те, доктор, я не боюсь. - Дитер все больше раздражался,  но
пересел на диван, чтобы видеть дверь.
   - Не боятся только дебилы. Если бы тебя сейчас Петр видел  и  слышал,
ты бы уже ехал в аэропорт. Я обещал, что ты со мной  хлебнешь  горячего,
теплое ты уже попробовал.
   Дитер Вольф ничего не ответил, лишь  поежился,  так  как  из  мокрого
полотенца, которое он прижимал за ухом, побежала холодная струйка  воды,
щекотливо нырнула между лопаток.
   Гуров отпер железный ящик, который стоял у письменного стола,  достал
плоский чемоданчик-кейс с цифровым замком, открыл, положил на  колени  и
начал изучать содержимое.
   Дитер смотрел на  русского  полковника,  который  с  легкой  улыбкой,
что-то беззаботно насвистывая, копался в  кейсе.  "Русский  ударил  меня
совершенно серьезно, - рассуждал немец, - оскорбляет, угрожает, так чего
он добивается? С  этим  деревенским  генералом  они  явно  друзья,  если
полковник не  хочет  брать  меня,  то  может  не  брать,  зачем  унижать
человека, бить?"
   Гуров поднялся, положил открытый кейс на стол, сказал:
   - Взгляни, парень, скажи, что ты об этом думаешь?
   - Момент. - Дитер поднялся,  прошел  в  ванную,  бросил  полотенце  в
раковину, вытерся, вернулся в  комнату,  долго  рассматривал  содержимое
кейса, сказал:
   - Это  приборы  прослушивания  и  записи,  слежения  за  объектом  на
расстоянии до десяти километров, пистолет "беретта" с обоймой  патронов,
заряженных очень сильным паралитическим газом.
   Дитер взял авторучку, лежавшую в мягком углублении. Гуров  перехватил
руку немца, вернул ручку на место.
   - Понятно, - кивнул Дитер,  -  авторучка  есть  одноразовое  взрывное
устройство. Шпионский "дипломат",  малый  набор,  изготовлен  у  нас,  в
Германии, возможно, в другой стране и лишь  подделка  под  немцев.  Вещь
дорогая. Извините, но я не знал, что вы так современно вооружены.
   - Ты многого о нас не знаешь, - ответил Гуров, пощупал желвак за ухом
Дитера, улыбнулся:
   - Через сутки пройдет, а память останется. У меня нет времени на твое
обучение, необходимо, чтобы ты все запоминал с одного раза.
   Сыщик убрал  кейс  в  железный  ящик,  подумал,  что  немец  держится
достойно,  терпит,   но   нельзя   ему   рассказать,   что   "шпионского
оборудования" нет на вооружении российской милиции, а данный кейс  Гуров
получил в  подарок  от  преуспевающего  бизнесмена,  бывшего  авторитета
уголовного  мира,  в  благодарность   за   некогда   оказанную   услугу.
Законопослушный  немец  подобного  объяснения  не  поймет,  что   вполне
естественно, если сам  сыщик  не  всегда  отчетливо  понимает,  где  его
взаимоотношения преступниками соответствуют законам агентурно-оперативно
работы, а где превышают их, и главное - есть ли такие законы.  Для  себя
Гуров  так  определил  границу  дозволенного:  в   борьбе   преступником
дозволено все, кроме... Не бери  мзду,  не  бери  не  чего  для  личного
обогащения... Не фальсифицируй доказательств вины человека, даже если на
сто процентов уверен в его вине. Никогда не стреляй первым, твой выстрел
или удар всегда лишь ответ.  Коротко,  полковнику  Гурову  кажется,  что
справедливо,  но  он  убежден,  ни  высокие  генералы,  ни,  тем  более,
прокуратура  его  законов  не  поймет,  оснастит  их  таким  количеством
дополнений, уточнений и ограничений,  что  Гулливер,  которого  лилипуты
связали тысячами ниточек, по сравнению  с  сыщиком  покажется  человеком
абсолютно свободным.
   - Дитер, сколько у нас немецких марок? - спросил Гуров.
   - У нас? - растерянно переспросил  инспектор.  -  Да-да,  конечно,  я
понял. Десять тысяч, и у меня имеется кредитная карточка.
   - Карточка нам ни к чему, а десять тысяч... - Гуров произвел  подсчет
в рублях. - Не густо, будем экономить.
   Полковник позвонил в МУР своему бывшему подчиненному  оперативнику  и
сказал:
   - Здравствуй, Борис, Гуров беспокоит.
   - Лев Иванович, здравствуйте, как здоровье?
   - Спасибо, Боря, у тебя Станислав начальником?
   - Так точно!
   - У тебя сейчас  ничего  не  горит?  Скажи  Станиславу,  что  я  тебя
попросил взаймы на пару часов. Мне нужно обменять  пять  тысяч  немецких
марок на рубли. А я не хочу светиться.
   - Вы стали миллионером, Лев Иванович, поздравляю.
   - А ты, Боря,  стал  болтуном.  Переговоришь  с  начальником,  будешь
выезжать, позвони. - Гуров положил трубку, взглянул на  Дитера,  который
сидел на диване, читал О'Генри и улыбался.
   Сыщик открыл записную книжку, Орлов посоветовал связаться с  Буничем,
попросить помощи. На  начальника  городского  управления  генерал  Орлов
особых надежд не возлагал. Лев Ильич Бунич, который и живет-то в  другом
городе России и должности большой  не  занимает,  вернее  генерала.  Кто
такой Бунич? Биржевик и миллионер с личной охраной и огромными связями в
центральной части России. У Бунича чистые  руки,  белый  воротничок,  но
коррумпирован он на сто процентов, иначе никакой властью не обладал  бы.
Минувшей  весной  Гуров  столкнулся  с  этим  человеком,  схватка   была
короткой, бескровной, закончилась вничью, но с  моральным  перевесом  на
стороне полковника, который уберег  людей  Бунича  от  рокового  шага  к
наркотикам и спас от тюрьмы, а  их  хозяина  от  посещения  прокуратуры.
Звонить не хотелось, сыщик накручивал себя, значит, как обвинять  Гурова
в  знакомстве  с  людьми  не  шибко  чистоплотными,  а  то  и  с   точно
коррумпированными,  кричите  так,  что   генеральские   погоны   торчком
становятся, а как помощь нужна, разговор иной. Охолонись, Лева, урезонил
себя полковник. Петр никогда тебя за агентурную  работу  не  разносил  и
сегодня печется именно о твоем здоровье. Охолонись.
   Он начал крутить телефонный диск. Очень быстро,  минут  за  двадцать,
удалось соединиться.
   - Здравствуйте, - сказал Гуров, - попросите Льва Ильича, пожалуйста.
   - Здравствуйте, Лев Ильич занят,  -  ответил  интеллигентный  мужской
голос. - Оставьте ваш телефон.
   Значит,  личный  секретарь  у  Бунича  прежний,   полковник   силился
вспомнить, как зовут, не вспомнил и сказал:
   - Вы, господин секретарь,  трубочку  не  вешайте,  передайте:  звонит
тезка из Москвы, который ранней весной беседовал с вашим шефом.
   - Минуточку, Лев Иванович, - ответил секретарь, - соединяю.
   - Добрый день, Лев Иванович, -  вмешался  в  разговор  Бунич.  -  Как
погода в Москве, как здоровье?
   - Спасибо, Лев Ильич, - рассмеялся сыщик. - Как ваше здоровье, что  с
погодой?
   - Осень, то дождь,  то  солнышко,  постоянно  в  нашей  жизни  только
повышение цен и падение рубля. Вашим вниманием польщен, но не обрадован.
Опять стрельба, трупы, аресты?
   - Цены и  рубли  вас  не  интересуют,  оскорбления  я  пропускаю  как
беспочвенные. Вас лично и ваших людей,  господин  Бунич,  я  пальцем  не
тронул.
   - Господин полковник, вы не считаете меня наивным?
   - Наивность - свидетельство не глупости, а чистоты души. - Эту  фразу
сыщик где-то вычитал и часто употреблял.
   - Спасибо за комплимент, перейдем к делу,  -  довольно  резко  сказал
Бунич. - Вы не арестовали моих ребят с порошком в руках, не арестовали и
считаете, что я вам должен. Так я с чистой душой  заявляю:  пошли  вы  к
чертовой матери! Вы не арестовали близнят  лишь  потому,  что  вам  было
необходимо, чтобы груз проследовал до станции  назначения,  то  есть  до
Рогового. И этот боров арестован, вы своего добились, поздравляю! Я  вам
ничего не должен! Хотите просить - просите, только не как  долг,  а  как
услугу от человека малознакомого.
   -  Малознакомый  человек,  если  сумеете  остыть  и  чуть   поумнеть,
перезвоните. В течение двух часов я дома. - Гуров положил трубку.
   Дитер лежал на диване, так увлекся О'Генри, что забыл, где находится.
Гуров взглянул на парня с раздражением и сказал:
   - Я сейчас буду мыть пол, вытирать пыль, в общем, заниматься уборкой,
- и саркастически добавил:
   - Помощи не прошу, ты от мытья посуды чуть в обморок не упал.
   Дитер резко сел, отложил книжку, спросил:
   - Почему вы все время меня обижаете?
   - Извини! Я не тебя обижаю, а не хочу мыть пол! Понятно?
   - Нет. Надо нанять женщину, которая приходила бы и убирала квартиру.
   - Если я буду платить уборщице, то спрашивается, что я жрать буду?
   - Понятно. Ваша страна - ваша жизнь, мыть,  тереть  будем  вместе.  -
Дитер поднялся, начал раздеваться. - У  меня  есть  рабочий  комбинезон.
Давай порошки, щетки, шампунь, чего там надо.
   Естественно, что у сыщика мало чего было, но  мужики  были  здоровые,
квартира маленькой,  и  через  два  часа  сопенья,  поминанья  черта  на
немецком и большого количества слов на русском уборка закончилась.
   В разгар работы заскочил Боря Вакуров,  взял  марки,  кейс,  взглянул
ошалело на полуголого, грязного полковника и смылся.
   Самую чистую квартиру можно продолжать  вылизывать  и  самую  грязную
даже не подметать.  Квартира  полковника  находилась  в  нормальном  для
России состоянии, а для жилья холостяка так просто  люкс.  Уборку  Гуров
затеял, чтобы отвлечься, не смотреть на часы в ожидании звонка Бунича. К
тому же сыщик заметил, как вчера гость  мазнул  по  серванту  пальцем  и
поморщился. Значит, вы, немцы,  чистоплотны,  а  мы,  русские,  слов  не
найти? Так на тебе, узнай, что почем и сколько стоит! Порошки,  шампуни,
щетки? А на четвереньках, простым мылом и тряпочкой, тебе  плохо  будет?
Гуров работал босиком, в закатанных под колени тренировочных штанах, без
рубашки. Дитер поглядывал на русского полковника,  на  его  мускулистый,
без лишней жиринки торс, на пулевое ранение под лопаткой и думал о  том,
что ему, молодому инспектору, повезло, русский, как и говорили,  человек
нестандартный,  настоящий  сыщик  высшего  класса.  Кроме  того,   Дитер
чувствовал,  что,  несмотря  на  резкость,  внешнюю  грубость,   русский
относится к нему, молодому коллеге, хорошо, с искренней симпатией,  хотя
и несколько снисходительно.  Хотя  инспектор  неоднократно  слышал,  что
русские  живут  бедно,  но  машина  и   квартира   полковника   полиции,
занимавшего в главном управлении министерства большую должность, то, что
полковник вынужден сам мыть пол убогой квартиры, а в холодильнике у него
нет элементарной еды, потрясло молодого немца.  Какого  черта  работать,
рискуя жизнью, как поддерживай великолепную физическую форму, если ты не
можешь даже поесть нормально?
   Они приняли душ, парадно оделись. Дитер сразу отметил, что и  костюм,
и галстук полковника изготовлены в Германии,  только  очень  давно,  лет
семь-восемь назад, но сидели так ловко на  литой,  статной  фигуре,  что
старомодность  не  бросалась  в  глаза,  даже   наоборот,   подчеркивала
индивидуальность человека, который одевается  не  как  все,  а  как  ему
хочется.
   Дитер еще не понял, что хозяин одевается не как ему хочется, а  носит
вещи, подаренные ему папой генералом, который служил много лет в ГДР,  а
ныне пенсионер и копает грядки на огороде. Немец еще многого не понимал,
но у него будет  возможность  мало-мальски  узнать,  что  почем  в  этой
России.
   Гуров взглянул на часы и зевнул, когда он нервничал,  его  независимо
от времени суток начинало клонить в сон. Бунич не  позвонил,  значит,  я
промахнулся, думал сыщик и  неизвестно  отчего  вспомнил  любимую  книгу
детства "Маугли". "Акела  промахнулся!  Акела  промахнулся!"  -  кричали
молодые волки. Что ж, я не в первый  раз  промахнулся,  рассудил  Гуров,
пожал плечами и закурил первую сигарету. Последнее время он  ограничивал
себя в куреве и спиртном. Всему  виной  эти  чертовы  американцы  -  что
хотят, то и делают. Пили и курили, как все нормальные люди,  а  судя  по
фильмам, так и больше.  И  неожиданно  сказали:  "О'кей,  ребята,  нужна
здоровая нация". Сегодня курить  в  Америке  неприлично,  курят  и  пьют
только люди второго сорта.
   Сыщик жил в России, но не желал признавать, что  у  кого-то,  хоть  в
Америке, хоть в Антарктиде, характер и воля тверже,  чем  у  него,  Льва
Гурова.
   Явился Боря Вакуров, бросил на диван кейс и сказал:
   - Полтора миллиона. Лев Иванович, купюры, как вы и приказали, разные,
но не мельче четвертака.
   - Спасибо, Боря. - Гуров хлопнул оперативника по плечу,  снял  трубку
зазвонившего телефона:
   - Слушаю.
   - Извините, господин полковник, задержка получилась  -  потеряли  ваш
телефон, - сказал Бунич. - Так на чем мы остановились?
   - Пустяки, Лев Ильич, случается, - ответил Гуров и махнул на Дитера и
Вакурова рукой, мол, выметайтесь и прикройте за собой дверь. - Я, тезка,
ваши последние фразы не расслышал. У вас  в...  -  он  назвал  город,  -
позиции имеются?
   - Кое-что найдем.
   - Я туда собираюсь подскочить на несколько дней...
   - Несчастные люди, - вздохнул Бунич.
   - Это не ваши партнеры, вы же знаете мое направление, тезка.
   - Атомная бомба  не  артиллерийский  снаряд.  У  нас  вы  тоже  имели
направление, а я до сегодняшнего дня по зоне бегаю.
   Ясно было, что Бунич, взвесив за и против, выбрал худой мир,  сдался,
и теперь сыщику следует вести разговор в самом дружеском тоне.
   - Брось, тезка, мы знаем цену  друг  другу,  и,  пока  наши  пути  не
пересекаются, аварии не  произойдет.  Мои  поездки,  как  ты  понимаешь,
вызваны не тягой к перемене мест. Мне необходимо заскочить в этот город,
а остановиться негде, да и с транспортом напряженка.
   Бунич принял и тон, и обращение на "ты".
   - Я этот вопрос решу, но меня интересует твоя легенда.  Я  же  должен
человеку объяснить, для кого, ради чего я прошу.
   - Очень просто, - ответил Гуров. - Молодой  коммерсант  из  Гамбурга,
дела немца тебя не интересуют. Но ты бываешь  в  Германии,  и  парень  -
партнер твоего партнера, отказывать неразумно.
   - Великолепно. - Чувствовалось, что Бунич улыбается. - Но ты не шибко
молодой, не немец и не из Гамбурга.
   - Тезка, обижаешь! - возмутился сыщик. -  Будет  натуральный  молодой
немец из Гамбурга.
   - Тогда нет проблем, когда вы явитесь?
   - Послезавтра, утренним рейсом, - ответил сыщик. - Завтра вечером мне
надо знать адрес и все прочее.
   - Я позвоню. В  аэропорту  вас  встретят  из  конторы.  Не  обижайся,
полковник, но ваши спецы могут прикатить на засвеченной тачке. А мне это
абсолютно не нужно.
   - Не обижаюсь, понимаю, приму  меры,  -  сказал  Гуров.  -  Есть  еще
момент, более деликатный. - Он вздохнул. - Если ты откажешь, я не только
не обижусь, а приму как должное.
   - Не играй и выкладывай.
   Сыщик изложил свою просьбу, после короткой паузы  коммерсант  ответил
отказом. Они пожелали  друг  другу  всего  наилучшего  и  расстались  до
завтрашнего вечера.
 
Глава третья 
В ЧУЖОМ ГОРОДЕ 
 
   Кончался сентябрь, погода в такое время в  центральной  части  России
непредсказуема. Сыщики вышли из здания аэровокзала, их встретили  ветер,
хмарь, грязь, которая исчезает в России только под  снегом,  и  огромная
мертвая голова, хотя и без кепки, но с характерным каменным прищуром.
   Дитер, насмотревшись в Москве, в аэропорту, в самолете, уже ничему не
удивлялся,  воспринимал  окружающий  мир  с   философским   равнодушием,
спокойно спросил:
   - Почему не убрали? - и кивнул на каменного идола.
   - В нас много загадочного, парень. - Гуров оглянулся.
   - Господа иностранцы, за десять долларов я вас отвезу на край  света,
- сказал парень лет тридцати, подбрасывая на  ладони  ключи  и  развязно
улыбаясь.
   - Доллары? - произнес Дитер с ужасным акцентом. - А дойчмарки можно?
   Так произошел обмен паролями.
   - Ну что с вами поделаешь? - ощерился парень, взял у Дитера  один  из
чемоданов и зашагал к машине.
   "Жигули" были такие грязные, что номер практически не  проглядывался.
Внутри  машина  оказалась  чистая,  ухоженная.  Когда  они  отъехали  от
аэропорта на значительное  расстояние,  водитель  свернул  на  проселок,
повернулся, лицо у него было серьезное, глаза с хитринкой,  он  взглянул
на Гурова и сказал:
   - Здравствуйте, Лев Иванович, вам поклон от  Алексея  Алексеевича.  Я
оперативный уполномоченный капитан Михеев. -  И  после  небольшой  паузы
добавил:
   - Василий.
   -  Здравствуй,  капитан,  спасибо,  что  встретил.  -  Гуров   достал
сигарету, не закурил. - Квартиру приготовили?
   - Есть один домишко, но,  признаюсь,  он  мне  не  личит,  -  ответил
капитан. - Может, на пару суток в гостиницу? Я постараюсь найти  убежище
понадежнее.
   - Спасибо, Василий. -  Сыщик  смотрел  на  опера  одобрительно:  если
человек сомневается, значит,  думает,  и  назвал  адрес,  полученный  от
Бунича.
   - Круто. - Капитан развернулся, выехал на шоссе.  -  Это  обкомовская
зона, хозяев разогнали, а зона осталась. Нас там ждут?
   - Надеюсь. - Гуров все-таки закурил, приспустил  окно.  -  Переговоры
будет вести Дитер, я вроде  носильщика,  а  ты  водитель,  лучше,  чтобы
твоего лица не видели.
   - Чевой-то? Пусть смотрят. - Капитан сунул за щеки тампоны, глянув  в
зеркало, прилепил усы, надвинул на лоб беретку.
   - Останемся живы - будешь майором, - сказал Гуров.
   - А наш немец говорить умеет? - гундосо спросил оперативник.
   - С пятого на десятое, - улыбнулся Гуров. - Его должны ждать, поймут.
***
 
   Высокие железные ворота были на запоре, но лишь машина подкатила, как
из будки выскочил мужчина с портупеей, подбежал не со стороны  водителя,
как обычно подходит охрана, а к задней правой дверце, словно  знал,  где
именно сидит именитый гость, и сказал:
   - Здравствуйте, к кому приехали?
   Дитер держался  великолепно,  он  приспустил  стекло,  наморщил  лоб,
шевельнул губами, словно репетируя ответ, и четко выговорил:
   - Я есть Дитер Вольф, - и достал паспорт.
   Человек в портупее паспорт не  взял,  лишь  махнул  рукой  и  побежал
открывать ворота.
   Коттеджи, виллы, называй как хочешь, похожие друг на  друга  если  не
как близнецы, то уж точно родные братья, двухэтажные, они просторно,  но
строгими рядами стояли вдоль центральной  аллеи.  Никаких  заборов,  все
открыто, чисто, на виду, некий бытовой стриптиз - вот я такой  голенький
и чистенький, оглядывайте меня со всех сторон, мне скрывать нечего.
   Капитан вел машину медленно, оглядываясь, - номенклатурный город  был
мертв, точнее, чуть жив, лишь в двух  окнах  мелькнул  свет.  На  дорогу
выскочил  мужчина,  без  портупеи,  но  зато  с  ружьем,  махнул  рукой,
приглашая сворачивать.
   Когда остановились, сторож мгновенно  сориентировался,  кто  главный,
кто сопровождающий, и, отпирая Гурову дверь, зашипел:
   - Позвонили - мы бы встретили. Что же вы  гостя  на  такой  машине...
Стыдоба.
   - Я не по этому делу, - улыбнулся Гуров, следуя за сторожем,  который
открывал двери, зажигал везде свет.
   - Знаю я твое дело, у тебя  на  лбу  написано,  -  бормотал  страж  и
продолжал во весь голос:
   - Прошу, располагайтесь, белье утром застелили, все протерли, харч  в
холодильнике, машина заправлена, вот ключи. - И положил ключи на стол.
   Дитер понял отведенную  ему  роль,  расхаживал  по  комнатам,  кивал,
повторял:
   - Хорошо, хорошо, - и сыпал на немецком. Гуров взял стража за отворот
кожаной куртки, посмотрел в глаза, понял, что  человек,  как  говорят  в
народе, из органов, прикидывается под  деревенского,  бутафорит,  держал
плотно, взгляда  не  опускал,  пока  тот  не  осознал,  что  с  приезжим
промахнулся, и не заговорил на другом языке:
   - Извините, дурная привычка.
   - Свои люди, - миролюбиво сказал Гуров, отпустил стража. - Дайте  мне
ключи от ворот и, если у вас принято записывать время приезда и  отъезда
гостей,  сделайте  для  нашей  машины  исключение.  Наш  водитель  здесь
задержится, поможет гостю устроиться, вы свободны.
   - Извините. - Страж кивнул и исчез.
   - Капитан, проверьте машину, ключи на столе. Дитер, ваша  комната  на
втором этаже, идите устраивайтесь, - сказал сыщик и прошелся по  первому
этажу.
   Просто эпидемия какая-то, думал он, оглядывая гостиную,  обставленную
стандартным гарнитуром, дорогим, полированным и мертвым, кухню в  кафеле