т курит, чай не так заваривает...
   - Хм! - усмехнулся шеф. - А в  элитном  отеле  отношения,  по-вашему,
иные?
   - Абсолютно. Там каждый сам по себе, у каждого  -  свой  гонор,  свои
причуды.
   Что при плановом  социализме,  что  при  нынешнем  рыночном  бардаке,
начальство любило победы и терпеть не могло поражений.  Тут  явно  можно
было рассчитывать на крупный успех. Ведь если удастся обнаружить маршрут
следования опия, речь пойдет о десятках миллионов  долларов.  Разрешение
на командировку Еланчука Ю. П. было получено. Так он оказался в Анталии,
в клубном отеле. Вместе, с ним прилетели еще двое сотрудников Интерпола,
в чью обязанность вменялось в случае надобности прикрыть его.
   В общем, Еланчук упивался самыми  радужными  надеждами  до  тех  пор,
пока... очень скоро не понял, что им не суждено сбыться.
   И катастрофа  явилась  тем  неожиданней,  чем  элементарней  казалась
предстоящая задача из Парижа - установить курьеров,  проследить  маршрут
прохождения  и  пункт  назначения  наркоты.  Короче,  "гладко  было   на
бумаге...".
   На месте все обернулось иначе.
   От прежнего куража не осталось и следа. Как  он  мог  надеяться,  что
запросто вычислит тех, кто ему нужен! Что, у них отметина на лбу?
   Еланчук медленно вошел в  бассейн,  оттолкнулся  от  стенки,  поплыл.
"Завтра же возвращаюсь".
   Тупая меланхолия овладела им: как он будет глядеть в глаза шефу?
   Как тот посмотрит на него, представлял  себе  вполне  явственно  -  с
иронией,  насмешливо  скривив  тонкие  губы:  говорил   же!   Начальству
понравится, что подчиненный признал свою ошибку и  не  бездельничал  две
недели, загорая кверху брюхом, вернулся  через  пять  дней  с  повинной.
Гладить по головке, конечно, никто  не  станет,  но  и  не  оторвут  ее.
Промашки все совершают. Оно и естественно.
   Предаваясь грустным  размышлениям,  Еланчук  не  слышал,  что  кто-то
нырнул вслед за ним в бассейн, но не удивился, увидев прямо перед  собою
Гурова. Сколько бы человек ни прослужил  в  милиции,  а  совесть  в  нем
остается.
   - Привет! - Гуров ударил ладонями по воде. - Вижу, положение  у  тебя
хуже губернаторского.
   - Привет, Лев Иванович! - ответил Еланчук, не радуясь, как обычно. На
улыбку сил не было.  На  обиду,  правда,  осталось.  -  У  тебя  хватает
недостатков, но злорадство, кажется, не в их числе.
   - Мыслей никаких?
   - Ну, так не бывает. А ты никак собрался помочь?  -  Еланчук  пытался
спросить ехидно, получилось жалостливо.
   - Ты же видишь, я не один. - Гурову было  стыдно  и  в  то  же  время
противно от  сознания,  что  он  лжет  самому  себе,  пытаясь  упрекнуть
Еланчука в том, что он втягивает их в опасную историю.  Особенно  Марию.
Кто же должен ее защитить, как не он? - Мария ничего  вашей  конторе  не
должна.
   - Понимаю, - тряхнул головой Еланчук. - Извини, Лев  Иванович.  Здесь
рай, отдыхайте спокойно.
   - Ничего ты не понимаешь! Иди в бар, я скоро буду.
 
*** 
 
   - Что, сударь, попался и теперь не можешь устраниться?  -  насмешливо
спросила Мария, небрежно листая журнал мод. Как она  догадалась?  Не  по
лицу. Лишь как раз не видела. По осторожным  шагам,  что  ли,  когда  на
цыпочках подошел к ней сзади?
   - Давай решать, - глухо выдавил Гуров.
   - Ты уже решил.
   - Мы одна команда. Без твоего согласия я и пальцем не пошевельну.
   - Серьезно? - Она повернулась  вполоборота,  колюче  блеснула  острым
взором, расхохоталась. - Не умеешь  ты  врать,  драгоценный  мой!  И  не
учись.
   - Машенька, пойми, не могу я не помочь старому приятелю. Не могу!
   - Попробовал бы, сударь, не смочь! Я бы первая возненавидела тебя!
   Только что смущенно переминавшийся с ноги  на  ногу  Гуров  подхватил
Марию на руки.
   - Солнышко мое! Радость моя!
   - Ну, вот  что,  -  решительно  заявило  "солнышко",  когда  "сударь"
успокоился, - мотай на ус, что я тебе скажу: я - твоя сестра!
   - Это как? - растерянно вытаращился Гуров.
   - Ну ты и вправду дуралей, - певуче протянула  Мария,  -  неужели  не
знаешь, если в первом акте на стене висит ружье, в последнем оно  должно
выстрелить?
   - Ну? - по-прежнему недоумевая, глупо промычал Гуров.
   - Помнишь, во время "ссоры" я назвала  тебя  "любезный  братец"?  Вот
пусть все и думают, что  мы  -  брат  и  сестра.  Выгода  обогодная:  ты
освобождаешь меня, я - тебя. Ну?
   - Ты уже все продумала, - подозрительно пробурчал Гуров.
   - А как же!
   - Хорошо, - внешне хмуро, про себя радостно согласился Гуров. - Но  я
обещаю не лезть...
   - Только не обещай. Все равно ты сделаешь так, как считаешь нужным. А
я тем временем заведу легкий пляжный романчик. Тут на меня поглядывают -
Ты не возражаешь?
   Гуров рассмеялся.
   - Ты, кажется, пользуешься моментом?
   - Возможно.
   Боже, как он любил ее!
 
*** 
 
   - Немец в соломенной шляпе, с которым  ты  завтракал,  твой  человек?
спросил Гуров, подсаживаясь с бокалом пива к Еланчуку. - Это он  сбросил
кого-то ночью с волнореза?
   - Верно.
   - Из-за чего произошла стычка?
   - К нему обратился этот тип и на приличном немецком языке сказал, что
имеет некоторое предложение. Петер сделал вид, что  испугался,  столкнул
незнакомца в воду и убежал.
   - Почему он не выслушал предложение? - удивился Гуров.
   -  Петер  убежден,  что  оно  сексуального  характера,  -  усмехнулся
Еланчук.
   - Мастера, называется, - проворчал Гуров. - А  что  это  элементарная
проверка, в голову не пришло? Не понравился твой парень,  вот  и  решили
взглянуть, что за гусь? Надеюсь, спецприемов он не продемонстрировал?
   - Да нет, просто нервишки сдали, -  попытался  вступиться  за  своего
помощника Еланчук, но, взглянув на Гурова, настороженно пробормотал:
   - А я с Петером за одним столом завтракал, а теперь сижу с тобой.
   - Те четверо "качков", одного из  которых  какой-то  недотепа  окатил
пивом, конечно, не твои люди, так?
   - Так.
   -  Что  и  требовалось  доказать!  -  ни  с  того  ни  с  сего  вдруг
развеселился Гуров.
   - Что, Лев Иваныч?
   - А то... - усмехнулся Гуров, удерживая мучительную паузу.  -  А  то,
что неинтересно и, признаюсь, противно иметь дело  с  топорной  работой.
Слепому ясно, что эти парни - не что иное, как группа прикрытия.
   Еланчук безропотно проглотил "слепого". А что ему еще оставалось?
   Гурова понесло.
   - Сейчас я с ними познакомлюсь.
   - Каким образом?
   - Увидишь.
   Как раз в это время разомлевшая публика, жаждавшая зрелищ, сбилась  у
одного из бассейнов, пялилась на  самодеятельный  спектакль,  вызывающий
дикий восторг и хохот. В самом центре бассейна установили  баскетбольный
щит.
   Каждый из зрителей мог попытаться, стоя на длинной  плоской  доске  с
заостренным, как у лодки, носом, доплыть  до  щита  и  забросить  мяч  в
кольцо.
   Толпа неистовствовала, предвкушая, когда очередной смельчак  ухнет  в
воду, не удержавшись на скользкой, верткой доске, поднимая тучу брызг.
   "Качки" были тут же, презрительно ухмылялись, небрежно поглядывая  на
суетящихся  людишек,  поигрывали  мускулатурой.  Наконец  один   подошел
вразвалку к старту, взял мяч, словно говоря всем своим видом:  "Учитесь,
жлобы, пока я жив!", ступил на доску. И...
   Толпа взревела. Самоуверенный парень, перевернувшись вместе с  доской
в воздухе, ухнул мешком в воду.
   Та  же  участь  постигла  и  другого  "качка".  Остальные  решили  не
испытывать судьбу.
   - Кто следующий?
   Неожиданно подошедшая Мария пожала руку Гурову.
   - Успеха! - Как она только догадалась о его намерении принять участие
в этой потехе? Он и сам до последнего мгновения сомневался, стоит ли.
   Улыбнувшись, Гуров кивнул.
   Люди - кто с восхищением, кто с завистью -  смотрели  на  них,  будто
видели впервые. Да, в общем, так оно и  было.  Одежда  скрывает  фигуру,
делает незаметными ее какие-то изъяны, если таковые есть. У Гурова их не
было. Тем более - у Марии. Атлетически  сложенный,  со  стройным  мощным
торсом Гуров и словно высеченная из золотистого мрамора боги  неподобная
Мария - пара изумительная. На редкость!
   Гуров опустился на колени, подождал, пока вода успокоится,  встал  на
доску и, плавно оттолкнувшись, поплыл к цели. Зрители  затаили  дыхание.
Когда до заветнего  щита  оставалось  метр-полтоpa  и  Гуров  мог  легко
забросить мяч в кольцо, раздались крики:
   "Бросай! Бросай!", в тот же  миг  он  неловко  переступил  и,  нелепо
взмахнув руками, с оглушительным всплеском ухнул в бассейн.
   Восторгам не было конца. Гуров быстро подгреб к бортику, выпрыгнул на
берег, взял за плечо самого высокого из "спортсменов", стоявшего рядом с
Марией.
   - Нехорошо, приятель! Я пытаюсь установить рекорд, а ты тем  временем
обхаживаешь мою сестру! Что я теперь скажу маме? - Гуров шутя  подхватил
не ожидавшего подвоха гиганта под мышки и швырнул в  воду.  -  Остудись,
дорогой!
   - Лев Иванович, что же ты не забросил мяч? - попытался поддеть Гурова
Еланчук.
   -  Юрочка,  ты  же  профессионал  и  обязан  знать,  люди  не   любят
победителей, - пожурил его Гуров. - Зачем же, скажи,  вызывать  ненужную
зависть?.. А вот это плохо. Очень плохо!  -  встревожился  вдруг  Гуров,
увидев стоящие у административного здания автобусы, а вокруг - множество
суетящихся туристов, чей срок пребывания в раю закончился. -  Что,  если
курьер уезжает именно сейчас? Считай, наша миссия с треском провалилась.
   - Будем надеяться... - мрачно пробормотал Еланчук, не исключая такого
прискорбного варианта.
   - Конечно, будем. А что нам еще остается? - кисло улыбнулся Гуров.  -
Надежды юношей питают...
   - Гуров! Ты ли это? - рассмеялась Мария. - Растешь прямо на глазах. -
И тут же взмолилась:
   - Кто бы мне подал глоток пепси! Жарища адская!
   - Битте, мадам! - Проходивший мимо господин в шортах с ворохом  банок
пепси в руках протянул ей одну с поклоном. - Битте!
   -  Данке  шон!  -  Мария  ответила  не  менее  изысканным   поклоном,
проговорила вслед удаляющемуся спасителю:
   - Так приходит  слава.  Плевать  они  хотели  на  мою  Марию  Стюарт.
Главное, что мой брат на доске ловко плавает.
   -  И  швыряет  ваших  поклонников  в  бассейн,  -  подхватил   слегка
приободрившийся Еланчук.
   Гуров снисходительно слушал подковырки в свой адрес.
   - Никудышные вы  психологи,  -  заметил  он  с  грустью.  -  Основное
достоинство Марии отныне в том,  что  она  не  моя  любимая  женщина,  а
сестра. Сес-тра! Главное, ради чего я устроил  весь  этот  цирк,  прошло
мимо  вашего  сознания,  господа!  Теперь   слово   "сестра"   прекрасно
расслышали все отдыхающие.  К  обеду,  будьте  уверены,  новость  станет
достоянием буквально всех. То, что и требовалось доказать!
   - Рискуешь,  братец!  -  Мария  шаловливо  погрозила  пальцем.  -  Не
боишься?
   - Боюсь, душечка!  Но...  -  развел  в  ответ  руками.  -  Нас  очень
интересуют эти накачанные мальчики. Я на тебя рассчитываю, сестренка!
   - О чем речь, если я теперь девушка свободная, могу  гулять  сама  по
себе! Чао! - И сделала ручкой, оставив обескураженного Гурова в глубоких
раздумьях.
   Он смотрел ей вслед, одновременно  ревнуя  и  любуясь,  как  она  шла
упруго, немного покачивая плавными бедрами и  как  бы  пританцовывая.  И
хотя не видел ее лица, догадывался, что она бесстыже и вызывающе смеется
в лицо встречным мужчинам,  словно  кокетливо  вопрошая:  "Что,  хороша?
Можешь со стороны посмотреть, как в музее. Смотреть - пожалуйста, руками
трогать нельзя".
   Через минуту-другую Мария скрылась из глаз. Гурову оставалось  только
ждать, как события будут развиваться дальше.
   Между тем...
 
*** 
 
   По ступенькам мраморной лестницы сбежал  загорелый  парень,  один  из
четверки "качков", весело оскалился:
   - Братан отпустил на прогулку? Он, видно, у тебя строгий?
   - Лев Иванович? - Застигнутая врасплох Мария позволила себе  вступить
в разговор с незнакомым человеком, что было отнюдь  не  в  ее  правилах.
Строгий. Я его с детства боюсь, он меня маленькую бил.
   - Так давайте его теперь отлупим! - осклабился  парень.  -  Маленьких
обижать нехорошо.
   И тут Мария спохватилась: что это она зубоскалит с первым  попавшимся
прохожим?
   - Вы часто пристаете к незнакомым  женщинам?  -  презрительно-ядовито
скривила губы. Сама же ответила:
   - Вижу, нечасто.  Больше  выбираете  из  тех,  кто  пристает  к  вам.
Бесплатный совет: сначала следует  поздороваться,  затем  назвать  себя,
поинтересоваться, хотят ли с вами разговаривать. Запомнили?
   Юмор у парня оказался на  месте.  Стукнув  голыми  пятками,  поправил
несуществующий галстук, поклонился:
   - Здравствуйте! Меня зовут Алан.
   - Мария, - она небрежно кивнула. - Идите рядом, ведите себя прилично.
   - Понял. Меня, как младшего, послали за вами, просят к столу.
   - Публика приличная?
   - Смокинг обязателен.
   Когда они подошли, Марии подвинули стул. Но  она  не  села,  смотрела
скучающе.
   - Мужики, встаньте, - зашипел Алан.
   Двое вскочили, третий лишь подвинул стул, ощерился,  обнажив  золотую
фиксу.
   Мария села. Приятели представились поочередно.
   - Николай.
   - Сергей..
   - Борис... - пересилив себя, промычал под насмешливым взглядом  Марии
фиксатый, ерзая на стуле.
   - У вас  что,  геморрой?  -  поинтересовалась  Мария.  -  Сочувствую.
Говорят, ужасно болезненная штука.
   "Издевается?!" Борис еле сдержался, чтоб не заскрипеть зубами.
   Кто-то хмыкнул, Алан не выдержал и рассмеялся. Борис  провел  широкой
татуированной  ладонью  по  коротко  остриженной,  порядком   облысевшей
голове, широко осклабился, вновь сверкнув золотой фиксой.
   "Гуров сказал, что мальчики нам  интересны.  Особенно  этот.  Значит,
следует добивать!" - мстительно решила Мария.
   - Ставлю десять долларов против рубля, что отгадаю, о чем  ты  сейчас
думаешь! - Заметит или нет, что назвала его на "ты"?
   - Ну? - неожиданно Борис пошел багровыми пятнами. -  Валяй,  коли  не
страшно. - Хрип угрожающий. Глаза злобно блеснули и тут же потухли.
   - Страшно. Но все равно скажу: ты уверен, что  весь  мир  принадлежит
таким, как ты, и все - должны трепетать перед вами! - Она явно лезла  на
рожон. И понимала это, но остановиться уже не могла.
   Лицо Бориса исказила ярость.
   Он стал похож на бешеного волка.
   Губы кривились, шепча что-то грязное.
   Мария резко встала из-за стола, пошла прочь.
   Борис прорычал разъяренно:
   - Ты кого привел, сявка?
   - Ты же сам сказал, кликни дамочку... -  испуганно  пролепетал  Алан,
оглянувшись на коллег.
   - Помолчи, Борис! - вступился Николай,  которого  Гуров  опрокинул  в
бассейн. - Мария - заслуженная артистка России, чтобы ты знал, а  ты  не
на зоне и не забывайся. Мы на работе, тебе не за базар платят.
 
*** 
 
   Растянувшись на лежаке, Гуров загорал,  даже  задремать  пытался,  но
неотвязные мысли о проклятых  наркотиках,  точней  о  преступниках,  что
залезли  и  в  этот  благоустроенный  красивый  мир,   грызли,   терзали
безжалостно. Выбрал местом передачи груза, фешенебельный отель отнюдь не
дурак. Нет, не дурак! Да и в принципе наркобизнесом занимаются циничные,
но далеко не наивные идиоты. Гуров не был сентиментален. Работав в  утро
обстругала его, закалила, не ожесточив однако. И особенно  не  юлил  он,
когда людей, превратив предварительно в полуживотных, заставляли умирать
от ломок и корчиться в неимоверных муках.
   Наркодельцы вызывали у него брезгливость.
   Главное, почему Гуров беспокойно ворочался под солнцем, заключалось в
том, что он хотел помочь Юрию Еланчуку.  Но  слишком  много  было  здесь
неизвестных.
   Свой расклад он считал правильным. По крайней мере вполне  возможным.
Товар приходит  не  с  туристами.  Доставить  наркотик  в  Турцию  можно
различными способами. Возможно,  и  даже  почти  наверняка  передаточным
звеном является служащий  отеля...  Отбросить  женщин...  Женщине  здесь
сложно: многомиллионное дело ей никогда не доверят.  Мальчишки  тоже  не
годятся. Значит, солидный мужчина. Но не начальник  -  руководитель.  Он
слишком  заинтересован  в   работе.   Можно,   конечно,   вербовать   на
компроматериале, но это хлопотно и опасно. Шофер или охранник из местных
- такое, пожалуй, возможно...
   Хаотичную скачку мыслей прервала подошедшая вдруг Мария.
   - Извини, я, кажется, напортачила.
   - Главное, не грызи себя, такое случается с каждым.  Рассказывай.  Не
торопись, подробно, лучше одно и то же сказать  дважды,  чем  что-нибудь
пропустить.
 
*** 
 
   Ялчин, двадцатилетний малый,  работал  на  территории  парка  простым
уборщиком. Работа легкая, но не мужская, оскорбительная.
   Но было и преимущество: жил рядом с отелем в убогом домике с  матерью
и старшим братом, которому повезло  -  он  работал  водителем  автобуса,
возил туристов в аэропорт и обратно, получал неизмеримо  больше  Ялчина.
Отца в семье не было. Ялчин с рождения  помнил,  что  в  семье  их  было
всегда трое, мать все внимание уделяла старшему, звала кормильцем, а его
вроде и не замечала. Семья жила впроголодь. Все изменилось,  когда  брат
сел за баранку, а вскорости получил работу и он. А через два года  нищая
жизнь превратилась в рай.
   Непредвиденное случилось, когда Ялчин  прибежал  днем  домой,  принес
матери  хлеб  и  колбасу,  которые  остались  с  обеда.  Делать  это  не
разрешалось, но остатки со  столов  гостей  таскали  многие;  начальство
смотрело на это сквозь пальцы. Мать стирала во дворе, окликнула  Ялчина,
который собрался уже бежать обратно. Стирая одежду братьев, мать  всегда
выворачивала  карманы;  случалось,  там   оказывались   платки,   ключи,
зажигалки, прочие предметы.
   В тот день мать нашла в кармане брюк брата двадцать долларов.
   Для чаевых это было слишком много. Мать  показала  Ялчину  деньги  от
растерянности и тут же об  этом  пожалела.  Он  приказал  матери  деньги
спрятать и  брату  ничего  не  говорить.  Если  человек  может  двадцать
долларов забыть в кармане, то может их и потерять. И  вообще  Ялчин  уже
несколько месяцев замечал, что у брата завелись лишние деньги, каких  не
получаешь за то, что поднес чемодан.
   Ялчин стал следить за братом, хоть возможности  были  невелики:  брат
приезжал и уезжал, много времени  проводил  в  аэропорту,  куда  младший
сунуться не мог.
   Однажды в свой выходной день Ялчин  ездил  в  ближайший  городок,  на
пересечении двух торговых улиц увидел автобус брата. Тот сидел  в  кафе,
пил сок, когда подошел турист с холщовой сумкой  в  руке,  сел  за  стол
брата, поставил сумку на пол. Ялчин насторожился.
   Турист выпил свой кофе, ушел, а сумку  оставил.  Ялчин  заметил,  как
брат ногой толкнул сумку, как бы проверяя, на месте она или  нет.  Через
несколько минут брат взял сумку и ушел в свой автобус.
   Турист, оставивший сумку, стоял у лавочки неподалеку, приценивался  к
товарам. Лишь убедившись, что шофер с сумкой  сел  в  автобус  и  уехал,
незнакомец беспечно закурил и, ничего  не  купив,  пошел  неторопливо  в
противоположную сторону.
   Ялчин  -  парень  сообразительный,  американских  фильмов   посмотрел
достаточно, сразу понял, что турист оставил контрабанду, а  брат  должен
ее передать дальше по цепочке. Вот откуда у него деньги!
   Брат ехал в отель, где должен был забрать отъезжающих, отвезти  их  в
аэропорт. Никто не будет возить контрабанду  в  автобусе,  значит,  брат
спрячет сумку. Спрячет не в отеле, а в доме. Так вернее.
   Ялчин помчался домой. Где же сумка?
   Три года назад они с братом  хотели  сделать  погреб,  чтобы  хранить
продукты в жару. Но с первого раза им не повезло:  удалось  вынуть  лишь
один большой камень, дальше шла  монолитная  скала.  Завалив  камень  на
место, заровняли.
   Нашли местечко получше. Вот тот  старый  камень  Ялчин  и  отвалил  в
первую очередь, там и лежала  завернутая  в  полиэтилен  сумка  туриста.
Ялчин ничего не тронул, сумку разворачивать  не  стал,  он  и  так  ясно
понял, что в сумке могут быть только наркотики.
   Теперь предстояло решить, что делать дальше. Ял