следователя прокуратуры.
   - Анатолий Самойлович,  сооруди  мне  перекусить,  я  вроде  бы  твой
спаситель.
   - Момент, момент, - Кац засуетился.
   Гуров просчитал варианты, но  мысли  метались,  сумасшедшие  идеи  не
желали выстраиваться рядком, сталкиваясь, опрокидывали  друг  друга.  Он
решил ненадолго отвлечься, начал бутафорить.
   - Борис Андреевич, как полагаешь, я рюмку могу хлопнуть?
   - Безусловно, просто обязаны,  -  Юдин  с  любопытством  наблюдал  за
сыщиком, пытаясь  понять,  что  за  человек  полковник  милиции?  Сожрал
добычу, играет, походя может оторвать голову и не заметить.
   - Уговорили, - Гуров плеснул в бокал виски. - Прокуратура прибудет, а
от меня пахнет.  Я  скажу,  мол,  меня  вынудили  под  дулом  пистолета.
Подтвердишь?
   - Ну? - Юдин развел руками, а  сам  думал,  что  готов  отдать  любую
половину своих доходов за такого партнера.
   - Слова! - Гуров  заглянул  в  бокал,  остался  недоволен,  долил.  -
Продадите вы меня, родные, ни за понюшку табаку. Да Бог с вами!
   Он проглотил янтарную жидкость, взял протянутый Кацем бутерброд.
   - Так что нам прислали в оркестр?
   - А где Мельник-то? - тихо спросил Кац. - Вы давно с ним  расстались?
Хотя вы неважно себя чувствовали, не помните.
   - Расстались, расстались, - Гуров принялся  за  второй  бутерброд.  -
Душевный человек был.
   - Давно видели?
   - Минуты две, шел к вам и встретил, чуть не наступил.
   - Как? - не понял Кац.
   - Как-как... Убили их, и они лежат внизу, на  тропиночке,  театрально
ручки раскинули, - сыщик показал, как раскинул руки Мельник. -  Ив  небо
смотрят, звезд, правда, уже нет. Я  через  него  перешагнул,  сочувствие
выразил, он молчит, может, обиделся.
   Гуров выступал перед одним Юдиным, так как Каца словно ветром сдуло.
   - Как он близко к сердцу... - удивился сыщик, помедлил и снова налил.
- Мельник что, ему друг, близкий родственник?
   - Одет-то покойный как? - поинтересовался Юдин.
   - Да небрежно  как-то,  рубашечка,  штанишки,  естественно  пиджачка,
правда, нет, - Гуров валял дурака по инерции, понимая,  что  вопрос  был
задан неспроста. - Я сначала-то подумал: прохладно, роса...
   - Все! - Кац вошел и упал в кресло. - Борис Андреевич, все пропало.
   - Анатолий  Самойлович,  у  тебя  позднее  зажигание,  -  Юдин  потер
ладонями лицо. - Давно пропало, а ты за сердце хватаешься. Чудак.
   - Антракт окончен, - Гуров вытер салфеткой губы и руки. - До  приезда
моих коллег следует номер привести в порядок, могут не правильно понять.
Я вас оставлю на минуточку.
   Спящих ангелов сыщик  никогда  не  видел.  Они  Гурову  почему-то  не
попадались. Может быть, служба не располагала? Однако когда он  вошел  в
свою спальню, зажег свет и взглянул на спящую Нину, то подумал именно об
ангелах. Странно, не видел ведь их никогда, а по слухам, девушка вряд ли
была из их семейства.
   - Нина! - Гуров присел на кровать. - Нина! - Он  тряхнул  девушку  за
плечи, похлопал  по  щеке.  -  Как  выражаются  в  парламенте,  вынужден
применить шоковую терапию.
   Он взял в гостиной графин с водой и вылил ее Нине на голову.
 
*** 
 
   Первыми к особняку  подкатили  из  райуправления  и  "скорая".  Гуров
приказал оставить постового у тела Мельника, а сам  с  оперативниками  и
врачами поехал на полянку искать бывших телохранителей.
   Степан и Толик сидели рядышком на том месте, где их сыщик оставил, на
приезд милиции  и  врачей  реагировали  безучастно.  Гуров  снял  с  них
наручники, Степан идти не мог или не хотел,  его  положили  на  носилки.
Толик забрался в рафик самостоятельно, закрывая лицо грязным  платком  и
постанывая. Гуров отозвал одного из оперативников в сторону и сказал:
   - Возьмите в помощь сержанта. Они убийцы, так что если  это  театр  и
после врачебной помощи они очухаются... Понятно?
   Оперативнику было  под  пятьдесят,  он  лишь  молча  кивнул,  спросил
равнодушно:
   - Кто же их так, товарищ полковник?
   - Понятия не имею, - ответил Гуров.
   "Скорая" уехала. Гуров приказал осмотреть окрестности.  Искать  долго
не пришлось. Метрах в десяти, за поваленной сосной, начинался овражек, в
котором нашли два тела. На  Губского  сыщик  взглянул  без  интереса,  а
Мальчика разглядывал долго, примеривал по  розыскным  ориентировкам,  но
ничего не вспомнил.
   Оформление документов требует времени, Гуров сказал:
   - Работайте, а я поеду в резиденцию, машину сразу верну, - и уехал.
   На территории дома отдыха, некогда для  других  закрытого,  творилось
несусветное, словно собирались снимать кино. Был, кстати,  и  человек  с
видеокамерой. Машина с опергруппой, машина из прокуратуры,  еще  одна  с
двумя  незнакомыми  Гурову  генералами,   четвертая   стояла   рядом   с
замызганным "жигуленком" сыщика, и  около  нее  прохаживался  мужчина  в
штатском, поглядывая на происходящее  брезгливо  и  не  зная,  чем  себя
занять.
   Либо  комитет,  либо,  партийный  фюрер,  подумал   Гуров,   сидя   в
милицейском газике и решая, что ему делать, к кому обращаться, и надо ли
это вообще делать. Он все-таки  вышел  из  машины,  неторопливо  одернул
пиджак, оглянулся и услышал:
   - Полковник Гуров?
   К нему подходил невысокий полноватый мужчина в прокурорском мундире.
   - Здравствуйте, старший следователь по особо  важным  делам,  -  свою
фамилию  следователь  произнес  невнятно.   -   Что   здесь   произошло,
полковник?
   Бывает любовь с первого взгляда, а случается с  этого  же  взгляда  и
нелюбовь. Мужчины любят обвинять  женщин  в  том,  что  они  завистливы,
необъективны к красивым соперницам. Возможно, возможно, но представители
сильного пола тоже порой грешат в данном вопросе.
   Следователь прокуратуры, который не мог внятно произнести собственную
фамилию, был ниже Гурова на голову, уже в плечах, зато  шире  в  бедрах.
Среди невысоких мужиков масса умных и  талантливых,  они  жизнерадостны,
остроумны, пользуются успехом у женщин. Гурову  не  повезло.  Приехавший
следователь перечисленными качествами не обладал.
   - Что произошло? - Гуров привычно пожал плечами. -  Черт  его  знает.
Думаю, нехорошие люди что-то не поделили,  началась  разборка.  По  моим
сведениям, убили четверых. Одного вы  видели,  двое  валяются  в  овраге
неподалеку. Еще зарезали женщину. Где тело, я не знаю. Двух преступников
сопроводили в медчасть, уверен, они знают,  где  убитая.  Два  человека,
которые приехали вместе с убитым, - сыщик кивнул в сторону  Мельника,  -
находятся в девятом номере.  Кстати,  выясните,  что  это  за  халупа  с
колоннами, кому принадлежит. Полагаю, ситуацию прояснит товарищ, который
топчется у белой "Волги".
   Каким бы ни был прибывший следователь, но слушать он умел.
   - Так-так, интересно, продолжайте.
   Гуров  понял,  назревает   скандал,   сосредоточился   и   подстегнул
самолюбие. Сыщик чертов, паршивого чиновника обольстить не можешь, гонор
выказываешь. Чуть понизив голос, Гуров сказал:
   - У меня к вам просьба.
   - Слушаю, - бровь "по особо важным делам" приподнялась.
   - Присядем, пожалуйста, - Гуров чуть пригнулся, взял следователя  под
локоть, шагнул к скамье. - Чего-то я не того, ослаб малость.
   Они сели. Гуров взглянул на ноги следователя, на туфли  его  тридцать
восьмого размера, но непомерно широкие и  оттого  похожие  на  лапти,  и
ссутулился, сравнивая себя с ним  ростом.  И  вспомнилось  ему,  как  он
однажды сидел вот  так  же,  скрючившись,  правда,  при  несколько  иных
обстоятельствах.
   Тогда ожидали появления в Москве убийцы-наркомана. Информацией  Гуров
обладал  обычной:   "возможно,   есть   основания   предполагать...   не
исключено..." и т. д.  Так  вот,  среди  прочих  "возможно"  убийца  мог
появиться в общественном туалете, в котором наркоманы торговали  зельем,
обменивались информацией о проблемах бытия  и  составе  нового  кабинета
министров.  Уборщица  туалета  была  обыкновенная  русская  женщина  без
возраста и верхних зубов, от которой пахло  мочой  и  вчерашним  дешевым
портвейном. Женщину  требовалось  вербануть,  ненадолго,  без  подписки,
псевдонима и личного дела в глянцевитых "корочках", что  называется,  на
разовую информацию. И Гуров, вот так же ссутулившись,  сидел  с  ней  на
лавочке и больше двух часов говорил за жизнь, расставались  они  лучшими
друзьями. Правда, убийца в тот сортир так и  не  заглянул,  парня  взяли
совсем в ином месте, и не Гуров, а участковый инспектор.
   Воспоминания и запах французского одеколона,  который  щедро  источал
следователь, придали сыщику сил.
   - Да, важняк в прокуратуре, это серьезно, - бархатно запел  Гуров.  -
Я, кстати, о вас слышал, повезло, что прибыли  именно  вы,  дело  крайне
сложное, требуются опыт и талант.
   Сыщик  быстро  взглянул,  проверяя,   не   перебирает   ли,   но   по
задумчивости,  появившейся  на  лице  важняка,  понял,  что  ноту   взял
правильную. Теперь узнать бы его имя-отчество, так цены бы ему,  Гурову,
не было.
   - Работы вам предстоит! - Гуров схватился за голову.  -  Здесь  труп,
два в овражке, все осмотри, все запиши, оформи, как того закон  требует,
главное,  выводы  сделай  правильные,  так  сказать,   диагноз   поставь
профессорский. Вы же юристы, это не мы, опера! -  хватай  мешки,  вокзал
отходит.
   -  Приятно,  что  вы  это  осознаете,   -   снисходительно   произнес
следователь, - но напрасно полагаете, что я падок на откровенную  лесть.
Я здесь представляю закон, и с вас взыщется по всей строгости, давайте к
делу.
   "Был бы не падок, не слушал бы, - думал Гуров и согласно кивал. -  Ты
крючок сожрал, будешь наживку долго обсасывать".
   - Юдин и Кац. Финансисты. Дельцы.
   - Они к убийствам отношение имеют?
   - Оба в момент убийств находились рядом со мной.
   -  Полковник  милиции,  а  рядом  убивают!  -  следователь  всплеснул
ручонками. - И пахнет от вас. Вы уж на генералов хоть не дышите.
   - Спасибо, - от бесконечного кивания у  сыщика  заболела  шея.  -  Не
обессудьте, не по своей воле, заставляли. Еще одна просьба.
   - Да уж ладно, валяйте.
   - У вас работы часов на пять, полагаю.
   - Да, как минимум.
   - Я пойду, сосну чуток, если нужен, пошлите за мной. -  Гуров  достал
из кармана пачку "Уинстона", которую стащил из номера.
   - Вы курите? Сделайте одолжение, избавьте от соблазна,  -  он  уронил
пачку на колени следователя. - Мне врачи ну категорически, - и  постучал
ладонью по груди.
   -  Хорошо,  взяточник,  отдыхайте,  -  следователь  забрал  сигареты,
хлопнул сыщика по плечу и пошел к своей действительно сложной  и  нудной
работе.
   Гуров встал, расправил плечи, потянулся, увидел одного из  приехавших
генералов, пошел навстречу.
   - Здравия желаю, товарищ генерал!
   - Здравствуйте, Лев  Иванович,  -  генерал  протянул  руку.  -  Вы  в
министерстве человек новый, там генералов много, вы меня не знаете, зато
я вас отлично знаю. Я тут мотаться и мешать не собираюсь, лишь  выполняю
приказ. У вас по главному вопросу подвижки есть?
   - Сожалею, товарищ генерал....
   - Ну, совсем? Ну, ничего?..
   - Практически нет.
   - А теоретически? - генерал улыбнулся. - Знаю  я  вас,  сыщиков,  два
пишем, пять в уме.
   - И теоретически, - Гуров развел руками.
   - Жаль, сильно интересуются, - генерал посмотрел в заголубевшее небо.
- Что-нибудь для рапорта...
   - Буду работать, товарищ генерал, - Гуров тоже улыбнулся. - К  вечеру
вернусь в контору, надеюсь в клюве принести малость.
   При слове "контора" генерал поморщился, сухо сказал:
   - Желаю успеха, - руки не протянул, зашагал к машине.
   - "Для рапорта", - усмехнулся Гуров, выждал, пока машина с генералами
отъедет, пошел к главному входу и увидел Романова. В  импортном  рабочем
костюме, который сегодня  можно  запросто  купить  за  каких-нибудь  три
тысячи рублей, и кроссовках, об их цене и говорить неприлично, он  стоял
на обочине аллеи и наблюдал за происходящим.
   Гуров подошел, пожал ему руку и сказал:
   - Человек предполагает, а Бог  располагает.  Так  бесславно  закончил
свою непотребную жизнь всемогущий Георгий Акимович Мельник.
   - Он  решил  вас  захватить?  -  худое  бледное  лицо  Романова  было
совершенно бесстрастно, но сыщик почувствовал, что "механик" нервничает.
- У вас будут неприятности.
   - Неприятности - постоянная функция нашей жизни, уважаемый  Александр
Сергеевич. Лично у меня алиби, в момент, когда прикончили сего  деятеля,
вашего покорного слугу убивали в другом месте.
   - Вывезли? И вы не могли позвать меня?
   - Да постеснялся будить, пять утра -  самый  сон...  Шутка,  -  Гуров
быстро обнял Романова за  плечи,  оглянулся  и  тут  же  убрал  руку.  -
Расскажу как-нибудь попозже. Знаете, коллега, у меня просьба.
   - Ради Бога, пожалуйста, чем могу.
   - Прокуратура дала мне увольнительную на несколько часов,  и  я  хочу
выспаться. Вы понимаете, вечером мне кувыркаться на генеральских коврах,
необходимо обрести форму. - Гуров провел ладонью  по  небритой  щеке.  -
Добрые люди наверняка вывели из строя мой  лимузин.  Вам  заниматься  им
опасно, впереди жизнь, и ни к чему, чтобы прокуратура связывала нас друг
с другом.
   - Разумно, - ответил Романов и отошел в глубь кустарника. - Не  будем
светиться.
   - Как я понимаю вы сейчас начнете сворачиваться?
   - Нет, я выжду до завтра.
   - Когда вся катавасия закончится, подбросьте меня  на  "мерседесе"  в
Москву.
   - Да ради Бога.
   - Прекрасно. Ничего интересного услышать не удалось?
   - К сожалению. К  тому  же  ночью  станция  вырубила  нашу  линию  на
несколько часов.
   - Думаете, что вырубила именно станция?
   - Точно. Я тоже заподозрил неладное, позвонил и проверил.
   - Мне еще понадобится ваша техника, думаю, мы с вами сварим  отличную
кашу, - Гуров кивнул  и  направился  в  главный  корпус,  но  по  дороге
остановил одного из прибывших оперативников, спросил:
   - Вы меня знаете?
   - Конечно, Лев Иванович.
   - Тогда у меня к вам просьба, делать вам сейчас  практически  нечего,
так расстарайтесь ради старого сыщика.
   И Гуров быстро, но подробно объяснил, что следует сделать,  не  забыв
упомянуть,  что  в  багажнике  и  под  задним  сиденьем  "Волги"  четыре
пистолета и нож, которые следует оформить и сдать следователю.
   Юдин и Кац стояли у окна.  Когда  Гуров  вошел  в  номер,  они  резко
повернулись к двери.
   - Вольно, бизнесмены, - Гуров махнул рукой и  свалился  в  кресло.  -
Прокуратура рвет и мечет, скоро доберется до вас, готовьте свои легенды.
Кстати, с вас причитается. Прокуратура интересовалась: за что  вы  убили
Георгия Акимовича Мельника?
   - Я? Убил? - возмутился Кац.
   - А нет? - Гуров поднялся из кресла. - Я так и сказал, мол,  Анатолий
Самойлович Кац не убийца. Так что с вас причитается, бизнесмены, а долги
следует платить.
   Сыщик кивнул Юдину на  дверь  и  вышел  в  коридор.  Юдин  все  время
внимательно следил за Гуровым, его не обманывали шутливый тон и легкость
разговора, и что рано или поздно придется платить -  он  не  сомневался.
Когда Юдин вышел из номера и встретился  взглядом  с  голубыми  жесткими
глазами сыщика, то окончательно понял, что цена будет высокой.  Но  этот
человек вновь  удивил:  простодушно  улыбнулся,  глаза  прикрыл,  словно
бросил острый клинок в ножны.
   - Борис Андреевич, мне ваша девушка очень нравится, но вы ее из моего
номера заберите. Коллеги могут не правильно меня понять,  -  Гуров  взял
Юдина под руку и продолжал доверительно:
   - Проследите, чтобы она не сбежала  и  встретилась  со  следователем,
иначе я попаду в неловкое положение.  Она,  ваша  девушка,  естественно,
ночевала в вашем номере. И последнее: у меня к вам просьба.
   "Вот сейчас он мне и перережет горло", -  подумал  Юдин  и  опять  не
угадал.
   - Сейчас ваш "вольво" стоит за воротами. Я хотел бы, чтобы, начиная с
семнадцати часов, вы находились за рулем  этой  машины  по  адресу...  -
Сыщик назвал адрес. - Договорились?
   - Не понимаю, но буду ждать обязательно.
   -  Всему  свое  время,  Борис  Андреевич.  Мне  кажется,  мы  с  вами
сработаемся.
 
Глава восьмая 
 
   Гуров  выспался,  побрился,  надел  свежую  рубашку,  изящно  завязал
галстук. Сыщик посмотрел  на  себя  в  зеркало,  остался  доволен,  даже
подмигнул: мол, ничего, старина, еще не вечер.
   Труп Мельника, конечно, увезли, в парке наступила  привычная  тишина,
Гуров прошелся по посыпанной гравием дорожке, решая,  где  сейчас  может
находиться следователь. Он либо еще не вернулся из леса, либо  где-то  в
доме допрашивает прислугу. Подошел  оперативник,  которому  сыщик  давал
задание перед тем, как отправиться спать.
   - Нашли, Лев Иванович,  -  сказал  оперативник,  открыл  целлофановый
пакет, который держал в руке, вытряхнул содержимое на траву. - Как вы  и
подсказали, в пруду, за сосенками.
   На газоне лежал мокрый бесформенный темно-коричневый  комок,  который
некогда был пиджаком Каца, а снят был с трупа Мельника.
   - Подкладка отпорота, в карманах кирпичи, - пояснил оперативник.
   Гуров посмотрел оперативнику в глаза и подумал, что не перевелись еще
настоящие розыскники. Сыщик прекрасно знал, что стоит за этим  безличным
словом "нашли". Пруд невелик, если в нем  купаться,  а  начнешь  по  дну
шарить, так морем  покажется.  Гурову  хотелось  похвалить  коллегу,  но
теплые слова не попадались, на языке вертелись ржавые штампы.
   - Молодец, - после долгой  паузы  пробормотал  Гуров.  -  Ты  большой
молодец, коллега. И большое тебе спасибо, -  он  компенсировал  бедность
слов крепким рукопожатием. - Ты поставил точку в очень серьезном деле.
   Гуров хотел уйти, оперативник остановил.
   - А это куда, Лев Иванович? - Он кивнул на свой улов.
   - А черт его знает, может, если высушить и подкладку  пришить,  то  и
носить можно...
   К особняку подъехала  заляпанная  грязью  "Волга".  Из  нее  выбрался
изрядно помятый следователь и, увидев Гурова, закричал:
   - Полковник!
   - Ну, еще раз! - Гуров вновь пожал оперативнику руку и  направился  к
машине.
   "Ну вот, опять  нехорошо,  -  рассуждал  Гуров,  глядя  на  уставшего
следователя, на его помятый мундир. - Он извозился, нажрался дерьма, а я
сверкаю, как новый пятиалтынный, сейчас мне достанется. А может, послать
важняка  по  конкретному  адресу  и  заняться  делом?  Нет,  здесь  надо
закончить миром".
   Следователь прокуратуры оккупировал кабинет директора, на  столе  уже
скопились бумаги, чиновник бросил на них еще одну папку. Гуров  сел  без
приглашения, занялся изучением ковра.
   - Так-с, Лев Иванович, -  следователь  потер  пухлые  ладошки.  -  Вы
отдыхали, прекрасно выглядите, а  мы,  с  вашего  позволения,  работали.
Частично ваш рассказ подтвердился. Однако! - Он хлопнул по столу и  упал
в  кресло.  -  У  гражданина  Прохорова  тяжелейшее  сотрясение   мозга,
гражданин Курков, возможно, на всю жизнь останется без  глаза.  Как  вас
понять, товарищ полковник?
   Следователь   так   проскрипел   "товарищ",   что   оно    прозвучало
ругательством.
   - Товарищ, - Гуров не выдержал и улыбнулся, -  следователь  по  особо
важным делам, хочу обратить ваше внимание, что указанные граждане  имели
намерения меня убить и были вооружены. Если я  несколько  не  рассчитал,
извините.
   -  "Вооружены",  "намеревались"  -  это  слова,  которые  к  делу  не
подошьешь. А два изувеченных человека  -  реальная  действительность.  В
ваших действиях,  полковник,  усматривается  явное  превышение  пределов
необходимой самообороны.
   - А пределы кто устанавливал?
   - Закон! - Следователь поднял палец.
   - А как закон оценивает пистолеты и нож, изъятые у преступников?
   - Закон не  убежден,  что  данные  предметы  принадлежали  конкретным
людям. Протокола изъятия нет...
   - Понятые отсутствуют, - вставил Гуров. Следователь был не простой  -
по особо важным делам, на грубость не реагировал, а спокойно продолжал:
   - Следствие опирается на факты, а  не  на  эмоции.  Возможно,  вам  и
удастся доказать свою  невиновность.  На  пальцевые  отпеча