дложение не по душе. Такой, как я, и через полгода, и через год может
понадобиться. А? - Галей достал носовой платок, аккуратно промокнул  пот
со лба.
   - Сам понимаешь, дорога ложка к обеду. Я полковник,  а  обед  готовят
чины покруче.
   Галей взял себя в руки, убрал платок и вновь заговорил жестко:
   - Коли ты мне объяснишь, почему именно в меня уперся, я буду думать.
   - Вроде не дурак, а вопрос задаешь идиотский. -  Ильин  взял  бутылку
коньяка, плеснул себе в бокал, Галею не предложил. - Никто  ничего  тебе
объяснять  не  собирается.  Ты  ликвидировал  банкира  Белоуса,   дельца
Исилина,  депутата  Сивкова  и  вопросов  не  задавал.  Тебе  предлагают
выполнить твою работу и получить большие  деньги.  Я  не  понимаю  тебя,
Борис Сергеевич. В чем проблема?
   Галей молчал, думал  о  Сашке,  который  хотя  и  живет  в  роскошной
квартире, но без старшого пропадет.
   Ильин  пригубил  коньяк,  пытаясь  понять,   как   он,   многоопытный
профессионал, залез в дерьмо  по  самые  уши,  попал  в  зависимость  от
прямолинейного, упрямого убийцы. Ведь практически все уже было в  руках,
в прошлый раз пистолет лежал у Галея в кармане. Хотел сделать все своими
руками и наверняка. Но пистолета могло при убийце  не  оказаться,  начал
оправдывать себя Ильин. Либо в кармане убийцы находился пистолет, но  не
тот "вальтер", который был необходим, и тогда все пошло бы насмарку. Ну,
задержали бы человека с оружием. Кого удивил, чем отличился. Нет, в  тот
момент он, полковник Ильин, рассуждал правильно. Имеется наемный убийца,
которого его хозяин отдает со всеми потрохами. Зачем хватать,  рисковать
втемную,  когда  можно  киллеру  сделать  нормальный  заказ?   Кто   мог
предположить, что парень окажется столь упрям и неуправляем?
   Можно отказаться от  задуманной  и  просчитанной  операции,  спустить
малого в канализацию и найти другого  исполнителя.  Нет,  начальство  не
согласится,  они   хотят   одним   выстрелом   убить   двух   зайцев   и
реабилитировать себя. Такой выстрел можно произвести  только  из  одного
пистолета, который, возможно, уже и в природе не существует, разобран  и
выброшен. Однако и поведение Галея, когда вопрос касался  "вальтера",  и
чутье  профессионала  подсказывало,  что  киллер  не  уничтожил  любимое
оружие. Необходимо во что бы то ни стало засвеченный пистолет  разыскать
и последний раз из него выстрелить - и все  будет  в  шоколаде.  Высокое
начальство станет решать свои проблемы, а он разделается с Гуровым.
   Ильин лишь однажды в разговоре с начальством упомянул имя ментовского
полковника. Какое дело большим генералам до блядового  мента?  Гвоздь  в
ботинке? Выдерни гвоздь или выброси ботинки - так рассуждает начальство,
но отнюдь не полковник Ильин. Гурова необходимо  уничтожить.  Не  просто
убить, что отнюдь не просто, но вполне выполнимо. Его надо превратить  в
дерьмо, размазать, посмотреть в глаза  живому,  терзаемому  газетчиками,
возможно, ожидающему суда. Посмотреть в глаза и ничего не сказать  -  он
умный, все поймет.
   Ильин никогда не думал, что может  так  возненавидеть  человека.  Они
были знакомы давно, даже работали по  одному  делу.  Ильин  относился  к
сыщику утро без симпатии, но отдавал ему должное  как  профессионалу.  В
этом году, когда их интересы перехлестнулись,  Ильин  был  недоволен,  в
ментовке можно найти противника и попроще. Но, когда удалось быстро, без
хлопот ввести в группу Гурова своего человека,  Ильин  успокоился,  даже
был доволен, что утрет нос не безымянному менту, а известному сыщику.  И
как могло быть иначе, если свой парень работает в штабе противника и  не
рядовым оперативником, а собирает  во  единое  и  группирует  полученную
информацию. И все шло нормально. Ильин  получил  копию  дискеты  Гурова,
аналитики вычислили Галея как возможного  кандидата  на  место  искомого
киллера, наружка засекла  Гурова  при  выходе  из  дома  подозреваемого.
Казалось,  крут  замкнулся.  И  тут  начались   сбои.   Гуров   придумал
фантастическую историю об агенте. Наглая ложь -  не  более,  но  опытный
сыщик просчитал верно, что на уровне министров не  разбираются,  кто  из
подчиненных лжет, а кто говорит правду. Министрам главное, чтобы  их  не
сталкивали друг с другом,  не  поднимали  шум,  не  дай  бог,  проведают
газетчики.  Гуров  не  сомневался,   что   противник   такого   поворота
испугается, и Ильин испугался. Гуров расколол сопляка,  молча  отстранил
его от компьютера, превратил в оперативника-бегунка. Гуров влез в  семью
Бардина, и что сыщик там нашел - неизвестно, но он встал Ильину  поперек
горла.
   - Господин полковник, вроде бы вы не уснули, но я тут, а вас  нет,  -
сказал Галей, возвращая Ильина к действительности. - Понятно,  чем  выше
кресло, тем тяжелее шапка. Отпустил бы ты меня,  сам  говорил,  три  дня
подождать можешь. Я не сопляк безмозглый, в бега не брошусь.
   - Ты мужик серьезный.  -  Ильин  согласно  кивнул.  -  Но  ты  баксов
подкопил, а человеку с валютой необязательно бегать, можно и  летать.  У
меня нет лишних людей, чтобы круглосуточно за тобой и братцем наблюдать.
   Галей лишь сморгнул при упоминании братца, но Ильин почувствовал, что
ткнул пальцем в больное место, и вспомнил, как, читая собранные по Галею
материалы, отчеркнул карандашом строчки, где говорилось о необыкновенной
любви братьев друг к другу.
   - Так что ты  поживи  здесь,  в  тепле  и  уюте,  пораскинь  мозгами.
Надеюсь, мы сговоримся. - Ильин отставил бокал. - Особой  охраны  мы  не
держим, но, если тебе шлея под хвост попадет, мы братца твоего возьмем в
одночасье. Сам знаешь, был бы человек, а статья в  УК  всегда  найдется.
Брата вроде Александром зовут, и он не очень здоров?
   Галей угрожающе привстал. Ильин  ногой  нажал  кнопку  звонка,  дверь
мгновенно открылась.
   - Слушаю вас, Игорь Трофимович,  -  сказал  опер,  который  перегонял
"Жигули" Галея.
   - Я уезжаю, а Борис Сергеевич решил здесь несколько дней отдохнуть. -
Ильин кивнул  Галею,  направился  к  дверям.  -  Покажи  гостю  комнату,
бильярдную, библиотеку, может, в  картишки  переброситесь,  в  отношении
выпивки он не партнер. На озере лунки насверлили,  можете  рыбку  вместе
поудить, а в Москве Борису Сергеевичу  пока  делать  совершенно  нечего.
Ильин кивнул и, довольный собой, удалился. Шли третьи сутки.  Галей  жил
спокойной, размеренной жизнью, но  спокойствие  это  было  лишь  внешней
оболочкой. Как известно, жизнь Бориса Галея до этих дней была несладкой.
Он начал бой за выживание в  детстве,  вел  его  ожесточенно,  дошел  до
убийства людей. Они с братом вполне могли прожить без "мокрых"  дел,  но
Борис встал на свой путь, никогда не задумывался о цене чужой жизни,  не
знал бессонницы, всегда был спокоен.
   Находясь в роскошном особняке, первую ночь он спал нормально,  вторую
- урывками, последнюю не спал. Брился он, ел, гулял у  дома  или  листал
журналы, смотрел телевизор или беззлобно переругивался с  оперативниками
охраны, он непрерывно думал, искал выход. Кубик-рубик не складывался.
   Существовали факты бесспорные,  понятные.  Где-то  он  засветился,  и
спецслужба, как она называется, вышла на него. Доказательств у них нет -
тоже факт. Вспоминая, -  а  память  у  него  была  превосходная,  -  все
разговоры, Галей уяснил, что крайне нужен всесильной службе,  но  больше
самого Галея им необходим  его  "вальтер".  Пока  он  не  попал  в  руки
полковника,  жизнь  Бориса  Галея  вне  опасности.  Готовится   убийство
политического лидера, убийство хотят связать с ранее совершенными и  еще
черт знает с чем, что  Галею  неизвестно.  Возьмется  он  за  выполнение
задания, выполнит его или нет,  он,  Борис  Галей,  не  жилец.  Это  они
решили, существует с миллион причин, по которым его нельзя  оставлять  в
живых. Засвечена сама спецслужба, полковник, оперативники, эта  хаза,  в
которой Галея сейчас держат. Он знает о заговоре, и не  имеет  значения,
сам Галей пришьет политического болтуна или это сделает  другой,  Бориса
Галея убьют непременно.
   Ясно,  что  существует  день  и  даже  час,  когда  "вальтер"  должен
выстрелить.  И  этот  день  спецслужба  передвинуть  не  может.  Значит,
рассуждал Галей, следует тянуть как можно дольше,  чтобы  до  последнего
момента они не  теряли  надежды  на  успех,  иначе  они  придумают,  как
обойтись без Галея и его "вальтера", а тогда конец.
   Доказательств нет, но хозяевам они и не нужны,  никто  не  собирается
возбуждать уголовное дело, передавать его в суд.  Спецслужба  всесильна,
она и следствие, и прокуратура, и суд, что надобно,  то  с  человеком  и
сотворят. А надо Бориса  Галея  использовать  и  убрать  из  жизни,  что
сделать в данной ситуации легче легкого. К примеру,  прострелить  башку,
усадить в собственные "Жигули", отвезти на  проселок  и  бросить.  Таких
случаев по столице и области уйма, никто и внимания не обратит, лишь для
проформы составят протокол осмотра, нарисуют на тонкой папочке  номер  и
забудут в милицейском сейфе. Милиция.  Тут  Галей  неожиданно  для  себя
подумал об угрозыске с надеждой. Если попасть к ним, ситуация изменится.
Оперы утро, конечно, вцепились бы в него, начали мотать, крутить, вязать
Галею свои "висячки", могли и бока намять в камере, но убивать не  стали
бы, им это ни к чему.
   И тут Галей  вспомнил,  как  недавно  Сашка  рассказывал  о  странном
мужике, который  заходил,  назвался  новым  участковым,  явно  из  утро,
интересовался Мишкой Захарченко, который  из  Москвы  неожиданно  исчез.
Борис тогда расспросил брата о госте подробно, прикидывая, не по его ли,
Бориса, душу заскочил сыщик. Сашка описал гостя, и портрет совпал с тем,
что рисовал Мишка, когда описывал мента, на которого напал в переулке, а
потом еле ноги унес, случайно поранив сыщика. Галей знал, что сыщик  тот
- не простой опер, личность очень известная, полковник и о нем сложилась
легенда, что полковник "не берет", держит слово и признан самыми крутыми
"авторитетами".  Может,  придумали  люди,  среди  преступников  сочинять
легенды и сказки - дело обычное. А может, и есть  такой,  неподкупный  и
принципиальный, чем черт не шутит? Борис очень считался с мнением брата,
все калеки - люди наблюдательные, потому как не  собой  любуются,  а  на
людей смотрят и видят в них много такого, на что здоровый и внимания  не
обратит. Так, Сашка оценивал гостя  очень  высоко.  Спокойный,  сильный,
уверенный и, что Сашка о человеке говорил крайне редко,  людей  уважает.
И, что немаловажно, гость левую руку явно оберегал, а со слов Мишки,  он
полоснул мента именно по левой клешне.
   Тогда, хоть и толковали братья, не торопясь, Борис в основном думал о
том, что ничего конкретного против него нет и, будь залетный гость  даже
полковником Гуровым, из пустого места доказательств не добудешь. Сегодня
Галей на тот разговор глянул иначе. Сыщик  такого  класса  самолично  не
будет разыскивать сопливого гоп-стопника, даже если последний и  поранил
полковника. Значит, он приходил по мою  душу,  рассуждал  Галей,  видно,
вычислил меня сыскарь, а спецслужба ему дорогу перешла. Но по закону я -
клиент розыскника, а не службы безопасности, которая замышляла убийство.
   Киллер и не заметил, как начал апеллировать  к  закону,  который  сам
нарушал в главной человеческой заповеди - не убий!
   Менты с гэбэшниками живут недружно.  Если  полковник  розыска,  такой
сильный и принципиальный, каким его  рисуют  деловые,  узнает,  что  его
клиента незаконно - доказательств-то нет - перехватила спецслужба, сыщик
вздыбится. Слабенькая, но надежда. За  такую  тонкую  ниточку  цеплялась
мысль киллера, когда он после бессонной ночи  гонял  бильярдные  шары  с
опером, которого звали Вадимом. Он был парень  беззлобный,  равнодушный,
явно не знал истинной  сути  поднадзорного  и,  забивая  очередной  шар,
плоско шутил:
   - Опять ты приехал, вылезай и сдавайся, - мелил кий и продолжал:
   - И чего ты с шефом стойку держишь? Он уже  звонил,  велел  передать,
что к обеду будет и срок истек.
   - Твоя взяла. -  Галей  бросил  кий.  -  Пошли  к  телефону,  хочу  с
брательником покалякать.
   Ему было разрешено раз в день звонить домой, говорить с братом. Ильин
решил, что вреда от таких подконтрольных разговоров  быть  не  может,  а
польза очевидная. Получая послабление, Галей решит, что к нему относятся
с уважением в расчете на дальнейшее сотрудничество. И калека,  поговорив
с братом, не станет трепать языком, что Борис пропал. Братья - в  округе
люди известные, ни к чему лишние разговоры да сплетни.
   Опер и Галей поднялись в  кабинет,  где  имелся  телефон  с  отводной
трубкой. В который уже раз Галей  оглядел  книжные  полки,  заставленные
разноцветными томами, и  подумал,  что  хаза  эта  явно  для  служебного
пользования и никто книжки в руки не  возьмет,  а  ведь  не  поленились,
завезли, расставили - пусть все, как в нормальном доме, выглядит.
   Опер знал номер, набрал, услышав гудок, отдал трубку Галею,  отводную
снял сам,  положил  палец  на  кнопку,  нажатием  которой  мог  прервать
разговор, если он покажется подозрительным.
   - Слушаю, - ответил младший.
   - Привет, Сашок, - сказал старший. Братья справились о здоровье  друг
друга, перемолвились о погоде,  после  чего  Борис  перешел  к  главному
вопросу.
   - Участковый мусор не заходил, тот, что однажды в штатском заявился и
о Мишке расспрашивал?
   - Бог миловал, - ответил младший и  насторожился.  Он  после  первого
звонка понял,  что  старший  попал  в  переделку  и  разговор  наверняка
прослушивается.
   - Понимаешь, я того мента  позже  видел,  он  меня  по  тухлому  делу
свидетелем тянет. Я не хочу, чтобы мент подумал, что я сбежал, подумает:
раз испугался Галей -  значит,  виноват.  Ты  его  повидай  обязательно,
скажи, брат не сбежал, а отъехал по  делам,  звонит.  Ты  понял,  малый?
Вопрос серьезный, мент должен знать.
   - Не дурак, будет сделано, - ответил  Александр,  пытаясь  вспомнить,
как зовут того штатского и где его искать.
   - Будь здоров, - сказал Борис и отсоединился. Сашка  положил  трубку,
опираясь на костыль, постоял, раздумывая. Значит, Борис попал в  тяжкую,
коли у ментовки помощи просит,  значит,  братан  в  петле.  И  где  того
штатского начальника искать? Позвонить дежурному по МУРу,  назвать  свою
фамилию, адрес, сказать, мол, кто из оперов интересуется,  пусть  срочно
объявится? А может, тот мужик не с Петровки, а я шум подниму!
   Александр прошел на кухню,  где  Мишка  Захарченко  чистил  картошку.
Мишка объявился вчера вечером и заночевал. Старый корешок объяснил,  что
ездил в деревню к бабке, убег от местных  бугров,  которых  побаивается.
После  разборки  морда  только  зажила  и  струпья  сошли,  бугры  вроде
смилостивились, но сегодня у них  одно,  а  завтра  другое  появится.  В
деревне сидеть сил нет, податься некуда. Сашка пожалел  парня,  разрешил
переночевать, о менте в штатском,  который  заходил,  интересовался,  не
сказал.
   - Вот, Сашок, почистил. - Мишка подвинул кастрюльку с картошкой, руки
вытер о штаны.
   Сашка одобрительно кивнул, решая, как начать разговор и стоит ли  его
вообще начинать? Ни хера Мишка знать о том сыщике не может, но и другого
пути нет, решил хозяин и спросил:
   - Тот мусор, что тебя чуть не прихватил, а ты  его  порезал  и  ушел,
каков из себя был?
   - Да  я  говорил,  и  чего  тебе?  -  Захарченко  напрягся,  разговор
поворачивался не в ту степь.
   - Заходил один, интересовался, твое имя обронил, - Александр  взял  с
мраморной полки соль, сыпанул в кастрюльку. - Куда, мол, пацан запропал?
Мне с него должок получить требуется.
   - Еще один хер моржовый выискался!  -  недовольно  сказал  Михаил,  а
нутром потеплел. Лев Иванович никак сюда заявиться не  мог,  да  и  слов
таких тем более не скажет.
   - А может, твой крестник, которого ты порезал?
   - С каких дел? Он ни имени моего не знает, ни району, где я обитаю.
   - Он левую руку неловко  держал,  потому  я  и  подумал,  -  небрежно
продолжал Александр. - Лет сорока, высокий, плечистый, шатенистый, виски
седые, глаза голубые, одет фартово, речь культурная.
   - Я с ним сшибся, рядом в темноте полсотни метров прошиндыбал! Чего я
рассмотреть мог? - сказал как можно насмешливее Михаил, ощущая,  как  по
вискам и между лопаток струится пот. Сашка описал полковника точно.  "Ну
зачем я мог срочно понадобиться Льву Ивановичу?" - нервничал Захарченко,
не подозревая, что визит Гурова  в  данную  квартиру  не  имел  к  нему,
Михаилу, никакого отношения.
   А Галей-младший наконец собрался с силами и задал главный вопрос:
   - Очень он мне нужен, этот мент. Понимаешь, Мишка,  заговорили  мы  о
моей ноге, и  мент  сказал,  что  ихний  госпиталь  получил  из  Америки
какой-то аппарат, облучающий человека. Говорит,  чудеса  творит.  Может,
попробовать? Американцы - сила, чего угодно придумать могут. Я тогда его
слова мимо пропустил, ждал, чтобы убрался он скорее, а теперь жалею. Где
теперь его найти, узнать точнее, где аппарат, кто  там  главный?  Ты  же
знаешь, у братана деньги имеются.
   - Да, жаль, лопухнулся ты.  Ментов  много  -  не  разыщешь.  В  нашем
участке наверняка его не  знают.  Раз  он  начальник,  не  пойдет  он  в
районный околоток представляться. Я могу спросить у одного "авторитета",
умный мужик, поймет: коли беда  такая,  можно  и  к  менту,  и  к  черту
обратиться. Я спрошу, но ты не надейся особенно, главное -  не  треписъ,
люди не правильно понять могут.
   - У меня нога больная, а не голова, - обиделся
   Александр. - Может, сегодня и спросишь, а то болит - сил нет.
   - Если найду того  человека,  -  неуверенно  ответил  Захарченко.  Он
прекрасно помнил телефон Гурова и очень хотел помочь другу.
 
*** 
 
   Гуров узнал о разговоре  от  службы  прослушивания,  так  что,  когда
позвонил   Захарченко,   полковник   уже   просчитывал   варианты,    но
действительного положения вещей, конечно, определить не мог.
   Записали разговоры в квартире Галея и контрразведчики, но для них, не
знавших   всей   предыстории,   болтовня   пацанов   не    представилась
заслуживающей внимания, потому как участковый  регулярно  наведывался  в
квартиру.
   Разговор братьев Галеев между собой был записан непосредственно и  на
загородной вилле. Когда полковник Ильин приехал для решающей  встречи  с
Галеем, то первым делом прослушал запись, но и опытный контрразведчик не
нашел в записи ничего интересного.
 
*** 
 
   Виктор Иванович Якушев, как простой смертный, прошел через таможню  и
пограничный контроль в международном аэропорту Шереметьево. Пожелай  он,
и с такими формальностями можно было справиться без труда, но у  Якушева
существовал принцип: пользоваться привилегиями лишь в тех случаях, когда
без них обойтись невозможно. Это в какой-нибудь  задрипанной  буржуазной
стране вроде Франции перед законом все равны, а  в  России  к  серьезным
людям относятся серьезно и с должным уважением. И лишь  пожелай  Якушев,
так его бы с низким поклоном провели мимо таможенников и  пограничников.
Но, как уже было сказано, у миллиардера существовали принципы, и он, как
и все, выполнил необходимые формальности.
   Рейс немного задерживался, и Якушев прошел в ресторан  и  взял  пиво,
что позволял себе крайне редко, так как боялся располнеть. Настроение  у
него  было  какое-то  противоречивое.  С  одной  стороны,  вырваться  из
круговорота деловых забот было приятно, можно расслабиться и ни о чем не
думать. С другой - ни о чем не думать практически невозможно.
   Он читал,  что  в  основе  любого  крупного  состояния,  возьми  хоть
Ротшильдов, хоть Морганов, лежит преступление. Почему он, Виктор Якушев,
должен составить исключение? Вернуть Россию на  подобающее  ей  место  в
мире могут лишь дисциплина, порядок и труд,  в  основе  же,  безусловно,
должен лежать капитал. Очень  красиво  и  значимо,  только  зачем  людей
убивать? И не надо себя оправдывать,  что  нынешние  правители  убили  в
сотни раз больше.
   Якушев  не