ни к кому  на  встречу
не пойдет. Итак, переключусь,  -  подстегнул  себя  сыщик.  -  Кто  дает
команду? Кто убивает? Где-то существуют мозг и  капитал.  Далеко,  почти
наверняка в Москве. Я полагаю, что это мой старинный  приятель  Роговой.
Возможно, иной человек, но  такого  же  масштаба  и  солидности.  Здесь,
рядом,  убийца-профессионал.  Между  ними  находится  еще  одна  фигура,
которая меня интересует, пожалуй, больше всего. Убийцу я в конце  концов
просчитаю либо выманю, а генерального директора мне отсюда не достать. А
вот этого, среднего,  как  нащупать?  Он  руководил  боевиками,  здешний
убийца лишь один из них. Если встреча с приятелем Юдина состоится, то  я
смогу приблизиться к среднему, для меня главному  звену.  Если  я  этого
человека захвачу, то от него тянутся ниточки как вверх, так и вниз".
   В промозглой темноте  что-то  шевельнулось,  сыщик  напрягся,  протер
боковое стекло и увидел очень высокую фигуру, которая выскользнула из-за
здания цирка и быстро зашагала в сторону Гурова. Он прилег  на  сиденье,
хотя в темноте, через мокрое стекло человек рассмотреть ничего  не  мог.
Когда, по расчету сыщика, человек миновал машину,  Гуров  приподнялся  и
без труда распознал в незнакомце Михаила Рогожина. Гигант широко шагал в
сторону центра города. Сыщик выждал, развернулся, продвинулся  следом  и
решат, что, видимо, машину придется оставить. Впереди блеснул свет  фар,
из боковой улицы выкатился  милицейский  газик,  развернулся  в  сторону
Гурова, ослепил дальним светом, рванулся и встал перед "Жигулями". Сыщик
едва успел нажать на тормоз.
   Если Рогожин с улицы свернет, я его через несколько  секунд  потеряю,
подумал сыщик, выскакивая из машины и доставая удостоверение.
   - Ребята, свои. Я полковник милиции,  дайте  проехать,  тороплюсь!  -
Гуров одной рукой  прикрыл  глаза  от  слепящего  света  фонаря,  другой
протягивал удостоверение.
   "Почему из газика вышли трое?" - подумал  сыщик.  Патрульная  машина.
Почему двое в штатском? Он ощутил знакомое чувство опасности, но не  мог
переключиться с уходящего Рогожина на окружающих его мужчин.
   - Извините, - спокойно сказал лейтенант, взял удостоверение,  -  коли
действительно свой, сейчас поедете. Техпаспорт, права, пожалуйста.
   - Я тороплюсь, лейтенант.
   - Вы торопитесь, это понятно, - добродушно ответил лейтенант. -  А  у
нас заявление об угоне, - он мазнул лучом фонаря по номеру "Жигулей".  -
А угонять машины не дозволено ни полковникам, ни маршалам.
   Гуров понял, что  Рогожин  ушел,  что  перед  ним  ломают  комедию  и
придется ехать в  управление,  объясняться  с  генералом.  Сыщик  ощущал
опасность нервами, кожей, всем нутром, но  сознательно  гнал  ее  прочь.
Машина, мундир... Главное, генерал звонил Орлову, говорил с ним. Они  не
посмеют тронуть меня.
   Если бы Гуров напал первым, то,  вероятно,  сумел  бы  вырваться,  но
самоуверенность подвела, он  промедлил.  Один  из  штатских  оказался  у
сыщика за спиной, чего последний в подобной ситуации позволить  не  мог,
понял,  пригнулся,  рванул  в  сторону,  но  опоздал.  Штатский   ударил
рукояткой пистолета, целил в затылок, но так как  сыщик  дернулся,  удар
пришелся сбоку, чуть  выше  уха.  Он  мог  бы  устоять,  но  понял,  что
несколько секунд все равно не боец, и тяжело рухнул на асфальт.
   - Отпрыгался, - усмехнулся лейтенант.
   - Надень на него браслеты, - сказал штатский, который ударил.
   Судя по тону и по тому,  что  ударил  именно  он,  сыщик  понял,  что
говорит старший.
   - Чего возиться? Пришьем, закинем, доставим, - возразил третий.
   Можно ударить по ногам, одного я вырублю сразу, но, если  они  готовы
стрелять, я не успею, подумал сыщик,  застонал  и  завалился  на  спину.
Сделал он это для того, чтобы наручники надели спереди, а  не  завернули
руки.
   - Мудак, ты слышал? Надень браслеты. Ты тут палить  собрался?  Завтра
здесь от московских сыскарей не протолкнешься. Где нашли? Что? Как?  Все
облазят, всех расспросят.
   Сыщик лежал неподвижно, почувствовал,  как  кисти  сжал  металл,  как
быстрые руки шарят по карманам, вытаскивают из подмышки пистолет.
   - Вот это пушка!
   - Надо отсюда подаваться, очухается, заорет!
   - Добавим, - усмехнулся старший. - Кто и увидит, подумает,  с  пьяным
возимся. Дай подумать, куда его отвезти и прикончить.  Мы  должны  место
подходящее определить, где нашли, следы оставить, мы  это  место  знаешь
сколько раз будем показывать? Сколько раз придется объяснять,  как  сами
туда топали.
   Товарищ капитан, - лейтенант поперхнулся. - Я не понял,  вы  что  же,
собираетесь его убить?
   - Не "вы", а "мы"! Ты совсем сопливый, лейтенант.
   - Генерал приказал задержать и доставить, - голос у лейтенанта сел. -
Я убивать не согласен. Я никогда, тем более своего!
   - Заткнись, ты уже по  уши  в  этом  дерьме.  Тебя  дважды  видели  в
гостинице.
   - Капитан, капитан! Они найдут десяток  свидетелей,  которые  видели,
что мы разыскиваем полковника! Витька сидел на телеграфе.  Они  выяснят,
что мы прослушивали его разговоры. И мы привозим его мертвым! Нам петля!
Я лично не хочу!
   - А я к бабе в постель хочу! Хватайте его, волоките в газон!
   - Не буду, под вышку не пойду!  -  настаивал  лейтенант.  Сыщик  чуть
приоткрыл глаза, увидел, как старший схватил лейтенанта за грудки.
   - Стой, сука! Какая вышка? Ты что, малый, умнее всех?
   - Так свидетели есть...
   - Свидетели чего? - зашептал старший. - Люди видели, как  мы  мечемся
по городу, разыскиваем  дорогого  гостя,  уберечь  желаем!  На  телефоне
человека держим, может, дорогой полковник в Москву захочет позвонить, мы
его засечем, перехватим и защитим. Генерал его к себе приглашает, а  он,
упрямый,  в  чужом  городе,  где  сегодня  бандит  на   бандите,   героя
изображает! Ну, не успели. Ну, виноваты!  Ты  понял,  щенок?  Гостиница,
телеграф, все, кто нас видел, это наши свидетели! Наши!
   Гуров  застонал,  перекатился  на  живот,  встал  на  колени,  тяжело
выдохнул и сказал:
   - Вы что, ребята? Я сам пойду, вот поднимусь и пойду.
   - Конечно, пойдешь! - старший схватил Гурова под мышки,  поставил  на
ноги. - Ты чуешь, какая у меня рука?  Не  наводи  на  грех,  волокись  в
машину, поедем к генералу.
   - Поедем, поедем, - бормотал Гуров, скованные  руки  сунул  за  пояс,
нащупал теплую рукоятку "беретты", которую ему привез Юдин.
   - Хилый ты мужик, -  сказал  миролюбиво  старший,  он  решил  вывезти
жертву на место предполагаемого убийства без эксцессов. - Я и  ударил-то
вполруки, а ты уже чуть живой. Ты уж на меня генералу не жалуйся...
   - Свои  люди,  сочтемся!  -  Гуров  пружинисто  выпрямился,  выхватил
пистолет, выстрелил  старшему  в  лицо,  мгновенно  выстрелил  в  голову
второго  штатского,  направил  пистолет  на  опешившего  лейтенанта.   -
Спокойно,  лейтенант.  Я  слышал,  что  вы  были  против   убийства,   и
обязательно подтвержу это руководству.
   Сыщик говорил быстро, четко выговаривая слова, требовалось  успокоить
лейтенанта,   который   ошарашенно   смотрел   на   скорчившиеся    тела
оперативников.
   - Возьми из кармана этого ключ, -  Гуров  ударил  штатского,  который
надевал наручники, ногой в живот, - сними железки! Быстро!
   Лейтенант смотрел на пистолет, шарил  в  карманах  своего  содельника
вслепую.
   - Спокойно, лейтенант, спокойно, я без нужды не  выстрелю,  соберись,
смотри  на  свои  руки,  а  не  в  дырку  пистолета,  -  говорил  сыщик,
внимательно наблюдая  за  старшим,  так  как  понятия  не  имел  о  силе
парализующего газа, которым были заряжены патроны "беретты".
   Но лейтенант действовать спокойно и обстоятельно  не  мог,  дрожащими
руками шарил по карманам.
   - В заднем брючном проверь, - приказал  Гуров,  увидев,  что  старший
пытается подняться.
   Сыщик хотел выстрелить вторично, передумал, шагнул и ударил  ногой  в
голову.
   - Я ничего не скажу генералу.
   - Нашел! Я нашел ключи,  товарищ  полковник!  -  радостно  воскликнул
лейтенант.
   - Стоп! Опусти  руки!  Подойди!  -  командовал  сыщик,  понимая,  что
лейтенант на сопротивление не способен, но рисковать не хотел.
   Лейтенант встал по стойке  смирно.  Гуров  уперся  пистолетом  ему  в
грудь.
   - Сними наручники!
   Сыщик забрал у  лейтенанта  его  пистолет  Макарова,  дослал  патрон,
газовую пукалку убрал в карман. Заморская игрушка сработала отлично,  но
все равно увереннее себя чувствуешь, когда в руке боевое оружие.
   - Теперь соедини руки этих людей, защелкни наручники и отойди на  два
шага.
   Шок прошел, лейтенант действовал  ловко,  все  выполнил  и  отошел  в
сторону.  Гуров  нагнулся,  начал  обыскивать   лежавших,   когда   один
зашевелился, добавил ему пистолетом по затылку. Гуров отобрал у старшего
свой  пистолет  и  удостоверение,  забрал  личное  оружие  и  документы,
обнаружил вторую пару наручников.
   - Что теперь будет? - пробормотал лейтенант.
   - Обычно после гулянки наступает похмелье, -  ответил  Гуров,  жестом
подозвал лейтенанта, пристегнул его запястье к руке одного из лежавших.
   Молодой парень был полностью деморализован и не сопротивлялся.  Сыщик
вынул  из-за  пояса  собственные  наручники  и  пристегнул  вторую  руку
лейтенанта к ручке милицейского газика,  отошел  на  несколько  шагов  и
оглядел общую  картину,  словно  художник,  который  закончил  работу  и
оценивает результат, не требуется ли где добавить штришок.
   -  Старею,  -  сыщик  осуждающе  покачал  головой,  залез  в   карман
лейтенанта, будто тот и не был  живым  человеком,  забрал  документы,  -
вынул  из  замка  зажигания  ключи  от  газика,  документы  рассовал  по
карманам, а пистолеты, как дрова, бросил на пол "Жигулей".
   - Пора прощаться, лейтенант, сказал Гуров, в последний раз  оглядывая
прикованных друг к другу и к  машине  людей,  которые  собирались  стать
убийцами. - Мерзопакостно, - он подошел  к  лейтенанту  вплотную,  ткнул
пальцем в грудь, - я подтвержу, что ты старался их остановить.
   Лейтенант хлюпал носом, кивал и пытался утереть слезу. Гуров  оглядел
пустынную улицу, слепые дома, подумал, что выстрелы  наверняка  слышали,
могли позвонить, сел в машину и уехал.
 
*** 
 
   Гуров прижимал к голове бутылку со льдом, который вытащил  из  своего
холодильника Юдин, в другой руке держал телефонную трубку.
   - Ты должен вылететь первым рейсом, возьми с  собой  прокурорского  и
служаку из инспекции чином повыше. Я прихватил местного командующего.
   - Ты все просчитал? - сиплым голосом, явно со сна, спросил  Орлов.  -
Сейчас ночь, мне надо всех поднять, осечки не будет?
   - Обижаешь, Петр.
   - Смотри, ты умный, боюсь, ты  слишком  умный,  -  сердито  проворчал
Орлов. - Вырастил на свою голову.
   - Ну что выросло, то выросло.
   - Тебя не убьют до нашего прибытия?
   - Это вряд ли, - усмехнулся Гуров, взглянул на  валявшиеся  в  кресле
пистолеты. - Если только вызовут ОМОН.
   - Зря шутишь, если так серьезно, никто не помешает и ОМОН пригласить.
Лева, прошу как друга, не играй в героя, уйди на дно,  всплывешь,  когда
увидишь, что мы прибыли.
   - Слушаюсь, товарищ генерал, - Гуров не удержался и ехидно добавил:
   - Удачи тебе, сыщик.
   Юдин  полулежал  в  кресле,  изображая  спокойствие  и   безразличие,
получалось неплохо, но пальцы руки, выбивавшие  на  подлокотнике  дробь,
свидетельствовали, что хозяин человек нормальный.
   - Вы ограбили военный склад? - спросил Юдин как можно безразличнее.
   - Нет, всего лишь разоружил патруль.
   - Хреновый патруль, отдали оружие, а вам поставили лишь одну шишку.
   - Я ловкий, - с присущей ему  "скромностью"  ответил  сыщик  и  начал
собираться.
   - Предложил бы вам остаться, но у меня нет никакого  желания  идти  с
вами по одному делу.
   - Как партнер по делу я совсем  неплох,  -  обиженно  ответил  сыщик,
надел плащ, рассовал пистолеты, проглотил тонизирующую таблетку.
   - Партнер-то подходящий, не  нравится,  как  развиваются  события.  Я
позвоню в Москву и отменю прилет знакомого?
   - Ни в коем случае, - Гуров ощупал плащ,  проверил,  все  ли  уложено
удобно. - Тем же самолетом прилетят генералы, которые займутся всей этой
ерундой, а у нас с вами дела серьезнее.
   - У нас серьезные, а это ерунда? - Юдин поднялся.
   - Слушай, Борис, не придирайся к словам, - перешел на "ты"  Гуров.  -
Ты же видишь, я вздернутый, хочу казаться спокойным.
   - Ну извини, - Юдин развел руками.
   - К тебе могут прийти...
   - Я и не раздеваюсь, - перебил Юдин.
   - И абсолютно  напрасно,  ты  как  раз  ложись  спать  спокойно,  как
человек. Могут прийти, могут звонить, милиции следует отвечать правдиво.
Мол, да. Этот тип приходил,  звонил  в  Москву.  Чтобы  звонить  из  его
номера, нужно иметь талончик, а из люкса можно в кредит. Как  ты  понял,
этот тип звонил своему начальству, просил немедленно прилететь, а больше
ты ничего не понял.
   - Все верно, а пистолеты? - улыбнулся Юдин.
   - Не видел.
   - А правда?
   - Она бывает в усеченном виде. Машину я снова забираю.
   - Она же в розыске.
   - Ребята блефовали,  -  Гуров  шагнул  было  к  дверям,  остановился,
взглянул на часы. - Думаю, что их еще не нашли, однако...  -  он  бросил
ключи на стол.
   - Ну, - Юдин улыбнулся. - Как вы говорите, удачи...
   - Тс-с! - Гуров приложил палец к губам, открыл  дверь,  повернулся  и
сказал:
   - Пошел к черту!
 
*** 
 
   Сыщик лишь тронул звонок, как дверь распахнулась. Директор Колесников
по кличке Капитан встретил спокойно, даже радушно, словно каждую ночь  к
нему заявляются без предупреждения.
   - Пройди на кухню, - он указал на дверь, - за  собой  притвори,  дети
спят, я сейчас.
   Гуров  прошел,  стянул  тяжеленный  плащ,   огляделся.   Кухня   была
маленькая,  скромный   белый   гарнитур,   хлипкий   столик,   маленькие
табуреточки. Сыщик свернул  плащ,  осторожно  присел.  На  Капитане  был
адидасовский тренировочный костюм, который обтягивал его  литую  фигуру,
подчеркивая  арбузный  животик  и  слегка  кривоватые  ноги.  Он   вошел
бесшумно,  плотно  прикрыл  дверь,  зажег  конфорки,  поставил   чайник,
будничным тоном спросил:
   - Есть хочешь? Имеется торт, мечта! Гуров попытался вспомнить,  когда
последний раз ел горячее, не вспомнил и спросил:
   - А если тарелку супа?
   - Можно, - Капитан достал из холодильника кастрюльку, поставил  перед
Гуровым тарелку, положил вилку, ложку, сел напротив. - А я полагал,  что
ты заскочишь.
   - Полагал? - искренне удивился сыщик. - Это почему?
   - Так в гостинице тебе нельзя, в цирке тоже нехорошо. А  в  городе  у
тебя кто? Думаю, либо к Сильверу с Классиком, ты ведь про  желтый  домик
спрашивал, либо ко мне. - Капитан привычно  дернул  подбородком,  глядел
хитро, явно ждал вопроса.
   Сыщик сделал вид, что ловушки не заметил:
   - Это почему мне в гостинице нельзя?
   - Говорят, недавно стреляли.
   - Бывает, а я при чем?
   - У нас не Москва, уважаемый полковник,  усмехнулся  Капитан.  -  Сын
Митрофановны в ментах служит, вечером позвонил, говорит, домой  не  жди,
нас тут заезжий москвич на уши поставил. Митрофановна знает, что в цирке
убивали и москвич без дела болтается, позвонила. А  через  два  часа  из
другого дома звонят, жалуются, что под окнами пальба. Я хоть на голову и
не раз падал, однако не все отшиб.
   - Из директоров выгонят, приходи, в оперы возьму, - сказал Гуров.
   - Обязательно, -  буркнул  Капитан,  обернулся  к  плите,  переставил
кастрюльку, налил полную тарелку пахучих  щей,  плюхнул  огромный  кусок
мяса.
   Гуров сглотнул слюну, взял  ложку,  сожалея,  что  нельзя  накинуться
немедля, так как щи только вскипели. Он  переложил  с  колен  тяжеленный
плащ, с пистолетами, начал ложкой остужать щи, ждал вопросов.
   - Я человек гостеприимный, за тарелку харчей ничего не  требую,  если
можешь, скажи, что творится.
   - Мои клиенты порой говорят: знал бы прикуп, жил бы  в  Сочи.  Старая
присказка, - Гуров подул на ложку, попробовал. - Вкусно, но горячо.
   - Так всегда: коли вкусно, обязательно горячо.
   - А торт?
   - Не юли, полковник.
   - У вас два, может, и три дела в городе смешались. Стрельба и  ночная
суетня к твоему цирку отношения не имеют. А вот смерть Ивана и вчерашнее
убийство Семена Григорьевича... К сожалению.
   - А если бы ты не приехал, то ничего бы не было, - убежденно произнес
Капитан.
   - Возможно, - кивнул сыщик, - в цирке и  не  было  бы,  -  подумал  и
добавил:
   - хотя вряд ли, чугунок-то  на  огонь  уже  поставили.  Убили  бы  не
одного, так обязательно другого, без крови не обошлось бы никак.
   - И убийца среди моих? Ты спрашивал, где Классик живет. Перекрестись,
полковник.
   - Я сыщик, Алексей Иванович, - ответил Гуров. -  А  у  нас,  сыщиков,
такая болезнь, все спрашивать, любопытно очень. А ты, Капитан,  в  чужой
номер не лезь, могут покалечить, если не хуже. У тебя  своя  делянка,  у
меня своя, давай каждый будет делать, что умеет.
   - Мне сказать нечего, -  Капитан  подвинул  горчицу,  -  выступай  по
своему усмотрению, уже доложили, что ты артист огромадный.
   - Ну вы даете, ребята! - Гуров рассмеялся, доел щи, принялся за мясо.
- Позвонили, доложили, брякнули, тренькнули - не город,  а  коммунальная
квартира.
   - Так оно и есть, - Капитан согласно улыбнулся. - Ты только учти, наш
Илья Муромец не просто главный мент, он в городе хозяин. Поберегись.  Но
если ты нашей паскудине хвост прижмешь, мы тебе от всего  города  поклон
отвесим и в церкви большую свечу поставим.
   - Вам пора начать скидываться, - Гуров доел мясо, горчица была хоть и
домашняя, но злая, он с последним куском горчицы переложил,  закашлялся,
утер слезы. - Большое спасибо. Скажите, у вашего Классика телефон есть?
   - Имеется в половине Сильвера, так все одно, можно позвонить.
   - Так ведь ночь,  -  фальшиво  застеснялся  Гуров.  Капитан  подвинул
телефон, набрал номер, начал ждать.
   - Бросьте, люди спят, - уже искренне сказал сыщик.
   - Ничего, снова заснут, - Капитан кивнул, мол, ответили. - Елена, это
я, куда мужика девала? Ничего не  случилось,  просто  анекдот  вспомнил,
позови, - он прикрыл трубку, пояснил:
   - Сашка спать здоров, до ужаса. Сильвер, это я. Расскажи,  какой  соя
видел. Ты не хами, с начальством разговариваешь. Какое дело? Соскучился.
Ну ладно, шмыгни к Классику, передай, - Капитан прикрыл трубку:
   - Чего передать?
   - Можно зайти? - ответил Гуров.
   - Можно к нему в гости? - сказал в  трубку  Капитан,  улыбнувшись.  -
Самое время? Не ложился и на гитаре  играет?  Ну  передай,  чтобы  гостя
ждал, они в два голоса споют.
 
*** 
 
   Начальник УВД генерал-майор Илья  Николаевич  Фомин  из  кабинета  не
уходил, ждал возвращения группы, которой  было  поручено  разделаться  с
москвичом. Кабинет был обычный, генеральский,  они  все  на  одно  лицо,
точнее,  лица  не  имеют:  пол,  как  правило,  покрыт   ковром,   много
полированной мебели, много телефонов и других аппаратов связи,  половина
из которых не работает. На стене обязательно портрет либо  Ленина,  либо
Дзержинского, в последние годы в некоторых кабинетах появился  Горбачев,
но не прижился.
   Илья   Николаевич   был   внешностью   импозантен,   высок,   статен,
генеральский мундир как влитой,  брюнетистые  волосы  густо  напомажены,
прочерчены пробором, который ввели в моду кинолюбовники  40-50-х  годов.
Лицо,  волевое,  даже  красивое,  без  признаков  пьянства   и   порока,
совершенно не отражало суть этого человека. Он был молод, лишь готовился
отметить  сорокалетие,  быстро  продвигался  по   комсомольско-партийной
одноколейке, два года  назад  стал  секретарем  горкома,  прищурился  на
первого, но тут известный конфуз произошел: партия оказалась не честью и
не совестью, а совсем даже наоборот. Известно, что Остап Бендер, не став
графом Монте-Кристо, решил переквалифицироваться в управдомы.  Секретарь
горкома жил в другую эпоху, обладал другим размахом, чем юморист Бендер:
увидев,   что   партийная   одноколейка   ведет