ин - барин.
   - Вы знаете пятерку из его окружения,  которые  имеют  своих  бойцов.
Ближайшие помощники могут поставить условием непременное участие Волоха,
или они не дадут своих людей.
   Майор фальшиво рассмеялся.
   - Да Волох уже сам говорил, что от банка следует отказаться, мол,  не
нравится ему такое дело.
   - Даже так? - Грек прикрыл глаза.  -  Значит,  он  не  умен.  "Общак"
группировки у него?
   - Конечно.
   - Следует шепнуть, Волох собирается с "общаком"  уйти.  Потому  и  не
хочет лишнего риска, ему-то хватает. У него либо заберут  "общак",  либо
вынудят идти на дело.
   - Кто конкретно заставит? - Майор смотрел вызывающе. - Мы с  вами  на
сходках не бываем, расклад сил знаем лишь через агентуру. А  чьи  они  в
действительности агенты, вам известно?
   Грек чувствовал: ситуация становится неуправляемой.
   - Хорошо, хорошо, я подумаю, мы решим этот  вопрос,  -  сказал  он  и
подумал, что Волох не Гуров, бандита в  последний  момент  можно  просто
убрать. - А как ведут себя менты из главка? Пресловутый полковник  Гуров
действительно пользуется среди оперов непререкаемым  авторитетом?  Он-то
обязан участвовать в ликвидации, иначе грош ему цена.
   - Я в таком раскладе карта не козырная. Гуров человек замкнутый,  его
намерения никому не известны. Но ведет он себя странно. Я  лишь  однажды
был приглашен на оперативку.  Гуров  все  время  молчал,  не  сделал  по
разработке операции ни  одного  замечания.  Как  говорят  старые  оперы,
хорошо Гурова знающие, такая манера ему совершенно  не  свойственна.  Он
всегда держит все вожжи в кулаке. Возможно... - майор замолчал.
   - Что "возможно"?
   - Догадки. Я могу лишь повторить слова оперативника, который  работал
с Гуровым в МУРе двадцать лет назад.
   - Не тяни, майор, говори! - Грек повысил  голос,  что  позволял  себе
крайне редко.
   - Когда мы вышли с совещания, старый опер сказал, мол,  все,  что  мы
сейчас обсуждали, забыть. Лева, то есть Гуров, все сделает по-своему.  И
он никогда не обсуждает подобные вопросы в присутствии двадцати с лишним
человек.
   - Вы хотите сказать, у Гурова имеется свой план, и вы узнаете  о  нем
лишь в машинах? - тихо и подчеркнуто вежливо спросил Грек.
   - Да ничего я не хочу сказать, мал я,  чтобы  иметь  свое  мнение,  -
сдерживая раздражение, ответил майор. - Вы хотите знать мои сомнения или
желаете слушать ложь, которая бы вам нравилась?
   - А если ты ничего не  знаешь,  спрашивается,  за  какие  заслуги  ты
получаешь деньги?
   - Мои знания на уровне  отделения,  в  лучшем  случае  райуправления,
никак не главка, - смело ответил майор. - А  под  полковника  Гурова  вы
кого-нибудь  другого  вербуйте.  К  примеру,  полковник   Крячко   очень
подойдет.
   Гуров ждал Марию из театра и, не зная, чем себя занять,  болтался  по
квартире. Он любил встречать ее  у  служебного  выхода,  где  собирались
поклонники артистов, их друзья и знакомые. Но как сыщик ни старался,  он
не стал своим в узком кругу театралов. Когда Гуров, остановив  машину  в
стороне, подходил и нарочито  громко  и  дружелюбно  здоровался,  обычно
возникала небольшая пауза, затем звучали ответные приветствия, а громкое
обсуждение  только  что  окончившегося  спектакля  прекращалось.  И   он
чувствовал себя  неловко  среди  веселых,  объединенных  одной  страстью
людей. В такие минуты  он  был  сам  себе  неприятен,  пытался  изменить
ситуацию, но ничего не  получалось.  Сыщик  чувствовал  себя  человеком,
напрашивающимся в гости, вежливые люди  открывали  ему  дверь,  фальшиво
улыбались, но по их лицам было понятно - вечер безнадежно испорчен. И он
стал заезжать за Марией все реже и реже, и хотя она молчала, даже иногда
негодовала, мол, был свободен, а не заехал, он  ясно  чувствовал:  Мария
все понимает и благодарна ему, когда он встречает ее дома.
   Сыщик накрыл стол, приготовил ужин,  сегодня  купил  не  пельмени,  а
пожарил котлеты "по-киевски", хотя терпеть их не мог, так как обжаренный
полуфабрикат даже не напоминал то блюдо, которое он четверть века  назад
впервые отведал в кафе  "Националь".  Или,  как  тогда  выражались,  "на
уголке".
   Мария пришла злая, издерганная, буркнула:
   - Добрый вечер, - позволила снять с себя пальто,  скинула  шпильки  и
скрылась в ванной.
   Гуров  убрал  с  накрытого  стола  бутылку  сухого  вина,  достал  из
морозилки "Смирновскую", лежавшую там  с  незапамятных  времен.  Бутылка
сразу покрылась белым налетом инея. Он протер  ее  полотенцем,  отвинтил
крышку, наполнил рюмки.
   Мария быстро вошла на кухню, взглянула на стол, сказала:
   - Извини, бабские дела. За ужин спасибо, но именно сегодня  лучше  бы
ты меня встретил. - Она была в белом махровом халате,  как  обычно  туго
подпоясанная, чем  подчеркивала  свою  тонкую  талию  и  высокую  грудь,
влажные волосы подняты и перехвачены широкой алой лентой.
   Она опустилась в плетеное кресло не так легко, как  ей  хотелось  бы,
молча чокнулась с рюмкой Гурова, сказала:
   - Я говорила, что хочу выйти за тебя замуж. Ты предпринял  какие-либо
шаги, решил, когда мы заглянем в загс? Где соберемся, кого пригласим?
   - Я согласен обсудить этот вопрос, но не сегодня, - спокойно  ответил
Гуров. - Следует многое обговорить. Для  меня  женитьба  -  не  штамп  в
паспорте. Я уже был  женат.  Давно,  в  молодости,  ничего  хорошего  не
получилось, дважды наступают на одни и те же грабли лишь тупицы.
   - Сколько раз я была замужем, не скажу. Не люблю исповедоваться,  тем
более мужчине. Налей.
   Гуров вновь наполнил рюмки, подал горячее.
   - Ты понимаешь, что я в любой момент могу уйти от тебя? - Мария  явно
нарывалась на скандал. - Мне необходим сильный, надежный партнер.
   - Твое здоровье.  -  Гуров  встал  и  выпил,  опустившись  в  кресло,
спросил:
   - Так что ты лгала в отношении "бабских дел"?  Попробуй  развить  эту
мысль.
   - Случается, я тебя ненавижу!
   - Нормально. Ты живой человек, женщина.
   - Я талантливая актриса и красивая женщина!
   - Если бы ты была только  актриса  и  красивая  женщина,  я  бы  тебя
вытерпел максимум недели две. Ешь котлеты, остынут.
   Мария медленно подняла тарелку, Гуров прижал ее руку к столу.
   - В меня ты не попадешь, а мебель испортишь.
   - Эта жизнь! - И Мария матерно выругалась.
   - Хочешь, я уеду на эту  ночь?  Случается,  человеку  следует  побыть
одному.
   - Нет! Как раз сегодняшней ночью мне не надо быть одной!
   - Хорошо. - Гуров взял Марию за подбородок, посмотрел в  глаза.  -  У
нас есть водка, вино, ванная,  кажется,  имеется  пачка  радедорма,  два
флакона валерьянки. Ты выпьешь, потом заснешь, мы продержимся  эту  ночь
вместе.
   Гуров понимал: слишком быстро  появляться  на  Центральном  телеграфе
нельзя, иначе у  Волоха  возникнут  лишние  подозрения.  История  должна
развиваться жизненно-неторопливо, с тягучими паузами. Сыщик  предупредил
Бестаева, что придет за почтой дня через три-четыре,  отправил  на  свое
имя письмо и открытку, опустив их в ящик на самом телеграфе.
   Совершенно неожиданно Гурова  пригласили  в  прокуратуру.  Оказалось,
прокурор тяжело заболел, назначили исполняющим обязанности  молодого,  с
гонором  и  чьего-то  родственника.  В  общем,  особу,  приближенную   к
императору. Фамилия у него была Федин, а имя-отчество - Федор Федорович.
Он  закончил  Гарвардский  университет,  являл  из  себя  американца   и
правоведа в первом поколении, носил костюмы в  тонкую  полоску,  клубные
галстуки, безукоризненные туфли, дорогие очки и  вызывал  у  подчиненных
острую аллергию своим видом. Молодому прокурору  откровенно  завидовали,
что было делом понятным. В прокуратуре продвижение по служебной лестнице
процесс медленный. Федин же закончил юрфак университета, проработал  год
помощником районного прокурора и улетел в Штаты. Прослушав курс лекций в
Гарварде, он вернулся в Москву, где получил должность прокурора  района,
а всего через два года пришел в городскую прокуратуру и.  о.  прокурора.
Все понимали, что за Фединым стоит некая мощная фигура, но какая именно,
никто не знал.
   Помощник прокурора, приятель Гурова,  Федул  Иванович  Драч  позвонил
Орлову, сообщил о приглашении и предупредил:
   - "Американец" - полное дерьмо, но дело знает, пусть  Гуров  скажется
больным, а к нам пришлите Станислава. Он подурачится на ковре часа  два,
может, у "сыночка" язва откроется либо еще чего случится.
   Гуров, выяснив все подробности, заявил, мол, Станислав ему ближе  чем
брат, рисковать им нельзя, а он, Гуров, давно  не  развлекался  и  такой
шанс упустить не может.
   Сыщик прибыл в прокуратуру, зашел  в  кабинет  к  следователю  Гойде,
вместе они отправились к новому и. о. прокурора Москвы.
   - Здравствуйте, - прокурор взглянул на  часы.  -  Я  вызывал  вас  на
тринадцать часов.
   - Здравствуйте, - Гуров взглянул на свои часы. - Извините, мы  пришли
на минуту раньше.
   - А по моему хронометру вы опоздали на минуту,  -  прокурор  выдвинул
воинственно подбородок.
   - Уважаемый Федор Федорович, положите свой хронометр под  трамвай,  и
перейдем к делу,  -  сказал  Гуров,  заметив,  что  прокурор  сдерживает
улыбку.
   - Вы, как я понимаю, знаменитый сыщик Гуров, который собрал  в  папку
уйму макулатуры и хвастается, что раскрыл заказное убийство.
   - Господин прокурор, сам себя не похвалишь, дураком помрешь.  А  ваша
проницательность, как вы мигом раскусили меня, просто потрясающа.
   Драч махнул безнадежно рукой, опустился на стул,  достал  трубочку  с
валидолом. Здесь же рядом с  Гойдой  сидел  неизвестный  Гурову  молодой
человек тоже в прокурорской форме, видимо, следователь, сменивший  Игоря
Гойду.
   - Да, я проницателен! - Прокурор  нахмурился,  и  Гуров  окончательно
убедился,  что  перед  ним  умный,  образованный  человек  с  прекрасным
чувством юмора.
   А так как юмор в прокуратуре до сегодняшнего дня  считался  абсолютно
неприемлемым, то на нового прокурора и валили кто во что  горазд.  Какие
шутки в прокуратуре? Времени ни на еду, ни на  сон  не  хватает,  а  тут
шуточки.
   -  Уважаемый  сыщик,  положа  руку  на  сердце  как  вы  расцениваете
собранный вами материал? - спросил прокурор.
   - А если не класть руку на сердце, а просто сказать, что материальчик
сыроват и с тухлинкой? - поинтересовался Гуров.
   Драч стукнул вставной челюстью, Гойда начал судорожно искать  носовой
платок, а молодой следователь выпрямился на стуле  так,  что  послышался
хруст позвоночника.
   - Так какого черта вы отвлекаете от работы занятых людей и кормите их
всяким непотребством?  -  спросил  прокурор.  Жестом  остановил  Гурова,
кивнул Драчу:
   - Уважаемый Федул Иванович,  спасибо,  вы  можете  быть  свободны.  -
Бросил взгляд на молодого следователя:
   - Сереженька, придумай, чем себя занять.
   Когда старый Драч и молодой следователь  вышли,  прокурор  присел  на
край стола, качнул ногой, снял очки, бросил их  на  стол.  Гуров  понял,
очки прокурору нужны лишь для солидности.
   - Господин полковник, так придумайте что-нибудь! Я  вам  вчера  задал
вопрос. - Федор Федорович без очков выглядел лет на тридцать, не больше.
   - Но я ваш вопрос, господин прокурор, по факсу получил  лишь  сейчас.
Могу ответить. -  Гуров  хотел  было  встать,  передумал,  понимая,  что
разговор только начинается. - Я не  знаю,  как  в  Штатах,  а  в  России
принято  выполнять  приказы  старших.  Мне  сказали,  работу   по   делу
прекратить, материалы до ума доведет прокуратура, я приказ выполнил.
   - Ну и что вы думаете?
   - Решаю, как разгромить преступную группировку авторитета Волоха.
   -  Все.   Разговариваем   серьезно.   Вы   понимаете,   что   никаких
доказательств вины арестованного  в  деле  не  имеется.  Следователю  не
хватает фактов, ему только и остается, что уговаривать парня  признаться
в преступлении, которого он не совершал, да и не имел для  того  никаких
мотивов.
   - Мы с Игорем такого же мнения, - Гуров кивнул в сторону Гойды. -  Но
руководству и общественности, - он  тоном  выделил  последнее  слово,  -
совершенно  необходимо  раскрыть  заказное  убийство.  Послушайте  меня,
господин прокурор, я работаю в розыске почти  столько  лет,  сколько  вы
живете на свете. Я на своем веку повидал киллеров, и  если  Юрий  Авилов
профессиональный исполнитель, так я китайский император.  А  пистолет  с
отпечатками его пальцев, спрятанный в сливном  бачке  туалета,  это  так
остроумно,  что  над  такой  хохмой   никто   не   улыбнется   даже   на
Дерибасовской. Вот постоянные прогулки "убийцы" мимо  гримерной  будущей
жертвы - действительно серьезно.
   - Так кто это все организовал? - спросил прокурор.
   - Я пытался изложить свои соображения  начальству,  но  есть  мнение.
Там! - Гуров указал  на  потолок.  -  Не  следует  умничать,  необходимо
заниматься делом.  А  так  как  дел  у  нас  всегда  невпроворот,  то  у
следователя Гойды сразу обнаружилось новое,  и  у  меня,  полковника  по
особо важным делам, кое-что новое нашлось. Я не знаю, кто  назначил  вас
и. о., но догадываюсь, кто вас освободит,  если  начнете  делать  резкие
движения.
   - У меня обманчивая внешность, господин Гуров. И  вы  очень  скоро  в
этом убедитесь. С сегодняшнего дня следователь Гойда вновь ведет дело по
убийству Голуба. А кто может вам приказать вернуться к данному делу?
   - Да приказать-то может начальник главка. Только генералу  Орлову  не
разрешат. Так что вам придется выйти на первого заместителя министра,  -
ответил Гуров.
   - Мы найдем человека, который на него выйдет. И будьте  уверены,  ваш
первый зам послушается разумного совета.
   - Спасибо, Федор Федорович. - Гуров сделал короткую паузу и закончил:
   - Я бы очень хотел увидеться с вами еще раз. Пойдем, Игорь,  пожелаем
молодому прокурору попутного ветра.
   - Нахал! - рассмеялся прокурор.
   - Что выросло, то выросло.
   Они раскланялись с молодым смельчаком, прошли в кабинет Гойды.
   - Я не знаю, кто за ним стоит, но прокурор, ложась в госпиталь,  ясно
сказал, кого он оставляет за себя. Но тот  человек  внезапно  улетел  за
Урал прокурором области, а у нас появился данный индивидуум.
   -  Интересный  индивидуум,  -  Гуров  задумался.   -   Даже   страшно
предположить, Игорь: может, мы дожили, и власти  считают,  что  в  наших
структурах должны работать профессионалы?
   - Вы неисправимый романтик, Лев Иванович, - хмуро ответил Гойда. - Во
власти  перемен  не  произошло,  а  в  прокуратуре   и   милиции   ветер
переменился? Дай нам волю, через полгода мы и сегодняшние власти  начнем
сажать.
   Настал день, и Гуров решил появиться на телеграфе. Пришлось проделать
подготовительную работу  -  изготовить  документы  на  имя  коммерсанта,
занимающегося  перепродажей  недвижимости,  Ушакова  Николая  Ивановича,
привести в жилой вид конспиративную квартиру, сменить документы и номера
у "Пежо", связаться с  Интерполом,  получить  связного,  знающего  рынок
недвижимости в Европе. Возможно,  все  это  пустые  хлопоты  и  операция
провалится сразу же: в окружении Волоха мог оказаться  человек,  знающий
Гурова в лицо. Или Волох  не  станет  глубоко  копать,  захочет  увидеть
наличность и на этом успокоится. Всего не учтешь, но работать следует по
высшему классу.
   Гуров не сомневался, Волох собирается обменять  на  валюту  воровской
"общак" и показывать, у кого он в  обмен  на  "общак"  получил  доллары,
никому не станет, но риск надо свести  к  минимуму.  Ясно,  установив  с
"иностранцем" контакт, Волох прикажет Бестаева  и  двух  телохранителей,
которые работают с Сергеем на телеграфе, немедленно ликвидировать, такие
свидетели авторитету совершенно ни к чему.
   Генерал Орлов угрюмо  выслушал  подробный  доклад  Гурова,  почему-то
взглянул не на  него,  а  на  сидевшего  на  своем  стуле  Станислава  и
недовольно сказал:
   - Ты, Лева, умный, но самонадеянный и авантюрист. В твоем  плане  две
дыры. По моему  разумению,  ты  имеешь  на  успех  не  более  пятидесяти
процентов. Значит, столько же у тебя шансов  остаться  в  живых.  Ты  ни
слова не сказал о подстраховке. Последнее я беру на себя. Есть еще  один
момент, о котором я тебе не говорю, но все время думаю. Я не  верю,  что
конечная цель организатора, а это может быть лишь  первый  вице-премьер,
только   захват   телевидения.   Телевидение   -   огромная   сила,   но
второстепенная.  А  главная  тебе  неизвестна.  Сегодня  в  России   нет
человека, которого даже телевидение может раскрутить на уровне  главного
соперника нынешнего  властителя.  А  президент,  здоровый  или  больной,
обязательно будет участвовать в выборах.  Предлагаю.  Не  приказываю,  а
предлагаю. Разделаться с Волохом и его группировкой и отойти в  сторону.
Не наше ментовское дело влиять на предвыборную кампанию,  разбираться  в
интригах верхних эшелонов.  Мы  новички  на  этом  стадионе,  а  новички
выигрывают только в сказках и в очень плохом кино.
   - Согласен, Петр Николаевич, - неожиданно легко согласился  Гуров.  -
Не  стоит  карабкаться  на  сотый  этаж,  задрав  голову  и   прикидывая
расстояние. Давайте наступать на каждую  ступенечку,  глядя  внимательно
под ноги.  А  на  каждой  площадке  переводить  дыхание,  осматриваться.
Возможно, вы абсолютно правы,  и  мы  где-то  на  трети  пути  от  затеи
откажемся, сядем в лифт и спустимся в вестибюль.
   Орлов недоверчиво взглянул  на  Гурова,  пожевал  губу  и  решительно
сказал:
   - Договорились. Но так  как  я  тебе  не  верю,  предупреждаю,  -  он
выдержал небольшую паузу. - Если ты слово нарушишь  и  чудом  останешься
жив, то друга ты потеряешь.
   - Двух друзей, - добавил Станислав. - А больше у тебя и нет.
   - Извини, но иного способа давления на тебя у нас  не  имеется.  Иди.
Станислав, задержись.
   Гуров вышел из кабинета, опустился в кресло, ослабил галстук,  словно
это был аркан.
   - За горло взяли, - громко сказал Верочке  дипломатично  писавшей  на
компьютере, - Девочка, сделай мне, пожалуйста, чашку кофе.
   На  следующее  утро,  тщательно  одетый,   благоухающий   французским
парфюмом,  Гуров  вошел  в  зал  Центрального  телеграфа.   Сыщик   лишь
переступил порог, как Бестаев его узнал, взглянул на двух сопровождающих
и увидел, как лицо старшего из  них  застыло,  а  губы  немо  выдохнули:
"Мент".
   Накануне к Бестаеву  на  квартиру  около  полуночи  зашел  Станислав,
передал привет, хотя Сергей узнал  бы  полковника  без  слов.  Уж  очень
подробно его описывал Гуров.
   - Устал, парень? - Станислав прошелся по квартире. - Шикарно живешь.
   - Привет, командир, - ответил удивленный Бестаев. - Что случилось?
   - Все в норме, - беспечно ответил Крячко. - Я утром был на телеграфе,
видел тебя с друзьями. Старший из них... Как его кличут?
   - Витун, - несколько растерянно ответил Бестаев.
   - Подходящее имя для вора пятидесяти восьми лет от роду, - усмехнулся
Станислав. - Он известный уголовник, тридцать лет в  зоне,  компьютерная
память на людей. Волох послал его с тобой в  качестве  опознавателя.  Он
если и не видел  Гурова,  то  прекрасно  осведомлен  о  нем.  Когда  Лев
Иванович на телеграфе появится, следи за Витуном. Он живой человек, если
опознает Гурова, чем-то выдаст себя. В таком случае почеши ухо.  Парень,
я не хочу тебя пугать, но в  случае  твоей  ошибки  Гуров,  возможно,  и
вырвется, ты умрешь обязательно.
   Когда Гуров двинулся через зал и  Бестаев  увидел  лицо  Витуна,  его
сухие шелестящие губы, то сразу все понял. Сергей беспомощно оглянулся -
ни одного оперативника либо просто мента  в  форме,  запоздало  вспомнил
наказ, начал теребить ухо, затем второе.
   - Этот? - равнодушно спросил Витун, кивая на Гурова. - Видно,  клиент
солидный, зови его на выход, скажи, от сапожника...
   - Да не  бубни  ты,  -  раздраженно  ответил  Сергей.  -  Десять  раз
повторили, не дурак, - и двинулся к окошечкам,  где  выдавали  почту  до
востребования на буквы от "т" до "я".
   Гуров получил письмо и открытку, заглянул на адрес отправителя, сунул
в боковой