онограмму Крячко, сухо спросил:
   - Вы что молчите? Как говорится, семеро одного не боятся.
   - Я думаю, - ответил Толик. - Не могу понять, в чем ловушка?
   -  Вы  переоцениваете   значение   собственной   персоны.   Мне   нет
необходимости ставить вам  ловушки.  Я  могу  прислать  за  вами  людей,
поместить в изолятор на семьдесят два  часа  и  разговаривать  спокойно,
ничем не рискуя.
   - У вас нет никаких доказательств.
   - Согласен. Но доказательств при любом раскладе и не прибавится.  Мне
надо остановить беспредел, я надеюсь при встрече с вами и вашими  людьми
объяснить вам некоторые прописные истины.
   Гуров отлично понимал, время объяснений  прошло,  началась  война  на
уничтожение.
   - Клянусь, господин полковник, вы нас, обыкновенных пацанов,  путаете
с группировкой Капитана, - произнес Толик дрогнувшим голосом.
   - Возможно, - ответил Гуров. -  Из  высокого  кабинета  плохо  видно.
Встретимся и объяснимся.
   - Хорошо, - легко согласился Толик. - Подъезжайте к восьми в ресторан
"Фиалка", вас встретят.
   В кабинет тихо вошли Котов и Нестеренко,  поздоровались,  уселись  за
ничейным  столом.  Крячко  молча  передал  им  заключение  экспертизы  и
телефонограмму об убийстве сержанта. После  небольшой  паузы  Нестеренко
сказал:
   - Маньяки, хлебнувшие крови, и не могут остановиться.
   Гуров сидел отвернувшись, смотрел в окно, думал: за все отвечу. И  не
министр меня будет судить, а друзья, мать, отец, я сам. А куда деваться?
Он  продумывал  детали  предстоящей  операции,  а  Станислав  вполголоса
объяснял операм, что  старшой  сбрендил,  собирается  с  молодой  кодлой
встречаться.
   - Лев Иванович, извините, - сказал Нестеренко. - Если бы  вы  шли  на
встречу с  крупным  авторитетом  или  вором  в  законе,  то  приглашение
свидетелей  было  бы  тонким  выигрышным  ходом.   Но   вы   собираетесь
встретиться с отморозками. Они и так ни черта не думают, а в стае опасны
десятикратно.
   - Опасность - составляющая нашей профессии,  -  тихо  добавил  Котов.
Повлиять на них словом невозможно, ваше имя для них -  пустой  звук  или
дополнительный источник раздражения.
   Я в детстве тоже бил стекла и  считал  себя  храбрецом,  с  возрастом
прошло.
   Они остановились в  своем  умственном  развитии,  обросли  мышцами  и
оружием, сохранив максимализм и жестокость подростка.
   Гуров рассмеялся, спросил:
   - Как, Настя, наследник? Завтра они могут вернуться в свой дом. Я  не
Макаренко, никого перевоспитывать не собираюсь, плохой психолог, раз  не
знал, что ты, Гриша, умеешь говорить красиво.
   Котов смутился, Станислав махнул рукой.
   - Лев Иванович, порой мне кажется, что ты клиент института Сербского.
   Ты собираешься совершить смертельный, совершенно бессмысленный трюк.
   А страховать тебя будет герой-афганец?
   Ты знаешь, о чем он мечтает? Я пойду к Петру и поломаю все к чертовой
матери!
   - Ты никуда не пойдешь! - Гуров опустил ладонь  на  стол,  чернильный
прибор подпрыгнул.
   - Нет пойду! - Крячко поднялся из-за стола.
   - Не пойдешь! - Гуров  понизил  голос.  -  Петр  не  только  генерал,
начальник Главка, он наш друг, мы не имеем права подставлять друга.
   Казалось, из Станислава вышибли дух,  оперативник  съежился,  осел  в
кресле. Зазвонил телефон, Гуров снял трубку, заученно сказал:
   - Слушаю вас внимательно.
   - Здравствуй, говорит Тулин.
   - Здравствуй, Георгий, есть новости?
   - Ночью парни Агеева зарезали сержанта милиции.
   - Знаю.
   - Я ухожу, мне надоело. Толку от моего сидения никакого.
   - Ты в своем праве, я тебя  понимаю,  уезжай,  -  безразличным  тоном
сказал Гуров. - Я разговаривал с Агеевым. Он катит бочку на Капитана.
   - И правильно делает, только меня это не касается. Ваша  война,  ваши
дела мне неинтересны.
   Станислав, слушавший разговор  по  параллельному  телефону,  довольно
улыбнулся.
   - Я вечером с ним и его окружением встречаюсь, -  равнодушно  говорил
Гуров. - Встреча назначена в  "Фиалке",  уверен,  они  меня  куда-нибудь
отвезут. Но это моя война, тебе желаю удачи.
   Гуров положил  трубку.  Станислав  смотрел  на  друга  подозрительно,
морщился, с трудом произнес:
   - Здесь что-то не так. Ты  крутишь,  командир.  Неужели  ты  с  нами,
твоими ближайшими помощниками, не. хочешь говорить откровенно? Зачем  ты
сказал афганцу о разговоре с Агеевым, о бочке, Капитане?
   - Сказал, - Гуров пожал плечами. -  Я  лишь  человек,  Станислав,  не
машина, могу сказать и лишнее.
   - Никогда! Ну-ка колись, важняк!
   - Я не могу подставлять Орлова, ты  прав.  Но  я  и  тебя  не  отпущу
одного, и здесь моя правда.
   - Обязательно, у каждого человека своя правда. Пока ты выполняешь мои
приказы.  Найди  своего  Блондина,  мы  должны  знать,   где   состоится
заключительный разговор. Наружка за мной не пройдет.  В  районе  сегодня
вечером будет слишком много глаз.
   Гуров смотрел на Станислава долго, и от  такого  задумчивого  взгляда
Крячко стало неуютно, даже страшно. Так смотрит смертельно  больной,  не
желающий обсуждать с близкими неминуемость скорой кончины.
   - Я бы просил тебя  быть  откровенным,  -  сказал  наконец  Крячко  и
облизнул пересохшие губы.
   - Все главное ты знаешь, а лишнее в  нашей  работе  никому  знать  не
следует, - ответил Гуров.
   - Ты жестокий человек. Лева, - впервые в жизни Станислав обратился  к
Гурову по имени, словно Орлов.
   - Жесток? - Гуров усмехнулся.  -  Не  знал,  что  ты  подобные  слова
употребляешь. Давай к делу. Главное, непрерывная  связь.  Необходимо  ее
дублировать, исключить возможность разрыва. Если связь  прервется,  меня
убьют,  что  крайне  нежелательно.  Потому  ты  берешь  ноги  в  руки  и
отправляешься на поиски своего Блондина.  Сегодня  он  должен  отслужить
тебе честно, от звонка до звонка.
 
*** 
 
   Тулин подошел к запыленному "Мерседесу", открыл  заднюю  дверцу,  сел
рядом с Капитаном.
   - Привет, Капитан.
   - Здравствуй, вольный стрелок. Я рад, что ты не забыл меня.
   Сидевший за рулем водитель вышел из машины, к нему  приблизились  еще
двое молчаливых парней. Они были предельно внимательны, даже  не  жевали
"Орбит".
   - Давай не будем раскланиваться, - ответил афганец. -  Я  на  стороне
Толика,  так  сложилось,  а  во  время  боя  не  перебегают  на  сторону
победителя.
   - Сегодня и победителя не определишь. Благодаря твоему парню  мы  все
попали в дерьмо. Кому нужна война с Главком? Может,  я  и  постарел,  но
меня не тянет к оружию.
   - А я свою войну прошел, и хватит. Мне до ваших разборок дела нет,  у
меня свой интерес, - сказал Тулин. - Возможно, со временем я  наймусь  к
тебе консультантом, для чего необходимы некоторые условия.
   - Какие? - быстро спросил Капитан.
   - Мы оба должны остаться в живых и на свободе, - усмехнулся  афганец.
Это не так просто, уважаемый, очень не просто.
   - Малец что-то задумал? - Капитан неодобрительно покачал головой. - Я
возьму десяток лучших парней и уеду из города.
   - И  отдашь  район?  На  что  ты  будешь  жить  и  зачем  тебе  тогда
консультант? Открой хлебопекарню, корми  людей  баранками,  сам  ешь  от
пуза, плати налоги. Почему ты  носишь  кличку  Капитан?  Ты  же  Николай
Иванов!
   - Подначиваешь?
   - Я? - Тулин насмешливо улыбнулся. - На кой черт?  Хватит  переливать
из пустого в порожнее. Я выдаю тебе информацию, ты даешь мне слово,  что
не тронешь Толика и меня.
   Георгий Тулин лгал и сам удивлялся, насколько легко и складно у  него
получается.
   - Договорились. - Капитан хлопнул соседа по плечу.
   - Сегодня в восемь у ресторана "Фиалка" встретятся Агеев и  полковник
Гуров. Я убежден, в кабаке они не осядут, куда-то двинутся. Куда именно,
я не знаю. Они встретятся для того, чтобы один  мог  продать,  другой  -
купить твою голову.
   - Толик продать способен, но полковник не станет ничего покупать,  не
располагая доказательствами, - твердо сказал Капитан.
   -  Доказательства  будут,  ты  живой   человек,   грехов   за   тобой
предостаточно, доказательства твоей вины существуют.
   Следовательно, вопрос лишь в  том,  как  их  добыть.  Гуров  классный
сыщик, он добудет. Слушай, не перебивай! - Тулин начинал раздражаться. -
Толика будут сопровождать или ждать на месте встречи пять-шесть человек,
то есть мозговой центр группировки. Гуров приедет один.
   - Он больной? - сорвался Капитан.
   - Здоровее и умнее нас обоих, не сомневайся. Он не  любит  рисковать,
конечно, у него будет связь. Никакая машина не способна опередить  пулю.
Он убежден, с отморозками он справится,  а  вот  ты  и  я  окажемся  тем
куском, который сыщику не проглотить.  Сложности.  Их  нельзя  брать  от
"Фиалки". Необходимо определить четыре направления возможного  движения.
Выставить четыре экипажа  автоматчиков,  в  каждой  машине  должно  быть
максимум трое, можно двое, все имеют между собой  радиосвязь.  У  Гурова
"Пежо", вслед за ним не угнаться, но он не будет  давить  на  газ  и  не
поедет за город. Я Гурова знаю, он дьявольски осторожен, у него  верхнее
чутье на любую подлянку. Ему пятый десяток, он воюет на "передке" третий
десяток лет. Думаешь, его не пытались убить?
   Афганец, увлекшись,  чуть  не  проговорился,  что  сам,  лично,  имел
"заказ" на полковника.
   - Когда Гуров уйдет из района, твой первый экипаж сообщит направление
его  движения.  Четырьмя  машинами,  меняясь,  доведете  его  до   места
назначения. Капитан, заклинаю, объясни своим, ни единого раза одна и  та
же машина не должна появиться у него  на  "хвосте".  Такое  сыщик  сечет
влет, все сорвется. Когда они соберутся в намеченном месте, уверен,  это
будет не гараж, не подвал, а  небольшое,  крохотное  кафе,  которое  они
снимут на вечер. Таких кафе сегодня в городе тысячи. Так вот, когда  они
соберутся, вы и войдете.
   Всех приближенных ликвидировать, меня  и  Толика  оставить  в  живых.
Впрочем, последнее не обязательно. Хотя я убежден,  второй  раз  ему  не
подняться, но он парень смелый, может оказать  серьезное  сопротивление.
От первого до последнего выстрела у тебя минута.
   - За минуту можно уничтожить роту, а не  группу  пацанов,  -  заметил
Капитан. - Я не понимаю, ты собираешься там присутствовать?
   - Естественно, иначе Гуров от вас уйдет. А сыщик мой, у  меня  с  ним
личные счеты.
   Капитан долго думал, когда понял, то улыбнулся.
   - Я  понял,  почему  ты  мне  отдаешь  отморозков  и  Толика  Агеева.
Перестрелка, никто и никогда не определит, чью пулю схватил полковник.
   - Верно. Мне нужен "грязный" пистолет.  Отбери  у  своих,  -  афганец
кивнул на охрану, - отдай мне.
   Капитан так и сделал. Тулин положил оружие в карман, кивнул  и  вышел
из машины.
 
*** 
 
   Толик и афганец приехали к "Фиалке" без пятнадцати восемь, выпили  по
сто граммов хорошего виски.
   - Не пойму, - задумчиво произнес Толик, - то вы не  хотите  гулять  с
ребятами, говорите, у меня трояк условный, мне неприятности ни  к  чему.
Сегодня вы лезете в историю, которая неизвестно чем кончится.
   - Мне лично известно. Я знаю,  что  будешь  говорить  ты,  знаю,  как
ответит Гуров. Ты своих обещаний не выполнишь, а сыщик ни одному  твоему
слову и не поверит.
   - Если он заранее не верит, зачем придет? - удивился Толик.
   - Ты полагаешь, встреча и разговор с полковником произведут на  тебя,
особенно на твоих парней, благоприятное впечатление? Одно дело  о  тигре
слышать, совсем другое - ощутить его  рядом,  увидеть,  как  он  зевает,
почувствовать его дыхание. Мальчик,  я  ничего  не  преувеличиваю  и  не
романтизирую, увидеть свою кончину всегда неприятно. Я это знаю по себе.
   - Вы никогда не говорили, что лично знакомы с полковником.
   - Я многое тебе не говорю, я в Бога  не  верю,  в  церковь  не  хожу,
потому никогда не исповедуюсь. - Тулин взглянул на часы, поднялся.  -  Я
еду с тобой лишь по одной причине: не желаю, чтобы кто-нибудь  из  твоих
пацанов сгоряча выстрелил, - сказал Тулин и подумал, как чертовски давно
он не говорил правду.
   Гуров подъехал минута в минуту, вышел из машины, увидев Тулина,  сухо
улыбнулся.
   - Георгий, ты работаешь в школе преподавателем. - Он кивнул, осмотрел
Толика, усмехнулся:
   - Молодой человек, к черному костюму белые  носки  надевают  лишь  на
эстраде. Георгий, знакомь,  как  я  понимаю,  это  легендарный  Анатолий
Агеев?
   - А вы, надо понимать, легендарный полковник Гуров? -  дерзко  сказал
Толик.
   Усмешка лишь тронула уголки губ сыщика, они вновь  сомкнулись,  глаза
смотрели холодно, недоброжелательно.
   - Будем стоять или зайдем? - спросил сыщик.
   - Поедем, я приказал накрыть в другом месте, - ответил Толик.
   - Георгий, сядь за руль, молодой человек рядом, я, как номенклатурный
чиновник, позади, терпеть не могу, когда мне дышат в  затылок.  -  Гуров
передал ключи Тулину, сам сел на заднее сиденье.  Толик  обошел  машину,
только  стал  садиться,  как  из-за  ресторана  с  гиканьем  и   свистом
вывалилась группа пацанов в возрасте десяти-двенадцати лет. Они облепили
машину, называя различные иномарки, французскую машину они не знали.
   - А ну, кыш! Головы поотрываю!
   - Атас! Толик! Рвем отсюда! - орали пацаны, "Пежо"  осело  на  задние
колеса.
   Гуров вышел, закурил, осмотрел колеса, которые не были  проколоты,  с
ниппеля свинтили колпачки и спустили воздух.
   - Шпана! - Толик поморщился.
   - Согласен. У меня ощущение, что меня посадили  за  парту,  объяснять
таблицу умножения. - Гуров курил, смотрел под ноги.
   - Вы что же, считаете меня мелочевкой...
   - Я ничего не считаю, - перебил Толика сыщик, - не гадаю, лишь вижу и
знаю. Вы не хотите ехать на моей машине, так бы и сказали.
   - Не правда, произошла нелепая случайность, - упрямо сказал Толик.
   - Оставь, - афганец сплюнул, - ты же не  хочешь,  чтобы  тебя  ткнули
мордой в дерьмо. Лев Иванович, я не знал, виноват,  извини.  У  нас  тут
"случайно" в кустах рояль. Ехать на спецмашине, конечно, нежелательно.
   - Так поедем на вашей, большое дело. -  Гуров  миролюбиво  улыбнулся,
сел в машину, соединился  с  дежурным,  сказал,  где  "Пежо"  находится,
попросил машину перегнать к министерству.
   Они обогнули ресторан, Толик отпер дверь новенькой "девятки".
   - Порядок тот же, вы оба впереди, я сзади, - устало  произнес  Гуров.
Когда Толик и афганец рассаживались, сыщик нагнулся  и  прилепил  к  дну
багажника "маяк". Между прочим, точно такой же, как и на "Пежо".
   Станислав, Григорий и Валентин Нестеренко следили за "маяком".
   - Один остался, второй пошел,  -  больше  себе,  чем  другим,  сказал
Гриша.
   - Никто и не сомневался, что они на "Пежо" не  поедут.  -  Станислав,
сидевший за рулем своего "Мерседеса",  взглянул  на  Котова.  -  Удалось
определить место встречи?
   - Все участковые прошли по своим точкам,  восемнадцать  частных  кафе
арендованы на весь вечер.  Я  прикинул  расположение  кафе,  заказчиков,
количество ожидаемых гостей, у меня получился "Алмаз" в районе Курского.
   - Я ничего не прикидывал, участковых не  гонял,  мне  сообщил  агент,
ужин заказан в двух кафе, одно из них "Алмаз".
   -  Будем  следить  за  направлением  движения  и  ждать,   -   сказал
Нестеренко, - потом определимся.
   - Мы не будем ждать! - Станислав выжал сцепление,  включил  передачу,
мощная машина скользнула на Садовое, врубила мощные фары,  легко  заняла
левый ряд и понеслась.
 
*** 
 
   Гуров чувствовал себя скверно, неуверенно. И не потому, что его везли
в чужой машине, к этому  он  был  изначально  готов.  Тяготило  какое-то
неясное предчувствие, не было привычной собранности и злости.  Во  время
операции  необходимо  ощущать  противника,  думать  на  несколько  ходов
вперед, одновременно смотреть, куда ставишь  ногу,  куда  приведет  тебя
следующий шаг. Уже много лет Гуров в решающий момент  и  не  думал,  как
себя вести, внутри срабатывал автомат. Сегодня все происходило  не  так,
и, видимо, оттого, что он не  руководил  операцией,  зависел  от  многих
неизвестных, ситуация походила на игру в карты, когда  их  еще  сдают  и
неизвестно, какие карты окажутся у тебя на руках.
   Сыщик предполагал, что на встрече может объявиться афганец Тулин,  но
его появление с самого  начала  явилось  неожиданностью.  Почему  он  не
предупредил по телефону? Агеев мог взять его с собой в последнюю минуту.
Возможно, однако не факт. Афганец натура активная, он не может  занимать
нейтральную позицию, но он и не способен стать  на  сторону  отморозков,
значит, он однозначно на моей стороне. Гуров успокоился.
   Он не знал о ненависти Тулина. Афганец не был на стороне Агеева,  как
и на стороне Капитана. Тулин был сам по себе и  представлял  смертельную
опасность. Взрослый  опытный  боец  -  это  не  импульсивный  мальчишка,
играющий в войну. Пусть безмерно  жестокий,  порой  непредсказуемый,  но
мальчишка.
   Сила действительно порой смеется над всем. Только Агеев данной  силой
не обладает. А Тулин обладает. Гуров ошибся в нем изначально и продолжал
ошибаться.
   Они остановились в тихом  пустом  переулочке  у  скромной  деревянной
двери, над которой была вылинявшая вывеска "Кафе".
   Где-то рядом Курский вокзал, определил Гуров, выходя из машины.
   - В фарватере абсолютно чисто, - сказал Тулин. - Лев  Иванович,  ваши
орлы потерялись.
   Сыщик смерил афганца взглядом, промолчал. Но тот не унимался:
   - Не держите за мальчика, господин  полковник.  На  подобную  встречу
человек вашего ранга без прикрытия не ездит.
   - Но и с пацанами не встречается,  -  вставил  Агеев,  открыл  дверь.
Гуров вошел первым, чего никогда в таких обстоятельствах не делал. Могли
встретить выстрелом, не узнаешь, как легла карта.
   За тремя сдвинутыми столами ели и из пили шесть человек,  у  буфетной
стойки стояла официантка. Нет, в  такой  обетановке  не  убивают,  решил
Гуров, даже улыбнулся, молча прошел в дальний конец стола, где было  три
пустых стула.
   Присутствующие поднялись, смотрели на элегантного, с седыми  висками,
мужика с интересом. Сыщик махнул на парней  рукой,  мол,  сидите,  занял
место во главе стола. Тулину и Агееву, которые собрались занять места по
бокам, сказал:
   - Нет, уважаемые, вы сядете на той  стороне.  Не  люблю,  когда  меня
держат плотно. Я один, так хотя бы должен иметь свободу маневра.
   Голос Гурова исключал возможность ослушаться. Свободные  места  были,
Тулин  и  Агеев  сели.  Афганец  налил  себе  в  фужер  водки,  сыщик  -
минеральной воды и сказал:
   - Вы желали встретиться, я пришел, выкладывайте. Я ужинаю дома.
   Все смотрели на Толика. Он неловко дернул плечом, ответил:
   - Разрешите выпить, господин полковник? У каждого свои привычки.
   Услышав  уверенный  голос  вожака,  парни   расслабились,   некоторые
рассмеялись, начали наливать. Тулину не нравилось, что Гуров смотрит  на
него, а не на Агеева. А сыщику не нравилось, что афганец не снял тяжелую
кожаную куртку, свой плащ сыщик бросил на соседний стул.
   Толик выпил, закусил, аккуратно отер губы салфеткой, начал говорить:
   - Нас нервирует и очень удивляет ваш  прессинг,  господин  полковник.
Вся Москва знает, нашим районом  занимается  группировка  Капитана.  Мы,
пацаны, не в ответе за их преступления.  Вы  фигура  крупного  масштаба,
спасибо, что соблаговолили прийти. Чего дурака валять, мы не без  греха,
кто палатку ограбит либо прохожего, случается. У нас районное  отделение
милиции, участковые, оперы, они нас знают, одного посадили.
   - И выпустили, - вставил Гуров. - Потерпевшие пошли в отказ.  Я  вашу
позицию понял, однако не разделяю. Не тебе, Анатолий, решать, кто в  МВД
должен чем заниматься. Мой ультиматум  прост,  обсуждению  не  подлежит.
Завтра вы явитесь в свое отделение, добровольно  сдадите  стволы,  ножи,
цепи, кастеты. Вы все на карандаше. Кто оружие не сдаст, пусть пеняет на
себя.  Шутки  кончились.  С  группировкой  Николая  Иванова  будет  иной
разговор.
   Дальнейшие  события  спрессовались  максимум  в  минуту.   Автоматные
очереди снесли витрину и неско