лыбнулся подполковник. - На
какие шиши ты живешь, вижу, после армии приоделся?
   - Кручусь, как все, товарищ подполковник, -  Сергей  слегка  вспотел,
разговор становился опасным.
   - Как я знаю, ты еще черту не переступил, иначе  бы  и  разговора  не
было, но  у  самого  края  топчешься,  -  подполковник  держал  в  зубах
незажженную папиросу, видно, пытался бросить курить. - Ты,  Сережа,  мне
по  всем  статьям  подходишь.  Здесь  родился,  район  и  ребят  знаешь.
Секретным помощником хочу пригласить тебя, работа, прямо скажу, тяжелая,
но со временем получишь  полное  прощение,  а  там  и  совсем  человеком
станешь! Ты не трус и не дурак. В общем, давай, блатной мир тебя  знает,
примет, оно и выгодно нам обоим.
   - Как обухом, товарищ подполковник, - признался Сергей.
   - Каждый человек определиться обязан, к своему  берегу  пристать,  не
плыть, как дерьмо, по течению.
   - Подумать следует, товарищ подполковник.
   - Пока раздумывать  будешь,  за  колючкой  окажешься,  тогда  прощай,
Москва, улица Горького, квартира. Договорились? Я  ведь  напоминаю:  ты,
Серега, сегодня еще без наручников.
   Последнее слово произвело большое впечатление...
   Через три дня Сергей Бестаев был уже "на связи" у одного из оперов.
   А личная жизнь продолжалась, в постели  с  мадам  он  получал  высшее
образование, она была от своего "ученика" в восторге. Но, как  известно,
все  кончается.  Однажды  вечером  позвонила   секретарша   председателя
райисполкома и ледяным голосом пригласила Сергея на утро к хозяину.
   В этот раз хозяин не вышел из-за стола, не предложил  садиться,  речь
его была сухой и короткой:
   - Что у меня жена блядь, я и без тебя, сопляк, знаю, - сказал хозяин,
даже не поморщился. - Так она блядь для людей повыше тебя рангом, а  для
таких, как ты, она супруга председателя. Я тебе,  мразь,  такую  семейку
подселю, что ты  на  дальний  Север  к  оленям  пехом  отправишься  и  о
квартирке своей забудешь!
   Но Сергей не дрогнул, ответил спокойно:
   - Зачем так круто? Я вам сегодня не мальчик с улицы,  больше  сказать
не имею права. Скандал никому не  нужен.  Я  виноват,  но  вы  прекрасно
знаете, вина не только моя. Я  жениться  собираюсь,  невеста  на  шестом
месяце, так что у вас осложнения  могут  получиться,  -  соврал  Сергей,
полагая, что председатель проверять сказанное не станет, а  скандал  ему
действительно не нужен. Мадам хозяин точным  словом  определил,  значит,
данная история не первая.
   Шатко стоял Сергей, но нутром чуял, разговор повернул верно. Начал бы
канючить, прощения просить, погиб бы, как муха в стакане горячего чая.
   - Нарушения, допущенные мною, строго осуждаю,  обещаю,  рецидивов  не
будет, - твердо произнес он.
   Хозяин неожиданно улыбнулся, пробормотал:
   - Уже слов нахватался. Ладно, иди, поганец, все-таки мы с батей твоим
не один год на ковре кувыркались.
   Сергей поклонился, распрощался и вышел, секретарша глянула строго, он
ущипнул ее за щеку, сказал:
   -  А  для  тебя  еще  не  все  потеряно,  девочка.  Девица   пыталась
возмутиться, прошептала:
   - Нахал...
   - Ладно, ладно, любишь это дело? Ножки циркулем и глазки в потолок? -
Сергей подмигнул.
   Секретарша покраснела, казалось, сейчас вспыхнет крашеный перманент.
   - Брось, телефон знаешь, звони, - и новоиспеченный Казанова  вышел  в
коридор.
   Сергей прекрасно понимал слова председателя о  бате.  Дружба  -  лишь
шелуха, дающая ему возможность достойно отступить. Главное,  он,  Сергей
Бестаев, из ямы выскочил, жалко, мадам потеряна, но без потерь  в  таких
делах не бывает.
   Работал он на совесть, с его помощью розыск раскрыл несколько крупных
краж. Однажды Сергей даже спас из Москвы-реки девчонку - та по дури едва
не утонула. В общем  -  стал  человеком  известным.  И  когда  начальник
районного управления  предложил  идти  в  школу  милиции  -  дабы  стать
кадровым офицером МВД, - согласился охотно. Работа в  уголовном  розыске
на многое открыла глаза...
   Школу милиции он закончил с отличием, меньше года работал  участковым
и стал оперативником. Странно, но районная братва восприняла превращение
старого приятеля в мента спокойно. Часть  ребят  остепенилась,  считала,
служба Сергея не хуже всякой другой. Кто продолжал у гостиниц шустрить и
делать свой бизнес, полагали, что лучше оперативника сызмальства  знать,
чем на чужака нарваться. Свято  место  все  равно  пусто  не  бывает.  А
серьезные воры и авторитеты  местного  масштаба,  которых  Бестаев  знал
плохо, поглядывали на нового опера с любопытством, а один "законник" так
и с интересом. Опер отделения - фигура небольшая, но далеко не лишняя.
   В стране началась перестройка, жизнь закипела  по-новому,  неизвестно
откуда, словно клопы, вылезла на улицу масса жулья  различного  калибра,
увеличилось количество молодых парней, как  теперь  говорят,  кавказской
национальности. Еще больше  стало  иномарок,  у  метро  и  просто  вдоль
тротуаров  выросли  торговые  палатки.  Многие  знакомые  парни   начали
регулярно ездить за рубеж, превратились  в  челноков.  Цены  взлетели  в
космос, но, казалось, окружающих они не смущают, покупают все и вся.
   Значимость опера отделения упала, так как  прибывший  народ  не  знал
Сергея Бестаева в лицо, смотрел без уважения.  Бестаев  решил  положение
поправить.  Он  обошел  свой  район,  пересчитал   палатки,   постарался
запомнить новые лица, подумал.  Советскую  власть  отменили,  но  власть
осталась, и вы скоро в этом убедитесь.
   Он взял в отделении грузовик и двух бойцов ОМОНа и в один  прекрасный
день начал проверять документы у всех  палаточников  подряд,  акцентируя
свое внимание на кавказцах.
   Сначала к действиям опера отнеслись несерьезно. Зубоскалили, пытались
откупиться кто бутылкой водки, кто просто деньгами.
   - Попытка дачи взятки должностному  лицу,  -  спокойно  констатировал
Бестаев. - Паспорта нет? Ребята, помогите ему... Вон туда...
   Грубые и в большинстве малограмотные бойцы-немосквичи, поняли  приказ
однозначно. Людей ставили враскоряку у машины, обыскивали, хотя права на
это  не  имели,  но  обнаруженный  пружинный  нож  и  газовый   пистолет
компенсировали нарушение закона. Один неразумный кавказец, заехав  бойцу
кулаком в глаз, который мгновенно заплыл, дал им  неограниченные  права.
Началась если не бойня, то серьезное избиение  как  непослушных,  так  и
просто людей  медлительных.  Вскоре  переполненный  автобус  подъехал  к
отделению милиции, где балом правил дежурный капитан. Без паспорта,  без
разрешения на  торговлю,  сопротивление  сотрудникам  при  исполнении...
Штраф сыпался в  ящик  дежурного,  никаких  квитанций,  естественно,  не
выдавалось.
   Троих особо гонористых парней отвезли  в  суд,  где  оформили  им  по
десять суток.
   - Слушай, командир, фрукты погибнут, - сказал один кавказец.
   Капитан зло прищурился, приказал:
   - Покажи ладони!
   Парень послушно вытянул  руки.  Капитан  глянул  на  гладкие  ладони,
золотой перстень на пальце, спросил:
   - Этими руками ты выхаживал мандарины и виноград? Ты руки своего отца
и деда видел? Иди, сортир мой и не попадайся мне на глаза.
   Через два дня Бестаева в районе знали, завидев  его  статную  фигуру,
особо суетились пожилые торговки цветами,  папиросами,  всякой  мелочью.
Сергей в тот год был парень еще душевный,  остановил  двух  зазевавшихся
"предпринимательниц", сказал:
   - Торгуйте, подругам передайте, меня бояться не  надо.  У  меня  лишь
одно требование: когда уходите, улица должна быть чистой. И не суйте мне
деньги, я не беру.
   Последнюю позицию Сергей очень быстро пересмотрел. Он  не  понимал  в
маркировке коньяка или водки, но  торговцы  самопалом  этого  не  знали.
Однажды к нему подошел кавказец в летах, предъявил паспорт  с  временной
пропиской, сказал:
   - Слушай, командир, мы видим,  ты  человек  справедливый,  два  слова
сказать хочу.
   - Говори, отец, - Сергей  сразу  отметил  и  перстни  на  пальцах,  и
тяжелую витую цепь на волосатой шее.
   - Слушай, мужчины не  могут  говорить  стоя,  на  виду  у  всех,  как
голодранцы. Ты когда службу заканчиваешь?
   - По-разному, а ты, отец, меня на шашлык пригласить желаешь? - в  лоб
спросил Сергей.
   - Вах! Такой молодой и такой  умный!  -  морщины  на  загорелом  лице
обозначились четче. - Шашлычную Ашота  знаешь?  Зайди  часов  в  девять,
съедим по куску мяса, выпьем по стакану вина, решим, как жить в мире, не
мешать друг другу.
   Бестаев хотел ответить, что подобные вопросы не решают  в  шашлычной,
да и он, лейтенант, человек для  такого  разговора  маленький.  Но  лицо
старика лучилось добродушием и надеждой. Сергей кивнул, но оговорился:
   - Только учти, я не мэр города и даже не начальник отделения, законов
не пишу.
   - Мы понимаем. Каждая  птица  летает  на  своей  высоте,  -  кавказец
поклонился и исчез в толпе.
   С оружием идти опасно, но и без оружия опасно, решал Бестаев. Зашел в
отделение, поделился своими сомнениями с начальником, замом отделения по
розыску.
   Майор, бывалый розыскник, имевший в  личном  деле  равное  количество
наград и взысканий, выслушал его недоуменно.
   - Ты девицу из  себя  на  строй,  тебя  купить  хотят.  Твоя  задача:
определить свою цену и их границы. Торгаши -  люди  безобидные,  с  ними
иметь  дело  можно,  однако  там  и  боевики  оказаться  могут.  С  ними
свяжешься, кончится твоя короткая служба либо  пулей,  либо  тюрьмой.  В
девять, говоришь? Я в десять зайду, взгляну, что за  народ,  ну  и  они,
когда меня увидят, окоротятся. Оружие? Самому  решать,  так  нехорошо  и
по-другому плохо, ты оперативник, Бестаев, должен быть осторожен.  Я  не
верю, что торговцы станут тебе в вино отраву сыпать и отберут  пистолет,
но если им старшие прикажут, все может случиться.
   Стол у Ашота был накрыт обычно - шашлык, красное сухое вино и коньяк,
к  которому  никто  не  притрагивался.  Сергею  понравилось,  народа   в
шашлычной было много, факт  успокаивающий,  за  их  столом  сидело  лишь
четверо,  тоже  хорошо.  Легче  ориентироваться,  разбираться.   Старик,
пригласивший Сергея, судя по всему, пользовался авторитетом в основном в
связи с возрастом, звали его Мурад. Как Бестаеву  было  известно,  Мурад
держал большую палатку, где две  молодые  русские  девушки  торговали  в
основном спиртным, на  девяносто  процентов  это  был  самопал.  Молодой
парень Миша, азербайджанец, торговал цветами, но оперативник ни разу  не
видел в руках парня букетика.  В  палатке  командовала  русская  женщина
средних лет, еще несколько женщин стояли на улице с ведрами.
   Явным  авторитетом  среди  присутствующих  являлся  кавказец,   позже
выяснилось, что он из Грозного, по имени Виктор. Уж  настоящее  это  имя
или взятое лишь на время присутствия в Москве, догадывайся  сам.  Виктор
молчал, ел и пил мало, держался крайне сдержанно. Как-то искусственно  у
него все получалось, казалось, чечен хочет выглядеть старше и серьезнее.
Почему-то  Сергей  решил,  что  Виктор  вооружен,  поглядывал   за   его
движениями, особенно за правой рукой. Виктора он  видел  впервые,  среди
торговцев такой парень никогда не появлялся.
   Бестаев поставил бутылку красного сухого вина рядом с собой,  наливал
только из нее, старому Мураду и себе поровну.
   - Не положено младшему  начинать  разговор,  но  ты  меня  пригласил,
сказал, мол, на два слова, время идет, а ты молчишь. Какие слова у  тебя
ко мне имеются?
   Говорил Сергей, ответа ждали от  Мурада,  но  смотрели  почему-то  на
Виктора, который не обращал ни на кого внимания.
   - Слова - молва, ничего серьезного. Но  ты,  командир,  наших  парней
избил, напугал, они на площадь ходить перестали. А русские парни  ломают
наши палатки, портят фрукты, цветы, воруют водку.
   -  Плохо,  что  ты  предлагаешь?  На  моей  территории   всего   один
участковый, сержант, передвижная группа да  я.  Мы  не  можем  у  каждой
палатки постового держать, не посольство.
   Да и в отношении ваших джигитов ты, видимо, не в курсе. Я вчера видел
пятерых, выпивши, к прохожим пристают, ругаются.
   - Этих мы уберем, - впервые сказал Виктор, - мелкие шакалы, они везде
есть.
   - Уберете, посмотрим, - спокойно ответил Бестаев.  -  Я  кое-кого  из
москвичей знаю, предупрежу.
   -  Спасибо.  Большое  спасибо,   командир,   -   сказал   Мурад,   но
чувствовалось, старик неискренен. - Спокойно жить,  больше  заработаешь,
как вы, русские, говорите. Бог велел делиться.
   - Я зарплату получаю, мне не требуется, - Бестаев, хотя и был молодым
оперативником, понимал, такой разговор  в  присутствии  третьих  лиц  не
ведется.
   - Ты, мент, закон забыл,  старшего  слушать  положено,  -  неожиданно
резко встрял в разговор Виктор.
   - Для меня старших больше половины Москвы,  если  я  каждого  слушать
буду, меня со службы выгонят, - Сергей отлично  понимал,  что  оперу  от
торговцев что-то положено, и разговор, с  его  точки  зрения,  велся  не
правильно. - А вас, уважаемый гость столицы, я вообще первый раз в жизни
вижу, - он посмотрел Виктору в глаза.  -  Я  хотел  бы  на  ваш  паспорт
взглянуть.
   Видно, к их разговору прислушивались из-за соседних столов, так как в
шашлычной стало тихо.
   - Ах, тебе,  мент,  мой  паспорт  понадобился?  -  Виктор  насмешливо
улыбнулся, опустил руку в правый карман брюк.
   Но Сергей его опередил, мгновенно выхватил свой "Макаров".
   - Документы в кармане брюк не носят.
   - Молодец! - громко сказал появившийся майор. -  Ты,  Мухтар,  говном
оказался, - майор ловко надел на того наручники, извлек из  его  кармана
"ТТ".
   Тут все заметили, что в дверях стоят два бойца с автоматами.
   - Ты без определенки болтаешься, две подписки у тебя уже отобрали, ты
еще с пушкой вернулся. О двух годах тебе  только  мечтать.  И  никто  из
братвы  за  тебя  не  заступится,  потому  ты  кругом  не  прав.   Война
закончилась, ты ходишь  с  оружием  и  что-то  далековато  от  Грозного.
Заберите, - майор небрежно махнул рукой.
   Автоматчики в пятнистой униформе подхватили парня  под  руки,  увели.
Майор сел на освободившийся стул, налил в бокал  коньяка,  молча  выпил,
рукой взял кусок шашлыка, отер  губы  бумажной  салфеткой,  взглянул  на
Мурада укоризненно:
   - Как это, не понимаю. Ты, Мурад, мирный торговец,  сидишь  за  одним
столом с боевиком, приглашаешь к столу моего парня? Ты крови хочешь?
   - Не дай Бог, начальник! Аллахом клянусь!
   - Очень легко клянешься, Мурад. Не верь ему, Сергей, и пошли  отсюда.
- У дверей майор остановился, сказал:
   - Замечу еще, паспорт порву, на сто первый километр отправлю.  Да  не
одного, со всей шоблой. Думаешь,  я  не  знаю,  кто  у  тебя  на  базаре
торгует?
   Мурад лишь бормотал нервно.
   Время шло, инцидент начал забываться, но группировка, "обслуживающая"
Тверскую, гостиницы "Минск" и  "Националь",  оперуполномоченного  Сергея
Бестаева в один прекрасный момент  поймала,  и  не  на  жирную  начинку,
просто на пустой крючок. Непосвященные считали именно так.
   Сергей выходил  из  отделения,  когда  столкнулся  с  одноклассником,
известным как Петька Лещ. Морда у него была побитая и мокрая от соплей и
слез. День у Бестаева был тяжелый, он  толкнул  одноклассника  в  рыхлый
живот, зло спросил:
   - Что  слюни  распустил?  Дом  сгорел  или  товар  умыкнули?  -  было
известно, что Петька промышляет челночным бизнесом,  катается  в  Китай,
Таиланд и еще невесть куда.
   - О, Черт, ты  меня  спасти  можешь!  -  воскликнул  Петька,  обнимая
школьного товарища.
   - Меня Чертом лет двадцать никто  не  называл.  И  на  кой  мне  тебя
спасать, своих дел не хватает?
   Чертом Сергея Бестаева прозвали в классе втором за прическу. Классная
велела постричься наголо. А он, экономя деньги, взял ножницы и  обкорнал
себя. Мама, увидев, ахнула, попыталась дело выправить, однако получилось
соответственно. Волосы у Сережки торчали смешными кустиками,  кто-то  из
ребят и сказал, мол, ты, Бест, натуральный Черт. Так и прилипло,  прошло
время, он постригся в парикмахерской, и кликуха со временем отпала.
   Ее и в картотеке Станислав не мог найти, так как  нормального  пацана
Сергея Бестаева никто в милиции на учет не ставил.
   Сейчас,  когда  Петька  Лещ  старую  кликуху  назвал,  Бестаев   лишь
ухмыльнулся, вспомнив детство. И ему стало  неловко,  что  он,  здоровый
мужик, отпихнул Петьку Леща, даже не спросив, что у того стряслось.
   - Ладно, подбери сопли, зайдем ко мне, может,  полегчает.  -  Бестаев
взял приятеля за рукав, отвел к  себе  в  кабинет,  на  беду  никого  из
товарищей в комнате не было.
   Здесь Петька и впорол другу детства свою легенду. Мол, у него  завтра
суд за хулиганку, вмажут ему пару лет как миленькому. А он, дурья башка,
занял у Митька штуку баксов, должен был вчера  отдать,  но  Хромой,  так
звали Митька, как сквозь землю провалился, запил, наверное. Имя  у  вора
было  мальчуковое,  на  самом  деле  он  был  человек   серьезный,   лет
пятидесяти.
   Петька продолжал  плакаться.  Митек  хоть  и  не  в  законе,  но  вор
авторитетный. О долге на зоне через месяц узнают, положат у параши, а то
и опетушат.
   Бестаев разозлился:
   - Не пойму, чего ты от меня хочешь?
   - Объявится Митек днями, передай ему баксы,  скажи.  Лещ  парится,  а
тебе кланяться велел.
   Просьба одноклассника Сергею не  понравилась,  но  показалась  вполне
ерундовой. Подумаешь - у одного взять, другому отдать.
   - Не фуфло, зелень настоящая?
   - Серега, матерью клянусь, как можно?  Сам  посмотришь,  -  вынул  из
кармана мятый конверт.
   Десять  хрустящих  бумажек  оказались   убедительнее   слов.   Сергей
посмотрел их на свет, убрал в карман, сказал нравоучительно:
   - Салага, кто же у серьезного вора деньги взаймы берет?
   Первую сотню Сергей легкомысленно истратил и  через  три  дня  честно
положил обратно в конверт. Старый Митек не появлялся. Сергей даже  людей
поспрашивал, но никто Хромого не видел. Оперу и в голову  не  приходило,
что несколько пар глаз на ним присматривают, обращая  основное  внимание
на его расходы. Но доллары Бестаев не трогал.
   Женщины были его слабостью, он пользовался  у  них  успехом,  -  плюс
свободная большая квартира. Расходы по данному  вопросу  укладывались  в
должностной оклад.  Да  еще  существовали  женщины,  мечтавшие  сами  на
красавца потратиться, лишь бы удержать его лишнюю недельку.  Правда,  не
все они Бестаеву нравились. Одна осрамилась сразу. Она взяла Сергея  под
руку и, тяжело дыша, сказала:
   - Сотня? Чего так дешево? Я лично беру двести.
   Тут случилось непредвиденное: Сергей влюбился, да не в артистку, а  в
цветочницу Люську, что появилась с ромашками на его территории. И  девка
была обычная, не лучше других, но грудь у  нее  была  потрясающая.  Зная
свои козыри, Люська не носила лифчика, колыхала своим  богатством,  мало
кто из мужчин не останавливался, открыв рот, не покупал  букет  ромашек.
Груди у Люськи были большие, но не обвислые, воинственно торчали  сквозь
тоненькое платье, словно орудие главного калибра. Этим калибром  она  по
первости и привлекла Сергея.
   "А  что?  -  подумал  оперуполномоченный.  -  Какой  грех  в  разовом
обладании такими сиськами? Родину я, что ли, продаю?" И кинулся  во  все
тяжкие.
   Но ошибся и здорово. Главное достоинство  Люськи  было  совсем  не  в
сиськах,  напоминавших  -  по  ближайшем  рассмотрении  и  ощупывании  -
силиконовые, которых Сергей никогда не трогал, но зато много  о  таковых
слышал и  даже  видел  на  картинках.  "Это  же  гранит..."  -  произнес
разочарованно, но Люська загадочно  усмехнулась  и  начала  расстегивать
Сергею ширинку. Быстрые ее пальцы мелькали, как ласточки  перед  дождем,
Сергей удивленно замер и спросил с недоумением: "Мы,  что  же,  прямо  в
одежде?" Люська ухмыльнулась: "То, чем мы сейчас займемся, раздевания не
требует. Оно даже вредно. Слыхал о "французской любви"?"  Сергей  сделал
вид, что оскорблен в лучших чувствах. "Минет, что ли?" - спросил н