ых ты знаешь лично, мы должны быть
гарантированы от утечки информации. Раз ты человека знаешь,  значит,  он
не молодой, битый опер. При этом он должен уметь носить  модную  одежду,
чувствовать себя свободно в дорогом ресторане, ночном казино.
   Станислав задумался, перестал хитро улыбаться, даже погрустнел.
   - Такое в кино хорошо, с подобными требованиями тебе не я,  а  старик
Хоттабыч требуется. Сорокалетний мент, он мент и есть, и одежонка у него
соответствующая, и на морде написано, и объясняется он  только  на  двух
языках, которые всей России понятные.
   - С таким заданием можешь справиться только  ты,  даже  я  не  осилю.
Поэтому ты не летишь в Париж, работаешь дома.
   - Ну, ты себя не топчи, захотел бы, так людей набрал.
   - Возможно, но хуже тебя. Во мне хорошей простоты не хватает,  гонору
много. И люди меня помнят хуже, моя фамилия либо неизвестна, либо  стала
вроде  ругательства.  Мол,  ты,  Гуров,   опустись   на   землю,   много
воображаешь..."
   - Действительно, воображаешь, но мы привыкшие, - в глазах  Станислава
вновь сверкнуло озорство.  -  Нескладно  получается,  начальник.  Парней
нужных я разыщу, носом асфальт подыму, но достану. А дальше?  Ты  будешь
свои мысли думать, я у парней буду вроде за старшего. Только они  станут
омаров в дорогих кабаках  трескать  и  за  непомерный  труд  в  долларах
получать, а я твоими пельменями давиться и  своей  благоверной  бумажную
заплату приносить? Такое положение по справедливости?
   - Ты еще шагу не сделал, а языком...
   - Нету меня! Я исчез, испарился! - Крячко  схватил  свою  куртку,  но
только рванулся к двери, как зазвонил телефон.
   Гуров жестом остановил друга и снял трубку.
   - Москва? - произнес мелодичный женский  голос.  -  Господина  Гурова
спрашивает Вена.
   - Гуров слушает.
   - Здравствуй и не кричи, я же не с Арбата  звоню,  слышно  прекрасно.
Еланчук. Ты искал меня?
   - Здравствуй, Юрий Петрович, как здоровье, семья?
   - Спасибо, Лев Иванович, все нормально. Тебе привет от Пьера.
   Юрий Петрович Еланчук некогда  работал  во  внешней  разведке,  позже
судьба всячески его мытарила, сейчас  он  служил  в  Интерполе.  Прошлой
осенью Еланчук со своим шефом Пьером Руссо  был  в  Москве,  предупредил
российские спецслужбы, что в  России  может  появиться  известный  своим
цинизмом и жестокостью  террорист.  Гуров  его  выявил  и  взял.  Ночью,
анализируя ситуацию, вспомнил Еланчука, позвонил, оставил ему сообщение.
   - Юрий Петрович, предположительно завтра я посылаю в Париж двух своих
парней. Они не полицейские, документы - лишь  паспорт,  знание  языка  и
обычаев - сам понимаешь. Сейчас в Париже отдыхает наша соотечественница,
- Гуров назвал фамилию, имя и отель. - Ты распорядись, чтобы до прибытия
моих девушку понаблюдали, скорее охраняли, опасаюсь похищения.
   - Хорошо.  Девушка,  случаем,  не  дочь  Юрия  Карловича?  -  спросил
Еланчук.
   - Случаем,  дочь.  Моих  ребят  надо  встретить,  удобно  разместить,
снабдить картой города и необходимой техникой...
   - Оружие я дать не могу, мы живем не в России.
   - Ты тоже хороший человек. Ребят надо одеть, но  не  по  вашей  моде,
так, чтобы они не светились.
   - За мой счет?
   - Вчера из Малаховки приехал, а уже скупердяй. Не мандражи, деньги  я
дам. Сам проводи до самолета, мы здесь встретим. В случае чего, не давай
полиции издеваться над мальчиками...
   - Хорошо, хорошо, - перебил Еланчук. - Я тебе  ночью  домой  позвоню,
скажешь дату вылета и номер рейса.
   - Спасибо, и тебе не болеть. -  Гуров  положил  трубку,  взглянул  на
Крячко. - Ты еще здесь?
   Станислав ушел, а Гуров начал  заниматься  самым  нелюбимым  делом  -
писать  отчеты,   рапорта,   прочую   бумажную   мутотень,   приводя   в
относительный порядок свою "бухгалтерию". Он бы наплевал и  не  мучился,
но не хотел подводить Орлова. Если в отсутствие Гурова  запросят  наверх
какую-нибудь папку и обнаружат в ней непорядок, то  выговаривать  начнут
генералу.
   Около  пяти  позвонила  Верочка  -  секретарь  Орлова,  сказала,  что
полковника  Гурова  приглашает  к  себе  замминистра  Бардин.  Судя   по
отчужденному голосу девушки, сыщик понял, что  в  приемной  посторонние,
которых Верочка не жалует.
   - Здравствуй, кури, - сказал Бардин, когда Гуров вошел в кабинет.
   - Здравия желаю, спасибо. - Гуров прекрасно понимал,  что  начальство
вызвало сто без конкретного дела,  узнать,  не  разругался  ли  вздорный
полковник с магнатом.
   Чтобы не ставить человека в ложное  положение,  не  вынуждать  врать,
выворачиваться, сыщик беспечно сказал:
   -  Спасибо,  Николай  Ильич,  что  вызвали,  можно  сказать,  спасли.
Осточертело писать бумаги, да и посоветоваться хотел.
   Может, и разгадал генерал нехитрый прием подчиненного,  так  как  был
далеко не глуп, но виду не подал, кивнул:
   -  Слушаю,  Лев  Иванович,   давать   советы   -   самое   легкое   и
безответственное занятие.
   - Начнем с того, что опасность дочери Юрия Карловича угрожает  вполне
реальная. Тут мы подсуетимся, хотя никто в наше  время  не  застрахован.
Люди и техника мне не нужны.  -  Гуров  умышленно  сделал  паузу,  давая
возможность задать никчемный вопрос.
   И Бардин не удержался, спросил:
   - Вы вдвоем с полковником  Крячко  способны  решить  все  возникающие
проблемы?
   - Мы не волшебники, Николай Ильич, - ответил Гуров. - Я прошу  вашего
устного  согласия  привлечь  к  работе,   разумеется   втемную,   бывших
сотрудников милиции, которые сегодня работают в коммерческих структурах.
   - Если вы считаете нужным, - Бардин смотрел несколько недоуменно. - А
почему вы хотите пригласить бывших, не хотите использовать действующих?
   Гуров лишний раз убедился, что генерал, хоть  и  работает  в  милиции
больше года, службы и отношений среди ментов не понимает.
   - Одно дело взять людей с "земли" на день-другой... - Гуров  замялся,
подыскивая более  мягкие  выражения.  -  Откомандирование  оперативников
надолго обязательно вызовет разговоры. Люди знают друг друга,  общаются,
с  этим  ничего  не  поделаешь.  Мы  надергаем  из  разных  структур  по
человечку, никто друг с другом не связан. Нет человека, где-то занят,  и
Бог с ним.
   - И долго вы собираетесь данным делом заниматься?
   Гуров не отвечал, смотрел на замминистра тяжело, с сожалением.  Когда
молчание стало неприличным, ответил:
   - Смотря какой хотим получить результат.
   - Лев Иванович, вы постоянно  в  беседе  со  мной  не  договариваете.
Естественно, в вашей профессии я многого не знаю, но, думаю,  мне  можно
объяснить, - чувствовалось, что Бардин с трудом сдерживает раздражение.
   - Министр нефтяной промышленности не знает, как бурить скважину.  Так
он подобными вопросами и не интересуется.
   - Но он вправе спросить, когда ожидается нефть, - парировал Бардин.
   - Спросить можно о чем угодно, трудно ответить. Мы должны обезопасить
человека. Но не знаем, реальна угроза или  нет.  Мы  способны  задержать
исполнителя, но не знаем, сколько исполнителей  существует.  Язву  можно
смазать антибиотиком и перевязать, но,  чтобы  ее  вылечить,  необходимо
выяснить причину ее появления. Допустим, мы выясним и  причину.  Но  нет
гарантий, что, уяснив, почему появилась  язва,  вы,  Николай  Ильич,  не
устранитесь и не скажете, бросьте этого  больного,  занимайтесь  другими
делами.
   - Вы считаете, я коррумпирован?
   - Боже упаси! Будь у меня подобное подозрение, я бы вам не сказал  ни
одного откровенного  слова.  Но  вы,  как  и  всякий  высокопоставленный
чиновник,  -  политик.  А  возня  вокруг  человека  масштаба  финансиста
Горсткова...
   - Я понял, - перебил Бардин. - Спасибо на добром слове,  -  Он  долго
молчал, затем пробормотал:
   - Дерьмовая жизнь! Значит, ты  полагаешь,  что  угроза  жизни  дочери
Горсткова будет существовать до июня? Пока не пройдут выборы и  общество
не стабилизируется?
   - Они проявятся сейчас, в ближайшие дни. Кому-то  не  хватает  денег,
чтобы  собрать  к  пятнадцатому  апреля  миллион  подписей.  Если   Юрия
Карловича прижмут и он уступит, его на  время  оставят  в  покое,  затем
возьмутся за него по новой. Дочку никто пальцем не тронет, даже недоумок
поймет: причини девушке вред - получишь  не  деньги,  а  могущественного
врага.
   - А похитить?
   - Обязательно, - Гуров кивнул. - Мы  постараемся,  чтобы  попытка  не
увенчалась успехом.
   - Желаю удачи.
   Гуров поклонился и вышел.
   В кабинете сыщика уже ждали Крячко и трое мужчин, среди которых Гуров
с удивлением узнал своего  напарника  и  подчиненного  Светлова  Василия
Ивановича. Они вместе пахали в МУРе. Светлов ушел на  пенсию  и  работал
последний год водителем в гараже министерства.
   - Здравствуйте! - громко сказал Гуров,  проходя  к  своему  столу.  -
Чапаев, рад тебя видеть, - обратился он к Светлову. - У тебя все в норме
или помощь нужна?
   Гуров прекрасно понимал, что  Станислав  не  мог  пригласить  бывшего
оперативника, которому шестьдесят, да и  в  молодости  он  здоровьем  не
отличался.
   - Верно, Лев Иванович, помощь требуется. Я  так  заглянул,  чтобы  ты
меня в личность увидел, а подробности Станислав  опосля  объяснит.  Всем
привет и удачи. - Светлов кивнул и вышел.
   - У Василия беда? - Гуров взглянул на Крячко.
   - Не скажу беда, хорошего мало. Потом объясню, ты можешь помочь.
   - Значит, поможем. - Гуров подмигнул двум оперативникам, оставшимся в
кабинете. - Привет, Валентин Николаевич. - Он  пожал  руку  старшему  из
присутствующих. - Я рад тебя видеть, но, признаться, удивлен, считал, ты
уже генерал, готовишься к пенсии.
   - Мы с тобой годки.  Лев  Иванович,  -  ответил  уволившийся  недавно
полковник Нестеренко. - Я не такой крутой, как  ты,  однако  с  норовом,
потому пришлось выйти за дверь.
   - Верно, годки, - кивнул Гуров. - А я все себя молодым считаю. Что со
временем происходит, просто летит. - Он говорил, разглядывая  соратника.
- Время - не наш клиент, не догонишь, не задержишь.
   - Ты не крути. Лев Иванович, я не стригунок-первогодок,  -  отставник
хрустнул узловатыми пальцами. -  Тебя  интересуют  мои  проблемы?  -  Он
щелкнул себя по горлу. - Верно  мыслишь,  было  дело,  считай,  до  края
дошел, однако устоял. Считай, года два как я в порядке.
   - На химии или на характере? - спросил Гуров.
   - На характере.
   - Значит, можешь выпить стакан, остановиться и назавтра не болеть.
   - Избегаю, но могу.
   - Сняли вопрос, остальное я о тебе знаю, рад видеть, поработаем.
   - Спасибо, - отставник с достоинством кивнул.
   - А ты... - Гуров посмотрел на второго опера,  мужчину  лет  тридцати
пяти. - Не подсказывай, сам вспомню. Дело Хрустального... Марьина  Роща,
лет двенадцать минуло, ты опером в отделении шустрил. -  Он  поморщился,
затем улыбнулся. - Илья Карцев! Илюшка! Ты тогда на  чердак  по  пожарке
поднялся...
   - Верно, Лев Иванович! - рассмеялся Илья. - Через год мы еще...
   - Бегемота на Казанке брали, - подхватил Гуров. -  Ну  ты  заматерел,
еле вспомнил. А чего ушел? Или сыщики в розыске уже не нужны?
   - Нужны - не нужны, никто не знает, -  ответил  Карцев.  -  Только  я
одного разбойника перед Новым годом повязал, а парень очень в тюрьму  не
хотел. Я его помял малость, а он, сердешный, племянником  оказался.  Мне
утром начальство объясняет, мол, обознался я, и стрелял парень другой, и
пушку я не у того выбил, а на снегу нашел. Я  отвечаю,  очков  не  ношу,
зрение в норме, имею свою точку зрения.
   - Ты сколько прослужил? - спросил Гуров.
   - Тринадцать.
   - И точку зрения не знаешь? - Гуров развел руками. - Тяжелый  случай,
коллега. - Он  взглянул  на  Крячко,  который  кивком  подтвердил,  мол,
информация проверена. -  Будем  считать,  что  собеседование  вы  прошли
успешно, на работу приняты. Давайте ваши паспорта, я  отъеду.  Станислав
введет вас в курс дела.
 
*** 
 
   Дверь в подъезде дома Горсткова заменили на железную,  уже  поставили
домофон.  Гуров  никогда  не  сомневался,  что  деньги  решают   многое,
удивился, что происходят изменения столь быстро, и что финансист обратил
внимание на реплику мента о состоянии двери и  подъезда.  Нет  сомнений,
хозяин мужик деловой и конкретный, для которого не  существует  мелочей.
Лампочки на лестнице были не вымыты, а заменены на  более  мощные,  а  в
нише, слева от входа, оборудовали небольшую комнатенку, где вскоре сядет
вахтер.
   Дверь в квартиру открыл охранник, не вчерашний мальчишка, мужчина лет
тридцати с небольшим. Судя по всему, он имел приметы  ожидаемого  гостя,
смотрел на пришедшего спокойно и внимательно, приглашать в  квартиру  не
торопился.
   - Здравствуйте, Лев Иванович, - сказал он нерешительно.
   - Здравствуйте, - Гуров улыбнулся. - Я имею право на ношение оружия.
   - Я знаю, - охранник посторонился. - Вас ждут в кабинете.
   - Спасибо. А Нина Дмитриевна дома?
   - Дома, но вас ждут в кабинете.
   Горстков вышел из-за письменного стола, расправил мощные плечи.
   - Здравствуй, Лев Иванович, как прошел день?
   - Здравствуй, Юрий Карлович, без особых потрясений. Ты меняешь  двери
и охрану, я собираю людей. - Гуров положил на стол два паспорта. -  Твое
дело визы и билеты, моя забота, чтобы ребят в Париже не обижали.
   - Даже так? У вас большие возможности, господин полковник. - Горстков
скупо улыбнулся, но было заметно, что мысли его еще  где-то  витают,  он
старается сосредоточиться.
   - Мучают неплатежи? - поинтересовался Гуров  и  практически  исчерпал
свои познания в сфере финансов.
   - Неплатежи? - Хозяин раздраженно тряхнул головой. - Чисто российские
проблемы. Глупости. Я не понимаю, зачем вы посылаете людей в  Париж?  Вы
полагаете, что Юлию кто-нибудь посмеет тронуть?
   Гуров, естественно, отметил, что хозяин вновь перешел  на  "вы",  что
сыщика  вполне  устраивало.  Он  не   любил   поспешного   сближения   с
малознакомыми людьми.
   - Не надо скоропалительных выводов, Юрий Карлович. В каждой профессии
свои сложности и хитрости.
   - Я хотел бы знать, что и  зачем  вы  делаете?  Гуров  вспомнил  свой
недавний  разговор  с  замминистра,  который  тоже  пытался  вникать   в
подробности,  понял,  что  и  переход  на  "вы",  и  вопросы  финансиста
объясняются тем, что он с кем-то разговаривал о Гурове и выяснил  нечто,
магнату не понравившееся.
   Сыщик молчал, лишь пожал плечами,  сел  и  закурил  без  приглашения.
Пауза затягивалась, тогда Гуров привстал, забрал со стола паспорта своих
людей, положил в карман.
   - Ладно, ладно, я не прав. Извините, - сказал хозяин,  возвращаясь  в
кресло. - Нервы. Я же не знаю ваших правил игры.
   - А мы ни во что не играем. Вы манипулируете деньгами и судьбами,  мы
рискуем судьбами и жизнями.  А  если  у  вас  не  в  порядке  нервы,  не
забирайтесь так высоко, голова не будет кружиться.
   - Давайте паспорта, завтра к полудню и визы и билеты будут в порядке.
   - Учтите, я считаю до трех, а уже два с  половиной,  -  Гуров  вернул
паспорта на стол.  -  На  кой  черт  вам  понадобилось  разговаривать  с
Бардиным!
   - Он позвонил сам, меня удивило, что он не в курсе командировки людей
в Париж.
   - Человеку не следует знать больше, чем ему необходимо. Он  чиновник,
значит, лицо подчиненное. Ему могут задать  вопрос,  он  будет  вынужден
либо солгать, или сказать правду, которую  я  обнародовать  не  хочу,  -
ответил Гуров и без всякого перехода продолжал:
   - Юрий Карлович, кого вы и ваши соратники хотите видеть Президентом?
   - Генерала Де Голля, - мгновенно ответил Горстков.
   - Невозможно, - спокойно ответил Гуров. - Шарль не был  не  только  в
Политбюро, даже не занимал должность секретаря обкома. Народ бы  ему  не
поверил.
   - Вы правы, - хозяин тяжело вздохнул. - Пусть остается прежний, спаси
нас Бог от всяких перемен.
   - Значит, вы на предвыборную кампанию денег не даете. У президентской
команды многого нет, но деньги имеются.
   - Вы на мои вопросы не отвечаете.
   - Мне интересно, куда вы вкладываете капиталы, мне надо знать, на чем
вас можно прихватить. Если я буду знать, на что  давят,  то  узнаю,  кто
давит.
   - Ни  один  финансист  не  работает  в  одиночку,  всегда  существует
упряжка. Пусть я коренник, но  обязан  считаться  с  пристяжными.  Иначе
возок опрокинется.
   - Я заглядываю слишком далеко, дурная привычка,  -  сказал  Гуров.  -
Будем надеяться на лучшее. Хотя я предпочитаю знать как можно больше.
   - Учитывая поездку в Париж, вы мало взяли  у  меня  денег,  -  сменив
разговор Горстков.
   - Будете завтра разговаривать с дочерью, поинтересуйтесь,  когда  она
собирается вернуться.
   - Я переговорю с ней еще сегодня, - хозяин взглянул на часы. - Может,
продлить ее вояж?
   - Лучше, чтобы она не задерживалась.
   - Тогда следует  привлечь  к  делу  Нину.  Мать  в  большем,  чем  я,
авторитете. И супруга может ее по-женски чем-то соблазнить.
   - Но финансируете поездку вы, - удивился Гуров.
   - У Юлии кредитная  карточка,  -  усмехнулся  хозяин.  -  А  если  ей
неожиданно понадобятся наличные, то в Париже найдутся  люди,  которые  с
удовольствием выдадут необходимую сумму.
   - Лучше, если ваша дочь вернется быстрее, - повторил Гуров.
 
*** 
 
   Эйфелева башня стояла на своем месте. Бывший майор милиции и  старший
опер утро Илья Карцев смотрел вверх, и у него слегка кружилась голова.
   - В кино и по телеку она не такая  здоровая,  -  констатировал  он  и
вздохнул. - Столько чудес на свете,  мы,  как  кроты  слепые,  живем.  Я
прошлым годом в Болгарии был, так там наше Черное море совсем другое.
   Стоявший рядом Валентин Николаевич Нестеренко голову не запрокидывал,
оглядывал улицу,  заметив,  что  сидящий  в  машине  Еланчук  улыбается,
отставной полковник сказал:
   - Кончай,  Илья,  надо  и  честь  знать.  Человек  нас  встретил,  по
магазинам водил, возил по городу, а он далеко не мальчик.
   - А где парижанки?  -  спросил  Илья.  -  Чернявенькие  худышки,  что
шастают вокруг, и есть знаменитые парижанки?
   - Ты зачем прилетел, майор?  -  Нестеренко  разозлился  и  подтолкнул
товарища в сторону машины, за рулем которой сидел Еланчук.
   Бывший полковник КГБ, ныне сотрудник Интерпола Юрий Петрович Еланчук,
худощавый, ладно сложенный брюнет, лет  около  пятидесяти,  наблюдал  за
соотечественниками с легкой улыбкой.  Так  взрослый  смотрит  на  детей,
которые своим поведением особо не  радуют,  но  что  с  них  спросишь  -
возраст, да и любишь их, чертей, опять же.
   Когда оперативники подошли,  Еланчук  легко  выскочил  из  машины  и,
указывая на лежавшие на заднем сиденье пакеты, сказал:
   - Одежду, что мы вам купили, уложите в свои  чемоданы.  -  Он  открыл
багажник.
   - Как  скажете.  -  Нестеренко  взял  из  багажника  свой  чемодан  и
спортивную сумку. - Только к чему? Пакеты здешние, фирменные.
   - Мы русские  и  не  можем  краситься,  Юрий  Петрович,  -  поддержал
товарища Илья.
   - Русские, русские, и пакеты фирменные, - улыбнулся Еланчук. - Только
я вас повезу в гостиницу, постояльцы которой не покупают вещи в  "Тати".
- Он указал на фирменные пакеты магазина. - Французы страшные скупердяи,
но снобы.
   Когда обновки переложили, расселись в машине  и  тронулись,  Илья  не
удержался и спросил:
   - Юрий Петрович, мы будем жить в дорогом отеле?
   - Отнюдь. Обыкновенный отель, но он расположен в Латинском  квартале,
имеет определенную репутацию,  свои  обычаи  и  клиентов.  Вы,  русские,
бизнесмены средней руки, вам не следует обращать на себя внимание.
   Отель разочаровал москвичей своей неброской скромностью, а  переулок,
в котором он  был  расположен,  мог  естественно  вписаться  в  переулки
Старого Арбата или Замоскворечья. Номер был  удобный,  небольшой,  очень
чистый, пахло дезодорантом и стариной, только ванная  была  просторна  и
оборудована современно.
   Еланчук, пока гости  распаковывали  вещи,  сидел  в  кресле  красного
дерева у окна.
   -  Присаживайтесь,  поговорим,  -  сказал  он,   когда   оперативники
освободились, вынул