в разговор приятелей неприязненно, сухо сказал:
   - Я  не  спрашивал  вашего  мнения,  господа,  прошу  не  перебивать.
Убийство и по политическим мотивам остается убийством.  В  верхах  могут
принимать любые решения, создавать свои группы расследования,  уголовный
розыск  никто  от  исполнения  прямых  обязанностей  не  освобождает.  Я
удивлен. Лев Иванович, что вы предлагаете следовать за событиями,  а  не
пытаться предвосхитить их.
   Гуров смотрел перед собой безразлично, на его жестком лице не дрогнул
ни один мускул, словно замечание генерала его не касалось.
   - В общем,  коллеги,  совещаться  не  о  чем,  примите  информацию  к
сведению,  проинструктируйте  оперативный  состав,  взаимодействуйте   с
МУРом. Если такое "бюро" организовано, то руководство  его,  безусловно,
обитает в Москве. Копии всех  агентурных  сообщений  о  взимании  долгов
немедленно  ко  мне  на  стол,  мы   должны   выявить   новообразованную
организацию и обезглавить. Работаем все, руководит  операцией  полковник
Гуров.
   - Поздравляю, Лев Иванович, - сказал седой полковник,  надел  очки  и
улыбнулся. - Кто из замов министра будет держать на контроле?
   - Олег Васильевич, тебе меня не хватает? - спросил Орлов.
   - Петр Николаевич, мне лично вас с избытком,  -  ответил  ветеран.  -
Меня интересует, кто последнюю стружку с нас снимать будет?
   - Закончили, господа офицеры, - Орлов поднялся, перешел за свой стол.
- Трясите агентуру, на  сходках  должны  обсуждать  данный  вопрос.  Все
свободны, Гуров, задержитесь.
   Когда все вышли, Гуров перешел  к  окну,  открыл  форточку,  закурил.
Крячко выровнял стулья за столом  совещаний,  деловито  оправил  зеленое
сукно.
   - Станислав, я твоего имени не называл, - сказал Орлов,  улыбнувшись,
- но на правах друга и подхалима можешь задержаться.
   - Обидеть подчиненного - дело нехитрое, - без  всякой  обиды  ответил
Крячко. - Меня  в  жизни  обзывали  по-разному,  вы,  господин  генерал,
сказали обо мне нечто новенькое.
   - Извини и уймись. Лева, что ты собираешься предпринять? Для тебя мое
сообщение не новость, ты уже думал, поделись.
   - Все по старинке, Петр, - ответил Гуров,  затянулся,  пустил  дым  в
форточку. - Встречусь с людьми, поговорю за жизнь,  пролистаю  розыскные
дела по нераскрытым убийствам.
   Сыщик замолчал, пожал плечами, продолжил словно нехотя, через силу:
   - Необходимо найти Павла Усова, узнать, как живет, где работает.
   Павел Петрович Усов был тот самый предатель, которого  выявил  Гуров.
Усов, в прошлом полковник милиции, был завербован уголовным авторитетом,
изобличен, но вина  его  не  была  доказана,  и  после  четырех  месяцев
предварительного заключения Усова освободили, но из милиции уволили.
   - Если, как ты, Петр, его называешь, "Бюро добрых услуг"  существует,
то  в  его  организации  не  обошлось  без  участия  бывшего  сотрудника
спецслужбы. Это может быть Усов, Иванов, Сидоров, но в прошлом он не вор
в законе, не уголовный авторитет, а оперативник, следователь,  возможно,
прокурор.
   - Даже если мы  его  выявим,  интересно,  как  доказывать  станем?  -
пробормотал Крячко.
   - Не сможем доказать, ты его убьешь, - спокойно ответил Гуров.
   Белесые брови Орлова поползли вверх, он засопел, сказал сердито:
   - Подобные шутки в моем кабинете недопустимы, полковник.
   - Я не шучу, господин  генерал.  -  Гуров  загасил  сигарету,  бросил
окурок в корзину для бумаг. - Я сказал, убьет,  значит  -  убьет.  -  Он
вытянул руку, словно пытаясь остановить готового  вспылить  генерала.  -
Наш выстрел всегда второй, в порядке самозащиты.
   - Организатор такого масштаба не носит оружия, тем  более  не  станет
стрелять, - сказал Крячко.
   - Это твоя головная боль, Станислав, - сухо ответил Гуров. - Два года
назад я в порядке самообороны застрелил Виктора Жеволуба. Вы оба знаете,
что я мог его не убивать, только ранить... Вы два года  молчите,  я  два
года молчу, жизнь продолжается. Если я выявлю организатора  "похоронного
бюро", то мы либо докажем его вину, либо  убьем.  Второй  раз  я  такого
преступника, как Усов, освободить не позволю.
   - Вы свободны, господа, считайте, что я ничего  не  слышал.  -  Орлов
кивнул и без надобности подвинул к себе какую-то папку.
   - Как хорошо быть генералом, - сказал Гуров,  шагнул  через  порог  и
закрыл за собой дверь.
   Вернувшись в свой кабинет, сыщики  не  стали  возобновлять  разговор.
Гуров просматривал почту,  Крячко  взял  графин,  полил  чахлый  цветок,
стоявший на подоконнике, не сдержался, недовольно сказал:
   - Зря ты так. Лев Иванович. - Хотя они были знакомы около  пятнадцати
лет и Крячко был моложе Гурова всего на четыре года,  Станислав  называл
друга по имени-отчеству. - Дело не в том, что Петр  генерал,  просто  не
надо было... - Он запнулся, развел руками. - Если случится стрелять, так
никуда не денешься, а так выходит, что с заранее обдуманным  намерением.
Ты вроде как Петра соучастником делаешь.
   - А почему все говно должен я глотать в одиночку? - Гуров  выбрал  из
документов три листа, сколол скрепкой,  перебросил  на  стол  Крячко.  -
Скажи мне, душелюб  и  человековед,  почему  ребята  в  конторе  с  того
момента, как я установил, что Пашка Усов нас предает, смотрят  на  меня,
словно я виноват в чем?
   - Тебе чудится. Большинство подзабыло, а ты помнишь,  они  чувствуют,
что ты помнишь. Людям неприятно. И потом, видишь ли, командир, теплоты в
тебе нет,  ты  словно  под  стеклянным  колпаком  живешь.  Мы  с  Петром
привыкли, знаем, ты мужик нормальный, в жилах у тебя  кровь,  красная  и
горячая, но масочку ты носишь довольно неприятную. Ты посчитай,  сколько
раз в день ты улыбнешься, и не из вежливости, а от души. Я тебя  молодым
помню, ты порой смешливый был, а теперь... Да ты сам отлично знаешь.
   - Я просто честный, как себя чувствую, так и веду.
   - Вот-вот, получается, что ты честный, а другие только прикидываются.
Большинство ребят тебя любят и уж все уважают, но многие и  побаиваются,
даже начальники: ты же можешь сказать, что думаешь, обидеть.
   - Я редко хочу обидеть.
   - Знаю, ты просто об этом не думаешь..
   - А ты?
   - А я стараюсь не говорить серьезно,  потому  людям  со  мной  легко.
Мерзости в жизни хватает, а в нашей работе так через  край,  даже  не  к
месту пошутить не грех. Знаешь, Лев Иванович, за столько лет  что-то  не
помню, чтобы мы с тобой по  душам  разговаривали.  К  примеру,  тебе  не
кажется странным, что я тебя по имени-отчеству зову?
   - Мне безразлично, а ты зовешь, как тебе удобнее.
   - А ты знаешь, что ты талантлив?
   - Талантлив? - Гуров отложил бумаги. - Не думал, знаю,  что  сыщик  я
стоящий. Некоторые вещи я делаю лучше, чем другие. К примеру, помощников
вербую лучше тебя. Так это не от способностей каких, а  от  щедрости.  Я
редко требую результат немедленно, даю, что могу дать в рамках закона, а
уж отдача - как сложится.
   -  Вербуешь  лучше,  считаешь  быстрее  и  точнее,  видишь  то,   что
большинство не замечает. Ты, Лева, мне надоел, давай о деле.
   Гуров взглянул недоуменно, пожал плечами.
   - Вот так! - Крячко нагнулся через стол, ткнул в Гурова пальцем. - Ты
на людей не смотри. Так взрослый смотрит на пацана, я-то  знаю,  что  ты
непроизвольно, а людям обидно!
   - Не смотри, не говори, дышать-то можно? - Гуров улыбнулся.
   - Дыши, разрешаю. - Крячко скорчил гримасу. - Друг мой, ну  дерьмовая
жизнь, и люди в большинстве своем не очень, так не бери  все  к  сердцу,
будь проще и чаще сплевывай. Тебе жениться надо, ребятенка родить...
   - И сделать его сиротой!
   - А ты не думай об этом!
   - Кто за меня будет думать? У меня сейчас вроде  романа.  Маша  хочет
регистрироваться и рожать.
   - Давай организуем!
   - Рожать?
   - Дурак, свадьбу организуем!
   - Если у меня будет семья, я стану трусом.
   - Значит, я трус?
   - Тебя я берегу, меня уберечь некому. Только я сам. Один.
   - А я? А Петр?
   - Петр поручил мне розыск "бюро", а ты промолчал. А ты понимаешь, что
если такое "бюро" существует и я приближусь к нему, то сразу  окажусь  в
зоне прямого огня? - Гуров смял лежавшую перед  ним  бумагу,  швырнул  в
корзину. - Не знаю, люблю я Марию или лишь увлечен, но  втягивать  ее  в
омут не имею права... Да еще ребенок! С ума сойти можно.
   - Лев Иванович! - Крячко вышел из-за стола и  на  манер  Гурова  стал
расхаживать по кабинету. - Сотни ментов женаты и имеют детей!
   - Сотни ментов - одно, а сыщик Гуров - иное, - сухо ответил Гуров.  -
Да, я не такой, как  все,  и  сделать  ничего  не  могу.  Но  я  к  тебе
прислушиваюсь. Год назад  ты  сказал,  что  пью  лишнее,  я  практически
спиртное исключил. Теперь буду следить за собой, постараюсь быть  мягче,
интересоваться,  как  здоровье,  как  супруга,  в  какой  класс  перешел
ребенок...
   - Не надо! - перебил Крячко. - Лишнего не надо, людей напугаешь.
   Звякнул телефон. Гуров снял трубку:
   - Здравствуйте, слушаю вас внимательно, - и подмигнул Крячко.
   - Здравствуй, Лев Иванович, ты здоров? Это Гойда.
   - Привет, Игорь! Как здоровье, дома все  в  порядке?  Прокуратура  на
месте? Ильюшенко сняли или он все еще в отпуске?
   - Что с тобой? - удивился следователь  прокуратуры.  -  Я  работаю  в
прокуратуре города, меня и.о. Генерального мало интересует.
   - Тогда выкладывай, что случилось?
   - Вот, узнаю сыщика Гурова, -  довольно  произнес  следователь.  -  Я
получил анонимку, думаю, она тебя заинтересует.
   - Анонимка? Это вряд ли!
   - Шибко занят?
   - Не скажу, начинаю одно дело, но очень не хочется.
   - Вот и. прокатись ко мне, тем более что у тебя новая машина.
   - Насплетничали?
   - Не каждый день ФБР дарит российскому менту автомобиль.
   - Раз ты говоришь - надо, приеду. - Гуров положил трубку.
 
*** 
 
   Кабинет  старшего  следователя  прокуратуры  ничем  не  отличался  от
множества других, чьими хозяевами были коллеги Гойды. Окно, боком к нему
двухтумбовый стол, в углу сейф, три  стула,  у  стены  диван  с  высокой
спинкой. Когда Гуров  видел  этот  диван,  всегда  вспоминал  молодость,
первые годы работы в  МУРе.  Похожий  диван  стоял  когда-то  у  него  в
кабинете, являлся гордостью не только опергруппы,  но  и  всего  отдела.
Дежурный оперативник всегда мог вздремнуть на этом ложе.
   Сыщик отлично помнил об упругих,  не  подвластных  времени  пружинах,
которые таились под кожзаменителем,  садиться  на  диван  остерегался  и
неизменно занимал стул у окна.
   Когда Гуров вошел, следователь лишь кивнул и продолжал быстро писать.
Если сыщик добывает  свой  хлеб,  бегая  трусцой  по  улицам,  лазая  по
подвалам и чердакам, то следователь  постоянно  пишет  или  печатает  на
машинке, и ни один бывалый сыщик не променяет порой бессмысленную засаду
в промозглом, вонючем подъезде на  теплый  кабинет  следователя.  Однако
следователь свой геморрой, синюшную бледность лица тоже не променяет  на
сыщицкую долю. Каждый сходит с ума по-своему.
   Следователь писал быстро, четкими фразами,  строчки  ложились  ровно,
словно по линеечке. Наконец он поставил  под  написанным  свою  подпись,
взглянул на Гурова задумчиво.
   - Сегодня восемнадцатое  сентября  одна  тысяча  девятьсот  девяносто
пятого года от Рождества Христова, - сказал Гуров и закурил.
   Гойда, круглолицый  блондин  лет  сорока,  написал  число,  захлопнул
папку, начал массировать затекшие пальцы. Сыщик и  следователь  работали
вместе сравнительно недавно, но относились  друг  к  другу  внимательно,
даже  бережно,  зная,  что  дружба  профессионалов  родственных,  однако
различных профессий - явление достаточно редкое. Ведь  кошка  с  собакой
тоже живут в одном доме, порой пьют из одной миски.
   - Ну что, дружище, служишь, нарушаешь закон?  -  Гойда  откинулся  на
высокую спинку кресла.
   - Обязательно, - улыбнулся Гуров. - Когда по самому краю  ходишь,  то
нет-нет да и оступишься.
   - Дерьмовые дела в нашей доблестной милиции.
   - Равняемся на прокуратуру, она, как правофланговый, смотрит прямо, а
мы направо, вот и заносит.
   - Если изредка заносит,  терпеть  можно.  -  Гойда  достал  из  папки
конверт, протянул через стол.
   Гуров взял конверт,  вынул  из  него  несколько  снимков,  просмотрел
мельком.
   - Я трупы однажды видел. Мужчина лет сорока, расстрелян из  автомата,
осмотр проводили ранним утром. - Он вложил фотографии в конверт.
   - Почему ранним утром? - удивился Гойда.
   - Я не прав?
   - Прав. - Гойда взял конверт, вытряхнул фотографии, взглянул, убрал в
папку. - Ты слишком умный.
   - Мог бы сказать и по телефону. Долго разбегаешься, прыгай.
   - Очередное заказное  убийство.  Управляющий  банком,  застрелен  при
выходе из дома.
   - Случается.
   - Не будь циником, тебе не к лицу.
   - Кто из сыщиков занимается?
   - МУР, ребята неплохие, стараются.
   - Игорек,  говори,  не  тяни  резину.  -  Гуров  взял  с  подоконника
пепельницу.
   - Понимаешь,  банк  разорился,  неплатежеспособен,  обычная  история.
Покойный был человеком, судя по всему, порядочным,  за  последний  месяц
продал дачу, две машины, выплатил что сумел... Жена и дочь у него  живут
то ли в Австрии, то ли в Германии, а брат в Москве. Якобы  брат  получил
предупреждение, мол, если в  течение  двух  недель  не  будут  выплачены
пятьсот тысяч долларов, включаем счетчик, а через месяц заказывай  место
рядом с покойным.
   - А где работает брат? Он может выплатить  такие  деньги?  -  спросил
Гуров, взглянул на следователя заинтересованно.
   - Брат - член правления того же банка.
   - Ты сказал, что он якобы получил предупреждение. Так он его  получил
или нет?
   - Мне сообщили по телефону, что  получил.  Фамилия  братьев  Аляшины,
покойный - Анатолий, живой - Борис. Я его допрашивал, вскользь  спросил,
мол, после  смерти  брата  не  было  угроз,  каких-либо  требований?  Он
отрицает, мне кажется, он врет, боится.
   - У Аляшина семья?
   - Нет, одинок.
   - Дай мне все его данные.
   Следователь начал писать, сыщик продолжал:
   - Что с. тобой, Игорь? Ты же умница, заблудился в двух соснах.
   - Поясни, - следователь протянул Гурову листок с полными  данными  на
Бориса Аляшина.
   - Долги банка невозможно покрыть суммой, вырученной с продажи дачи  и
машин. Покойник собирался выехать за рубеж, но, как говорят мои клиенты,
жадность фраера сгубила. Ему следовало все бросить и улететь.
   - Не обижай. Лев Иванович, я думал об этом. Судя по  всему,  покойный
был человек умный и осторожный, но его взяли  за  горло,  и  он  пытался
вернуть не все долги банка, а лишь какой-то конкретный долг. При  обыске
квартиры заграничного паспорта не обнаружили, а он у покойного был. Есть
основания предполагать, что паспорт забрали вместе с билетом на самолет.
   - Возможно, покойный перевел значительные суммы на имя  брата.  Мафия
разделалась с одним, принялась за другого.  Ты  подал  мяч  сразу  после
свистка. Сегодня утром генерал сообщил, что существует подозрение, что в
криминальных структурах...
   - Новообразование,  -  перебил  следователь.  -  Аналитики  пришли  к
выводу, что создана организация, скупающая долги.
   - Верно, мы назвали эту организацию "Бюро добрых услуг".
   -  Тогда  на  крематории   следует   вывесить   транспарант:   "Добро
пожаловать".
   - А говоришь, что  циник  я.  -  Гуров  погасил  сигарету,  поднялся,
вытряхнул пепельницу в корзину, начал расхаживать по кабинету.  -  Очень
возможно, что мы имеем дело именно с "бюро". Среди кредиторов банка есть
знакомые лица?
   - Егор Владимирович Яшин.
   - Старый приятель, ничего не могу с ним  сделать.  Управление  охраны
Президента. Интересно, как Яшин попал в финансовые  сферы?  Я  отвлекся.
Если в  милиции  и  прокуратуре  известно,  что  долги  начали  выбивать
централизованно, то руководство "бюро"  об  этом  уже  предупреждено.  -
Гуров сел, вздохнул:
   - Положение у меня, мягко выражаясь, хреновое.
 
*** 
 
   Станислав Крячко, сидя за своим столом, писал,  Гуров  расхаживал  по
кабинету, диктовал:
   - Установить за Аляшиным наружное наблюдение,  телефон  поставить  на
контроль.
   - Кто исполнитель? - безразлично спросил Крячко. - Кто будет бороться
с прокурором?
   - Генерал-лейтенант Орлов.
   - Шутки записывать?
   - Записывать, записывать,  -  пробормотал  Гуров.  -  Если  начальник
главка и наш любимый  друг  полагает,  что  его  участие  в  предстоящей
разработке ограничивается общими указаниями, он глубоко заблуждается.
   - Генерал заблуждается, - повторил Крячко, но писал, конечно, иное.
   Гуров на шутку не среагировал, продолжал:
   - В  задании  "наружке"  особо  указать,  что  разработчиков  главным
образом интересует, не ведется ли за Аляшиным наблюдение. В случае, если
такое наблюдение будет обнаружено, следует переключить свое  внимание  с
Аляшина на ведущих наблюдение, о чем немедленно  доложить  разработчику.
Написал?
   - Бумага все стерпит.
   - Посетить квартиру Аляшина и проверить,  не  установлены  ли  в  ней
подслушивающие устройства.
   - Может, слово "посетить" расшифровать?
   - Я не преподаватель ликбеза, не собираюсь учить профессионалов,  как
им проникнуть в квартиру. Они могут отключить телефон и прислать мастера
либо придумать  иной  предлог.  -  Гуров  начинал  раздражаться,  однако
сказал:
   - Ты прав, слово "посетить" сродни "нанести  визит"  и  абсолютно  не
годится.  Напиши  просто:  проверить,  нет   ли   в   квартире   Аляшина
подслушивающих устройств.
   - А если устройства имеются? - спросил дотошный Крячко.
   - Тогда плохо, контрразведка в жизни не признается, мы будем  гадать,
кто подслушивание установил. То ли коллеги, то ли авторитеты.  Работу  с
агентурой в этом плане указывать не станем.
   -  Хотя  именно  агентура  может  дать  конкретный  результат,  -  не
удержался от реплики Крячко.
   - Ты умный, но дурак, - парировал Гуров, - Я  же  не  сказал,  что  с
агентурой по данному делу не работаем. Я хочу  иметь  папку,  которую  в
любой  момент  можно  предъявить  министру,  замам,  даже   журналистам,
считающим, что от них нет и не должно быть никаких секретов.  Агентурные
сообщения и работу по ним будем хранить отдельно.
   - Мои помощники не имеют выхода на должный уровень, - сказал Крячко.
   -  Догадываюсь.  Я  думаю,  что  даже  мой  Харитонов,  правая   рука
авторитета Лялека, мало чем поможет. В лучшем случае нам  укажут  дверь,
за  которой  хранятся  секреты,  но  открыть  дверь  не  поможет  никто.
Станислав,  как  ты  представляешь  человека,  способного   организовать
подобное "бюро"?
   Крячко положил авторучку,  отодвинул  папку  с  бумагами,  задумался.
Гуров терпеливо ждал, неторопливо расхаживая по кабинету.
   -  Не  вор  в  законе,  они  консервативны,  к  новшествам  относятся
настороженно, даже нетерпимо, так как их авторитет опирается на  древние
воровские обычаи.
   - Однако человек должен иметь вес в определенных кругах, иначе  сразу
попадет под прессинг рэкета, - сказал Гуров.
   - Он из ментов  либо  из  бывшего  КГБ,  значит,  человек,  прекрасно
знающий принципы агентурной работы. - Крячко выдержал паузу. - Допустим,
таким промыслом занялся я, старший опер-важняк. Первое, самое сложное, -
подбор людей. Опасаясь проникновения агента,  мое  окружение  должно  не
превышать трех человек. Желательно, чтобы они не знали друг друга.
   - Согласен. Отношения со всеми тремя  доверительные,  но  на  каждого
иметь компромат, - дополнил Гуров. - Один из троих  должен  быть  вор  в
законе, осуществлять связь с ворами и зонами.
   - А на кой нужна связь с  ворами?  -  возразил  Крячко.  -  Их  время
прошло.
   - Верно, прошло, только воры  этого  признавать  не  желают.  И  зоны
держат именно воры. С ними можно не сотрудничать, но и  воевать  сложно.
Что ни говори, а вор в законе в организации нужен.
   -  Необходим  и  оперативник  угро  либо  контрразведки,  ему   нужно
подчинить боевиков.  Такого  человека  лично  я  отыскал  бы  из  своего
прошлого. Лучше, е