нее.
   - Черт бы вас побрал, господин полковник! - он в  отличие  от  сыщика
сдерживать себя не стал, налил коньяку. -  Вы  глотаете  химию,  я  могу
просто выпить. Чего молчите, вас интересует этот человек?
   - Интересует, а молчу потому, что думаю.
   - О чем, если не секрет?
   - Зачем мне вам что-то отдавать, когда я могу получить этого человека
бесплатно.
   - Вы переоцениваете свои возможности, - Бунич ничего не мог  с  собой
поделать, начинал злиться вполне серьезно.
   - Есть такой грех, со мной случается, - согласился миролюбиво  Гуров.
- Однако вы просто обладаете не полной информацией, -  он  посмотрел  на
часы. - Сейчас в городе уже находится человек, который вытряхнет ублюдка
генерала не только из кресла...
   - Не находится! -  перебил  Бунич.  -  Генерала  Орлова  задержали  в
Москве.
   Гуров рассмеялся, покачал головой.
   - Теперь вы переоцениваете возможности коррупции. Петра можно  убить,
так как он только человек, а задержать нельзя.
   - Но он не прилетел утром.
   - Не будем спорить, давайте проверим. Если он прилетел,  у  нас  один
разговор, если нет, то другой.
   - Куда вы будете звонить, и кто поручится, что вы получите  правдивый
ответ?
   - Звонить я буду директору цирка,  а  вот  никаких  поручительств  не
будет. Вы человек умный, решите сами.
   - Звоните, - Бунич поставил  перед  сыщиком  телефон,  себе  подвинул
параллельный, протянул руку к розетке. - Вопрос  -  ответ,  одно  лишнее
слово, я отключаю телефон.
   Гуров  кивнул,  снял  трубку,  набрал  номер,  после  первого   гудка
Колесников ответил:
   - Слушаю.
   - Гуров, - сказал сыщик.
   - Они прибыли...
   - Хорошо, - сыщик положил  трубку.  -  Теперь  слушайте  внимательно,
уважаемый господин Бунич. Существует  байка,  что  в  Америке  в  основе
каждого большого состояния лежит преступление. Не знаю, но убежден,  что
лично вам следует не  пытаться  реанимировать  покойника,  а  немедленно
уезжать из этого дома. От города до  дачи  тридцать  минут,  оперативные
машины пройдут за двадцать, вот эти минуты у вас и есть. Наша  бартерная
сделка будет выглядеть так: вы мне отдаете  человека,  который  прячется
неподалеку, я молчу о "санитарах" и вашей роли в происходящем.
   - А как они узнают, откуда вы звонили? В цирке нет аппарата,  который
высветил бы номер абонента.
   Гуров пожал плечами, взглянул на часы. После  некоторой  паузы  Бунич
спросил:
   - Допустим, я соглашусь, какие гарантии, что вы будете молчать?
   - Мое слово, - ответил сыщик.
 
*** 
 
   - Что ты вытворяешь? - кричал Кирилл Трунин, схватив убийцу за лацкан
пиджака.  -  Ты  сумасшедший?  Конечно,  сумасшедший,  -  он   оттолкнул
незваного гостя. - Я должен был это понять давно. Хотел убить сыщика,  а
зарезал уголовника!
   - Ну, очень хотелось, -  сказал  убийца  и  мягко  улыбнулся.  -  Ну,
ошибся, с  кем  не  случается?  Все  равно  красиво  получилось.  Убрать
свидетеля под носом знаменитого сыщика. В этом что-то есть! Скажи?
   Трунин смотрел на содельника с недоумением и страхом.
   - А Гуров тебя не того... не расколол?
   - Да нет, он вообще в  другую  сторону  попер,  полагает,  что  Клыка
зарезали сотоварищи, - убийца начал переставлять  бутылки,  выбирая,  из
которой налить. - Он же умный,  везде  логику  ищет:  "Кому  мешал,  кто
заинтересован"... - он словно ненароком взглянул на часы. -  Ну,  что  я
существую, он, конечно, догадывается, хочет ко мне подобраться с другого
бока.
   - Ну-ну, - нетерпеливо сказал Трунин, - с какого бока?
   - Через тебя, - флегматично  ответил  убийца,  налил  себе  водки  и,
смакуя, выпил.
   - Не понял, - Трунин тряхнул головой. - Гуров понятия не имеет, что я
в природе существую.
   - Это ты так считаешь, а у сыщика свой резон. Ты же сам говорил,  что
он, - убийца постучал пальцем по виску, вновь налил.
   - Не напивайся!
   - Нельзя. Понимаю, - вздохнул убийца, но  выпил.  -  А  как  было  бы
сладко.
   - Подожди, давай спокойно, с самого начала, - Трунин переставил стул,
сел напротив содельника.  -  Почему  через  меня,  как  тебе  это  стало
известно?
   - Полковник сам  заявил,  прилюдно,  -  убийца  взглянул  на  Трунина
ласково. - Ты ведь, Кирюша, считал  себя  самым  умным  на  шарике?  ан,
промашка вышла, сыщик тебя высчитал и скоро сюда прибудет. Ты с  Москвой
разговаривал?
   - Ну? - Трунин напрягся. - Так  не  я  звонил,  сюда  звонили,  такой
звонок здесь засечь нельзя.
   - Тут я не специалист, сыщик сказал, мол, организатор всех безобразий
живет за городом,  разговаривал  с  Москвой,  мы  этот  звонок  засекли,
сегодня товарища, то есть тебя,  Кирюша,  возьмем,  он,  отмываясь,  нам
убийцу и отдаст. Стало быть, ты меня и отдашь.  А  ведь  если  прищучат,
отдашь? Скажи?
   - Ты что? Ты понимаешь? - Трунин вскочил, убийца улыбнулся.
   - Я теперь  кайф  ловлю,  глядя  на  тебя,  умника.  Трунин  выхватил
пистолет, передернул  затвор.  Убийца  вытянул  руку,  тыкая  в  Трунина
пальцем, расхохотался.
   - Умора! - он вытер выступившие слезы. - Не мешай! Такой кайф, может,
раз в жизни случается! Сядь, я сейчас граммулечку еще выпью и поедем.
   - Извини, - Трунин вытер лоб, опустил пистолет. - Ну и нервы у тебя!
   - В нашем деле надо нервы в порядке содержать, -  согласился  убийца,
налил в стакан  чуть-чуть,  смочил  водкой  губы,  облизнулся.  -  Иначе
пропадешь. Собирай вещи, - он откинулся в кресле, положил нога на  стул,
прикрыл глаза, мечтательно улыбнулся, зевнул.
 
*** 
 
   Один из охранников вскочил в рафик и укатил в темноту, второй  вернул
Гурову пистолет и с флегматичным  видом  отошел  в  сторону,  присел  на
крыльце.
   - У вас дисциплина, - сказал Гуров.
   - У меня деньги,  -  ответил  Бунич,  кивнул  секретарю  на  стоявшую
поодаль "Волгу". - Не торжествуйте, Лев  Иванович,  вот  мол,  схватили,
привезли, а в результате лишь отдали разыскиваемого мной  человека.  Это
не ваша победа, а мое поражение, моя грубая ошибка.
   - Жизнь, как она есть, не больше и  не  меньше,  сказал  сыщик.  -  Я
столько раз ошибался, уже перестал надеяться, что поумнею.
   Но Бунич желал высказаться, объясниться и не  только  перед  Гуровым,
сколько перед самим собой.
   - Вы полагаете, я поверил, что через  тридцать  минут  сюда  прибудут
оперативники, и испугался? Довольно дешевый блеф, господин полковник.
   - А напрасно не  поверили,  -  Гуров  понял,  что  убийцу  упустил  и
торопиться некуда. - Я лишь поторопил события, вашу дачу найдут к  утру,
но найдут обязательно.
   - Я еще  год  назад  твердо  решил  не  иметь  никаких  дел  с  нашим
генералом, так нет -  соблазнился!  Идиот!  Я  не  желаю  иметь  дело  с
уголовщиной! Вам понятно? - Бунич шагнул к сыщику, охранник  соскользнул
с крыльца и мгновенно оказался рядом, - вернитесь на место, Лев Иванович
- человек интеллигентный.
   Охранник бесшумно отошел, а сыщик пробормотал:
   - Лично я в интеллигентности Льва Ивановича сильно сомневаюсь.
   - Бросьте кокетничать! - Бунич махнул рукой. - Я хочу честно  жить  и
работать, платить налоги, построить дом инвалидов,  либо  другую  пользу
принести. Думаете, мне дают возможность? Вот! - он  сделал  непристойный
жест. - Указы! Постановления!  Ничего  не  работает!  Я  хотел  посадить
генерала на цепь. Пусть охраняет. На меня затмение нашло, я же знал, что
он давно не сторожевой пес,  а  беззубая  шелудивая  шавка,  шастает  по
дворам и хватает куски.
   - Вы пообещали меня убрать?
   - Да, - Бунич слегка улыбнулся. - Только он подразумевал вашу смерть,
а я тихий отъезд. Я понимал, за кем вы  сюда  прибыли,  думал  совершить
обмен и отказался не потому, что испугался,  просто  понял,  раз  Москва
генерала не поддерживает, его дни сочтены, такой пес мне даром не нужен.
И этот, что затаился неподалеку, мне тоже не нужен. И  вообще,  если  вы
почистите город, я вам памятник поставлю.
   - Памятник рано, - возразил Гуров. - Надеюсь, что рано. Кто он такой,
ваш сосед?
   - Понятия не имею, в жизни не  видел.  Позвонил  деловой  партнер  из
Москвы, попросил пустить человека. Я несколько дач  купил  за  бесценок,
мне не жалко. А мой партнер и говорит: "Ты, Ильич, - Бунич рассмеялся  и
пояснил:
   - Так в наших кругах надо мной подшучивают. Ты с  этим  человеком  не
встречайся и никакой связи не поддерживай".  Тут  и  дурак  сообразит  -
значит, криминал. Приезжает полковник Гуров, совершаются убийства, далее
со всеми остановками.
   - Если я вашего постояльца  сегодня  не  задержу,  вам  придется  имя
своего делового партнера назвать.
   - Не под протокол.
   - Естественно, - согласился Гуров. - И  поехали,  думаю,  я  опоздал,
однако взглянуть и на пустую нору любопытно.
 
*** 
 
   Гуров вел "Жигули" следом за "Волгой", прибор слежения погас, значит,
машина убийцы ушла за десятикилометровый диапазон, сыщик  другого  и  не
ожидал. На лесной дороге "Волга" остановилась, подбежал охранник, указал
на  двухэтажную  виллу  и  бесшумно   исчез.   Надо   этими   близнятами
поинтересоваться, где-то они серьезную подготовку прошли, подумал сыщик,
выходя из машины. Он переложил пистолет в боковой  карман,  хотя  и  был
уверен, что оружие уже не понадобится,  и  направился  к  темнеющему  за
деревьями зданию. Дорожка была покрыта гравием,  поскрипывала,  и  сыщик
сошел на газон, такие предосторожности он  принимал  и  по  привычке,  и
из-за  упрямства.  Обогнув  виллу,  сыщик  остановился.  Два  окна  были
освещены. Логика хороша, а жизнь еще лучше, главное - непредсказуема. Не
влететь  бы  в  засаду,  Гуров  внимательно  огляделся,  отметил   следы
протекторов. Уже кое-что,  слабенькое,  но  доказательство,  что  данная
машина тут была. Больше ничего заметить не удалось, сыщик  с  сомнением,
даже неприязнью смотрел на дверь. Хочешь не хочешь, а придется  входить,
хотя интуиция подсказывала, что этого делать не  следует.  Можно  обойти
здание, выставить стекло, проникнуть с обратной стороны. Если меня ждут,
то там, в темноте,  в  незнакомой  обстановке,  прихлопнуть  проще,  чем
здесь, где  я  готов  к  драке  и  ориентируюсь  в  пространстве.  Самое
интересное, если там  никого  нет,  и  я  тщательно  готовлюсь  схватить
пустоту.
   Сыщик решительно подошел к крыльцу, взял прислоненную к стене  лопату
и резко толкнул дверь. Она распахнулась, из дома ударил  выстрел.  Сыщик
даже услышал, как пуля шмякнулась в сосну, и удивился, что поймались  на
такой простой номер, не выждали, пока войду.
   - Будете держать круговую оборону? - громко спросил он. - И  много  у
вас патронов?
   Через открытую дверь на крыльцо проникал тусклый свет, который  горел
не в прихожей,  а  в  комнате.  Сыщик  прислушивался,  тихо.  Ясно,  что
преступник в доме. Ведь не соорудили же допотопный  самострел,  откроешь
дверь,  он  и  стрельнет?  Странно.  Убийца  приезжал,   точно,   сыщика
перехватили неподалеку от виллы,  да  и  следы  на  гравии  свежие.  Раз
человек здесь был и предупредил, почему руководитель не  скрылся?  Сыщик
почти надел ответ, когда в доме раздался выстрел, затем второй,  третий,
всего  шесть.  Гуров  был  убежден,  что  палят  в   потолок,   стрельба
закончилась, вновь наступила тишина. Сыщик  подошел  к  двери  и  громко
сказал:
   - Я спросил, сколько у вас патронов, теперь вы их отстреляли. Если вы
не можете выйти и не можете говорить, издайте какой-нибудь звук, двиньте
мебель, ударьте по чему-либо, - он  внимательно  прислушался.  Казалось,
что-то стукнуло.
   Это не ловушка, что-то иное, уговаривал  себя  сыщик,  но  входить  в
светлый проем двери не хотелось. Значит, так, направо от  входной  двери
комната, где горит свет, там и стреляли, налево от входа, судя по всему,
тоже комната, там света нет. Он прыгнул  с  крыльца,  проскочил  светлый
квадрат, упал в темноту, на лету успел увидеть: в освещенной комнате  на
полу лежит человек, кажется, около его  руки  пистолет.  Лежит  человек,
умирает, возможно, не преступник, а хороший человек, он  же  в  индейцев
играет. Но  в  дверь  "хороший"  человек  стрелял,  это  факт.  Закончив
короткое совещание, сыщик заглянул в комнату, сосредоточив  внимание  на
положении руки и пистолета, понял, что опасности  нет,  вошел,  все-таки
пистолет ногой отшвырнул, присел, заглянул незнакомцу в лицо. Он был еще
жив, хотя на губах пузырилась кровавая пена.
   Кирилл Владимирович Трунин  умирал,  убийца  промахнулся,  клинок  не
пронзил сердце, прошел рядом, пробил легкое, и кровь  разлилась,  мешала
дышать, пузырилась на губах. Трунин не лежал, как показалось  Гурову,  а
сидел, привалившись к стене, что и давало возможность дышать.
   Сыщик взглянул на рану в груди, две такие  он  уже  видел,  на  груди
Фрищенко и Клыка, Иван Иванович был убит ударом под лопатку. И этот труп
виснет на мне, думал сыщик, носовым платком вытирая Трунину губы. Кто бы
он ни был, а человек. Почему я решил, что  убийца  будет  предупреждать,
спасать своего шефа? Я подтолкнул убийцу, он сделал то, что умеет.
   - Я не врач, думаю, что пить вам нельзя, у вас пробито легкое, дышите
спокойнее, - сказал Гуров, взял с кресла подушку,  заложил  Трунину  под
затылок.   -   Держитесь,   сейчас   я   вызову   врача,   вас   спасут.
Сосредоточьтесь, боритесь, мне  тоже  прострелили  легкое,  и  я  выжил.
Терпение, не сдавайтесь. Я здесь, отойду лишь на минуту, держитесь.
   Трунин боли  почти  не  чувствовал,  лишь  жгло  в  груди,  да  кровь
скапливалась во рту. Вот он, великий  сыщик  Гуров,  гуманист,  защитник
убогих и сирых, якобы борется за мою жизнь. Плевать ему на мою жизнь, он
лишь хочет выведать имя. Трунин не знал, кого больше  ненавидит,  убийцу
Ленечку или сыщика, сумел бы, убил обоих. Как же я проморгал? Я же давно
понял, что Ленечке верить нельзя,  и  один  из  нас  в  решающий  момент
обязательно убьет другого.  Когда  он  фиглярничал,  пригубливал  водку,
рассказывал о Гурове, который ищет путь ко мне, я ведь  понял,  что  это
звонок. Почему я не выстрелил? Без Ленечки я не мог бы взять  героин,  а
он без меня не сумел бы его реализовать... Я  сказал  об  этом,  Ленечка
хихикнул и согласился. Мы должны были схватиться при дележе денег, а  не
сейчас, это настолько ясно, что я потерял  бдительность.  Тупой  удар  в
грудь, Ленечкина ухмылка и слова: "Кайф, вот это кайф".
   Мысли   ползли   медленно,   спотыкаясь,   кружились,    повторялись.
Сумасшедший убийца Ленечка. Как его  теперешняя  фамилия?  Что-то  очень
русское, расхожее, ползучее...
   Сыщик где-то разговаривал по телефону. Торопится. Хочет спасти.  Надо
было его подстрелить, не палить в потолок, взывая о помощи, а выждать  и
подстрелить. Не обманывайся, Кирилл  Трунин,  этот  зверь  не  по  твоим
зубам, если бы он сразу вошел, был бы шанс, а когда ты пальнул в  пустой
проем и услышал его голос, то понял - конец.
   Гуров позвонил  в  цирк,  сообщил,  где  находится,  попросил  срочно
прислать  "скорую",  сам  соединился  с  неотложкой,  описал   симптомы,
спросил, что  делать,  чем  можно  помочь.  Равнодушный  бесполый  голос
ответил, что справок по телефону не дают,  а  в  принципе,  надо  меньше
пить.
   Лицо Трунина было бледно,  покрыто  потом.  Гуров  смочил  полотенце,
вытер его осторожно, сел  рядом  на  пол  и,  стараясь  быть  как  можно
доброжелательнее, заговорил:
   - Надо выкарабкаться, вы человек молодой, сильный,  захотите  жить  -
справитесь. Я понимаю, вам трудно, кровь в груди и во рту, мысли черные.
Врач скоро будет, а с мыслями надо  справиться  самому.  Я  пытаюсь  вам
помочь не оттого, что мне нужно имя, я  вычислю  и  задержу  убийцу  без
вашей помощи. Вы думаете, раз мент, так обязательно врет.  Мне  кажется,
вы сами служили, недолго, но служили. Статья у вас тяжелая,  но  сегодня
от высшей меры вы, наверняка, уйдете, а  жизнь,  она  везде  жизнь  и  в
лагере тоже. Я говорю это лишь с той целью, чтобы вы боролись.
   "Сестры милосердия из меня не получится,  -  думал  сыщик,  глядя  на
бледный профиль с пульсирующей жилкой  на  виске.  -  Ты  людей  пытками
пугал, может, и огнем жег, убийцу  выпестовал  и  направлял,  но  оружие
стреляет иногда куда надо, а порой -  в  обратную  сторону.  Конечно,  я
убийцу дожму и возьму, но лучше, чтобы ты сказал. И работать легче, и на
совести легче. Я не суд, а смертный  приговор  тебе  вынес.  Сто  лет  в
сыске, а недоумок: почему-то решил, что  убийца  будет  предупреждать  и
спасать содельника, когда ему проще убить? Ну если бы  чертов  финансист
не преградил дорогу, я успел бы  сюда  вовремя.  Оправдываешься,  сыщик,
знаешь, что не прав. Скоро из людей, которых убили по твоей вине,  можно
будет если не очередь в Мавзолей выстроить, то уж наверняка набрать  суд
присяжных".
   Трунин вздохнул, в горле у него булькнуло, на губах  вздулся  розовый
пузырь, а жилка на виске замерла.
 
Глава тринадцатая 
ОПЛАТА СЧЕТОВ 
 
   В  генеральском  мундире  Орлов   выглядел   стройнее,   выше,   даже
интеллигентнее. Он разгуливал  по  гостиной  Люкса,  который  оставил  в
наследство уехавший Юдин, разглядывал все с  мальчишеским  любопытством,
зажигал и гасил торшеры, щупал шелковые портьеры, помял ладонью  кожаное
кресло.
   Гуров наблюдал за другом с  улыбкой:  так  смотрит  старший  брат  на
младшего, принимая его, прибывшего из деревни в столицу.
   - Веди себя прилично, на тебе генеральский мундир, -  сказал  наконец
Гуров.
   Друзья не знали, с чего начать разговор и как бы пристраивались  друг
к другу, словно не виделись многие годы.
   - Тебя, значит, не убили, - сказал задумчиво Орлов и тяжело опустился
в кресло.
   - Ну извини, - несколько растерянно ответил сыщик.
   - М-да, - Орлов  достал  белоснежный  платок,  которым  его  снабдила
заботливая жена, вытер лицо. - Дай попить, что ли.
   - Попить или выпить? - Гуров открыл холодильник.
   - И то, и другое. Сколько же стоит такой,  номер?  Значит,  ты  начал
брать взятки, - Орлов кивнул утвердительно.
   - В определенном  смысле,  -  согласился  Гуров,  выставляя  на  стол
бутылки, стаканы, ведерко со льдом. - Борзыми щенками, - он налил виски.
   Они выпили, не чокаясь, молча, даже не глядя  друг  на  друга,  после
чего сыщик закурил, а генерал потер нос и тяжело вздохнул.
   Победа оказалась такой быстрой и легкой, что друзья,  готовившиеся  к
тяжелейшей схватке, несколько растерялись, чувствовали себя неловко. Они
походили на военачальников, которые ворвались в город, где их  встретили
не орудийными залпами, а почетным караулом и приветственным маршем.
   В городской прокуратуре Гуров сдал оружие и документы,  отобранные  у
местных оперативников, приложил к ним список  лиц,  которых  требовалось
допросить. Оказалось, что прокурор уже обо всем осведомлен, сообщил, что
генерал, к сожалению, исчез, есть  сведения,  что  он  отбыл  в  Москву.
Заместитель   начальника   УВД,   по   выражению   прокурора,    человек
высоконравственный, уже начал служебное  расследование.  При  задержании
подозреваемых было оказано вооруженное  сопротивление,  и  три  человека
погибли. Сообщив об  этом,  прокурор  посмотрел  на  лежавшие  на  столе
офицерские удостоверения, которых тоже было три. Сейчас уже поздно, пора
отдыхать, прокурор слащаво улыбался. Полковника  Гурова  завтра  коротко
допросят, прокурор рад познакомиться с  генералом  Орловым,  для  Города
такой  гость  -  большая  честь.  Но,  право,  не  стоило  беспокоиться.
Полковнику следовало сразу обратиться в прокуратуру, и закон  уже  давно
бы восторжествовал.
   Гурову  очень  хотелось  задать  несколько  вопросов.  Например,  где
находился  высоконравственный  замнач  последние  трое  суток?  Или  как
прокурор себе представляет визит  сюда  человека,  на  которого  ведется
облава  всеми  силами  УВД?  Как  такому  человеку   дойти   до   дверей
прокуратуры?
   У сыщика были и другие  вопросы,  но  он  взглянул  в  строгое,  даже
суровое лицо своего  начальника  и  друга  и  от  вопросов  воздержался.
Генерал встал,  поблагодарил  прокурора  за  внимание,  сказал