пытаясь  удостовериться
в их подлинности. Сыщик,  разыгрывая  пролог  к  задуманному  спектаклю,
вернул  удостоверение  нехотя,  постучал  в  стекло  "Волги",  распахнул
дверцу, так же  тщательно  проверил  документы  напарника,  оказавшегося
капитаном Дроловым, затем упал на заднее сиденье и облегченно сказал:
   - Ну, здравствуйте, парни. Извините, коли обидел, но  береженого  Бог
бережет.
   Оперативников предупредили, что  полковник  мужик  с  норовом,  может
заартачиться, и они обрадовались, что вопрос разрешился столь быстро.
   - Товарищ полковник,  мы  понимаем,  -  сказал  Дролов,  сидевший  на
переднем сиденье.
   - Сейчас такие фармазоны встречаются, - поддержал  товарища  сидевший
рядом с Гуровым Карякин. - Любую ксиву изготовят. Так что  вы  нам.  Лев
Иванович, не обиду нанесли, а урок преподали,  -  оперативник  устроился
поудобнее и скомандовал:
   - Володя, домой!
   Водитель свернул на Васильевскую, выехал  на  улицу  Горького.  Гуров
быстро сказал:
   - У меня, парни, просьба. Сугубо мужская: ты, Володя, тоже ничего  не
слышишь. - Он хлопнул водителя по  плечу.  -  Надо  на  секунду  к  ЦУМу
подскочить.
   - Не положено, приказали...
   - Парни! - Гуров всплеснул руками. - Мужики вы или нет? У меня в ЦУМе
телка, - он чуть было не подавился этим словом, - работает.  Она  сейчас
сменится, а я вечерком свободный. А телефона у  нее  нет.  Привстанем  с
капитаном, - сыщик толкнул в  спину  впереди  сидящего,  -  з